БЕДНЫЕ В РОССИИ - ЭТО И ЕСТЬ ЕЕ СРЕДНИЙ КЛАСС

Когда в западных средствах массовой информации заходит речь о России, обсуждаются обычно либо "трудности перехода к рыночной экономике", либо удивительное терпение русских. Поскольку практически вся западная пресса имеет четко выраженную антироссийскую ориентацию, оба эти феномена рассматриваются как проявление порочности менталитета россиян. Трудности перехода к рынку объясняются тоталитарным сознанием, ленью, и неуважением к законам. Долготерпение же русских, по мнению западных "экспертов", объясняется вовсе не законопослушностью, а якобы присущим нам мазохизмом. Впрочем, эта тема в последнее время сильно пошла на убыль.
Такие далеко идущие выводы о русском характере позволяют точно определить степень необъективности источника, но не дают ни малейшего представления о реальных причинах происходящего. В "Лебеде" было множество статей о причинах трудностей перехода к рынку, но о причинах долготерпения нашего народа по-моему еще никто в "Лебедь" не писал. Я решил привлечь внимание к этой теме и изложить несколько своих наблюдений.
Так почему же мы все это терпим? Почему подчиняемся? Кто подчиняется больше, а кто меньше? Психологические эксперименты с небольшими группами людей показали, что подчинение большинству тем больше, чем выше заинтересованность группы в успехе. При этом не все члены группы подчиняются одинаково. Больше всех подчиняется группе "средний класс". Члены группы с высоким статусом могут обойтись и без группы, а членам группы с низким статусом не очень-то своим членством в группе дорожат, поскольку мало от него имеют. Среднему классу есть что терять от провала группы. Средний класс - мечта любого режима поскольку он гарант стабильности.
Средний класс здесь - это не синоним обеспеченной жизни. "Средний класс" - это люди, которые внутренне убеждены, что им есть "чего терять", которые верят, что может быть еще хуже. И не восстает средний класс вовсе не из-за усталости или мазохизма, а именно потому что и почти нищие могут быть в полной мере "средним классом", послушным не только законам, но даже капризам начальства.
Под наше определение "среднего класса" попадает более 54% россиян! Не удивляйтесь, ведь по данным опросов общественного мнения именно столько предполагает, что их благосостояние ухудшиться в связи с дальнейшим развалом государства. То есть им есть что терять в случае провала группы. К этим 54% надо прибавить еще и тех представителей "среднего класса", которые рассчитывают удержаться на нынешнем уровне, или даже несколько его улучшить. Все они, как и подобает "среднему классу", поддерживают разваливающееся государство. Именно "средний класс" выходит на работу, а не на демонстрации несмотря на многомесячные задержки зарплаты.
Как это ни парадоксально, именно свободное падение последних лет почти лишило Россию "низшего класса", то есть тех, кому "терять нечего кроме своих цепей" - тех, кто в 1991 году побежал под танки. Все мы стали либо "средним классом", либо по российским меркам, высшим (если живем не в России и от положения в России материально не зависим).
Что же касается "высшего класса", живущего в России, так он хоть и может без России обойтись, удирать от туда не собирается - оставшиеся ресурсы и продажные чиновники делают Россию идеальным местом для полукриминального бизнеса. Расслоение же общества само по себе социальным взрывом не грозит, пока большинство населения остается "средним классом".
Поскольку социальный взрыв при таком многочисленном "среднем классе" маловероятен, а внешние враги эффективно сдерживаются ядерным потенциалом России, основной опасностью для режима является оппозиция. Тут необходимо сделать одну поправку - психологи ставят эксперименты на небольших группах людей, ибо экспериментировать с целыми странами и народами не принято, да и дорого. Важным отличием большой группы людей является затрудненный обмен информацией между членами группы. Поэтому абсолютное меньшинство может играть роль большинства, если монополизирует средства массовой информации. С этой поправкой можно попробовать использовать теории о влиянии большинства и меньшинства, разработанные для малых групп, для анализа влияния правящего режима и оппозиции в масштабах страны.
Большинство влияет на членов группы двумя способами: информационно и нормативно. Мы часто используем мнения и знания других людей как источник информации наравне с нашими собственными ощущениями. Это позволяет другим людям и группе в целом влиять на нас информативно. Кроме того, желая оставаться членами группы, мы желаем понравиться большинству и поэтому подчиняемся определенным нормам - это нормативное влияние. Большинству доступны оба метода воздействия. Меньшинству оба недоступны. Тем не менее, меньшинство может эффективно влиять на большинство в определенных условиях.
Прежде всего меньшинство должно быть последовательно. Это заставляет членов группы задуматься, почему меньшинство сопротивляется влиянию группы. Первым делом, член группы предполагает: что-то не ладно с меньшинством. Человек проверяет, не глупо ли меньшинство, не корыстно ли, не преследует ли каких-нибудь заведомо порочных целей. На этой стадии влияние меньшинства может быть эффективно нейтрализовано наклеиванием ярлыков или негибкой позицией самого меньшинства. Меньшинство не должно говорить лозунгами - необходимы гибкость и аргументы, конечно не в ущерб последовательности защиты своих позиций.
Убедившись в том, что меньшинство достойно внимания, человек пробует встать на точку зрения меньшинства, и зачастую так там и остается. Однако влияние меньшинства не ограничивается перетягиванием членов группы на свою сторону. Меньшинство заставляет членов группы больше размышлять над вопросом, вызвавшим разногласия. Это не обязательно приводит к переходу членов группы на сторону меньшинства, зачастую результатом является обнаружение новых альтернатив. Но и здесь есть одно "но". Люди склонны игнорировать меньшинство, если оно стоит на консервативных позициях. Лучше быть козлом в большинстве, чем бараном в меньшинстве.
Вернемся к нашим (оппозиционным) баранам. Каламбур не лишен смысла, поскольку нашим оппозиционерам приходится отстаивать консервативные идеи, находясь в эффективном меньшинстве, но это лишь одна из многих проблем. Поэтому давайте по порядку.
Первым сошел с дистанции Жириновский. Даже трудно сказать что в большей мере этому способствовало - непоследовательность или слишком яркая индивидуальность, не позволявшая заподозрить в нем объективности. С такими данными убеждать большинство, к тому же являющееся "средним классом", невозможно.
Оппозиция имеет дело со стабильным режимом, опирающимся на огромный "средний класс". Чтобы режим стал нестабильным, надо уничтожить "средний класс", или дождаться, пока он сам исчезнет. Уничтожить средний класс можно убедив людей что им терять больше нечего ... память подсказывает "кроме своих цепей". И память совершенно права - на такую оппозицию тотчас навешивают ярлык, а это для меньшинства смертельно. На этом погорел Ампилов и многие другие.
Генерал Лебедь - пример другого подхода. Он ждет, пока "средний класс" исчезнет и народ свергнет правящий режим. Но, во-первых, пассивное ожидание не лучшее занятие для политика, особенно в современной России, а во-вторых, я боюсь, что большая часть российских граждан может умереть с голода раньше, чем "средний класс" исчезнет. Ведь умирали же во время голода в Поволжье и не восставали!
Однако дело оппозиции не безнадежно. Российский "средний класс" вовсе не в восторге от своей теперешней "группы". Он охотно рассмотрит любые альтернативные предложения, которые не сделают его "низшим" и одновременно помогут повысить уровень жизни. Поэтому имеет смысл переманивать его под знамена оппозиции, оставляя его при этом средним классом. Так поступают многие губернаторы "регионов-доноров". Это порождает опасность сепаратизма. И опасность эта весьма серьезна. Горизонтальные связи регионов не гарантируют от развала страны. Положение можно спасти, если переманивание "среднего класса" в группу оппозиции будет не политикой губернаторов, а политикой поддерживающих их партий и блоков. В таком случае каждый отвоеванный у правящего режима регион мог бы опереться на помощи других "оппозиционных" регионов в борьбе с преступностью, восстановлением хозяйства и экономических связей, в отражении диктата правящей олигархии. В конце концов олигархия обнаружит себя не "высшим классом" группы, а вообще вне группы. Мощь монополизированной центральной прессы и криминального капитала повиснет в воздухе.
Партии заинтересованы в сохранении целостности политического пространства страны, поскольку эта целостность дает им потенциальную возможность придти к власти в любом из регионов. Многопартийность должна сделать эту систему непотопляемой и развал любой из партий не приведет тогда к развалу страны, как это случило с однопартийным СССР.