ОБЕЗЬЯНИЙ ФИЛОСОФ ПРОДОЛЖАЕТ РЕЗВИТЬСЯ

"Вестник" N13, как и обещал, продолжает печатать воспоминания А.Спиркина в литературной записи его бывшей аспирантки Анны Тоом, ныне проживающей в Техасе.

Во второй части своих мемуаров Спиркин раскрывает одно таинственное слово "Тюрьма", которым он обозначил важный период в своей жизни в первой публикации. Вся ахинейность рассказанного не поддается описанию, а излагать ее в аутентичном тексте (Анна Тоом, по-моему, правильно делает, почти дословно переписывая убогую речь Спиркина с магнитофонной ленты) не имеет смысла, так как каждый может прочитать этот опус на Интернете в номере 13 Вестника http://www.vestnik.com/issues/97/0610/win/ .

Но маленький комментарий нужен. По словам Спиркина, он сказал своей подруге Кагарлицкой, (услышав по радио о расстрелах генералов после начала войны), что Сталин - жестокий человек. Любопытна, так сказать, и лирическая часть отношений молодого Спиркина с этой самой Кагарлицкой. Слово Спиркину: "В институте я дружил с Ниной Кагарлицкой. Очень интересная она была девушка: глаза с поволокой, профиль точеный. Я ей даже стихотворение посвятил. Там такая была строчка: "Нинон - моя любовница".

Она и говорит: - Саш, ты что, разницу не понимаешь между "любимая" и "любовница"?

А я смеюсь: - Да это для рифмы.

Мы с ней общались, бродили по Москве.

Неправда ли, как тонко и поэтично - Спиркин со своей (для рифмы) "любовницей" - "общался, бродя по Москве". Ну, просто чеховский телеграфист из "Свадьбы" , который свою ученость хочет показать и всегда говорит о непонятном. У вас организмы такие нежные! Бродя по Москве и общаясь, не вводили ли они при этом друг в друга углеводы и белки? То есть, не пили ли ситро? Не ели ли мороженое? Не пили и не ели. А говорили о непонятном - например, о жесткости Сталина. У Спиркина это выглядит так: "Я, когда с трудфронта вернулся, сразу к Нине пошел. Она жила в центре, в коммунальной квартире. Я все ей тогда рассказал. Я с ней своими переживаниями поделился: "Мол, как же так?.. Лупят самую передовую страну?!.." А в Москве в те дни по приказу Сталина расстреливали военных. Кто-то отступает... Кто-то что-то не то сделал... Что-то сказал... или не сказал... Что-то не понравилось... Расстрел на месте! Расстрел на месте! Мы радио у нее на кухне включили, а там как раз об этом сообщают. Я и говорю: "Все-таки Сталин - жестокий человек".

Вы только вчитайтесь: Спиркин пишет, что в Москве по приказу Сталина чуть что происходил расстрел военных "на месте". Это почище 38 снайперов Ельцина.

Ну вот, а после аттестации тов. Сталина как жестокого человека Спиркина арестовали, страшно били и пытали (по его словам), притом же не говорили, за что. Опять красноречивая деталь: "Сажали меня в карцер обнаженного. Через каждые пять минут открывался глазок - надзирательница следила, чтобы я не засыпал.." Ай , как не хорошо. В мужской тюрьме - и вдруг надзирательница. Товарищ Сталин был большой моралист и такого безобразия не допускал. Разве что для коллеги Спиркина. Может, и надзирательницу для рифмы Спиркин называл любовницей?

Жил-поживал Спиркин с надзирательницей в одиночной камере и иногда шутил. Шутки были такие: "Я нашел соломинки от веника и подпорочки себе смастерил для век. Стал я их прилаживать, а она снова открывает глазок: - Что это ты там с собой делаешь, а?

Я отвечаю: - Подпорочки вставляю, чтобы глаза не закрывались. Я ими уже не владею. Очень спать мне хочется.

Она улыбнулась: - Придумал же...

А потом... жалко ей, наверно, меня стало... сунула мне свою папироску докурить.

Видите как все сложно в человеческой душе? Спать не давала, а вот свою папироску- пожалуйста. Полюбила за муки, видать.

Шутил Спиркин не только с доброй надизирательницей, но и со злым следователем: "Теперь, когда я все это вспоминаю, я думаю, что меня спасло мое чувство юмора. Я интуитивно понимал, что должен смотреть на все происходящее, как на игру, иначе я не выживу. Я позволял себе всякие выходки. Чувствуя, что погибаю в карцере, я начинал проситься к следователю. Тут они реагируют сразу же: дают одежду и ведут.

Вхожу к следователю, сажусь: - Здрасьте, гражданин начальник.

Нам нельзя было говорить "товарищ", потому что "товарищ" - это честный человек, а мы - преступники (про "товарищ" - тонкое замечание из быта заключенных, не правда ли? - В.Л.).

- Ну что, пришел? Решил раскаяться? Правду будешь говорить-то?

- Все, что я мог сказать, я уже сказал и мне нечего добавить.

- Зачем же ты сюда просился?

- Погреться.

Вот так дурил я его.

Ну-ну, гражданин Спиркин. Не только его. Читателей вы вместе с Анной Тоом тоже неплохо дурите. Вот, например, в том самом эпизоде, о котором я писал в прошлой статье "Обезьяний философ", в которой приводится кусок из книги Антона Антонова-Овсеенко, где подробно рассказывается, как провокаторствовал гражданин-товарищ Спиркин. Спиркин этот эпизод подает в таких словах: "Часто меня от следователя выносили на носилках (чистое вранье, хорошо не пишет в паланкине, как китайского мандарина - подследственных от следователей никогда на носилках не носили, за ноги могли выволочь, но для Спиркина, конечно, делали исключение). А если я подписывал то, что он там намелет, он отпускал меня из карцера в камеру. Я бывал один, но случалось (случалось, случалось - и весьма часто - В.Л.) соседствовать с другими заключенными.

Как-то раз привели молодого человека в мою камеру. Он все ходит взад вперед и громко так: - Ну, сволочь!.. Убить его мало!

- Кого убить?

- Сталина!..

На следующем допросе я говорю следователю: - Вы зачем ко мне в камеру провокатора привели? - и все рассказал.

Потом оказалось, это был сын известного революционера Антонова-Овсеенко. Посадили его, видимо, за отца. Его отец был соратником Ленина, одним из подлинных героев революции. Тот молодой человек многое мог себе позволить... И со Сталиным у них отношения были свои... Это люди были одного круга. Я знаю, что спустя много лет он книгу опубликовал "Портрет тирана" с подробным изложением событий 30-х годов. Описал он и Лубянку. Он написал там, что я его оговорил, что я был его провокатором. Я книгу ту не читал, но мне рассказывали. Он обвинял меня на том основании, что я каши получал больше, чем он. Он считал провокатором меня, я - его. Если я и виноват в том, что с ним случилось потом, это - недоразумение. И такое часто случалось".

А что случилось-то "с ним потом"? Что "часто случалось"? Какое-такое "недоразумение"? Стукачество и провокации, действительно, случались часто. И никаким недоразумением не были. И вот намолов почище, чем следователь в протоколе, рассказав нелепости о надзирательнице в мужской тюрьме, о носилках, на которых носили Спиркина, о шутках над следователем, после которых Спиркина даже не били (его били только неизвестно за что, а вот за "дурение следователя" не били) и носилок не требовалось, и прочем бреде, Спиркин, сам того не понимая, выдает главную улику против себя. Ему предъявили обвинение, которые он подписал и из которого следовало, что он организовал террористическую группу по убийству Сталина и захвату его власти лично Спиркиным. Дословно : "Меня обвиняли в том, что я организовал молодежную партию контрреволюционеров и террористов, цель которой - свергнуть Сталина и захватить его власть". На допросах, по утверждению Спиркина, присутствовал сам заместитель Берии Абакумов. Не шутка! Вот с какой важной птицей дело имели. Это могло быть в одном случае - если наседка сообщала важные сведения о людях типа Антонова-Овсеенко. Но скорее далее, далее, в те заповедные места, в которых Спиркин сам окончательно саморазоблачается.

Гражданин Спиркин все, что требуется, подписал, с обвинением согласился. После чего (внимание!) слово Спиркину: "...Резко распахивается дверь, появляется начальник тюрьмы: - Руки по швам! Слушать приговор! Вы осуждены на три года тюремного заключения.

- За что?!

- В Бутырской узнаете!

Когда-то, в 1980 году в СССР выдавали за полиграфию и лучшее издание премию имени Федорова. Тогда первое место заняла трилогия Леонида Ильича Брежнева "Малая Земля, "Целина" и "Возрождение". Второе место заняла книга "Жизнь и приключения барона Мюнхгаузена". Помню, Москва тогда хохотала, как безумная. Но это только потому, что Спиркин в то время не выпустил своих воспоминаний. После приговора всегда отправляли в лагерь. В тюрьме оставались только свои люди. Другими словами, рассказывая, что за 58-ю статью, пункт 8 - террор, через статью 19 (подготовка через намерение) и пункт 11 - создание антисоветской организации для подготовки террористического акта (всю точную юридическую квалификацию того времени дает, естественно, не Спиркин, мне пришлось самому посмотреть УК), Спиркин получил всего 3 года и притом остался в тюрьме, да сидел в одиночной камере, он тем самым сам дает на себя показания. Он сам признается в стукачестве и провокаторстве. Делает он это даже не по простодушию, а по дремучему невежеству и глупости.

В этом отрывке вообще все - шедевр. В одиночную камеру никогда не отправляли подследственных, тем более уже подписавших обвинительное заключение. В одиночку отправляли только наседок-провокаторов. С тем, чтобы к ним подсадить жертву.

Начальник тюрьмы, придя в камеру, объявляет приговор (дело само по себе неслыханное, чтобы начальник приходил в камеру для объявления приговора "ценой" в три года) - но о самом суде у Спиркина ни слова. Стало быть, суда не было. Это могло произойти только в одном случае - судило заочно (по спискам) Особое Совещание (ОСО), Специальное присутствие, или тройка. В этом случае в принципе не могло быть трех лет. Исключалось. Три года давал за опоздание на работу на 20 минут суд, а не ОСО за подготовку террористического акта. ОСО, как правило, давало вышку.

Спиркин блеет: за что, мол, три года? Как, и это ему удивительно? Так ведь по его словам, он подписал обвинение, то есть признался в заговоре на жизнь Сталина. Или это удивление от того, что рассчитывал на расстрел, а дали три года? Но не видно, чтобы он был возмущен малым сроком. Явно, что недоволен большим. А это возможно только в том случае, если гражданин Спиркин полагал, что сделал для родных органов и так уже очень много. А вот органы полагали, что недостаточно. Стольких заложил - включая свою "любовницу" Нину Кагарлицкую, с которой "общался", прогуливаясь по Москве. Он далее пишет, что его сдала некая мадам Занчковская. А ведь про жестокого Сталина-то сказал Нине Кагарлицкой Спиркин наедине! А Нину после этого посадили. И вся семья Кагарлицких уверена - гражданин Спиркин заложил. Дескать, я назвал Сталина жестоким для проверки ее патриотизма, а она не возразила. И даже не сообщила куда следует. Стало быть - враг. И вот еще три года служил наш философ в одиночной камере, зарабатывая право после тюрьмы сразу быть принятым в институт философии старшим научным сотрудником.

Писал как-то Франц Меринг биографию Маркса, после чего его стали называть "Сивый Меринг". Спиркин стал писать собственную биографию. И по сивости сильно затмил и барона Мюнхгаузена, и Меринга, и, само собой, Леонида Ильича.

Могут сказать, ну, дело прошлое. Допустим. Хотя есть кое-что и посвежее.

В 80-х годах в Москве объявился некий как бы буддистский монах. Его сопровождал московский аспирант, который всюду рассказывал, что где-то в степях Бурятии нашел он мудреца-самородка, все знающего про смысл жизни по имени Абай. Этот Абай в свое бормотание на таинственном наречии вставлял разные слова вроде карма-сансара, Шамбала-чакры- ваджраяна -алмазная колесница. Иногда он сбивался и нес что-то якобы из ислама с отдельными псевдо арабскими словами. Аспирант переводил мистическую речь гуру для московской богемы на доступный ей язык. Из речений следовало, что со смыслом жизни Абай на короткой ноге. Хорошо с ним знаком. Притом не только со смыслом своей жизни, но и всякого прочего. Для того, чтобы поделиться этим смыслом с желающими, Абай предлагал неофитам пройти нечто вроде обряда инициации. В обряд входили: 1. Выдача двум бурятским мудрецам всей наличности. 2. Продажа вещей и мебели и опять-таки выдача денег двум тибетским апостолам- 3. Обряжение неофита в рубище нищего и сидение на паперти, с передачей выручки все тем же тибетско-бурятским мудрецам. Наконец, 4. Молодые дамы должны были отдаваться двум специалистам по смыслу жизни в присутствии других членов тесного кружка. А также другим членам все того же кружка (прошу извинить за нечаянный каламбур) по указанию мудрого Абая. Сами же они при этом, подобно Нерону, наливались от сакрального зрелища новой сексуальной (подымай выше -тантрической) энергией и с ее помощью окончательно приобщали мятущуюся женскую душу к высшей истине.

Весь этот обряд должен был сотворить главное: избавить неофита от вредной гордыни. Деньги, которые у него, - это от гордости. И вещи тоже. И нежелание просить милостыню - от ужасной гордыни. И первичная якобы стыдливость девушки, никак не понимающей, что половой акт в виде свального греха есть самый верный путь к неземной мудрости, - это все от преступной гордыни.

Когда первичная гордыня была подавлена, наступал второй этап приобщения членов кружка к тантрическому просветлению: послушников били. Это чтобы и следов гордыни не оставалось. Бить начинали два великих наставника, а продолжали по их приказу остальные. И вот в 1985 году к этому этапу учения смыслу жизни приступил ученик двух мудрецов Талгат Нигматтулин. Сейчас уже мало кто помнит о нем. А в то время Талгат был известным человеком - актером кино и чемпионом Узбекистана по карате и самбо. Молодой красавец, игравший в детективах роль героев или злодеев. Он, вступив в лоно бурято-тибетских откровений, отдал двум гуру все - деньги (более 20 тысяч - огромная по тем временам сумма), вещи, жену. Но какую-то гордость еще сохранил. Его привязали к стулу (он не сопротивлялся, понимая, что так надо). Первым ударил аспирант. Потом Абай. Потом удары нанесли еще несколько учеников. Аспирант был не доволен - не так, слабо. Он решил показать, как надо. Не ударил в грязь лицом, а без изысков ударил грязной ступней в лицо. Разбежавшись, аспирант в полете врезал Талгату ногой в голову. Потом еще. Талгат захрипел и обмяк. У него было сломано основание черепа, и Талгат в страшных муках умер.

Суд (в начале 1986 года). Закрытый в части опроса свидетелей свального греха. Аспирант получил 15 лет, Абай - 14. И самое главное - аспирант (а потом и Абай) были любимыми учениками нашего обезьяньего философа Спиркина. Это он наставлял двух мошенников. Он давал им письменные рекомендации, аттестуя как крупных ученых. Он рекомендовал Абая в директоры планировавшегося тогда Института человека. Он проложил дорогу двум мошенникам в московские богемные и (якобы) научные круги. Суд сделал частное определение в адрес член-корра, который своими безответственными рекомендациями способствовал совершению преступлений.

Не знаю, в какой степени бывший материалист, а к тому времени познавший новые мистические горизонты Спиркин участвовал в лечении от гордыни. Когда-то он оспаривал в Сухумском заповеднике власть у предводителя павианов. Теперь, спустя столько десятилетий, соревноваться с аспирантом было бы трудно. Хотя, кто знает, старый конь борозды не портит.

Носит ли наставник двум мошенникам-мудрецам передачи? Не забыл ли любимцев? Абай выйдет на волю (если доживет) в 2000 году, аспирант - в 2001 . С третьим тысячелетием вас, профессор, член-корр. Спиркин!

P.S. Уважаемая Анна Тоом!

Вы очень правильно сделали, скрывшись от Вашего бывшего научного руководителя в Техасе. Мудрые его мысли могут вас оплодотворять и на расстоянии. Оно как-то спокойней будет. Кстати, не напомните ли вы мне имя аспиранта-сидельца? А то запамятовал.