НЕ ХУЛИГАНЫ МЫ, НЕ ОНАНИСТЫ, А ГАЛЕРИСТЫ-ЮМОРИСТЫ (Громоздкая дискуссия на "Форуме")

Запись оставил(а) bzc в 04/19/99 07:41:50 MSD
Прилетела бостонская Пушистая Белая Птица Валерий Лебедев, ред. альманаха "Лебедь".www.lebed.com в 04/19/99 и стала какать на какающих с своем излюбленном стиле: пошуметь, покричать (не в кассу, разумеется), а заодно и прорекламировать свой стремительно скучнеющий журнал, в котором остался один приличный писатель Левинтов.

Запись оставил(а) ияс в 04/19/99 02:10:35 MSD

А с чего Марат взял, что имярек - художник? Почему бы не назвать его околохудожественным хулиганом? Даниил Хармс: "Я - художник..." далее по тексту.
В Штатах любому, даже самому бездарному - говорят "it's oK", с трудом угадывая очертания сферы в рисунке маленького мальчика 45 лет, "главное, чтобы ты самовыражался". Однако мало кто понимает, что без критического отношения к себе (что как раз противоположно it's oK) невозможно стать полноценной творческой личностью.
Творчество Тер-Оганесяна не оригинально: никто не какает на иконы не потому, что не догадывается о том, что можно превратить это в акт искусства, а потому что стыдно. Стыдно пачкать в штаны, стыдно лаять по собачьи в клетке. Нет никакого творческого мужества или оригинальности в том, чтобы преодолевать этот стыд.
Не берусь судить, было ли это действо искусством - не видел. По описаниям - оно бы мне не понравилось. Коли так - я бы ушел, плюнув в плевательницу. Плевок, даже если бы он произошел в Манеже, я бы постеснялся причислять к искусству и назвать перформансом, а плевательницу - выставлять у себя на столе в качестве концептуальной скульптуры (Пинчук - лучше смотрится). И уж тем более, не стал бы впаривать плевательницу другим людям под видом нового слова в искусстве из уважения к ним и к своему доброму имени. Но - я не художник.
Если бы и все остальные, кому не понравилось, ушли бы - акция бы провалилась и Тер-Оганьяну пришлось бы выбирать: остаться незамеченным (ай, как стыдно!) или выйти на улицу в надежде собрать более активных участников перформанса (зрителей, критиков). В первом случае Гельману пришлось бы придумывать нечто еще более скандальное, а то Анонсу не о чем было бы писать и картинки бы подешевели - как же, реноме скандальности упало! Как по мне - криминала я не вижу (повторюсь, я не юрист).
Действительно, Вас могут пригласить на званый ужин, и хозяин перед ужином (для подъему аппетитца, понятно!) может залезть на стол с ногами и наблевать на поросенка с хреном. Если и вас при этом стошнит - вас могут записать в участники перформанса. Тот кто останется и с аппетитом отведает - будет причислен присутствующими критиками к Клубу Особо Тонких Гурманов и будет завсегда желанным гостем в этом доме. Если вы попроще будете, то, скорее всего, уйдете, навсегда забудете дорогу в этот дом и постараетесь потерять телефон гостеприимного хозяина, но милицию вызывать основания у вас нет - дом его, и пришли вы добровольно.
Если же такое устроили у вас дома - тогда да, наглеца надо выпровадить, можно и с милицией. По-видимому, истцы считают, что Манеж, даже арендованный, не есть собственность арендаторов и потому это не дает им право там бесчинствовать, ой, оговорился, заниматься Особо Непризнанным Искусством.
Вы не сможете до бесконечности вкладывать деньги в то, что никто кроме Вас не ценит - прогорите. В частности, после этой акции остался топор, которым иконы рубили, изъятый в кач-ве вещдока, ну и сами поруганные иконы, дешевые (многократно подчеркнуто всеми добровольными адвокатами Тер-Оганьяна), на которых что-то написано, или порубанные в щепы. Что Вы купите для своей коллекции? Тот Самый Топор, Которым Рубили Иконы? Или обрубки? Хороша коллекция, поздравляю. Если же у Вас уже есть картины Тер-Оганьяна, тогда да, продолжайте дискуссию, раскручивайте, набивайте цену - это Ваш бизнес, вполне законный.
Запись оставил(а) Константин Крылов <krylov@aha.ru>в 04/20/99

Если люди чего-то "не понимают", причем не понимающих МНОГО, это значит, что НЕ НАДО ДЕЛАТЬ того, чего они не понимают. Можно возмущаться тупостью толпы, можно пытаться как-то на нее воздействовать, можно "поднимать их до себя" - но не надо делать того, что выводит людей из себя, даже если с Вашей просвещенной точки зрения это смешно и глупо.
Понимаете ли, Марат, ведь люди НЕ ОБЯЗАНЫ терпеть то, что им неприятно. При этом соображения типа "не хотите - не смотрите" не всегда работает. Иногда сам тот факт, что нечто делается публично и безнаказанно, ощущается людьми как серьезное унижение. И не надо говорить, что оно "глупое и ненастоящее".
Кстати, о свинине (к слову пришлось). Поставите ли Вы на стол поросенка, зная, что большинство (или даже не большинство) Ваших гостей - мусульмане? Даже в знак протеста против быстрого роста Ислама в Америке? Если да, то, боюсь, Ваш дом покинут не только мусульмане, а просто все порядочные люди из солидарности к оскорбленным и нелюбви к хамству.
Однако, напоминаю Вам два эпизода, связанных со страничкой Бобы Иисусовича Рабиновича "Ахредуптуса". Несмотря на то, что его шуточки о "Жыдах" и "Православных" демонстративно дистанцированы от реальности (даже на уровне грамматики), и являются откровенной пародией на "еврейско- русский конфликт", его страничку дважды закрывали. Поскольку какие-то люди, усмотревшие в писаниях Бобы некий антисемитизм, писали администраторам серверов возмущенные письма, и те - даже не выясняя, в чем там дело - удаляли материалы "Ахредуптуса". Я что-то не припоминаю сетевой кампании по защите Бобы Иисусовича.
Теперь о "границах терпимости". Я уже писал в своем ответе Марату Гельману, что стекло, отделяющее "искусство" от "реальности", не пуленепробиваемое. Оно имеет конечную прочность. Грань тут та же самая, которая существует между дружеским подтруниванием и оскорблением, между комплиментом и сексуальным домогательством, и так далее и тому подобное.
При этом, заметьте, даже в том случае, когда человек заведомо не имел в виду ничего дурного, но его действия были истолкованы другими людьми неправильно, извиняется все равно тот, кто нанес - пусть неумышленное! - оскорбление, а не те, кто его "не так поняли". В случае же, если человек упорствует в своем праве и дальше "шутить" так, как ему заблагорассудится, ему отказывают в общении, а то и морду набить могут. Я не поклонник политкорректности (это, как раз, попытка перегнуть палку в другую сторону, что приводит ровно к тому же самому результату), но и в самом неполиткорректном обществе попытка "перейти грань" влечет за собой суд - или государственный, или суд Линча.
Очевидно, что самый простой способ привлечь внимание – это как-нибудь оскорбить людей, унизить их, вообще каким-нибудь образом задеть. Но это самый затасканный и пошлый прием из всех возможных. То, что он вообще применяется – это свидетельство крайней беспомощности людей, возомнивших себя «современными художниками».
В случае с поступком Тер-Оганьяна у него нет даже того оправдания, что он оскорбил русских людей неумышленно. Реакция общества была стопроцентно прогнозируемой. Единственное, на что мог рассчитывать в подобной ситуации г-н Тер-Оганьян - так это на то, что оскорбления, нанесенные русским людям, сойдут ему с рук, поскольку "с этими можно". Не сошло. Теперь его подельники (интеллигентнее выражаясь, соучастники) суетятся, пытаясь а) "отмазать" коллегу; б) утвердить свое право и дальше измываться над чувствами русских людей.
Кстати, об этом самом. Я прошу обратить внимание на стиль, которым написана обсуждаемая нами статья. Очевидно, что человек, ее писавший, не имел своей целью диалог (в какой бы то ни было форме), или хотя бы пропаганду своих воззрений. В таких случаях к собеседникам не обращаются так, как обратился к нам г-н Осмоловский (слушай, ты, кретин). Значит? Вот то самое и значит.
Заметьте. Все это говорю вам я - то есть человек, которого неоднократно обвиняли в "возбуждении национальной, расовой или вражды, унижение национального достоинства". Я эти обвинения неизменно отвергал и отвергаю - при том, что говорил и говорю вещи, которые многим решительно не нравятся. Почему? Потому что я не делаю как раз этого - я не разжигаю национальную и религиозную вражду и не унижаю национального достоинства.
В статье "Варварство", где я написал "Варваров надо убивать только за то, что они варвары" (разумеется, я и сейчас придерживаюсь именно такого мнения), я не утверждал, что их надо уничтожать за национальную принадлежность, форму носа, или религиозные верования как таковые. Я осуждал преступные идеологии и преступные культуры (с чем, впрочем, согласны и мои оппоненты, поскольку они широко используют понятие "преступной идеологии"), но осуждал их именно за их преступления, а не за их принадлежность к "иному". Русский (или какой угодно другой) патриот может и должен ненавидеть врагов Отечества, но он не может и не должен оскорблять и уничижать чужие святыни, только лишь потому, что они - чужие святыни. Г-н Тер-Оганьян сделал именно это.
С иконой все иначе. Она не претендовала и не претендует на непосредственную связь с Богом. Икона - это изображение Воплощенного Бога или же обоженых людей. То есть Иисуса Христа, Божией Матери и святых... Икона призвана художественными средствами вскрыть таящуюся под нашей грешной плотью подлинную, преображенную, природу человека. Сделать, пусть посредством символа, более понятным для нас саму Суть Христианства - соединение человека с Богом.
В этом смысле, икона - прежде всего изображение Бога (если позволительно так богословски неточно выразиться). Бога, действующего во святых и Бога ипостасно соединившегося с человеком в Богочеловеке Иисусе Христе. Отсюда понятно, какое высокое значение придавалось иконе. И чем она отличается от идола. Идол - это та или иная форма манифистации стоящей за ним духовной реальности (то есть попросту беса). Предполагается либо тождество идола с этой реальностью, либо ее связанность с ним и сводимость духовного к материальному. Поэтому идолу поклоняются как богу, он служит заменой бога. Даже актер, игравший бога на античной сцене - и тот в момент игры мыслился вОна не есть Он. Ей не воздается поклонения ("латрия"), однако по своему ближайшему смыслу икона есть напоминание о Боге - напоминание наиболее действенное, ибо зримое и ощущаемое. В Римкой империи, где родилась на свет икона, было принято воздавать почести портрету императора, От воздания этих почостей не уклонялись и христиане, ибо было очевидно, что они относятся, как знак уважения и верноподданической преданности, к самому императору. И напротив - сокрушение императорских изображений было столь серьезным преступлением, что могло привести к каре на весь город, вплоть до его уничтожения и продажи жителей в рабство (как едва не произошло в Антиохии в конце 4 века и чему и посвящены Златоустовы беседы о статуях). Понятно, что и к иконе, отсылающей к Богу, христиане относились, относятся и будут относиться столь же ревниво. Так же, как почесть возданная иконе относится к изображаемому (будь-то святому, Богородице или Самому Господу), так и хула направлена на них, а стало быть и на всех христиан. Тот, кто наносит скорбление иконе Спасителя наносит оскорбление ВСЕМ христианам, ВСЕЙ Церкви, ибо Церковь - Единое Тело Христово, членами которого являются христиане.
Нанося оскорбление иконе кто-либо непосредственным образом наносит его мне, моему духовнику, моему епископу, моим друзьям-христанам.
Наносить оскорбление иконе, это, как верно сравнил Шива, примерно то же самое, что рвать и осквернять портрет человека на глазах у его близких. И трудно ожидать, что они будут искать адекватный ответ, а не попросту накостыляют обидчику. Икона - менее всего идол. Поэтому она более беззащитна, ибо логика иддола предполагает его способность самому заступиться за себя. Икона - менее всего идол, и потому более почитаема, ибо относит человека к Тому, Кто неизмеримо выше идола. В 8-м веке, при еретиках-иконоборцах тысячи христиан приняли мученическую смерть, защищая иконы. Причем тогда первыми мученицами были те благочестивые женщины, которые не дали солдатам сорвать икону Спасителя с ворот Константинограда. Они вырвали из под них лестницу и нечестивцы переломали себе шеи. Христиане готовы были стоять за иконы до конца и были готовы умирать за них, а дело восстановления почитания икон было не случайно названо Торжеством Православия. Так что, заняться осквернением икон означало вполне сознательно плюнуть в само сердце, саму душу Православия. И результат и реакция предельно закономерны.
Теперь насчет подставления другой щеки и прочей демагогии на тему того, что христиане поступают против своей религии. Давайте согласимся, что Господь - наиболее точный и адекватный интерпретатор своего учения. И как же он повел себя, когда его ударили по щеке: " Когда Он сказал это, один из служителей, стоявший близко, ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь Ты первосвященнику? Иисус отвечал ему: если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?" (Ин. 18, 22-23)
Где здесь безгласие? Где здесь непротивленчество? Где здесь подставление другой щеки? Прямой и мужественный ответ. Норма о подставлениии щеки предполагает ситуацию не унижения, не издевательства, но гнева. Когда в ярости человек хочет ударить тебя, то победи его ярость кротостью. Победи гнев любовью. Победи лютость милосердием. И гнев утишится, ярость схлынет и сам же бивший принесет покание в своей поспешности. Сопротивление тут только распаляло бы гнев обидчика и отдаляло бы его исправление.
А вот когда над тобой издевается безмозглый шалопай или хочет унизить циничный подонок, подставлять щеку было бы не только нелепо, но и прямо аморально. Это еще распалило бы их грех, еще сильней укрепило бы в них губительное чувство безнаказанности. Как раз проучить его было бы наилучшим выходом и для него и для тебя. Если ты дашь ему поругать себя, то он решит, что все христиане слабы и что их религия делает их рабами и трусами - и это послужит к поношению Веры. Если ты дашь ему поругать Господа, то он потом будет смеяться над твоими словами, что Господь Велик и Всемогущщь и Всесилен. И спросит насмешливо и несмысленно: "Тот ли сотворил Небо и землю и вывел Израиля из пустыни, кто бессилен даже защитить свое изображение?"
Господь поругаем не бывает, но как бы тебе не поругаться над самим собою, молчанием своим предав Бога, а бездействием от него отрекшись. Сегодня ты отречешься от Него перед кощунником и не повлечешь его в суд, завтра Он отречется от тебя на Суде и уже бесы повлекут тебя во ад.
Если кто лишен величия души, не может похвалять Христиан за добродетели и не елает признавать их искусными в истине, тот пусть хотя бы боиться их как сильных и скорых на дело, когда кто-то покушается на их святыни и дерзает полднять руку на изображения Самого Господа.
Только так, среди всеобщего развращения мы и сможем сохранить добронравие и в себе и в народе, подавая своим словом и делом добрый пример и собратьям и заблудшим, и погрязшим в египетской тьме язычества.
Запись оставил(а) Шива Калифонийский в 04/20/99 10:04:11 MSD

Я, кажется, могу предсказать продолжение этой истории. Осудят. Отправят в колонию. Там его "истинные христиане" зарешеточные опидо.асят, будут бить каждый день, пока не убьют. Ведь есть прекрасный повод поизмываться. Эта история еще какое-то время будет приводиться в пример как "осквернительская".
Затем, лет через, этак, двести, Тер-Оганяна христианская церковь канонизирует. За что? А там будет написано, за что. Мол, пришел этот святой, чтобы показать людям, что погрязли они в идолопоклонстве. Ведь икона - не Христос? Правда? Значит она - идол. Чтобы показать, что дело христианина - смирение и жертвенность, а не хула и агрессия.

Запись оставил(а) ияс (или ииииЯссссс)
Акция этого придурка -... это центральное событие media circus в сезоне 1998 - 1999 года. Интересная отсылка к рядом опубликованной (случайно совпало ?)The End Of Civilization As We Know It.
Мы несколько торопимся обсуждать художество, картина еще не завершена. Когда будет положен последний мазок, тогда посмотрим. Ведь суд - явно часть этого перфоманса и может быть даже не финальная, Авдей знал это. Все это было уже, только идеологический фон был другим. Несколько лет назад на собрании перестроечных литераторов "Апрель" Смирнов-Осташвили ("Память") тоже устроил перфоманс. В колонии его "опустили", потом повесился или повесили. Но большого шума уже не было. Sic transit gloria mundi.
Правда в качестве заключительного акта перфоманса Церетели может еще изваять писсуар "Авдей, разрывающий пасть предметам культа". Метров эдак 50 высотой и пивная струя из Авдея в середине композиции.
Запись оставил(а) Егор Холмогоров в Егор Холмогоров в 04/20/99 01:33:50 MSD

Марату.
Требовать от Вас не выставлять Тер Оганьяна в принципе - глупо. Ведь возмущены не его личностью или творчеством, а одной конкретной акцией, причем за пределы художественного творчества выходящей... От Вас никто не требует смерти или посадки Авдея. Никто даже не настаивает на том, чтобы Вы прекратили свои усилия по его спасению. Это Ваше право.
Возмущение адресовано
1. Самому Тер Оганьяну за содеянное.
2. Вам, за попытки апеллировать не к милости, а к Правде. Попыкти доказать, что художник имеет право на глумление над святыней. И что его действия глумлением не являются. Суть претензий-то - в этом. Не многим нравится, что в ситуации, когда в пору просить о пощаде начинаю качать права. Вот и все.
Судить Тер Оганьяна по этой статье справедливо, ибо
а. Результат в виде разожженной розни налицо.
б. Тер Оганьян прекрасно понимал возможные последствия.
в. Тер Оганьян рассчитывал на реакцию, в которую входило и это разжигание.
А вот эстетизм или прагматизм его мотивов - неинтересны.
Акция крайне неудачна именно эстетически. И в выставочном зале она смотрелась еще менее выразительно и ххудожественно, чем на площади всего в нескольких шагах рядом. Искусство должно именно отстранять предмет, вырывать его из круга ближних связей, из привычного контекста. Только тогда он будет восприниматься как объект эстетический. Кухонный стол на кухне - не объект эстетики. Если поэзия - это "сопряжение далековатых идей", то искусство - это отсылка к дальним связям и дальним контекстам, разрушение привычного и устойчивого.
В этом смысле акция Тер Оганьяна была образцом именно эстетической безвкусицы, даже вне зависимости от ее политической, нравственной и человеческой отвратительности. Еще нелепее с точки зрения художника было бы только пригласить на выставку священника и перед этими иконами кадить. Такой нелепости (хоть и менее предосудительной) Авдей избежал, но в следующую - впал. Второе что можно сделать в России с иконой привычного это над нею надругаться, сыграв в юного безбожника. Это одна из самых ближних и очевиднейших связей. Одна из самых эстетически непродуктивных. Причем выбранное прямое действие еще более понизило художественную составляющую в происшедшем.... То есть, был выбран прием недостойный именно художника и странно слышать от такого зубра как Вы аргументацию именно с этой стороны. Тер Оганьян оказался в выставочном пространстве. И в нем сделал совершенно невыставочный, совершенно нехудожественный, площадной жест... Как раз взгляд на случившееся глазами чистого искусства менее всего извиняет - оно все равно как, простите, уж пукнуть в обществе, а потом стремиться выдать это за тонкую находку авторского стиля.
Некая общественная опасность этого состоит не только в ближайшем религиозном и политическом смысле, но и в принципиальном искажении и инфляции самого Художества. Если Вам удасться убедить кого-то, что это был именно художественный акт - то я Вам не завидую. Скоро Вы останетесь без работы, искусство умрет, превратившись полностью в оружие ближнего боя. Оно и так сейчас в одержании стилем-лужкофф - если еще и дать ему в пар стиль-Тер-Оганьян, то можно будет уже не читать отходную, а говорить отпуст после отпевания. Никаких галерей, никаких выставок, один бесконечный площадной политически ангажированный и провокационный (ведь знаменитый церетелевский Петр, который Вам столь "дорог" - тоже масштабная провокация, а не просто глупость) перформанс...
Не было никаких признаков того, что Авдей пытался показать отвратительность богохульства. Совсем даже напротив. Изображение не может быть абсолютно нейтральным и бессмысленным... Возможно, конечно, показать отвратительность убийства кого-то убив. Но...
Убедить людей, что Тер Оганьян был "в своем праве" - лучше не надо. У права есть одна печальная особенность - оно генерализирует все и вся. Если у кого-то есть право, то оно есть у всех. Исключительной может быть только привелегия. А предоставить Тер Оганьяну право на такой перформанс никто не согласится.