Бегство от свободы

Недавно зашла комендант нашего кооперативного дома и сказала: "Спускайтесь вниз. Велели срочно провести собрание." - "Кто велел?" Комендант в ответ загадочно показала пальцем куда-то вверх и потом приложила его к губам. Заинтригованная, я помчалась на собрание, хотя обычно увиливаю от этих шумных и бестолковых сборищ. Повестка была такая: "Об охране подъездов дома".

Но - по порядку. Когда осенью прошлого года в Москве начались взрывы жилых домов, всех охватила паника. Лежа ночью без сна, мы со страхом прислушивались к звукам и шорохам - каждая ночь казалась последней. Почти во всех жилых домах, на предприятиях, в конторах, детских садах и школах организовали круглосуточное дежурство. Мы добросовестно ходили дозором вокруг домов, проверяли подъезды и делали стойку при появлении каждого ночного прохожего. Но вскоре наш невооруженный энтузиазм показался, видимо, недостаточным для борьбы с терроризмом, и она была поставлена на профессиональные рельсы. В детском саду, куда я вожу внучку, появился сначала плакат с фотографиями двух лиц кавказской национальности. Дети тыкали пальчиком в фотографии и сообщали: "Эти ужасные дяди хотят взорвать наш любимый детский садик". Чтобы этого не произошло, на первом этаже поставили стол и усадили за него лицо славянской национальности в строгом сером костюме. То-есть даже не одно лицо, а четыре - для круглосуточного дежурства. Деньги на оплату охраны внесли в счет родителям, увеличив его почти в два раза. То же самое произошло в соседней школе, где учатся дети из нашего дома. Постепенно всех пенсионеров, которые дежурили в проходных разных учреждений, имеющих весьма отдаленное отношение к обороне и безопасности страны, заменили молодые и крутые профессионалы. И вот теперь добрались до жилых домов.

Вопреки обыкновению, собрание наше почти не галдело. Все молча выслушали информацию коменданта о том, что каждый подъезд должен содержать одного из четырех охранников ( 40 рублей с каждой квартиры). Остальные три будут на бюджете ФСБ. Охрана гарантирует безопасность жильцов от воров и террористов, а также будет вести журнал для посетителей, отмечать всех приходящих и уходящих. Последнему обстоятельству дружно возрадовались: наконец - то будет порядок! Мой протест - не против порядка, а против ежедневного невольного общения нас и наших гостей с людьми из органов - потонул в гуле возмущения.

Решение было принято, как говорили совсем недавно, при единодушном одобрении трудящихся. "У Вас же пенсия всего 620 рублей. Неужели не жалко отдавать 40 рублей?" - спросила я знакомую старушку. - "Жалко, конечно. Но что же... Я как все..."

Да. Лучше не скажешь. Она как все. А все - это почти 40 миллионов избирателей,отдавших свои голоса на последних президентских выборах за Владимира Путина. Эти миллионы полюбили его с первого взгляда. Опоздавшие постепенно подтягиваются. Любовь - чувство мистическое, иррациональное, контролю рассудка не поддается. Колхозники, рабочие, служащие, творческая и техническая интеллигенция полюбили Путина не за его какие-то деяния - таковых пока не обнаружено. Они полюбили исключительно за свои надежды, которые они возложили на этого маленького с острым стреляющим взглядом и брезгливо поджатыми губами офицера ФСБ. Царь Борис сдал страну охране, и первый пункт инаугурационной речи его преемника - защищать гражданина России везде - дома и вне дома - можно считать уже выполненным. Охрана налажена. За 10 лет демократической вольницы мы от нее малость отвыкли, и кое-кто из оставшихся еще либералов поеживается и бурчит. Но это ничего. Привыкнем опять.

Недавно я вела со студентами семинар о судьбе марксистской философии в России и услышала вопрос: "Неужели вы не видели, как осуществляются прогнозы Маркса в России и к чему это приведет?" И я рассказала им, как лет 20 назад я вела такой же студенческий семинар на тему: "Научно-техническая революция и ее социальные последствия при социализме и капитализме". Надо ли говорить, что при социализме они должны были быть положительными, а при капитализме - исключитеьно отрицательными? А студенты в группе были уже зрелые, после армии и производства и положение дел в нашей экономике знали не понаслышке. Через час от всех марксистских идеологем они не оставили даже осколков. Спасти эти догмы мне не удалось, а главное - не хотелось.

Уже на другой день примча
лся человек в сером костюме, курировавший наш институт в КГБ, и устроил мне выволочку с предупреждением. "Откуда он узнал?" - удивились мои нынешние студенты, которым и абрревиатура-то "КГБ" уже неизвестна. - "Догадайтесь, откуда". Они догадались: "Ага! Значит, в группе был стукач". - "В каждой группе и в каждом педагогическом коллективе был обязательно". "Значит, если в нашей группе появится новый человек, что это будет?" - соображали они дальше.

Не хочется думать, что будет и как они себя будут вести. Может быть, будут бунтовать и бороться за свободу и либеральные ценности, отстаивать свое право мыслить не как велят, а в соответствии с истиной. А может быть, побегут вместе со всеми от свободы, покорятся тирании и даже полюбят ее, как это уже не раз было. Ведь не бунтуют же они против чеченской войны, ведь голосовали же они за Путина.

"Не все в жизни может быть отрегулировано правом и законом", - сказал Путин, получая удостоверение президента. Известно: если не правом, то политической целесообразностью. Или - любовью.

Действительно, в России отношения между царем и народом никогда не регулировались общественным договором и правом. Всегда это был адюльтер, любовь со всеми ее причудами, двойной оптикой, ссорами и страстными примирениями. Сейчас народ с его любовью уже есть. Дело за царем. Но сделать из президента царя можно, и не меняя Конституции и формы государственного правления. То, что это будет царь, как будто ясно. В церемонии инаугурации державных имперских моментов было предостаточно. А изготовители президентского штандарта, демонстрируя его зрителям, даже с восторгом вспоминали царя Московского. Московского царя звали Грозным. Его, кстати, тоже любили. Просвещенные славянофилы, как известно, считали его времена самыми счастливыми и свободными для России.

"Путин не просто хочет управлять государством. Он хочет, чтобы народ его любил", - сказала дикторша по Российскому телевидению. Да о чем речь? Уже любит, и любит страстно. У этой ТВ -девочки сияют глазки и дрожит голос от волнения, когда она говорит о президенте. Кажется, прямо здесь, на экране она готова отдаться новой власти.

Эрих Фромм в своем философском бестселлере "Бегство от свободы" с поразительной точностью описал этот феномен рабов со счастливым сознанием. Неразвитая демократия создает массовый конформизм - благодатное поле для тоталитаризма. И когда в условиях экономической и социальной нестабильности на горизонте появляется фюрер, воспитанные демократической прессой толпы радостно бегут от свободы, добровольно подчиняясь уже ничем не прикрытой тирании силы.

Опустившись пока на одно колено, Россия приготовилась к старту. На финише опустится на оба. Если, конечно, добежит.