ЧЕ: ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Статья печатается в порядке дискуссии.

Тридцать лет назад, в октябре 1967 года в боливийской сельве расстрелял свою последнюю обойму Эрнесто Че Гевара. Его небольшой партизанский отряд, зажатый в ущелье Квебрадо дель Юро многократно превосходящими силами боливийского спецназа, дрался отчаянно, но в конце концов поле многочасового боя был разгромлен. Пуля разбила затвор карабина "Гаранд", а в пистолете Че Гевары не осталось патронов. Боливийский партизан Симон Куба по клички Вилли пытался вынести Гевару с поля боя, но оба они оказались захвачены в плен боливийскими рейнджерами.

После безуспешных попыток допроса, предпринятых боливийскими военными и сотрудником ЦРУ, раненый Эрнесто Че Гевара был расстрелян в здании сельской школы боливийского поселка Ла Игера боливийским сержантом Марио Тераном. "Это к лучшему - сказал Гевара Родригесу перед смертью, "мне не пристало быть захваченным в плен живым". Тело Гевары было захоронено подальше от людских глаз, а для подтверждения убийства одного их лидеров революционного движения на латиноамериканском континенте боливийские военные отрубили Че кисти рук. По одним сведениям , приказ об убийстве Гевары отдал диктатор Рене Баррьентос, по другим - едва ли не сам Линдон Джонсон. Хорошо известно однако, что американцы приняли деятельное участие в охоте на Че.

Так в возрасте 39 лет оборвалась жизнь того, кого французский философ Жан-Поль Сартр назвал "самым совершенным человеком нашего века".

Сегодня, тридцать лет после гибели Че Гевары, его легенда вновь приобрела второе дыхание, а его имидж, несколько потускневший с уходом в историю мятежных 60-х и 70-х , с торжеством неолиберализма на американском континенте и с крахом советского блока, вновь оказался привлекателен и востребован новыми поколениями. Еще недавно, казалось, что по крайней мере для развитых стран, образ Че в берете и со звездой остался лишь принадлежностью студенческих кампусов, вроде Гарвардской площади, где, как кажется, вечно длятся шестидесятые. Да и в Латинской Америке либералы начали петь отходную кубинской революции, особенно после начала развала советского блока и поражения сандинистов в Никарагуа на выборах в 1989 году.

Не мытьем, так катаньем в девяностые годы властвующие элиты Латинской Америки при поддержке США почти свели на нет детище Че Гевары – латиноамериканскую герилью. Казалось, с замолкнувшими выстрелами партизанских отрядов в Латинской Америке, с беженцами на утлых лодчонках с Кубы окончательно произойдет демифологизация Героического Партизана. Однако, еще до того, как в Боливии о местонахождении секретной могилы, где покоились останки Че, заговорили отставные генералы, интерес к личности Че Гевары и его наследию стал нарастать, и не только в Латинской Америке.

В Соединенных Штатах в этом году вышли три книги об Эрнесто Че Геваре, среди них особо выделяется почти 800-страничная биография Че, написанная Джоном Ли Андерсоном, корреспондентом "Нью-Йорк Таймс", проработавшим многие годы в Латинской Америке.

Многое из рассказанного о Че Андерсеном прозвучало впервые. Хотя и он вновь пересказывает хорошо известные детали партизанской эпопеи на Кубе, которая выдвинула Гевару в число военных и политических лидеров кубинской революции, его юношеские путешествия по латиноамериканскому континенту, во многом определившими непримиримый настрой молодого аргентинского врача на коренное переустройство всей политической и экономической жизни к югу от Рио-Гранде. Хорошо известно, что Че стал приверженцем марксизма довольно рано, еще, пожалуй, в мексиканский период, до знакомства с Кастро и экспедиции на "Гранме" в 1956 году на Кубу. Меньше, однако, известно о том, что знакомство с советской элитой при необходимости опираться на СССР позже разочаровало Гевару, осознавшего, что "новый человек" не стал неотъемлемым атрибутом советской действительности. "Если цель революции не есть перестройка сознания, создание нового человека, то такая революция меня не интересует. Если речь идет просто о поднятии жизненного уровня то с этим вполне может справится буржуазный реформизм или какая-то из форм неокапитализма"- считал Эрнесто Че Гевара. Но он был готов жертвовать собой и во имя просто облегчения бремени нищеты тех, кого он так любил, крестьян Латинской Америки, ее горняков, ее индейцев. В юные годы Гевара исколесил на велосипеде с другом Альберто Гранадосом многие страны Латинской Америки, работая то продавцом книг, то уличным фотографом, то врачом. Именно наблюдения за жалкой жизнью латиноамериканской бедноты в пятидесятые побудили его, выходца из знатного аргентинского рода и дипломированного врача, взяться за оружие.

В 1954 году, в Гватемале Эрнесто Гевара видел, как сколоченная наспех наемная армия Кастильо Армаса угробила в несколько дней реформистский режим Хакобо Арбенса, лишь чуть поприжавшего могущественную американскую компанию "Юнайтед Фрут Компани". Он пришел к власти на выборах законным путем, но независимой политики ему не простили. Арбенс не рискнул вооружить народ, хотя желающих драться с наемниками, подготовленными ЦРУ, было предостаточно . Ответственность лидера за начатые преобразования, невозможность предать народ, уйти со сцены в решающую минуту- эти черты мироощущения Гевары заложило во многом гватемальское поражение. После отъезда из Гватемалы, где начался свирепый террор, Гевара был вынужден уехать в Мексику, где женился на перуанке Ильде Гадеа и у них родилась дочь.

Потом последовало знакомство с братьями Кастро, жившими в эмиграции и победоносная кубинская эпопея, выдвинувшая Гевару в число военных и политических лидеров кубинской революции. Первым он заслужил высшее воинское звание Повстанческой армии – команданте. Так он стал знаменитым партизанским командиром по кличке "Че", которая со временем стала частью его имени.

Куба стала единственной победой Гевары. Министр промышленности и Глава национального банка, неутомимый труженик и книгочей – таким запомнила его Куба. Здесь он интересен не только как практик, способствовавший кубинской индустриализации или использованию на Кубе первых компьютеров, но и как теоретик, пытавшийся найти в человеческой индивидуальности резервы бескорыстия, интернационализма, сострадания. Его размышления "Социализм и человек на Кубе", вышедшие незадолго до его добровольной отставки и отъезда в Конго отличаются поразительной глубиной.

Сам Че ежедневно демонстрировал образцы такого поведения, что заставило с уважением о нём говорить даже врагов, вроде соучастника его убийства сотрудника ЦРУ Родригеса. Лидер добровольно работавший на сафре по много часов в свободное время, человек, заслуживший почетное гражданство Кубы и добровольно отправившийся драться и умирать за свободу других народов! Нет, чтобы не говорили, история и люди таких лидеров не забывают.

И ныне, несмотря на торжество либеральных режимов в Латинской Америке и ухода с политической сцены "горилл"-военных диктаторов, бедность и нищета по прежнему заставляют поднимать над колоннами демонстрантов в Латинской Америке знаменитый портрет Че со звездой и в берете.

Гевара чувствовал гражданином всей Латинской Америки, ответственным за ее освобождение.

В своем прощальном письме детям (от брака с кубинкой Алейдой Марч у Че было четверо детей), написанном незадолго до отъезда с Кубы в 1965 году Че призвал их научиться "чувствовать как свою любую боль и оскорбление человеческого достоинства, в какой бы точке света это ни происходило".

Смешно и нелепо пытаться третировать память Че с позиций сегодняшнего дня. Да, он верил в необходимость вооруженной борьбы народов за освобождение от диктатур и пытался искать проблемы преодоления отсталости и нищеты в Латинской Америке и в третьем мире "за железным занавесом". Что с того? Какой еще оставался выбор у латиноамериканцев? Нищете, отсталости и безграмотности, казалось, не будет конца… Правые повсеместно в шестидесятые и семидесятые проливали кровь, избранные демократическим путем правительства свергались (1954 - Хакобо Арбенс в Гватемале, 1973 -Сальвадор Альенде в Чили). Свирепствовали ультраправые вооруженные формирования, похищавшие и убивавшие левых лидеров, профсоюзных и крестьянских вожаков. США поддерживали своих "сукиных сыновей" до последнего- и Стресснера и Сомосу и Батисту… Оставалось лишь обратиться к оружию.

Попытки организовать партизанскую войну в Конго против режима Мобуту с вместе с группой кубинских добровольцев успеха не имели, кубинцы дрались против наемников Майка Хора отважно, сами же конголезцы часто бежали с поля боя, а конголезские лидеры, такие как Лорансу Дезире Кабила предпочитали оставаться в стороне от своих повстанческих отрядов.

Вопреки досужей болтовне о "руке Москвы", направлявшей всех "международных террористов", ни партизанская эпопея Гевары в Конго в 1965 на стороне соратников убитого Патриса Лумумбы, ни тем более в Боливии об этом не свидетельствуют. Напротив, из фактов приведенных Джоном Ли Андерсоном, очевидно, что Москва, полагалась лишь на традиционные компартии Латинской Америке, скептически относясь к попыткам Гевары, поддержанным Гаваной и радикальными революционерами в Латинской Америке разжечь искры революционного костра путем создания партизанских очагов по всему континенту. Одной из причин поражения Гевары в Боливии стала позиция лидера промосковской компартии Марио Монхе, отказавшего в поддержке интернациональному отряду Че Гевары. Второго Вьетнама для США не вышло, ЦРУ заторопилось в Боливию, на помощь диктатуре Баррьентоса, а местные крестьяне индейцы отказали отряду Че в поддержке. Рабочие-горняки оказались скованы своими профсоюзными и партийными вождями, не желающими уступать лидерство в борьбе Че Геваре. Отряд был изолирован, окружен и разгромлен.

Когда уже после смерти Гевары, один из его соратников по борьбе против диктатуры Барьентоса в Боливии Коко Передо обратился за помощью в военной подготовке к Москве, от него потребовали заручиться согласием боливийской промосковской компартии. В помощи было отказано.

Как-то в Москве на представлении книги советского резидента в Латинской Америке Николая Леонова "Лихолетье", (любопытно, что эту весьма интересную книгу не взялись перевести и опубликовать именно в США) я спросил у отставного генерала КГБ Монахова, правда ли, что Николай Леонов "формировал" Фиделя Кастро и Че Гевару, общаясь с ними в Мексике. Монахов рассмеявшись ответил, что это были личности столь крупного масштаба, что об этом просто смешно говорить. Ну, брал молодой Гевара в 50-ые книги в посольстве почитать, "Как закалялась сталь" и "Повесть о настоящем человеке", не более того. После гибели Че, в Советском Союзе его имя было под подозрением, а профессора по "научному коммунизму", с осуждением частенько клеили ему ярлык "троцкиста" и "экспортера революции."
Впоследствии, по свидетельству Ли Андерсена, Гевара пытался критически переосмыслить советский и восточноевропейский опыт, скептически, в частности, относясь, к тому, что в Восточной Европе советская армия способствовала установлению режимов народной демократии, а в Советском Союзе создание социалистического общества опиралось во многом на те же стимулы, что и рыночно-буржуазное. Любопытно, что видевшей в этом червоточину Че, с другой стороны, ("слева") предугадал закат советского социализма. Итак, не вышло второго Вьетнама, в Гватемале и Сальвадоре левые повстанцы идут на мировую с военными, уступая политическую арену либералам, наконец ненависть к могучему северному соседу уже не столь очевидно нужна латиноамериканцам в изменившуюся эпоху
Казалось бы, что же в остатке? Дело его жизни кажется безнадежно проигранным, а интерес к личности и наследию тем не менее растет.

Осталась Куба, выстоявшая несмотря на все прогнозы скептиков, где несмотря на все лишения и блокаду детская смертность по прежнему ниже, чем США, куда всё еще едут учится, и не только из Латинской Америки. И нет никаких симптомов краха кубинского эксперимента, похоже, наоборот, затяжной кризис будет преодолен. Сами кубинцы утверждают, что своей личностью, примером, беззаветной борьбой и даже гибелью в Боливии, Че помог им выстоять. Остался пример неистребимого идеализма Гевары, его желания переустроить человеческую жизнь на творческой и справедливой основе, преодолеть отчуждение человека от действительности, дать право ему распоряжаться своей судьбой. Думается, именно это привлекало в Че Хулио Кортасара и Жана-Поля Сартра, Грэма Грина и Ирвина Стоуна, посвятивших ему превосходные строки.

Каким бы путем не пошло человечество, не может быть все сведено к чистогану, пошлости и "побрякушкам комфорта"( определение Че) и за защиту человеческого достоинства можно пожертвовать жизнью. Наверное, в этом состоит главное наследие Эрнесто Че Гевары.

Помнится мне и многим моим друзьям в конце семидесятых Че Гевара помог именно этим, ибо сквозь пелену брежневского застоя, посреди цинизма и равнодушия, мы, между Буковским и Корваланом, выбиравшие все же Корвалана, постоянно обращались к примеру Гевары, чувствуя, что призывы "домашних" либералов лишь принесут в Россию большую грязь и страдания.

Символичным выглядит то, что 17 октября в 30 годовщину со дня гибели Гевары, на Кубе открылся специальный мавзолей в г.Санта-Клара, который в 59-м стремительным ударом освобождала от батистовцев колонна Че. Здесь будут покоится останки национального героя Кубы.

Крестьянские и профсоюзные организации провели 8 октября, в день гибели, поминальные мероприятия и на родине Че, в Аргентине и в Боливии, где он погиб.

Не менее символично, что недавно рухнула под ударами повстанцев одна из самых коррумпированных диктатур мира - Мобуту в Заире - Конго, а во главе повстанцев оказался бывший неудачник 60-х Лоренсу Дезире Кабила, когда-то принимавший участие в борьбе в Конго вместе с Че.

На могилу Че в Боливии в тридцатую годовщину со дня его гибели пришли не только левые и французский философ Режи Дебре, бывший с ним в партизанском отряде в Боливии, но и вдова Миттерана и многие западные интеллектуалы. Мир помнит Героического Партизана.