ВЫСШЕЕ ПРИЗНАНИЕ (Вместо некролога)

01-01-1998

bernsht         Эта статья для меня (и для "Лебедя") необычна. Но и человек, о котором я хочу рассказать, тоже необычен. Судите сами.
Григорий Давидович Бернштейн почти ровесник века. Он родился в 1904 году в Одессе. Хорошо помнит празднование 300-летия Дома Романовых, можно сказать, знаком с императором Николаем II, поскольку на церемонии стоял недалеко от монарха - Николай был в Москве, на Соборной площади, а Гриша - в Одессе, на базарной. Зато в одно время. Монарху это впоследствии не помогло, но и Григорию Давидовичу не повредило. Он как-то удачно скрывал свою близость к царскому дому и при большевиках его даже не посадили, тем более не расстреляли.
Еще лучше наш долгожитель помнил начало 1-й мировой войны, эйфорию и патриотический угар, охвативший тогда все общество. Ну, и само собой, революцию и гражданскую войну. Он вполне мог бы в ней участвовать на манер Голикова (Гайдара), поскольку ему тогда уже было 16-17 лет. Но благоразумно воздержался. Ведь как раз в канун революции 13-летним подростком Гриша освоил профессию зубного техника и помогал семье. А тут началось такое зубодробительное действо, что от услуг юного зубного техника не могли отказаться ни красные, ни белые, ни жовтоблакитники, ни даже немцы, оккупировавшие самостийную Украину.
Да, хорошо иметь профессию, одинаково нужную противоборствующим насмерть силам. Ибо хотя к смерти они готовы и даже поют "Все как один умрем в борьбе за это", однако зубную боль терпеть не намерены. Но закончилась междоусобица, настали счастливые годы НЭПа, а Гриша пошел не в торговцы, а на завод слесарем. Даже удивительна такая не по годам житейская мудрость в 18-летнем пареньке. Не пойти в нэмпаны зубному технику тогда, это все равно, как в наше время интеллигенту не отдать деньги в банк под оглушительные проценты. Все отдавали, а вот Гриша как бы и не отдал. И это ему впоследствии как раз и помогло дожить до наших дней.
Ибо когда счастливые годы миновали, то ехидно было спрошено : чем занимались во времена НЭПа, который был вынужденной уступкой капиталу, и с которой ныне покончено? Ответ сбивал с толку: рабочий-металлист, с нэпманами не знаком.
И еще одну удивительно тонкую вещь почувствовал Григорий: хоть и рабочий, а в партию не вступал. Это почти невероятно, но факт. Я у него и так и этак:
- Григорий Давидович, ну неужели вы еще тогда, в середине 20-х годов предчувствовали грандиозные чистки? Неужели догадывались о бесславном конце партии в 1991 году?
- Да ничего я не предчувствовал, ни о чем таком не догадывался. Просто как-то не хотелось, да и нужды не было. Административную карьеру делать не собирался.
Поэтому на грозные вопросы о принадлежности к троцкистской и прочей оппозиции простодушно ответствовал: беспартийный, потому ни в каких оппозициях в принципе состоять не мог. Так так. А почему не в партии большевиков ? Работаю над собой. Вот днем просто работаю, а вечером учусь в индустриальном институте, там тоже работаю. И все время над собой. Отстали.
В 1927 году Гриша закончил институт и был направлен на Николаевский судостроительный завод инженером. И одновременно стал преподавать в кораблестроительном институте. А еще через 7 лет, как раз к убийству Кирова, полностью перешел на чтение лекций. И опять-таки, его счастье, что не в ленинградском или московском вузе, а то бы вполне мог загреметь как участник заговора. Правда, была одна неприятность: жил и работал он в Николаеве, а Кирова как раз застрелил Николаев. Вот вам и связь с преступной оппозицией. Но - опять пронесло. Не только не посадили, но даже позволили в провинциальном Николаеве заниматься научной деятельностью. В результате Григорий Давидович написал книгу об энтропии.
Книга имела успех, Григория Давидовича пригласили в Москву и сразу назначили в Научно-тракторный институт заместителем начальника отдела топлив и масел. И это был новый поворот в судьбе. Заинтересовался Григорий Давидович проблемой очистки масел и его регенерацией. Ведь тогда масло меняли на новое всего через 10 - 30 часов работы двигателя. Изобрел фильтры и установки для очистки моторных масел. Работа шла очень успешно. Но... близился 1937 год. И опять непостижимая "политическая интуиция" Григория Давидовича сработала так же , как его научная и изобретательская: он, поразив всех сослуживцев, добровольно уехал из Москвы в захолустный городок Мелитополь, где и отсиделся. В то время как "столичные штучки" отсиживались в местах значительно более северных.
Ну, а там война. И опять чудо: Григорию Давидовичу отказывают в возможности идти на фронт, дают бронь - он слишком ценный специалист по очистке моторных масел и его жизнь следует беречь. Ибо с маслами стало совсем худо, и этой проблемой занимался лично командующий дальней бомбардировочной авиацией маршал Голованов. Его заместитель генерал-полковник Марков вызвал Бернштейна и поручил ему организовать передвижные станции по регенерации авиационных масел. И снова задача была решена в кратчайший срок. Каждая станция в сутки давала до 10 тонн очищенного масла, и его тут же заливали в дальние бомбардировщики. И ни один килограмм масла не был вылит зря. Результат - боевые награды, в том числе орден Красной звезды и орден Отечественной войны. Грамоты, преми и...
После войны - Алма-Ата, профессор, заведование кафедрой в сельскохозяйственном институте. Заслуженный изобретатель, автор 7 книг и учебников, часть из которых переведена на много языков (даже на китайский), десятки научных статей. Бумажные масляные фильтры, изобретение Григория Давидовича, пошли по всему миру и есть нынче на любой автомашине в любой стране. Но о патентах не думал. Да тогда и не очень было известно, что это такое. Так, давали какие-то авторские свидетельства, неведомые в остальном мире. Да и что удивительного: лучшее изобретение советской эпохи, автомат Калашникова вот уже 50 лет клепают во всем мире без всякого патента, и наработали уже более 100 миллионов штук, а сам Михаил Тимофеевич всего лишь приобрел генеральские погоны, да грамоты. Только теперь, в феврале, Россия подала документы на получение лицензии на регистрацию "калашникова" в Международное патентное агентство в Швейцарии. Да, не думай о патентах свысока. Такова современная песня о купце Калашникове. А о купце Бернштейне и вовсе никаких песен не сложено. Потому остался Григорий Давидович прост как правда и гол как сокол.
Смерть Сталина Григорий Давидович встретил со слезами на глазах: как жить-то теперь? Стало быть, к своим 50-ти годам это было еще не ясно. И Григорий Давидович должен был жить дальше. И узнал, что можно и без товарища Сталина, и даже еще лучше получается. Так и дожил и дослужил до 75 лет и только тогда ушел на пенсию. Уехал в Крым, затем в свою родную Одессу. И там к 1990 году (то есть, когда ему самому уже шел 87 год!) точно уяснил, что даже с товарищем Горбачевым каши не сваришь.
Надо ехать, надо переезжать снова. Дружба народов, трескавшаяся по швам, не оставляла в этом никакого сомнения. И вот с того 1990-го года, то есть восемь лет Григорий Давидович Бернштейн был жителем нашего города Бостона.
Жил он, ...чуть не написал "на заслуженном отдыхе". На заслуженном - да. Но не на отдыхе. В 90 лет (!) он освоил компьютер и теперь на нем писал большие проблемные статьи. В совокупности они составили приличный сборник. В основном на темы израильской политики и арабского терроризма. Много печатался в русскоязычной американской прессе. Недоволен американской позицией в деле мирного урегулирования, заключающегося в том, что Израиль дает автономию палестинцам, а они взрывают автобусы с израильскими пассажирами. На возражение, что как же так, ведь Америка поддерживает Израиль, отвечал с горячностью: "Как веревка поддерживает повешенного". Я снова возражал, он с пылом прозелита спорил. Я, как-то, чтобы сменить тему, спросил, почему он не в обществе ветеранов? Он ответил: "Да я как-то зашел к ним и вижу - какие-то дряхлые старики. Глаза потухшие, какие-то пустые односложные реплики. Максимум, что делают - стучат в домино. Говорить с ними не о чем. А ведь по возрасту - молодые люди, лет по 70 - 75".
Сам Григорий Давидович был до конца энергичен, как в лучшие дни юности. Полон замыслов. Была у него идея (да и не только идея, а чертежи и документация), как полностью использовать нефтяные масла в двигателях и станках без их замены (только понемногу добавлять за счет угара). Выяснил старый профессор, что в Америке с маслами поступают не по-хозяйски - отработанное масло добавляют к солярке да сжигают в котельных для отопления домов. За три месяца до смерти написал на эту тему письмо вице-президенту Гору, напирая на тему о защите окружающей среды, до чего Гор большой охотник. И умудрился собрать 200 подписей.
16 февраля этого года планировали мы отметить его 94 летие и 70- летие научной деятельности. За пару дней до юбилея Григорий Давидович позвонил своему племяннику, доктору наук, врачу, литератору, и поэту Виталию Бернштейну, а потом мне, и сказал, что не нужно никаких дней рождения и юбилеев. Все что мог - то он сделал. И должен уйти тихо, с достоинством. И хотел бы это сделать как раз в день рождения. Мы шутили - Григорий Давидович, мы же договорились, что вы, как минимум, будете биться за оздоровление окружающей среды и экономию масел до 150 лет. Меньшее время не подойдет, ибо вы же знаете, как хорошо смазана американская бюрократическая машина. Пока они там прочтут, соберут экспертов, проведут митинги, откроют дискуссию... Потом потеряют документы (в Америке теряют в госмашине до трети документов) и вам все придется делать заново. Как раз и отметим ваше 150-летие. И вообще - вы наш маяк. Пока вы есть, мы себя чувствуем молодыми. Мальчишками, можно сказать. Григорий Давидович смеялся, шутки поддерживал и даже сам шутил, говоря, что при его отсутствии связей и денег вполне можно рассчитывать на 200-летний юбилей.
Но голос - печальный. Потом сказал: чувствую угасание интереса к жизни. Вдруг с ужасом ощутил, сказал он, что мне как-то безразлично, ответят ли на мое обращение Гору или нет. Значит - я сделал все, завершил круг жизни. А без возможности переживать, писать, интересоваться никакого смысла коптить небо нет.
Попрощались, встретимся, дескать, на днях.
Жил он в доме для престарелых (это по-русски так называется, а американцы называют свои заведения Nursing home, что лучше перевести как санаторий). Прекрасные условия, еда - на уровне заказов в хорошем ресторане. Содержание стоит там до 6 тысяч долларов (для состоятельных американцев) в месяц, но Григория Давидовича пригласили как заслуженного человека в это дорогое заведение бесплатно. Он долго отказывался, потом перешел туда из аналогичного, но обычного (хотят тоже вполне приличного) санатория.
Накануне дня рождения Григорий Давидович лег и приказал сердцу остановиться. И заснул навеки. Точно так же когда-то поступил Кардано, тоже наш брат, автомобилист, изобретший вал, названный его именем. Случайно минут через десять к Григорию Давидовичу в комнату заглянули, срочно вызвали скорую помощь. Та примчалась, стала оживлять. И оживила! Но с момента остановки сердца прошло более 20 минут. Все были поражены: такое время без кровоснабжения убивает мозг начисто. Однако после отключения "дыхательной машины" Григорий Давидович продолжал дышать сам! Стало быть, промежуточный мозг, где находится центр дыхания, уцелел!
Но чудес в этой области (пока) не бывает. Григорий Давидович отпустил свой дух, то есть себя на свободу. Глупое тело этого не понимало и продолжало влачить существование. Воля Григория Давидовича оказалась сильнее американской медицины - она решила твердо: земной срок окончен, и не надо обращать время вспять. Только 24 февраля неразумное сердце сдалось и остановилось - уже навсегда.
Ну, что тут сказать? Поразительная жизнь. Не только длительностью - живут и подольше. Рамзес II, вроде бы, одерживал свои самые значительные победы в 102 года. Стало быть, раньше не успел, вот и пришлось тянуть лямку фараона. А Григорий Давидович - успел. Весь мир ездит на изобретенных им масляных сменных фильтрах. Сотни миллионов автовладельцев обязаны долговечностью своих двигателей и быстрой ездой ему. И ничего об этом не знают. Точно так же как никто не знает имени изобретателя колеса их автомашин. И в этой великой анонимности высшее признание и величие невысокого щуплого человека из Одессы, Москвы, Николаева, Мелитополя, Бостона - Григория Давидовича Бернштейна.

Комментарии

Добавить изображение