Головокружение от сомнительных успехов

01-01-1999

Igor Oleynik

Май оказался месяцем слома некоторых политических тенденций, сложившихся за предыдущий период. В частности, была поставлена жирная точка над увлекательнейшим для Государственной думы процессом импичмента. Президентская сторона применила прием т.н. «краткосрочного распрограммирования хулигана». Идущий на правонарушение действует не абсолютно спонтанно, а в рамках определенного прогнозного сценария развития событий. Если же в момент нападения происходит какое-то стремительное отклонение от обстоятельств, к которые медленно соображающий хулиган был психологически готов (к примеру, жертва ведет себя как глухонемой), то накал агрессии резко падает.

Окружение Ельцина весьма эффективно дезорганизовала оппозиционную часть Госдумы, расслабленную вялотекущим до того сопротивлением президентской стороны, быстрым изменением политического контекста голосования по импичменту. Кремль неожиданно продемонстрировал парадоксальную и комбинационную игру, от которой депутаты просто опешили. Перехват инициативы был реализован в четыре стремительных хода (тогда как большинство наших народных избранников привыкло думать только на один ход вперед).

Первый ход этой комбинации (отставка премьер-министра) был уже давно всеми ожидаем, но ожидаем в другие сроки и при других обстоятельствах. В качестве одиночного мероприятия он ухудшил бы положение Ельцина и резко повысил бы рейтинг Примакова как потенциального участника президентских выборов.

Однако вторым ходом Евгению Максимовичу не оставили ни малейшего шанса стать национальным героем посильного сопротивления «антинародному режиму». Просвещенному вниманию депутатов в качестве преемника Примакова был предложен его имиджевый двойник - так сказать, почти тот же (помолодевший на два десятка лет) портрет в той же самой раме. В той же самой краткосрочно стабилизирующей функции т.н. политического премьера вместо бывшего шефа разведки был обозначен бывший шеф контрразведки (а заодно почти всех других правоохранительных ведомств). Говорящий точно такие же «государственнические» слова, как и Примаков. И, скорее всего, имеющий точно такие перспективы политического употребления Президентом, как и Евгений Максимович.

Третий ход комбинации был уже техническим – обеспечение участия в голосовании по импичменту как можно меньшего числа депутатов. (Кстати, по слухам Владимир Жириновский уже давно повадился ходить в рестораны без денег – когда приходит пора платить, он встает и объявляет на весь зал: «Кто хочет со мной сфотографироваться – пятьсот долларов!»)

Нужно отметить, что коммунистическая фракция Госдумы загодя позаботилась о проведении процедуры импичмента в режиме, максимально безопасном как для своих депутатских доходов, так и для Ельцина. Во-первых, из двух возможных по российскому законодательству путей был выбран вариант более сложный вариант, заведомо обреченный на вето со стороны Верховного Суда, Конституционного суда и Совета Федерации. Вариант же вытеснения Бориса Николаевича из исполнительной власти путем изменения супер-президентской Конституции через федеральный референдум избирателей Зюгановым был проигнорирован – вероятно, из-за слишком высокой надежности получения декларируемого результата.

Во-вторых, именно коммунисты настояли на максимально большом числе пунктов обвинения Ельцину. В результате работа соответствующей депутатской комиссии превратилась в многомесячный и почти нескончаемый процесс. Но главное - каждый депутат получил возможность проголосовать за отставку Бориса Николаевича «в растопырку» - как раз по тому пункту обвинения, который не мог собрать 300 голосов. Если бы депутаты-коммунисты действительно стремились бы отставке Президента, то они остановились бы на одном, наименее политизированном и наиболее консолидирующем голоса обвинении – обвинении в развязывании чеченской войны. А так получилось что-то непонятное: то ли их политическая эмоциональность подвела, то ли привычная недальновидность, то ли сработало нежелание досрочно расставаться с депутатским уровнем благосостояния.

И наконец, четвертый ход, который применила президентская сторона для завершения деморализации противника - ход, которому Геннадий Селезнев дал название: «У Президента семь пятниц на неделе». Па
раллельно с якобы оговоркой Ельцина в разговоре с Председателем Госдумы о том, что исполняющим обязанности премьер-министра будет Николай Аксененко, среди депутатов быстро распространили слух о том, что Степашин – этого фигура прикрытия «подлинных» намерений Президента представить в положенные законодательством сроки (т.е. уже после импичмента) на должность премьера именно министра путей сообщений. Поскольку кандидатура Аксененко явно была непроходной для Государственной Думы, то у наиболее мучившихся политической совестью депутатов наверняка появилось желание выразить свой принципиальный протест не в рамках процедуры импичмента, а в рамках голосования, посвященного утверждению Аксененко.

Комбинация из четырех ходов президентской стороны в течение всего шести дней (так сказать, «четыре пятницы на неделе») резко изменила привычный депутатам политический ландшафт и сделало «распрограммированных хулиганов» временно неагрессивными. И овцы сыты, и волки целы

После того, как Степашин произнес столько важные для депутатов слова про заслуги Примакова и продолжение прежнего курса, о Евгении Максимовиче быстро забыли, утвердив его имиджевого двойника с первого захода в должности премьер-министра 301 голосом «за» (что всего на 14 голосов меньше, чем при утверждении Примакова). И на повестку дня встал вопрос о том, кто же в правительстве главнее по реальным полномочиям, а не по формальной должности. Дело в том, что политический премьер из-за дублирования функций с Президентом не может чувствовать хозяином в собственном кабинете министров. А это значит, что продолжительность премьерства Степашина будет определяться прежде всего уровнем его офицерской готовности выдержать тот объем «унижения в должности», который объективно будет вынужден демонстрировать Ельцин ради того, чтобы никому не было повадно записывать Президента в политические покойники.

При схеме, навязываемой президентским окружением в эйфории от провала импичмента, функции чрезвычайного и полномочного «премьера» переходили к Аксененко, в ненавязчивой манере сообщившему всем заинтересованным лицам в правительстве, что «ему до всего есть дело». Степашин обнаружил себя в качестве «свадебного генерала», спасающего своей офицерской честью сомнительную репутацию чужого «брака по расчету». Ведь силовой блок министерств подчиняется президенту, а экономический блок министерств не может быть епархией «политического премьера» – так что генералу разработанная президентским окружением организационная схема предписывала весьма неблагодарную роль «действующего отставника», эдакого зиц-Председателя Кабинета Министров РФ.

Очередного унижения Сергею Вадимовичу долго ждать не пришлось. Только он объявил тележурналистам, что без его согласия неожиданных кандидатур на занятие должности «второго» первого вице-премьера не появится, как выяснил, что «первый» первый заместитель успел попасть на прием к Президенту раньше и уже утряс этот вопрос в пользу Михаила Задорнова, а не в пользу Александра Жукова, публично обозначенного премьером.

Но на этом сюрпризы президентского окружения при формирования правительства не закончились – причем сюрпризы крайне рискованные и чреватые быстрой отставкой правительства, неутверждением депутатами нового премьера, разгоном Госдумы. На двое суток министром финансов стал Михаил Касьянов – это было испытанием на пределы лояльности Задорнова, поставившего условием своей защиты от Аксененко совмещение для себя обязанностей первого вице-премьера и министра финансов. Вечером в пятницу 29 мая испытание завершилось тем, что Задорнов сдержал слово и подал в отставку

Ближайшее время может стать «черным» для перспектив политического выживания Ельцина, решения которого по формированию Кабинета Министров вызывают впечатление интеллектуальной неадекватности

 

Комментарии

Добавить изображение