ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ-ЭМИГРАНТ

По несколько спорному, но выразительному утверждению американских историков науки, Россия дала миру трех великих химиков: в XVIII веке — Ломоносова, в XIX — Менделеева, в XX — Ипатьева.
Однако, свыше полувека на имя Владимира Николаевича Ипатьева в бывшем СССР было наложено строгое табу. Он был лишен советского гражданства, исключен из Академии Наук и других научных сообществ, из библиотек были изъяты его книги и книги о нем. Цензура следила за тем, чтобы нигде не промелькнуло упоминание или ссылка на работы Ипатьева. В сталинские времена за такое упоминание можно было загреметь в ГУЛаг.
Ноябрь 1942 года, разгар второй мировой войны, а в центре Чикаго, в роскошном зале отеля "Блэкстоун", яблоку упасть негде. Научная общественность США отмечала 75-летие со дня рождения, золотую свадьбу и 50-летие плодотворной научной деятельности человека, которого присутствующие на торжестве называли выдающимся химиком нашего столетия. В выступлениях отмечалось, что Ипатьев в России, а чуть позднее Сабатье во Франции, открыли новую страницу в истории органической химии. Отойдя от классических канонов, они впервые ввели в химическую практику гетерогенный катализ, высокие температуры и давления. Открытия Ипатьева выступающие называли лампой Аладина современной химии, а его — волшебником, способным превращать уголь в алмазы. Подчеркивалось, что открытия Ипатьева заложили основы химии ХХ века, той самой химии, которая обеспечила быстрое развитие автомобильного и авиационного транспорта, машиностроения и приборостроения; именно его открытия позволили производить в достаточных количествах искусственный каучук, различного рода пластмассы, моющие средства, смазки и многое другое, без чего просто немыслима современная жизнь. Именно Ипатьев не только предложил, но и разработал технологии использования нефти и угля, вместо традиционно используемых в органической химии зерен, растительных и животных масел в качестве основного сырья.
Академик Российской Академии Наук, генерал-лейтенант русской армии, кавалер высших степеней российских орденов до революции, член советского правительства, лауреат премии имени Ленина, заслуженный деятель науки СССР, ученый с мировым именем, обладатель самых престижных наград по химии, член ведущих академий наук мира отмечал свой юбилей в Чикаго, будучи к тому времени гражданином США.
Ипатьев родился в Москве в семье архитектора в 1867 году. Окончил кадетский корпус и Московское военное училище. Еще в корпусе Ипатьев решил поступить в Михайловскую артиллерийскую академию — лучшее в дореволюционной России высшее военное учебное заведение. Но путь туда был непрост. Отказавшись от производства в офицеры после окончания Московского военного училища, Ипатьев поступает на третий курс артиллерийского и, отслужив положенные два года в строю, выдерживает жесточайший конкурс и становится слушателем академии. Его надежды, что там он получит хорошее химическое образование, не оправдались. Академия давала прекрасные знания по математике, баллистике и другим артиллерийским дисциплинам; химия была предметом второстепенным. Ипатьев сам себя сделал химиком. Самостоятельные занятия любимым предметом вскоре делают его признанным авторитетом в академии, и практически он стал руководить занятиями по химии своих однокурсников. По их просьбе он написал свое первое руководство по химии, которое немедленно было издано и служило не одному поколению слушателей академии. Ясность и образность изложения, умение просто объяснить сложные явления стали своего рода визитной карточкой Ипатьева. Он в числе первых оканчивает академию, и его оставляют в качестве репетитора, по современным понятиям лаборанта, по химии, для подготовки к будущему преподаванию. Известный металлург Чернов поручает ему произвести исследование кристаллов стали. Чернов был настолько поражен результатами работы Ипатьева, что предложил доложить о них на заседании Физико-химического общества России. На заседании присутствовали известные русские химики Менделеев, Фаворский, Меншуткин, которые одобрили исследование и рекомендовали опубликовать его в "Трудах" Общества. В Общество принимались только лица с высшим образованием, а Ипатьев был еще только слушателем академии. Но решили сделать исключение, и он стал самым молодым членом этой чрезвычайно престижной в России организации. С горечью вспоминал впоследствии об этом триумфе Владимир Николаевич, когда в 1937 году по указанию советских властей его исключили из этого Общества.
К тому времени исполнилось столетие со дня казни выдающегося французского химика Антуана Лавуазье. Ему и посвятил Ипатьев свою первую публичную лекцию, которая имела потрясающий успех. После такого успеха начальник академии предсказал Ипатьеву блестящую научную будущность. Он не ошибся, но ни он, ни Ипатьев не могли и предположить, что через 45 лет Ипатьев будет удостоен высшей награды Франции в области химии — медали Лавуазье. Эту награду давали очень редко, а в особенности иностранным ученым.
В возрасте 27 лет Ипатьев представляет диссертацию на звание профессора академии. Это была первая в истории академии диссертация по химии, и впервые в стенах академии на звание профессора претендовал в столь молодом возрасте всего лишь штабс-капитан. Требования были очень высокие, а, учитывая возраст и чин претендента, строгими вдвойне. Оппонентами пригласили известных российских химиков. Защита прошла с блеском, и Ипатьев получает заграничную командировку для совершенствования по химии в Германии и Франции. Вскоре после возвращения Ипатьев открывает свою знаменитую реакцию каталитической регенерации и прибор, получивший название "бомбы Ипатьева". Академия Наук России удостаивает его премии Иванова, престижной награды за успехи в науке. Достаточно сказать, что к тому времени эту премию не присуждали уже 10 лет, и Ипатьев стал последним лауреатом этой премии. Имя его приобретает мировую известность. Посыпались приглашения на международные конгрессы, симпозиумы, конференции. Ипатьев защищает диссертацию на звание доктора химии в Петербургском университете, и его приглашают туда читать лекции. Владимир Николаевич много работает, но не торопится публиковать результаты, не берет патентов. Ему говорят, что патенты на его открытия сделают его богатейшим человеком. Ипатьев отшучивается, что, может быть, это и так, но научным исследованиям, несомненно, помешает. И только когда ему показали, как некоторые прыткие немецкие инженеры начинают создавать технологии и брать патенты, даже не ссылаясь на Ипатьева, то он с большой неохотой стал оформлять некоторые свои результаты в патенты.
Ипатьев принадлежал к тому редкому типу ученых, которые соединяли в себе уникальные способности прокладывать новые, оригинальные пути в фундаментальных исследованиях, создавать новые технологии и в то же время быть крупным организатором не только в науке, но и в промышленности. Зачастую он находил решения в области, совершенно далекой от его научных исследований. Вот яркий пример. В Петербурге, на месте убийства императора Александра II, был сооружен храм Спас-на-Крови. Это было прекрасное архитектурно-художественное сооружение, и петербуржцы любили смотреть на сверкающую в хмуром небе северной столицы позолоту этого храма. Но вот на позолоте стали выступать черные пятна, сразу поползли слухи, что позолотчики украли выделенное им для этих целей золото. Ипатьев берется изучить это далекое от его профессиональных интересов дело. Он самолично берет пробы золота с куполов храма, исследует их и выясняет, что никакой кражи не было. Просто при нанесении тонких слоев сусального золота была использована непроверенная технология. На этом можно было бы и кончить, но Ипатьев предлагает свой оригинальный метод ликвидации черных пятен.
В 1916 году Ипатьев единогласно избирается академиком Российской Академии Наук и производится в чин генерал-лейтенанта. В первую мировую войну Россия вступила, не имея своей химической промышленности. Продукция небольших заводиков взрывчатых веществ составляла 50 тонн в месяц, армия же требовала во много раз больше. Ипатьеву поручают решить эту проблему. В чрезвычайно короткий срок он не только установил возможности, но и организовал производство. За 6 месяцев работы комиссии Ипатьева производство взрывчатки возросло до 3300 тонн, и это не было пределом. Комиссию Ипатьева преобразуют в Химический комитет, который во главе с ним руководил вновь созданной химической промышленностью страны.
После Октября Ипатьев пошел на службу к большевикам. Как могло случиться, что приверженец конституционной монархии по убеждениям, не принявший большевистского переворота, считавший идеи и лозунги их чистой утопией, уже с 1918 года стал служить им, а с 1921-го как член Президиума ВСНХ РСФСР становится единственным беспартийным членом советского правительства? В своей работе он взаимодействует с Рыковым и Пятаковым, Дзержинским и Троцким, несколько раз встречался с Лениным. От Ипатьева отвернулись многие друзья и знакомые, даже собственный сын, белый офицер, эмигрировавший в Бельгию, отказался от встречи с отцом, когда тот, выполняя поручение Ленина, был там в своей первой зарубежной командировке. На этот вопрос Ипатьев ответил в своих воспоминаниях (Нью-Йорк, 1945). В них Ипатьев подчеркивал, что его интересы находились исключительно в области науки, а не политики, и поэтому он решил следовать по тому же пути, каким шел до 1917 года. В России и во имя России он сделал немало полезного и ценного, и все это хотелось ему превратить в фундамент новой химии. Ему хотелось созидать, и он поверил представителям советского правительства, которые обещали ему создать все условия для созидательной работы.
Начиная с 1926 года Ипатьев становится научным консультантом ряда зарубежных фирм. Во всех своих контрактах он неизменно оставлял пункт, что все патенты и другие разработки, выполненные под его руководством, принадлежат и СССР. Получая за свою деятельность приличное вознаграждение, Ипатьев почти все деньги тратил на приобретение приборов и реактивов, научной литературы для созданной им в России сети химических научных институтов. Руководимый им Институт высоких давлений был оборудован исключительно на его личные средства. Все это не оставалось незамеченным, и в 1927 году научная общественность страны широко отметила 35-летие его научной деятельности. Была издана книга о нем, а через 10 лет за хранение этой в то время уже запрещенной книги давали 10 лет концлагеря. Ученик и сотрудник Ипатьева Г. А. Разуваев именно столько и получил, но остался жив, так как отправлен был не на лесоповал, а в лабораторию, где работали зэки. Впоследствии он стал академиком.
На что мог рассчитывать Ипатьев, работая долгие годы с Пятаковым, Рыковым и даже с самим Троцким? Ипатьева вытеснили с административной работы. Начались аресты его сотрудников. Когда же был арестован его друг профессор Шпитальный, Ипатьев, используя свои бывшие связи в правительственных кругах, пытался вызволить его, но ничего не получилось. Ему явственно дали понять, что и его может ждать такая же судьба, и Ипатьев счел за благо пересидеть это смутное время за рубежом. С трудом в начале 1930 года получил он разрешение выехать на работу за рубеж вместе с женой, и тогда же он навсегда покинул Россию. Работал в Германии, затем осенью уехал в США, где ему сделали довольно удачно операцию по поводу рака горла. С 1931 года Ипатьев начинает работать в университете и в компании "Юниверсал Ойл Продакт". Как и прежде, Владимир Николаевич не прерывал связи с родиной, направляя туда результаты выполненных им работ, научное оборудование, реактивы. Но с середины 30-х годов он стал получать настойчивые требования вернуться в СССР. Ипатьев трезво оценивал обстановку и великолепно понимал, что ждет его как бывшего сотрудника разоблаченных "врагов народа", и под предлогом, что он не может разорвать контракта немедленно, вернуться отказался.
В самом начале 1937 года Владимир Николаевич был разбужен телефонным звонком — знакомый корреспондент из Лондона спутал разницу во времени и, извинившись, спросил, знает ли он, что его исключили из состава Академии Наук, что от него публично отреклись сын и дочь, что его, по-видимому, лишат советского гражданства. Ипатьев был потрясен и не поверил. Но вскоре был вынужден убедиться, что корреспондент прав. Для Ипатьева это оказалось большим ударом. Все американские газеты поместили информацию об этом. Ипатьева осаждали корреспонденты, но он не давал никаких интервью. Только после того, как узнал, что все его сотрудники, кроме троих, арестованы, а некоторые даже расстреляны, высказал в газете "Нью-Йорк таймс" все, что думал о тогдашних правителях СССР. Ипатьевы подают заявление о принятии американского гражданства. К нему были приложены рекомендации виднейших ученых Америки.
Ипатьев всего себя отдавал работе. Его лаборатория в университете служила как бы громоотводом от тяжких раздумий. Он много и весьма плодотворно работает, неоднократно выезжает в Европу. Ипатьев вспоминал, что когда немецкое Химическое общество избрало его своим почетным членом, то он оказался в очень хорошей компании — Эйнштейн, Планк, Резерфорд, Бор и другие корифеи мировой науки. Правда, после прихода к власти нацистов Эйнштейна из этого Общества исключили, как и Ипатьева из Академии Наук. Приемы фашистов и коммунистов были идентичными.
Ипатьев до конца жизни надеялся, что власти, наконец, возьмутся за ум и пересмотрят свое решение. Он не покупал в США собственного дома, жил в гостинице, не приобретал ни автомашины, ни яхты, своего рода визитной карточки университетского профессора и крупного ученого. В 1944 году Ипатьев обратился в советское посольство в Вашингтоне с просьбой разрешить ему вернуться на родину. Послом СССР в США тогда был Громыко, и, как следует из его воспоминаний, он направил запрос в Москву — ответ был отрицательный. В последние годы жизни Владимир Николаевич стал прихварывать, но неизменно его высокую фигуру с отменной военной выправкой ежедневно можно было видеть на пешей прогулке у озера Мичиган. В ноябре 1952 года Владимир Николаевич и Варвара Дмитриевна Ипатьевы в тесном кругу друзей успели отметить 60-летие совместной жизни, а 29 ноября Владимир Николаевич тихо скончался во сне. Всего лишь на 9 дней пережила его супруга, и они похоронены в Чикаго под общей могильной плитой.
В Америке же лаборатория каталитических реакций носит имя Ипатьева. Уже более полувека она является международным центром по координации исследований в области катализа и химии экстремальных состояний. Школа Ипатьева в США под стать своему шефу, который был автором около 500 научных трудов и 250 патентов. В конференц-зале лаборатории находится мемориал Владимира Николаевича, где, кроме его портрета в полный рост, по стенам развешаны его награды, фотографии, дипломы почетных степеней и званий.
Автору этой статьи пришлось долго беседовать с профессором Германом Пайнсом, который работал с Ипатьевым с 1931 года, а после его кончины более 20 лет возглавлял лабораторию Ипатьева. Как он возмущался тем, что когда мировая научная общественность отмечала 100-летие со дня рождения этого выдающегося ученого, Академия Наук СССР не только не приняла в этом участия, но даже не ответила на приглашение. Только в декабре 1990 года было отменено позорное для Академии Наук постановление об исключении В. Н. Ипатьева, и он был восстановлен в ней. А ныне, с 1994 года, премия имени Ипатьева за успехи в области общей и технической химии является почетной наградой Российской Академии Наук.

Виталий Бернштейн - Возвращение (повесть)................................5
Сергей Голлелбах - Заметки художника........................................ 71
Ольга Дидковская - На деревню бабушке ..................................... 80

Иван Акимов, Андрей Грицман, Вацлав Стукас, Анатолий Либерман,
Изяслав Котляров, Леонид Cеменюк. ........................................... ..89
Духовная поэзия Владимира Нарбута (публ. И. Померанцева) ....106
Лев Пумпянский - Из поэтического наследия
(публ. Н. Сарафанникова) ................................................................124

Алексей Скалдин - Письма Вячеславу Ивановичу Иванову
(публ. 3. Гимпелевич, прим. В. Крейда).............................................135
Зинаида Гиппиус - Письма Владимиру Злобину
(публ. Темиры Пахмусс)........................................................ ...............193
Игорь Дюшен - Типичный московский пейзаж ................................ 228

Марк Альтшуллер - Диптих Пушкина
и палинодия митрополита Филарета............................................. ..233
Белла Езерская - Александр Раевский - демон Пушкина ............. 246
Сергей Карпенко - "Руль": зеркало кадетского Берлина .............. 251

Юрий Зорин - Сергей Голлербах
(к 75-летию художника и писателя) .................................................268
Илья Куксин - Великий ученый-эмигрант .....................................273
Валерий Лебедев - Загробное правосудие .......................................280

Библиография........................................................................................293

Об автораx..............................................................................................361

Для университетов и организаций за год - 4 книги - $60
Индивидуальная подписка за год - 4 книги - $40
(пересылка в США $7.00, за границу - $14.00)
Цена отдельного номера - $12.50
(пересылка в США $1.70, за границу - $3.00)

Редакция располагает номерами прошлых лет. Цена - от 5 до 10 долларов.
Плата от заграничных подписчиков принимается только в международных чеках.

Заказы посылать по адресу:

THE NEW REVIEW (ISSN 0029 5337), Inc.,
611 Broadway, # 842, New York,
N. Y. 10012.

Тел. и факс. ред. (212) 353-1478
E-mail: nrewiw@village.ios.com