ЮБИЛЕЙНОЕ ИНТЕРВЬЮ

В январе ко мне обратился главный редактор канадской газеты INFO-TRADE Аркадий Тюрин и попросил ответить на ряд вопросов. Это интервью было им опубликовано в двух январских номерах газеты . Он, далее, предложил поставить это интервью в "Лебедь". Как раз к этому моменту нас настиг двухлетний юбилей, и предложение это оказалось кстати.

Ниже - текст интервью, которое предваряется вступлением самого Тюрина, с вполне понятным (по случаю юбилея) преувеличением наших достоинств. В каком-то смысле эти места напоминают некролог, и я считаю большой удачей прочитать похвальное надгробное слово себе при жизни. 

     Среди "интернавтов" - скитальцев интернета - слово "Лебедь" в большом почете. Так скромно называется уникальный в своем роде интернет-журнал жителя Бостона, профессора Валерий Лебедева. Уникальный, прежде всего в силу позиции, которую занимает главный редактор и издатель "Лебедя". У него на сайте царит свобода слова. Неограниченная. Если не считать, конечно, требований вкуса, таланта и закона. Все остальное, с пылу-жару авторской мысли, свежее, без оглядки на всевозможные "ни-ни" политкорректности и прочие дорожные знаки, направляющие маршруты вдохновения.

     Но и те, кто не ныряет ежедневно или хотя бы еженедельно в волны электронных коммуникаций, отлично знают Лебедева хотя бы по публикациям в газете "Новое русское слово" (прим. Лебедева - давненько туда ничего не давал, ибо газета не имеет фактического редактора, всем заправляет жена издается и номинального редактора Вайнберга, газета стала откровенно слабой, так что сейчас статьи идут в "Вестнике", "Панораме", "Америка и мир", "Вечерний Нью-Йорк и др.).
Лучшая рекомендация - эти публикации всегда ждут. Знают Лебедева и по радиовыступлениям. Но, понятно, больше знают в Штатах.
Пора представить этого интереснейшего человека и канадскому читателю., повсеместно охваченному "Инфо-Трейдом" . Итак, мы публикуем интервью, которое редактор InfoTrade взял у Валерия Лебедева. Естественно, вопросами-ответами, как и положено, состоялся в сети. 

     1. Приходилось ли Вам прежде давать интервью в роли главного редактора и издателя интернтет-журнала "Лебедь"?

Специально, построенного как интервью именно с редактором, нет. Но отвечать на самые разные вопросы, как ведущему радиопередачи (как правило, прямо в эфире на открытой линии) множество раз. А также как лектору в аудитории и автору на читательских конференциях.

     2. Ваше интернет-издание является весьма популярным среди "интернавтов". Как Вы сами полагаете, почему? В чем секрет признания и успеха у благодарных читателей и авторов?

Ответ простой: я сам пишу так, чтобы это было интересно рассказывать знакомым за столом. Точнее, чтобы это было им интересно слушать. Значит, нужно найти некий нерв в теме. В подходе. Это может быть не только современная, но и историческая тема, как было с Китаем, буддизмом, или христианством.
По этому же принципу стараюсь отбирать материал. А дальше идет технология: хороший язык (стараюсь, не всегда получается), логика, очень не помешает ирония, шутка к месту, анекдот. Вот и получается такая смесь, которая чем-то привлекает читателя. Ну, и еще есть, конечно, просто информация. Я пишу свои статьи так, чтобы в них можно было вставить самые последние сведения. Скажем, в последней статье о Солженицыне таким местом было его отказ от награды.

     4. Несколько слов о журнале "Лебедь" - с чего быть пошла эта интернетная птица.

С того, что скопились тексты, которые либо уже были опубликованы, но - в газетах. А это - однодневное существование. Либо те, которые и не могли быть опубликованы в бумажной периодике. Там мыслились важные иллюстрации в цвете.

Затем, бурная история России каждый день давала материал, вызывающий ассоциации, тянущий на анализ. Да и не только в России. Скажем, донос брата и мамы Казинского вызвал статью об этой американской традиции, о соотношении морали и закона. Любвеобильные порывы Клинтона - о силе подкорки, о функциях президента как обещественно-должностного лица, о границах частной жизни и пр.

Издавать на бумаге - более хлопотно и дорого. И несколько более рутинно. Вот и возникла идея - сделать издание на Интернете. Идею подкинула Лена Николаевская, она классный программист, взялась сделать дизайн и была какое-то время вебмастером. Затем эту часть работы я взял на себя. Освоил немного.

     5. Каковы главные принципы, которые определяют содержание, тон и стиль Вашего издания? Ваш идеал "Лебедя"?

Почти все уже изложено выше. Но кое-что добавлю. Главный принцип - дать автору слово, если он может аргументировать свою позицию и делает это на хорошем уровне фактологии, логики и языка. Тогда его текст идет в максимально возможном (обычно - 100- процентным) авторском варианте. Так, у нас были марксисты и сторонники социализма (Кара-Мурза, Сафронов), любитель Че Гевары и научного материализма ( Скурихин), коммунист (Арин), русский националист Ушаков, известный историк Юрий Фельштинский,"сионист" Беркович, чуть ли не оккультисты Липунов и Кухлевский, рационалист и умница Торчилин, наследник русского космизма Лефевр, утонченный культуролог и методолог Левинтов, неоглядный демократ Черняков, завзятый интернетчик и знаток сетевой литературы Дан Дорфман (Борохович), рецензент-математик Рейтман, иронисты Смирнов-Сидоров и Бородин, ученый социолог Шляпентох, бывалый человек Фатех Вергасов, в прошлом следователь, ныне удостоенный наград журналист Сергей Золовкин, человек озабоченный проблемой смерти и секса Кушнир... У нас очень много авторов и я должен остановиться, дабы не превратить ответ в небольшой справочник. Важно то, что любой автор - личность, оригинальная и яркая. Кроме этого, почти в каждом номере присутствует переписка, а там, как правило, спор. Спор же создает драматургию, это своего рода интеллектуальный спектакль, и читатель ждет, чем кончится интрига на этот раз.
Таким я вижу Лебедь и дальше, если хватит сил у меня и альтруизма у авторов писать без гонорара.

     6. Что дает Вам ваша работа в "Лебеде" и что отнимает?

Дает новых друзей, интересные контакты, творческое удовлетворение. Отнимает, само собой, время, но также и некоторые новые знакомства. Не все из новоприобретенных читателей и даже авторов остаются. Одни выражали неудовольствие работами на темы о русской похабщине, другие - позицией по отношению к демократам (конкретно - к Старовойтовой). Процесс приобретений, но и потерь - естественен.

     7. Какие планы, мечты, перспективы?

Ближайшие планы - дойти до двухлетнего юбилея (7 февраля 1999г.). Есть и совсем дерзкий план - влететь в 21 век и в третье тысячелетие. Перспективу я бы совместил с мечтой: мечтаю о том времени, когда смог бы платить нашим авторам гонорары. Но так как наше издание открытое, сделать это трудно. Закрывать - значит потерять читателей, особенно в России. Реклама идет трудно, да и некому этим заниматься. Баннеры - это копейки, да и американцы не склонны размещать их на русскоязычных сайтах. Так что, мечты, мечты... Хотя бывалый человек Фатех Вергасов что-то замышляет.

     8. Несколько слов о тех, кто помогает Вам создавать "Лебедь", а также об авторах.

Часто предлагают помощь компьютерщики. Например, Александр Готхарт из Бостона и Виталий Блохин из Нью-Йорка. И не только предлагают, но и помогают. Неоценима помощь нашего спонсора из Майкрософта Юрия Старикова, на сервере которого мы находимся.
Об авторах я говорил выше. Есть сложившаяся группа авторов. Это - Левинтов, Рейтман, Сафронов, Беркович, Бородин, Торчилин, Кондаков, Дорфман (Борохович), Черняков, Ильинский, Клишина, Смирнов-Сидоров, Герр, Курмаев, Вергасов, многие другие авторы появляются несколько реже, чем хотелось бы. Например, Ахундов, Коростелев, Светлана Епифанова. Впрочем, она - главный редактор литприложения "Леда" и там вполне компенсирует неполное присутствие у нас. Надеюсь, что и редактор Иnfo-Trade Аркадий Тюрин будет нас навещать почаще.

     9. Что такое для Вас независимость?

Да, что это? Я, конечно, независим от отдельных брюзжаний конкретного читателя. Но зависим от их среднего уровня. От интереса к той или иной проблеме. Что касается выражения той или иной точки зрения на происходящее, то почти стопроцентно независим. Завишу еще от своего уже несколько устаревшего компьютера с хардрайвом всего 1 гигабайт и РЭМ 32 мегабайта и 75 мегагерц тактовой частоты. Явно отстал от жизни.

     11. Что бы Вы сами хотели сказать читателям, пользуясь силой печатного слова - как-никак, тираж нашего InfoTrade - 12 тысяч (канадскими)?

То, что я хочу сказать, я пишу в своих еженедельных статьях, да и по радио говорю, которое транслируется также на Канаду. Надеюсь, делаю это понятно.
Сила крепкого непечатного выражения в печатном издании - это немало. Умноженная на 12 тысяч и вовсе может свалить. Потому будем всегда предельно аккуратными в своем слове. Особенно - в последнем.
Мое слово - не последнее. Потому скажу читателям так: хотя бы иногда пишите. По поводу прочитанного. И вообще. А мы охотно попытаемся опубликовать.

     12. Ваше представление о происходящем в России, о русскоговорящей диаспоре и о том, что может и должен сделать интеллигент?

На этот вопрос уж точно отдельно отвечать не стоит. Ибо именно об этом говорю в каждом выпуске Лебедя, и в каждой передаче на радио. Но в двух словах: ближайшее будущее России печально. Распад на региональные образования. Небольшой аналог феодальной Европы. Это будет длиться примерно одно поколение - лет 20. Затем воссоединение на сильных националистических идеях. Русский талибан.

     10. Согласитесь ли Вы пойти "на зарплату" под крыло какого-нибудь денежного мешка со своим "Лебедем"?

Отвечу на этот провокационный вопрос, имеющий (возможно) прагматический характер.

Согласился бы на разумных началах компромисса. То есть - если бы на правах рубрики или раздела мы помещали бы политические материалы или иные заявления мешка, а остальное оставалось бы в моем ведении как редактора. Если дальше писать только то и так, как хочет мешок, то ведь и я не нужен. И Лебедь сразу превратиться если не в гадкого, то в неузнаваемого. А в таком качестве он и мешку станет не нужен.
И, например, если бы мешок не хотел видеть резкие материалы о каком-то персонаже, можно было бы какое-то время от них воздерживаться. Эти небольшие ущербы с лихвой перекрывались бы возможностью платить гонорары и отбирать отличнейшие материалы и авторов.

     13. Каковы Ваши оценки возможностей интернета в русскоязычной «культурной революции»?

Что касается моих оценок по поводу Интернета, то здесь очень трудно сказать что-то такое, что уже не говорилось. Ну конечно, это новый тип коммуникаций, который позволяет создавать летучие коллективы для обсуждения любых проблем, своего рода brain stormig, это отличнейшее противоядие против всяческого тоталитаризма, ибо он всегда начинается с контроля над информацией, а попробуй проконтролировать миллионы компьютеров, телефонные, кабельные линии и еще, вдобавок, сотовые телефоны. Практически - невозможно. Разве что телефонные станции закрыть, а также электростанции и остановить выпуск аккумуляторов для ноут-буков. Но с такими новшествами новый тоталитаризм никому не будет страшен.
Потому я лучше поговорю о нетривиальной идее, которая пришла мне в голову, когда мы обсуждали в феврале этого года эту проблему на радио Свобода. Можно предположить, что возникнет своего рода третья сигнальная система, некий социальный супермозг. Миллионы, а в скором времени и миллиарды отдельных людей (их внутренних компьютеров-мозгов) будут соединены между собой двухсторонней связью. Мне кажется разумной такая аналогия: в этом случае отдельный мозг можно уподобить одному нейрону мозга, а миллиарды таких-мозгов нейронов станут супермозгом (при их количестве примерно в 7-14 миллиардов - именно столько содержит человеческий мозг). Может быть, хватит и в два раза меньше. Можно предположить, что этот супермозг породит пока неведомые феномены сознания, или, лучше сказать, сверхсознания. И точно также, как отдельный нейрон не есть носитель сознания и, соответственно, "не понимает" функции всего мозга, так и отдельный человек может не иметь и не понимать того, чем станет обладать "Интернет-супермозг".
Уже сейчас очень многие программисты (и не программисты - тоже) имеют свои homepage, на которых размещают свое заветное. То, что раньше являлось достоянием разговоров на кухне, теперь существует потенциально и актуально в информационном пространстве. В ньюс-группах в двух и многосторонних диалогах участвуют уже миллионы. Сколь именно точно - никто не знает. Равно, как и сколько имеется персональных homepage. Сейчас каждый день прибавляется около 1 миллиона сайтов! Хотя и не ясно, сколько закрывается. Но, в любом случае, идет экспоненциальный рост. И вот когда будет найден способ их зарегистрировать, выдавать некий интегративный сигнал, может начаться нечто сейчас мало представимое.
Что это будет? Новые научные теории? Некие неведомые нам принципы морали? Новые философские системы? Неведомо. Да и не может быть ведомо до создания этого супермозга. Дай Бог понять, если появятся. Здесь дело обстоит примерно также, как с появлением человеческого сознания как результата образования у homo sapiens неокортекса и возникновением первичного общества из носителей этого неокортекса. Разве тогдашний австралопитек мог бы понять интегральное исчисление, или экзистенциализм Сартра, или понять такие категории, как честь или злодейство, возникшие в результате этих новаций?
Это не должно казаться такой уж фантастикой. Ведь и сейчас никто точно не знает, что происходит в процессоре. Он становится для нас черным ящиком, когда мы знаем входы и выходы, но не знаем структуры его внутренних состояний. То есть теоретически, конечно, это известно, но не в плане отслеживания каждого шага. Поэтому правильность работы нового типа процессора проверяется другим, как бы эталонным процессором, проверяется надежным компьютером, выводам которого есть основания доверять с большой долей вероятности. Так что уже и сегодня человек получает данные (притом иногда жизненно и цивилизационно важные), скажем, об экономической ситуации, стратегических раскладах и пр., основываясь на доверии к черному ящику. Потому возможно, что когда будущий супермозг (еще раз повторю - не отдельный суперкомпьютер, а сеть из миллиардов компьютеров, куда войдут и суперкомпьютеры), выдаст человечеству некую истину или рекомендацию, то ее придется принять или выполнять рекомендации, не слишком понимая логику их появления и даже то, что они означают.
Но это, так сказать, программа максимум. Вполне возможно, что ничего такого сверхнового не произойдет. А просто возникнет нечто вроде всемирной библиотеки, и всемирного почтового ящика, доступ к которым будет чрезвычайно прост и быстр - одно нажатие клавиши - и на экране любая информация. Не так чтоб поражать фантазиями, но тоже неплохо.
Появление во время мутации неких новых нейронов, и даже не столько нейронов, сколько связей между ними, привело к созданию такой схемы из нейронов, что она стала генерировать некое принципиально новое качество - сознание. Опять аналогия: если на столе разложить сопротивления, емкости, индуктивности, кристаллик детектора и начинать их произвольно соединять, то в некий момент возникнет схема простейшего (детекторного) приемника, который будет иметь свойство принимать модулированные радиоволны. То есть - станет радиоприемником. И точно также можно получить радиопередатчик, который генерирует радиоволны. Между прочим, индукцию Фарадей именно и обнаружил вот так - случайно, двигая магнит вокруг да около, а потом и внутри катушки и проводом.
Для появления простейших форм сознания понадобилось около 10 миллионов лет, а если считать не с гоминид, а раньше, то и вся эволюция, то есть - 2-3 миллиарда лет! Так что время для комбинаторики имелось.
Причем, нейроны, ответственные за генерацию мышления, находятся только в новой коре, неокортексе. А все остальные части мозга - промежуточный, средний, мозжечок и пр. к этому делу отношения не имеют. Тем более не имеют отношения глиальные клетки. А их в мозгу - подавляющее большинство. Так и с мировой паутиной - там большинство информации есть то, что сетевики называют спам, то есть, мусор, шум. Можете туда отнести и порно, и рекламу, и треп в ньюс-группах. Зато какая-то, меньшая часть, дает соединение истинно "мозговых человеко-компьютеров". Именно сеть из такого рода ячеек и может стать материальной основой сверхсознания.
Может, но совсем не обязательно станет. Вопрос о сверхсознании, между прочим, снимает старую дилемму: человек или робот? Робот не станет "умнее человека" и не вытеснит его с земли, и не упрячет в резервации, но человек с информационной машиной породит в системном обрамлении некое свое новое качество. И станет, некоторым образом, сверхчеловеком. Точно также, как он становится сверхптицей вместе с самолетом и сверхслоном вместе с подъемным краном.
Этим можно даже утешиться.

     14. Есть ли у Вас какие-либо идеи, для осуществления которых необходима поддержка русскоязычной общины Канады?

Ну, пока до супермозга далеко. Даже до объединенного американо-канадского. А Вот если начнут писать проблемные вещи - уже хорошо. Если же последует коммерческие предложения - то еще лучше.

     3. Несколько слов о Вас самом: факты биографии: кто Вы, что Вы, откуда и как? Как Вас занесло в Штаты - Соединенные и журнала "Лебедь"?

Итак - для начала, кусочек автобиографии.
Генеалогическое древо наше темно и загадочно. Откуда следует - не аристократы. Смесь, однако, весьма коктейльная. Были в предках немцы (и, думаю, евреи), ибо значится там фамилия Ашеберг. Были поляки (бабка по материнской линии - ее отец, мой прадед, был кукольник, разъезжающий со своим вертепом и дававшим представления по городка и селам Польши). Дед мой был (по материнской линии) из "западных славян" по фамилии Форманчук, (что означает - литейщик на западной мове). Осталось от него несколько реликвий - судовой похвальный аттестат. Он служил старшим механиком на крейсере "Громобой", который спас в русско-японскую войну 1904 года и получил за это Георгия первой степени. Были и русские. В любом случае, в сионизме меня обвиняли частенько. Или хотя бы в том, что подпал под влияние сионистов. Причем - на высоком уровне - на бюро обкома Московской области, потом и в ЦК КПСС.
Я, помню, принес в обком судовой аттестат деда Стефана Форманчука, где написано, что "Громобой" базировался в Кронштадте и сообщил, что некрещеным инородцам проживание там было запрещено. Откуда следует, что дед не еврей. И я, некоторым образом, тоже. А далее в заявлении написал, что пока еще в СССР не разработана методика определения чистоты крови. Так что если моим обвинителям угодно кого-то уличать в сокрытии своего происхождения, им нужно позаимствовать опыт в Германии гитлеровского времени.
Но до того долгие годы жизнь шла довольно-таки беспечно. Ибо жил в семье подполковника-полковника, а потом и генерала. Сначала в Каунасе (до 3- го курса института), потом в Минске (но там уже один - отец был то в Германии, то в Ираке - главным военным советником). Даже опасные шутки проходили почти что стороной. В школу носил парабеллум, стреляли из него на берегу Немана. И ничего. В 8 классе, осенью, все уроки были заменены изучением идущего как раз тогда XIX съезда. Помню, беспрерывно зачитывали: "Появляется товарищ Сталин. Все встают. Овация. Слышны здравицы в честь товарища Сталина. "Ура великому Сталину ! Да здравствует товарищ Сталин ! Слава гениальному товарищу Сталину"! "Слава, слава, слава!" Ну и в таком духе на 15 минут. Я возьми, да спроси: "А почему это так? Ведь Сталин - это не какой-то клоун, при имени которого все начинают ликовать. Он еще ничего не сказал, а уже столько восторгов". Завуч и наш классный руководитель, историчка Наталья Георгиевна, зловеще прошептала: "Лебедев, что ты говоришь ?!" И выскочила из класса. Минут через пять вошел директор и отправил меня домой с запиской, чтобы отец немедленно пришел в школу. Он не пришел, а принесся, приехал - на козле ГАЗ-67, что-то вроде "Виллиса".
"Что будем делать? Сообщать, куда положено? Ваш сын назвал товарища Сталина клоуном!" Отец от меня уже знал, и уже мне всыпал. "Да что вы, он ведь, наоборот, сказал, что товарищ Сталин НЕ КЛОУН". Ах, да какая разница ! Само сравнение... И тут отец нашелся :"Он у нас, знаете, как бы дурачок. Учится вроде, хорошо, но, бывает, заговаривается". Обещал приструнить. И хорошенько воспитать.
Тогда пронесло. Никуда не сообщили, что весьма удивительно. Но карма настигла. Сообщили позже. Сильно позже - но сообщили. Именно, куда положено. Хотя с органами имел дело еще в аспирантские времена, сразу после введения войск в Прагу. Да, как сейчас помню полковника Александра Александровича Шпикалова. Он с коллегой проводил со мной воспитательную и профилактическую беседу. А я как раз только познакомился с Галичем (с которым потом были очень дружны - я написал воспоминания об этом в декабрьском ЛЕБЕДЕ с большим количеством документальных его высказываний - он в моем доме много записывался и рассказывал ).
Полковник Шпикалов поинтересовался: почему меня привлекают барды? Для почина сказал, что и ему многие песни Высоцкого, Окуджавы и Галича нравятся. Но не все. "Есть у творческой интеллигенции странные заскоки. Они часто ошибаются" - сказал он нравоучительно. И добавил, что и у меня замечаются, как бы это сказать, бунтовщические наклонности. Но они не возражают против моих контактов.
Затем "не возражал" против моих любительских киносъемок игровых короткометражных комедий. Сказал, что в одной критикуется конструкция совмещенного санузла и это - правильная критика (у меня почти все фильмы сохранились - в упомянутом, он назывался "Гордиев санузел", речь шла о том, как один мужик, у которого схватило живот, никак не может попасть в туалет, ибо там моется соседка. Критики санузла там никакой не было, просто придумывали разные забавные ситуации "вокруг").
Да, я тогда был аспирантом философии. А да того кончил политехнический институт и даже год отбыл на Минском тракторном заводе в отделах главного конструктора и главного технолога. Потом вдруг пригласили на кафедру сварки, только-только организованную в политехническом (в Минске). Потом - на кафедру технологии металлов.
Но мне это все было не очень близко. Тут я познакомился с молодым доцентом кафедры философии Славой Степиным (сейчас - академик и директор института философии РАН) и он меня сманил на свою кафедру. Сдал я экзамены и попал в аспирантуру по философии. Вот так и стал философом, защитив в 1970 г. в Москве диссертацию на тему "Второе начало термодинамики и принцип развития". Затем пригласил меня Чудинов (давно покойный) на кафедру философии Физтеха в Москву, так я и оказался в Москве.
Много выступал с разными темами по домам ученых во всех научных центрах Москвы и Подмосковья. Особенно, начиная с 1980 года. Вел беседы и лекции на не слишком в то время афишируемые темы российской истории. Это было время жесткого контроля над публикациями, и пробиться на страницы печати с рассуждениями на исторические и даже в какой-то мере философские темы, касающейся такой ревниво охраняемой материи, как смысл существования России, ее реформы, ее метания и коллизии, да еще не профессиональному историку, было в принципе невозможно. Конечно, если писать в духе официоза и рассматривать историю России в рамках пяти казенно-учебных формаций, обосновывая то, что именно Россия под руководством коммунистической партии первой в мире пришла к пятой, самой совершенной формации - коммунизму, а весь мир пойдет вслед за нею...Но нет, и в этом случае не напечатают - писать про это, и притом писать так, чтобы прошло, было слишком много охотников и они давно заняли всю экологическую нишу и никого со стороны туда не пускали. Да и язык не поворачивался писать так.
А история очень интересовала. И меня и массу других людей. Я в конце 70-х годов стал ездить по Домам Ученых ведущих научных центров Москвы и Подмосковья с разными философскими да методологическими темами. И быстро уловил, что физиков и математиков не так уж интересуют философские проблемы их собственных наук. Эти темы даже вызывали некоторую обиду: дескать, мы сами знаем про историю и философию физики, а вот чего нам хотелось бы послушать - так это про иcторию вообще, а особенно - про историю России.
Изучение российской истории наряду с интересом к ее методологии, то есть, как и какими способами она познается и пишется, привело к тому, что я сменил тему и стал рассказывать об исторических проблемах. Это удивительным для меня образом имело большой успех. Но помимо собственно истории и ее философии, особое и несколько сладострастное чувство мне доставляла возможность, говоря как бы о прошлом, "вставить перо" настоящему. Возможность как бы безнаказанно подразнить коммунистический режим, да и больше чем подразнить - показать его экономическую глупость и политический анахронизм тоже очень меня привлекала. Я это не раз и раньше делал на лекциях по философии на московском Физтехе (где преподавал) и на своих спецкурсах. Говорил, например, о традиционном Китае или о нацистской Германии и с некоторым злорадством (по отношению к властям) наблюдал, как аспиранты толкают друг друга в бок и довольно громко шепчут: "А ведь и у нас то же самое, так тогда в каком же обществе мы живем?"
Я вот выше написал "Возможность как бы безнаказанно подразнить коммунистический режим, да и больше чем подразнить - показать его экономическую глупость и политический анахронизм - тоже очень меня привлекала". Вот именно "как бы безнаказанно". Наказание настигло. А наказанию предшествовал разговор с Соломенцевым М.С., могущественным членом Политбюро и председателем КПК (Комиссии Партийного Контроля). Я набрался смелости и взял с собой маленький диктофон, откуда и процитирую кусочек из большого часового разговора (или допроса?)
Соломенцев: Почему вы сообщали на лекциях сведения, выходящие за пределы учебного курса?
Лебедев: Иначе меня не стали бы слушать!
Соломенцев: Вы солдат партии и боец идеологического фронта и потому должны пропагандировать текущие установки, а не интересоваться тем, что было раньше или будет потом.
Лебедев: Но в этом случае невозможно быть философом!
Соломенцев: Вот вы им и не будете.
Партийный генерал как в воду глядел - и откуда только узнал? Я действительно перестал быть философом. Точнее - занимать место на философской кафедре. Но потом (и довольно скоро) выяснилось, что философом я остался. Трудно запретить человеку думать. Хотя и можно - достаточно застрелить или просто посадить в невыносимые условия. Спасибо, ничего такого уж страшного не случилось. Если не считать увольнения самого Соломенцева в отставку в 1989 году. Я надеюсь, что сейчас и он стал философом на своей роскошной даче.
Мне как-то (еще в конце 70-х годов) в руки попала инструкция для редакторов издательств (я тогда часто бывал в редакциях, где готовились мои публикации), озаглавленная "Перечень тем, запрещенных к опубликованию в открытой печати". Боже мой, чего там только не было - урожайность по районам, аварии и катастрофы, эпидемии, стихийные бедствия, само собой - производственные тайны, некорректные политические высказывания и пр. и т.д., заканчивая предупреждением, что и сам этот перечень есть строгий секрет и запрещен для публикации. Но самое пикантное: этот документ государственного глубокомыслия содержал фразу о том, что редактор должен особенно тщательно следить за аллюзиями и немедленно вымарывать их. Заодно пояснялось, что аллюзии - это неконтролируемые ассоциации. То есть автор вроде бы пишет о гитлеризме, но так, что могут у редактора, а значит, и у читателя, возникнуть параллели со страной Советов. В таком случае эту статью или книгу о гитлеровской Германии ни в коем случае нельзя допустить к публикации. Стало понятным, почему в СССР нет ни одной приличной работы о технологии и конструкции власти Германии 30-х годов. И стало понятным, почему одно из лучших исследований на эту тему - два тома Ширера "Взлет и падение Третьего рейха" (там ничего об СССР - только о Германии) изымают на таможне и приравнивают к антисоветской литературе. Тем более изымают на таможне (и на обысках) философские книги Бердяева , например, "Русскую идею", или "Смысл истории" хотя там не было ничего "антисоветского", ибо он писал в них об эволюции российского национального самосознания и именно о смысле истории, и не касался проблем СССР (даже не упоминал в них большевистский режим).
Вот я и решил заняться устным творчеством и рассказывать в весьма просвещенной научной аудитории уже не о Германии да Китае, а о нашей России. И если у кого-то возникали аллюзии по поводу Ивана Грозного и Сталина, или становилось очевидным, как далеко Россия откатилась во времена большевиков назад по сравнению с состоянием при Александре II с его реформами суда, высшего образования и земства, то, казалось, это его личное дело. Казалось - да, а оказалось - не личное. Ибо в каждой группе студентов и аспирантов и в каждой аудитории Дома ученых всегда присутствовали информаторы-осведомители. Я даже сейчас несколько удивляюсь, сколь долго мне удавалось "аллюзировать" да иронизировать - не менее 15 лет! Наверное, режим, действительно загнивал, и его важнейшие службы работали все хуже и хуже.
Но наконец-то, при Андропове, было решено: хватит. Пора навести идеологическую дисциплину, пора прижучить шатающихся и болтающих, особенно среди "идеологических работников". Материала на меня собрали много (я в 1990 году читал свое личное дело в ЦК КПСС - толстая папка). И вот в начале 1984 года, в нарушение собственного устава, меня прямо на горкоме исключают из славных рядов с "волчьим билетом" (история сама по себе чрезвычайно волнующая, даже со смертельными исходами некоторых участников, но не в этот раз). А не быть в партии и работать на кафедре философии после 1973 года было совершенно невозможно - вышла секретная инструкция ЦК об увольнении всех не членов партии с идеологических кафедр. Затем 3 три года работы в цехе на заводе Динамо. О чем нисколько не жалею - там на моем участке работали 12 человек наладчиков электронной оснастки станков, из ни три кандидата наук и все - с высшим образованием. Сейчас пятеро из них за границей - в США, Израиле и Франции. А тут как раз начались перестроечные послабления и я стал преподавать в ГИТИСЕ и МГУ.
Но ... неожиданные медицинские показания (мне сделали в 9 сентября 1992 года в Москве в Онкоцентре операцию по удалению гнуснейшей опухоли - саркомы, на слюной железе) и - спасибо, когда-то случившемуся исключению да увольнению с обысками (еще тогда в посольстве США дали статус политического эмигранта, потому что моя сестра имела контакты с американскими журналистами, рассказала, история попала в американскую печать, а потом она уехала в США, в Бостон в 1987 г.), и мы с женой под самый новый 1993 год оказались в США, в Бостоне.
Да, хирург, которая сделала операцию, Рива Моисеевна Пропп, золотые руки, доктор наук, так и сказала: "Хотите жить, найдите возможность уехать. У нас медицина разваливается, и мы вам потом помочь не сможем". А вскоре после операции, 3 ноября 1992 года, можно сказать, умертвили мою маму, фантастически замечательного человека. Положили в больницу на расширение сосудов на ноге, и поставили капельницу с никотиновой кислотой без предварительной проверки на реакцию организма. Сердце и остановилось. В палате никого не было, даже сестры. От нас скрывали более суток. А для меня как бы сигнал: надо ехать. Без мамы бы никогда бы не поехал. А она - без отца. Отец же - ни в какую. "Я- русский, и никуда не поеду".
Сейчас моя спасительница Рива Моисеевна сама давно живет с сыном под Чикаго, мы с ней перезваниваемся. (Хочу подчеркнуть, что уехал вовсе не по политическим соображениям. Хотя начавший рынок мне нравился даже меньше застойного времени, о чем я тогда же и вещал на радио "Свобода", где у меня была своя программа).
Пока - проносит. Вот уже более 6 лет после операции и периодические проверки, тьфу-тьфу, не показывают рецидива.
А здесь... Конечно, не то. Нет той полноты жизни, какая в Москве была. Но пишу зато больше. На радио имею 4 своих программы. "Лебедя" вот замыслил и издаю. В общем, что-то вроде головы профессора Доуэля. Даже приняли меня несколько более двух лет назад в активные и действительные члены международной Академии Наук, техники, и искусства. И - о диво - сделали меня (недавно узнал) как бы президентом бостонского отделения этой Академии. Хорошо хоть, что за академическое звание платить не надо. Но и мне за это не платят. Так что - вничью.