В ЯПОНИЮ ПРЕЗИДЕНТ СЪЕЗДИЛ: ЧТО ДАЛЬШЕ

01-01-1998

Визит Президента Б.Н. Ельцина в Японию был отложен на неделю в связи с первым негативным голосованием Государственной Думы по кандидатуре Кириенко. Ожидая повтора фиаско, Президент тем не менее решил вылететь в Токио независимо от итогов второго голосования. Итак, ответная встреча "без пиджаков" (или "без галстуков") состоялась. По идее она должна была заложить основу уже официального визита японского премьера Р. Хасимото в Москву осенью этого года. Итак, каков же итог? Накануне отлета Б.Н. Ельцина из Москвы японские средства массовой информации предполагали, что основной разговор будет развиваться в рамках прошлогодней летней инициативы Хасимото, подразумевавшей понижение тональности дискуссии по нерешенной территориальной проблеме и поиск новых областей потенциального широкомасштабного сотрудничества. На практике именно эта декларация нового подхода Японии к отношениям с Россией открыла возможности для неофициальной встречи в Красноярске в ноябре прошлого года. Идея Р. Хасимото, заключавшаяся в том, что территориальная проблема не заслуживает серьезной дискуссии двух лидеров открыла двери для российской позитивной реакции.
В моем комментарии, опубликованном в "ЛЕБЕДЕ" накануне визита Ельцина в Японию я предположил, что подобное абстрагирование от реалий территориального спора - это явление конъюнктурное. Итоги неофициального визита Ельцина в Японию в целом подтверждают эту оценку.
Российская пресса не очень показательна для оценки предшествовавших иллюзий. Обратимся к японским комментариям. Накануне визита японские газеты прогнозировали "четвертую волну" радикального улучшения наших двусторонних отношений. Под первой волной подразумевается история установления советско-японских отношений в 20-е годы; под второй - прекращение состояния войны, восстановление двусторонних дипломатических отношений в 1995 году и подписание совместной советско-японской декларации 1955 г. при Хрущеве (детальный анализ ситуации см. в моей главе в коллективной монографии под редакцией Г. Розмана, выходящей в издательстве Princeton University press в этом году); под третьей - быстрое развитие двустороннего экономического сотрудничества в первой половине 70-х годов. Примечательно, что ни визит Горбачева в Японию (когда СССР впервые в официальных документах признал существование территориальной проблемы в советско-японских отношениях, ни усилия российских демократов в 1992 г. (в первую очередь заместителя министра иностранных дел Г. Кунадзе), нацеленные на кардинальный пересмотр принципов наших двусторонних отношений, ни визит Ельцина в Японию в 1993 г. и подписание Токийской декларации, которая до настоящего времени считалась апогеем развития наших связей, не заслужили подобной оценки.
На что делался акцент накануне визита? На продолжение линии прошлогодней встречи в Красноярске - замалчивании территориальной проблемы, поиске новых сфер перспективного стратегического партнерства и развитии регионального экономического сотрудничества в Северо-Восточной Азии. В качестве центральных пунктов сотрудничества японская пресса накануне визита выделяла два пункта: "содействие дальнейшему развитию рыночных отношений" и "сотрудничество в разработке месторождений и поставке энергоносителей из России в Северо-Восточную Азию (Япония, Китай, Южная Корея, Приморский край РФ).
Детальный ход дискуссии 19-20 апреля пока неизвестен. Согласно доступной мне информации из японских источников она в основном свелась к обсуждению перспектив решения территориальной проблемы. Р. Хасимото предложил перевести дискуссию из плоскости "возвращения незаконно оккупированных территорий" в область демаркации российско-японской границы аналогично российско-китайским договоренностям. Б.Н. Ельцин со своей стороны предложил обсудить проект "договора о мире и дружбе" как более широкого документа.
На мой взгляд обе идеи возвращают нас к дебатам конца 70-х и 80-х годов. Впервые идея подписания договора о мире и дружбе взамен мирного договора была предложена СССР вскоре после подписания аналогичного японо-китайского договора. В то время советское руководство рассматривало японо-китайскую договоренность как угрозу интересам страны, и основное внимание всех комментариев уделялось этому аспекту. Однако, насколько я знаю, в последние годы модель японо-китайского договора о мире и дружбе рассматривалась в российском МИДе в принципиально иной плоскости. Дело в том, что японо-китайский договор сознательно игнорировал территориальную проблему суверенитета над островами Сэнкаку (японское название, по-китайски - острова Дяоюй дао). Соответственно, отсылка к модели японо-китайского договора открывает путь для прекращения дебатов вокруг мирного договора и подписания альтернативного документа без решения спорной проблемы, чего, собственно, и добивается Россия.
Второй аспект. Накануне визита Б.Н. Ельцина японская пресса активно подчеркивала стремление премьер-министра переформулировать постановку территориального вопроса. Вместо официального требования "возвращения незаконно оккупированных японских территорий" премьер стал отдавать предпочтение формулировке "демаркация российско-японской границы". Суть претензий при этом не меняется: Япония по-прежнему хочет установить границу между островами Уруп и Итуруп. Тем не менее, сама формулировка вопроса не акцентирует идейно неприемлемую постановку вопроса. Надо сказать, что и эта идея не нова в дискуссиях вокруг советско/российско -японских отношений. Впервые она была сформулирована Г. Кунадзе, в то время сотрудником Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, в ходе предварительной подготовки визита М. Горбачева в Токио. В основе идеи лежало стремление отойти от психологически неприемлемой терминологии "возвращения оккупированных территорий" и вернуться к истокам обсуждения проблемы в 1954-1955 гг.
Тем не менее, подспудно в Японии и России бытует совершенно различная интерпретация этой формулировки. Для Японии в конце концов не важно, как назвать проблему, главное заключается в том, чтобы Россия признала японский суверенитет над четырьмя спорными островами. С другой стороны, в российской трактовке "определение границы" означает насколько необходимо и в каких объемах Россия готова обсуждать пересмотр существующего статус-кво. Иными словами, проблема заключается в том, что принимать за точку отсчета: японские оценки присоединения Россией Южных Курил как нарушения базовых принципов послевоенного международного права, или российское желание исходить из существующего статус-кво. С большой долей вероятности можно предположить, что именно эта проблема оказалась в центре дискуссии на прошлом уикенде. Чрезвычайно симптоматично, что сразу же после отлета Б.Н. Ельцина в Москву Р. Хасимото выступил с инициативой "принципиально нового подхода к территориальной проблеме". Многозначителен уже сам факт первостепенного внимания к вопросу, который, как казалось, в Красноярске решили не акцентировать.
Предложение Хасимото быстро получило в Гарварде ярлык "повторения опыта Гонконга". Его смысл заключается в следующем: если Россия согласится с принципиальным проведением границы между островами Уруп и Итуруп (т.е. удовлетворит японские требования в полном объеме), Япония готова признать "административные права России" на этих островах. На практике это предложение означает использование "формулы Окинавы" - японского признания фактического контроля над американского контроля над Окинавой вплоть до 1971 года при формальном признании потенциального японского суверенитета над островами.
Нова ли эта идея? Опять же нет. Как и в случае принципа демаркации границы она впервые была высказана в ходе подготовки визита в Японию М.С. Горбачева, но в этом случае - с японской стороны. Она многократно обсуждалась на встречах так называемого "second track", т.е неофициальных представителей. Встреченная с энтузиазмом частью российских экспертов (я принадлежу к их числу), она, тем не менее, не получила поддержки в государственных структурах.
На практике эта идея конкурирует с высказанным в декабре 1996 г. Е. Примаковым предложением о совместном экономическом освоении спорных территорий. Если же присмотреться к двум предложениям внимательнее, то достаточно легко обнаружить огромный цинизм обоих государств в отношении населения Южных Курил. В реальности острые экономические проблемы спорной территории - это излишний раздражитель и экономическое бремя и для России, и для Японии. Принципиальным моментом для обоих государств становится только формальное признание суверенитета над островами, все остальное их мало волнует.
Если рассматривать практическую сторону инициативы Примакова 1996 г., то она будет звучать следующим образом: согласитесь формально с существующим статус-кво, и у Японии будут развязаны руки для установления реального экономического контроля над Южными Курилами. В конце концов, учитывая современные тенденции в области капитальных инвестиций в России, ни одному здравомыслящему менеджеру не придет в голову идея инвестиций в дорогостоящие и заведомо убыточные проекты на Южных Курилах. Идея совместного экономического освоения реально звучит так: мы (российские чиновники) контролируем процесс, а вы (японские деловые круги) решаете социально-экономические проблемы островов.
Естественно, такая логика не может быть популярной в Японии. Но о чем говорит план Хасимото? Он ничуть не лучше. Его приоритет - это отказ от дорогостоящих программ интеграции русскоязычного населения в случае передачи островов под управление Японии. Этот план звучит так же как и российский: мы решаем главную принципиальную для нас юридическую проблему - признания суверенитета. Все остальное, в том числе и решение социальных проблем островитян - это дело государства, обладающего административными полномочиями, т.е. России. Формально предложение Р. Хасимото должно быть обсуждено на встрече заместителей иностранных дел в мае. Его итоги предсказать нетрудно. И Япония, и Россия будут стремится обрести юридические привилегии (признание суверенитета), оставляя решение реальных проблем Южных Курил друг другу. Достижение реального компромисса в таких условиях вряд ли возможно.
Развитие дискуссии в российско-японских отношениях от встречи под Красноярском до встречи в Ито выглядит чрезвычайно показательным. Поставив задачу обойти нерешаемую территориальную проблему и найти более значимые сферы взаимного сотрудничества, представляющие взаимный интерес, Россия и Япония не справились с ней. По прошествии пяти месяцев и содержание дискуссии, и предлагаемые решения вернулись к рецептам почти десятилетней давности.
На мой взгляд, итоги неформального саммита в апреле 1998 г. однозначно свидетельствуют о неготовности двух стран к "историческому компромиссу" и переходу к новому этапу взаимоотношений.

Комментарии

Добавить изображение