ЧТО ПЕТР, ЧТО ИВАН

01-01-1998

Mark Reitman      Многообразные статьи Валерия Лебедева неизменно отличают возвышенная эрудиция и накал светового воздействия на читателя. Но бывают случаи, когда означенный накал подается не на ту линию. Так случается, когда автор оседлывает особенно любимый и почитаемый им предмет, а к таким предметам в последнее время принадлежат Петр Первый и Александр Лебедь. При этом у читателя, насколько бы ниже он ни отстоял от автора как историк, естественно возникает желание высказать возражения. Причем, рискуя впасть в банальность, начнем в хронологическом порядке - с Петра. Тем более, что этот персонаж особенно близок Лебедеву и оттого список его достоинств в особых неладах с реальностью.

В числе особых достоинств Петра Валерий Лебедев несколько раз указывает на его непривередливость к еде и одежде, на безразличие к тому, где спать (и добавим, с кем), приводившие якобы к минимальным государственным расходам. Пусть Лебедеву возразит на это русский историк В. Ключевский, на которого он охотно ссылается и которого меньше всего можно заподозрить в пустых придирках к Петру.

«В Дептфорде Петру со свитой сразу же отвели помещения в частном доме близ верфи, оборудовали его по приказу короля, как подобало для такого высокого гостя. Когда после трехмесячного жительства царь и его свита уехали, домовладелец подал куда следовало счет повреждений, произведенных уехавшими гостями. Ужас охватывает, когда читаешь эту опись, едва ли преувеличенную. Полы и стены были заблеваны, запачканы следами веселья, мебель поломана, картины на стенах прорваны (возможно, подлинник его тезки Петера Рубенса, до которого Петру не было дела - М.Рейтман), так как служили мишенью для стрельбы». Ключевский делает вывод, что «пустившись на Запад за науками, московские ученики не подумали, как держаться в тамошнем обществе». И добавим, сумели сложить на Западе определенные представления о характере русского человека. Да такие, что и теперь, спустя двести с лишним лет, Европа еще питается ими.

Лебедев не преминул упомянуть необычайно высокий рост Петра. Это мне напомнило экскурсовода в Грузинском историческом музее, которая сказала: «Грузинского царя Давида Строителя называют грузинским Петром Первым. И это справедливо по его роли в истории Грузии. Он тоже был высок ростом. Но если рост Петра Первого был 202 см, то рост Давида Строителя был 212 см». И сразу Петр показался меньше Ленина...

Если Ключевский сообщает детали бытового поведения Петра со товарищи в Голландии, то Пушкин приводит сведения о том, как Петр ухаживал за женщинами в галантном Париже. Он садился в чужую карету с приглянувшейся ему дамой и кричал кучеру «Пошел!». Конечно, по-русски, других языков он не знал. Петр был куражист, но трусоват ( в бою предпочитал укрытие), так что до дуэлей дело не доходило. Обладал незаурядной силой, хотя и был узок в плечах, и охотно предлагал людям померяться ею. (Только вот своему «другу» Саксонскому королю Августу Сильному, которого Ключевский называет «бессовестным человеком» и приводит как пример неумения Петра выбирать себе друзей, не предложил: сила того была слишком известна.) Разумеется, все эти «огрехи» поведения подчищали потом русские послы, которые появлялись на месте действия с пузатыми кошельками. Милые причуды государя вставали в хорошую копеечку России и не шли ни в какое сравнение со сберегаемой стоимостью чистых простынь. Неудивительно, что уже тогда русскую валюту по курсу принимали плохо. Но это факты, а что говорят легенды о Петре?

Говоря о посмертных легендах, Лебедев противопоставляет Петра Ленину. Дескать, о Ленине ходила легенда, что он умер от сифилиса, хотя истинной причиной его смерти был обычный инсульт, а вот Петру никто не решился приписать такое «непотребство», хотя он как раз умер от этого венерического недуга. Мне трудно выдавить из себе что-либо хорошее о Ленине, но скажу лишь, что, если бы он страдал сифилисом, это в моих глазах придало бы ему больше человечности и никак бы не уронило ниже той отметки, на которой он хранится в моем сознании – отметки весьма низкой. Да и вообще эти соображения Лебедева напомнили мне недавнюю рекламу сотового телефона по телевизору: Цезарю звонят в сенат по такому телефону и говорят: «Присмотрись к Бруту!». Руководствуясь этой информацией, Цезарь убивает Брута и меняет ход римской истории… Дело в том, что о сифилисе во времена Петра знали еще очень мало, меньше чем при дворе Цезаря о сотовом телефоне. До открытия бледной спирохеты оставалось еще больше ста лет, не ведали даже о различиях между двумя главными венерическими заболеваниями. Фантазировать в этих условиях было крайне трудно, даже при самом большом желании. А о том, что такое желание было, говорит многое. И прежде всего, обилие имеющихся порочащих легенд о личности Петра. Не говоря уже о бесчисленных легендах насчет тайны рождения удивительного царя у старого, немощного и болезненного отца, царя Алексея Михайловича - кого только не прочили в отцы Петру! Хорошо еще если грузина, а ведь попадались и более экзотические национальности. Кстати, как реформатор, Алексей Михайлович превосходил сына, на наш взгляд. Среди его нововведений на Руси, доживших до нас и достаточно нам известных, драматический театр и лимит прописки в Москве – он, оказывается, уже значился у Алексея в его «Соборном Уложении».

Однако все это пустяки, включая «дурную болезнь», в сравнении с гипотезой о том, что Петр был «Антихристом». Антихрист – это антипод Христа, который, согласно христианским верованиям, обязан появиться непосредственно перед вторым пришествием Христа и попытаться увести народ с пути спасения на гибельный путь порока. Но Христос должен победить Антихриста и спасти всех, кто верует в него. Вот в такой сюжетец вплетали имя «священной особы» государя-императора бессовестные царехульники. Разумеется, легенда не подтвердилась, так как конец света Петру организовать не удалось, но она была. Справедливости ради, добавим, что той же чести удостоился и Ленин -- и его зачисляли в Антихристы, и тоже преждевременно.
Многие историки отмечали несуразный и дикий ход реформ, в результате которого они легко перерастали в свою противоположность. Так стараниями Петра, но уже после его смерти была создана Петербургская «де Сьянс» Академия. Но великий математик Леонард Эйлер при этой Академии составлял гороскопы -- больше его приспособить не к чему было. Видимо не Академия была нужна России, а школы.
Чего удивляться, многие реформы пошли прахом. Ключевский приводит в качестве примера флот, который пользовался специальным расположением государя: уставшая от реформ нация, после смерти Петра наглухо запустила его. Он фактически перестал существовать и создавался потом заново. К тому времени присущая деяниям Петра истерия уже иссякла, и корабли отправляли в плавание уже не великие, но функционально более эффективные русские цари обоих полов.
Отметим, что никому не удалось столь ярко отразить страшную правду о петровском времени, как Андрею Платонову в повести «Епифанские шлюзы». Не простой мужик, а наделенный привилегиями иностранец, прибывает в Россию, чтобы поделиться с нею знаниями и опытом. Но растяпистая петровская жизнь подхватывает его и несет от неудачи к неудаче. Шлюзы не заработали, и по славному русскому обыкновению иностранного специалиста приговаривают к казни. И тут следует кульминация петровского «ндрава»: оставшись наедине с палачом, несчастный не видит вокруг ни веревки, ни топора и спрашивает палача, где его инструмент. И тут же получает ответ, что тот ему не нужен!
Так что не далеко ушел Петр Алексеевич Великий от Ивана Грозного - я имею в виду Васильевича, хотя Валерий Лебедев противопоставляет их друг другу. Оба были хороши. Оба уложили без вины, без счету и без толку немало российского люда, но земли России прибавили оба, и обоим им в Москве полагаются памятники, а не только Петру.

Комментарии

Добавить изображение