ОБЕЗЬЯНИЙ ФИЛОСОФ

Журнал "Вестник", начал с N12 (27 мая) публикации воспоминаний философа (бывшего советского, ныне антисоветского) А. Спиркина, в литературной записи Анны Тоом. Журнал имеет электронную версию, его адрес http://www.vestnik.com, адрес данного номера http://www.vestnik.com/issues/97/0527/win/toc.htm Уже в первом выпуске воспоминаний (они попали в электронную версию) рисуется образ бессребреника науки, ее рыцаря и активиста. Вспомнить нашему герою есть что. Но... то, что профессиональному философу для изложения истории своих мыслей требуется "литературная запись", сразу как-то настораживает. Как же он писал свои книги и статьи? Тоже с помощью литсотрудника?

Описав бедное детство, трудную юность и полное лишений студенчество, он (или литсотрудник?) далее пишет о своих учителях. Доброе дело. И вдруг фраза. И даже не фраза, а одно слово: "Тюрьма". Буквально: "Годы шли. Тюрьма. Работа: сначала в институте философии, потом - в редакции Философской энциклопедии..." Вот как любопытно: такой важный этап в жизни, как тюрьма, после подробных описаний трудностей детства-юности, подан одним словом. А затем тоже интригующе - работа в Институте философии. Как, после тюрьмы?! Да, сразу после.

Поверьте, что попасть в Институт философии не только после тюрьмы, но после окончания философского факультета и аспирантуры МГУ - дело почти невозможное. Из этого института никто добровольно не уходил, только выносили. А там почти все - долгожители. А тут как с отличнейшей рекомендацией - после тюрьмы сразу в Институт философии АН СССР!

А как Спиркин попал в тюрьму? И за что? Тоже загадка. Хотя важнее не за что, а что он там делал. Он, конечно, скажет, за политику. Да и формально было так - за разговоры в социалистическом строю. Но в нашей философской среде ходила другая информация - до войны работал Спиркин под началом известного исследователя обезьяньей психологии Ладыгиной-Котс в Сухумском павианьем заповеднике и там умыкнул что-то... А то и вовсе покусился на любимого павиана с ненаучными целями вожделения, что вполне можно было считать хищением социалистической собственности. Но все это - от лукавого и не будем о том говорить. Слухов ведь тоже хватало.

Но вот не слухи. Ниже приводятся строки из книги Антона Владимировича Антонова-Овсеенко (сына известного революционера, председателя Петроградского ВРК, руководителя штурма Зимнего) "Портрет тирана", М.,1994, с.189-191), проливающие кое-какой свет на нашего героя. Но прежде сведения из Философской энциклопедии, в которой Спиркин заведовал отделом, а с 1960 г. даже был замглавного редактора. "Окончил МГПИ им В.И.Ленина в 1941 г. Преподает психологию и философию с 1946 г.". Видите разрыв в 5 лет между окончание ВУЗа и началом работы? Это и есть тюрьма. Как раз приходится на годы войны. Но в лагере Спиркин не вел мирной жизни, он там воевал за торжество идеалов марксизма-ленинизма. Как образом? Слово Антону Антонову-Овсеенко.

"Мой" лубянский провокатор Александр Спиркин учился в аспирантуре педагогического института имени Ленина (до 1938 г. институт носил имя А. Бубнова). Но прежде чем меня ввели к нему в камеру, прошло три-четыре месяца непрерывных допросов - пустых, мучительных. Мне инкриминировали террор и антисоветскую агитацию. Расскажите о своей террористической деятельности..." Расскажите о своих террористических связях..." ! С этих вопросов с легкими вариациями начинался каждый допрос. Потом кто-то спохватился и снял с полуслепого обвинение в терроре. Что же касается агитации, то и тут за неимением фактов добиться ничего нельзя было. Тогда, видимо, приняли решение содержать меня вместе с провокатором.

Расчет был прост: Спиркин - аспирант-литератор, сидит по статье 58 пункты 10 и 11 (групповая агитация), я - историк. Значит, разговоримся. О чем уж мы с ним там беседовали, не помню. Зато хорошо запомнил очную ставку, которую месяц спустя устроил нам следователь. Спиркин заявил, будто я поделился с ним планом участия в шпионаже в пользу фашистской Германии. Это была гнусная сцена. Спиркин прятал от меня глаза, следователь пресекал мои попытки возмутиться провокацией... Так, избавившись от "террора", я попадал под "шпионаж", то есть под смертный приговор.

После этой очной ставки меня перевели в другую камеру. Я не знаю, кого подкинули Спиркину после меня.

До встречи со Спиркиным я был склонен ценить свою жизнь несколько выше. Теперь я благословляю тюрьму, в которой избавился от вредной гордыни.

Имя Спиркина значится ныне в почетном списке членов-корреспондентов, он чуть не стал действительным членом Академии наук. Он филосо
ф, вице-президент какого-то общества, автор высокоморальных трактатов.

Как у всякого респектабельного ученого, у него было свое "хобби": на страницах "Недели", еженедельного приложения к газете "Известия", Спиркин поучал читателей правилам хорошего социалистического тона.

В горячие дни проникновения и внедрения в Академию наук кандидат, а потом и доктор философии Спиркин обхаживал позорно знаменитого академика Ф. В. Константинова, верного оруженосца сталинщины. На даче этого академика-назначенца в поселке Отдых под Москвой Спиркин подвизался в роли добровольного огородника-садовода, с тяпкой в руках.

А вот что вышло из-под его пера: "Курс марксистской философии" (два издания).

"Материалистическая диалектика".

"В мире мудрых мыслей" (научный редактор и автор предисловия).

"Происхождение сознания".

"Сознание и самосознание".

"Теория, преобразующая мир (В.Л.Ленин о философии марксизма)".

"Развитие Лениным философии Маркса".

"Комплексное изучение человека и формирование всесторонне развитой личности".

В последние годы появились и другие книги. Несколько философских трактатов Спиркина издано на иностранных языках АПН и "Прогрессом". (В последние 10 лет Спиркин стал горячим адептом оккультизма, спиритизма, экстрасенсорики и прочей загробной учености - в полном противоречии с диалектико-материалистическим учением, которое он пропагандировал в своих книгах до того - В.Л.) Одна из книг-"Новое общество - новый человек" (1976 г.). В этом высокоученом труде, а еще ранее в предисловии к сборнику мудрых мыслей сей жрец морали с умильным пафосом призывает дорогого читателя проникнуться "величием и чистотой нравственных свойств", развить в себе душевную цельность" и другие замечательные качества - вечные ценности, пронизывающие века и даже тысячелетия". Этими качествами, полагает Спиркин, должен обладать каждый новый человек - строитель коммунизма.

Пожалуй, хватит об Александре Георгиевиче Спиркине, этом новом человеке нового общества".

Хватит-то хватит, но кое-что добавить не мешает. А. Антонов - Овсеенко привел далеко не весь список научных трудов своей бывшей наседки. Вот еще несколько: "Развитие В.И. Лениным теории научного коммунизма (М.1969), "Стратегия и тактика коммунистов" (1965), "Материалистическая диалектика - методология современной науки (1968)".

Между прочим, каков выверт марксистского дарвинизма: работал с павианами, а стал наседкой. До таких высот видоизменения не поднимался даже сам великий мичуринец Лысенко. И сделаем, наконец вывод - тюремная активность Спиркина очень пошла на пользу любителю павианов. Именно ею и объясняется послетюремная карьера философа - вплоть до члена-корреспондента АН СССР. Только на стадии прохождения в полные академики притормозили обезьяньего философа: на академиков тоже иногда находили минуты просветления. В любом случае смелость нашего философа незаурядна: после бескомпромиссной борьбы за материализм и ленинскую теорию отражения вдруг полный оверкиль и столь же яростная борьба за оккультное и потустороннее. Смелость его простирается еще дальше - вот теперь он стал выступать с воспоминаниями, написанными чужой рукой. А что? Ловкий ход. В случае чего можно сказать - а я этого и того не писал, это отсебятина "литсотрудника".

В опубликованной части мемуаров бывшего советского философа Спиркина нет ничего философского и просто умного. Понурое перечисление его трудностей и их преодолений, суконный, убогий язык. Никакого сравнения с мыслями Льва Аннинского, (Интервью, подготовленное Владимиром Нузовым) в том же номере "Вестника". Но, на мой взгляд, редакция делает правильно, публикуя "исповедь" бывшего диалектика-материалиста. Пусть все видят, кто именно в СССР определял уровень философии десятки лет подряд.