СПАСАЙСЯ КТО МОЖЕТ !

В статье "Чего мы хотим - исчезнуть с карты мира?" в "Литературной газете" от 4 декабря Николай Шмелев пишет: "По глубине социальной несправедливости мы уже вдвое (и даже больше) превзошли все развитые капиталистические страны: разница между верхними и нижними по доходам 10 процентов населения у нас составляет 20:1 при неофициально признанной в мире "норме социальной безопасности" 10:1 и реальных 5-6:1 в большинстве, например, стран Европы". И далее он спрашивает: "Взорвется или не взорвется? Достигнут ли предел терпения людей в богоспасаемой нашей России или пока еще нет?"

Николай Шмелев - известный экономист и литератор, яркий публицист. Он уже давно бьет тревогу. В этой статье он отдает должное достижениям демократии, например, достигнутой свободе. Наверное, Шмелев имеет в виду свободу слова. Да, кое что есть. Хотя...
Вот кусочек из интервью полковника Валерия Стрелецкого, человека из команды Коржакова (он был и остается начальником отдела по борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти), чрезвычайно информированного человека. Это интервью он дал новому и в своем роде уникальному журналу "Лица" (N5): "Средства массовой информации находятся в их руках, - говорит Стрелецкий (имеются в виду крупные банкиры Березовский, Гусинский, миллиардер Брынцалов и в таком духе - В.Л.) , - и они манипулируют сознанием людей, как хотят. Интересный эпизод был на дне рождения у Гусинского. Ближе к 10 часам вечера он предлагает своим товарищам пойти посмотреть, что там Женя Киселев говорит? Собрались около телевизора. Гусинский комментирует: "Сейчас Женя скажет вот это." И Женя говорит. "А вот сейчас Женя скажет это". Точно, Женя и это говорит. Подвыпившие гости стоят вокруг, смеются".
А с какой злобой они говорят, - продолжает полковник. С какой злобой тот же Киселев, бывший агент КГБ СССР, говорит о "бывшем охраннике" (имеется в виду Коржаков -В.Л.) и "бывшем десантнике" (Лебедь)? Казалось бы, при чем здесь личные эмоции? Тебе Гусинский платит 10 тысяч долларов в месяц, чтобы ты произносил то, что тебе говорят. И тем не менее личная злоба все-таки проскальзывает. Впрочем, сейчас Гусинский уже пошел на попятную. Он очень напуган нынешней ситуацией, ему неприятно, что Березовский приходил и заказывал его убийство. Я Гусинского хорошо знаю, мне пришлось с ним долго работать, общаться, убеждать, чтобы он не лез в политику, а занимался своими деньгами... А у нас есть еще и видеокассета, на которой Березовский напрямую обращается к президенту: "Борис Николаевич, как только вы уезжаете из Москвы, здесь такое творится? У "этого" (имеется в виду Гусинский) такие силы! Это они убили Листьева".
Так выглядит главное достижение - свобода слова. Вот в прессе она есть (по сравнению с телевидением). И то... Но это особый разговор. А сейчас посмотрим, что пишет Николай Шмелев о других достижениях и провалах. "Да, - пишет Шмелев,- исчезло проклятие долгих десятилетий советского периода нашей жизни - унизительный, убивающий и душу, и тело человеческое дефицит всего и вся в стране, многочасовые и многодневные очереди, рабская зависимость людей от подачек верховной власти. Да, появился какой-то (пусть и жестко ограниченный) простор для человеческой инициативы. Да, ушла в прошлое угроза новой испепеляющей войны, открылись двери во внешний мир, ослабло бремя немыслимых расходов по поддержанию имперского величия страны, на три, как минимум, поколения превратившее всех нас в нищих" Вот этими общими словами Шмелев и ограничивает достижения. А весь большой объем и пафос его статьи далее сводится к живописанию ужасных провалов российской экономики и диких условий жизни. Шмелев пишет картину широкими мазками. Он говорит о развале без поражения огромной страны, о крови, особенно в Чечне, о разграблении национального достояния, о хронических неплатежах...И заканчивает перечисление словами: "Новое время в мгновение ока превратило весь огромный слой населения, по справедливости (как и во всем цивилизованном мире) живший и живущий в основном на социальные пособия - пенсионеров, инвалидов, одиноких и многодетных матерей, студентов, - в обездоленных, беспомощных, существующих на грани (или за гранью) голода людей. А таких теперь в стране ни много ни мало - минимум 25 процентов населения, а по иным, неофициальным оценкам - и все 40-45 процентов".
Ну и так далее и так далее. Он затем пишет о потере интеллектуального потенциала, о появлении постоянных и все увеличивающихся зон бедствия (весь Север, Кузбасс, Ивановская область, Приморье и т.д.), о чудовищной преступности, о вывозе капитала за границу... И все это с цифрами и фактами. Первый ли раз об этом говорится? Нет, конечно. Все это так или иначе приводит людей к жгучему вопросу: как это могло случиться, кто виноват, что делать? Насчет что делать - самый трудный вопрос. Шмелев разбирает ситуацию, возможен ли открытый бунт или революция, и поначалу удивляется: "Почему терпят? Вот это загадка, исторического значения загадка - и не только для сторонних наблюдателей, но прежде всего для нас самих. Конечно, никакого простого, односложного объяснения этому поистине стоическому терпению найти невозможно. Ну, разве что сослаться на то, что оно, это терпение российского человека, уже повсюду в мире давно и прочно стало легендой. Порою кажется, что весь российский народ как тот библейский Иов многострадальный - век за веком терпит и лишь изредка спрашивает: за что, Господи? Нет, но и это тоже было бы натяжкой. Были же у нас Разин и Пугачев, была же революция 1917 года, была гражданская война". И вдруг, диалектически противореча себе, сообщает: "Конечно, можно сказать: ничего, обойдется, стерпят - куда им, людям, деваться. А на всякий бунт управа в конце концов найдется: в войсках МВД сейчас уже, как известно, штыков больше, чем даже в армии... Так-то оно так. Но надо ли испытывать судьбу? Поражаюсь "канатным нервам" тех, кто сегодня сидит в Кремле: неужели не страшно? Кто им дал гарантию, что тех весьма слабеньких вожжей, которые они еще удерживают в своих неумелых, трясущихся руках, хватит, чтобы сдержать стихию народного гнева? Нет такой гарантии. А жизнь между тем делается все хуже и хуже, и "кризис неплатежей" лишь нарастает, и социальная сфера день за днем рушится до основания... Спрашивается, ради чего? Ведь, кажется, разбойный дележ государственной собственности уже почти закончился - ну так чего же еще? Дайте хоть вздохнуть "человеку с улицы", не доводите его до крайности, до бесконечного отчаяния, прекратите эту практику лишения людей и пенсий, и зарплаты. Хотя бы из чувства самосохранения поймите наконец, что страна вот-вот дойдет до пределов терпения, до последнего своего рубежа!"
Я то думаю, что дело до взрыва не дойдет. В первую очередь потому, что нет у революционного движения лидера. И действительно, таким лидером мог бы быть, например, обиженный генерал Лебедь. Но он в недавнем программном заявлении в Америке, в выступлении в Синоде русской зарубежной церкви сказал: "Я считаю, что все лимиты кровопролитий, революций, смут, беспорядков исчерпали мы не только на 20-й, но и на 21-й век. По разным оценкам, за две войны, революцию, репрессии, расказачивание, раскулачивание 70-75 миллионов жизней потеряли, это не считая эмиграции. Масса людей вымерла, подпилили сами себя. Поэтому хватит ! Больше мы воевать ни с кем не будем! Земли нам хватит... Будем организовывать жизнь. Какими средствами и способами? Грозных-то у нас было много. Начиная с прямого Ивана Грозного. Петр грозен был, Иосиф Виссарионович, наверное, их всех превзошел и переплюнул. Вопрос возникает: чего добились-то? Грозным правлением чего добились?.. Хватит грозность проявлять. Другими способами - цивилизованными, разумными управлять будем. Памятуя о том, что управление - это наука... Так вот я учусь, команда моя учится. Создать систему принятия государственных решений, она сегодня в России напрочь отсутствует".
Очевидно, что генерал Лебедь с такими цивилизационными идеями ни в какие лидеры бунта не подходит. "Настоящих буйных мало - вот и нету вожаков". Вообще для массового сопротивления, а в русском варианте - для бунта или революции нужны следующие составляющие: должна быть идеология борьбы. Что-то вроде - смерть немецким оккупантам. Или ученое "экспроприация экспроприаторов", что вполне легко усваивалось в русской форме "грабь награбленное". Вот, пожалуй, и есть всего две разновидности для идеологии массовых бунтов (или, скажем культурнее, массовых социальных движений). То есть либо бить внешнего, либо внутреннего врага. Сейчас в России нет ничего похожего на эту идеологию. Нет, есть, конечно, но в зародышевых формах, нет на них массового спроса. Враги - все эти Березовские, Гусинские, Ходорковские, Масарские. Банкиры, мироеды, мондиалисты, мировой сионистский заговор. Даже до марксистско-ленинского обобщения не поднимаются, не вспоминают хотя бы Брынцалова, который будет побогаче Березовского с Гусинским вместе взятых. Да еще русский народ спаивает, изготавливая водку "Ферейн" (по-народному "Брынцаловка"). Коммунисты тоже скуксились и ничего такого об уничтожении и искоренении буржуазии как класса не говорят. И об уничтожении реакционной церкви, поддерживающей отжившие классы. Наоборот, Зюганов умильно толкует о том, что церковь, православие - опора и надежа будущего возрождения России под водительством коммунистов. И очень осуждает своих предшественников по идеологии и партии за зверства по отношению к православной церкви. И еще благостно возвещает о многоукладности будущей коммунистической экономики, в которой есть место и родным капиталистам. На таком молоке и манной каши не сваришь.
Второй составляющая - наличие организации и вождей. Почти нет необходимости говорить, что нет ни того, ни другого. Впрочем, без идеологии их и быть не может. Опять-таки, если не считать маргинальных отрядов Русского Национального Единства Баркашова или совсем уж фашистских группок Веденкина. Или опереточной "национал-большевистской партии" Эдички Лимонова. Какой же он вождь, если пишет все время романы с ненормативной лексикой и описанием скабрезностей. Не случайно он уступил место идеолога молодому (1962 года рождения) Александру Дугину. Но и этот не подойдет, потому что много умничает о чем-то мистическом и оккультном. Тоже мне, нацистская идеология крови и почвы! Поучились бы у Ильича - он писал ясно и понятно. Сразу было видно, кого надо бить, и что надо захватывать в первую очередь - почту, радио, вокзалы, телефонные станции, арсеналы, банки... А здесь получается, что надо покупать межеумочные опусы Дугина, какую-нибудь "Конспиралогию" или там "Консервативную революцию". Или его журнал "Элементы", почти весь состоящий из переводов какого-нибудь безумного протонациста Эволы. Променяли нацистское первородство на коммерческую похлебку. Ампилов и вовсе похож на Шарикова, инстиктивно-неудержимо порывающегося охотиться на котов
Третья составная часть - должно произойти массовое вооружение населения (народа - как писал Ильич). Перед 17-м годом это вооружение произошло почти как бы само собой: армия достигала более 10 миллионов человек. Она разлагалась, солдаты дезертировали, потом братание - и целыми полками - в тыл. Вот вам и пороховой погреб для взрыва. При наличии идеологии, организации и вождей - рвануло. И сильно рвануло.
Ничего подобного сегодня нет. Хорошо ли это? С точки зрения последствий - хорошо. Но, одновременно, почти полное отсутствие социального напряжения (я не беру в расчет забастовки с требованием выплатить зарплату) говорит о потере того, что можно было бы назвать "жизненной энергией нации". Если на некоей планете нет внутренних тектонических сдвигов, не происходит ни извержений вулканов, ни "планетотрясений", стало быть планета как геологическое тело умерла. Как то давно случилось с Луной. Доходяги не восстают. В хосписе не бывает бунтов. В вымирающих деревнях Украины в голоде 1933 года никто не устраивал забастовок протеста, тем более не устраивал голодовок. Тихо ложились на полати, скамьи, пол и умирали.
"Существуют, однако, сегодня в России две силы, - вселяет некоторую надежду на витальность русских профессор Шмелев, - которые, думается, все-таки могут вызвать пожар и всеобщую катастрофу - голодная, доведенная до отчаяния армия (меньшая по возможным последствиям опасность) и депрессивные районы (самая грозная на сегодня опасность). И если наши нынешние власти будут и дальше с таким самоубийственным небрежением, с таким тупым упорством игнорировать эти две силы, две опасности, последствия могут быть (а скорее всего, и будут) весьма плачевными. Вот тогда-то действительно может встать вопрос о развале России и ее исчезновении и из истории, и с карты мира".
В общем, после пассажей о всеобщей русской апатии Шмелев вдруг полагает, что Россия идет к социальному взрыву и его последствия непредсказуемы. Во всяком случае, Россия погибнет.
Вот и я говорю, что были раньше бунты да революции. И кончились. Сначала устал караул, а потом и те, кто сидел под этим караулом. Все устали. У человека на последних стадиях проказы атрофируются все болевые ощущения. Отваливается палец, а он ничего не чувствует. Может даже смеяться. Не возразит и когда отвалится вся кисть. Туда ей и дорога. Отжила, стало быть, свое. Может ли такое быть, что вся нация впала в полную апатию? Обвисла и потекла как медуза на камне? Народ бессмертен! Нет, народ смертен. Точно так же, как и отдельный человек. Где, спрошу я, шумеры? Исчезли. И механизм их исчезновения был в чем-то похож на то, что сейчас происходит в России. Или ацтеки. О них, пожалуй, стоит сказать.
Ацтеки как погибли? По тем же двум причинам, что действуют и в России: первая - это повальная "алкоголизация" населения (там стар и млад жевал листья коки) и вторая - обильные жертвоприношения их кровожадному божку Уицилопочтли, которого Гейне из безопасного временного далека фамильярно называл Фицлипуцли. Кругом по стране "дороги, эх, дороги, пыль да туман". Деникеном в фильме "Воспоминание о будущем" дороги подавались как взлетные полосы инопланетчиков. Потому что вроде бы идет дорога в никуда, а это просто были дороги в глубь страны, по которым гнали жертвы. Впрочем, они себя жертвами не чувствовали, шли с ликованием, с радостью, торжественные шествия, праздничные. Наверное, дороги назывались "Шоссе энтузиастов". Они с нетерпением ждали: когда же, когда, скорей бы. Без этого культа жертвоприношений не могла существовать жесткая иерархия жрецов. На этой идеологии стояла ацтекская империя, это был стержень всего социального устройства. А у нас - культ человеческих жертвоприношений божку под названием индустриализация и коммунизм. Это раньше. А сейчас - такой же культ "стабилизации рубля", низкой инфляции и малого дефицита бюджета. Все - за счет населения, за счет массовых невыплат зарплаты. Пусть растет смертность и падает рождаемость - главное, удержать курс рубля в валютном коридоре. Ацтеки вымирали стремительно. Испанцы их добили, но они и так уже "загибались". Русские до сих пор стоически держатся. Испанцы уж им точно не страшны. Может быть, русские, действительно, некий коллективный Христос, который своими страданиями должен искупить все грехи мира, накопившиеся с I-го века? Спасительная мысль, но настолько запредельная, что не подлежит доказательству.
В общем, если некий бунт на коленях состоится, то, по Шмелеву, Россия исчезнет с карты истории. А если не будет никакого бунта, то она просто угаснет, то есть опять же исчезнет. Куда ни кинь... А на самом деле, самое страшное уже позади. На мой взгляд, Россия уже исчезла, ибо Россия - историческое понятие. Российская империя времен Столыпина или даже советская Россия застойного времени не существует с 1991 года. А люди живут. Хотя и плохо. Возможно, сейчас главная проблема - выживание людей. Были бы кости, а мясо нарастет. В "Белой гвардии" Булгакова перед входом в Киев петлюровцев полковник Най-Турс освобождает от присяги и распускает свой полк с напутствием спастись и выжить любой ценой.
Если уж после двух тысяч лет диаспоры евреи воссоздали свое государство, то, надо думать, и русские восстановят Россию. Если останутся русскими.