Непредсказуемое прошлое

На той неделе Николай Харитонов - лидер Агропромышленной депутатской группы Думы - выдвинул предложение восстановить железного Феликса на Лубянской площади. На бывшей "площади Дзержинского, того, я делал жизнь с кого".

Возникло радостное оживление в телевизионных кругах. Обсуждения. Надо-не надо. За и против. То да се.

Этот Харитонов в последнее время заявляет о себе. Вот взял и сказал так:

"Рука власти постепенно приближается к тому месту, где начал совершать, может быть, правовые нарушения Борис Абрамович" (эти слова напечатала газета "Труд" в рубрике первой полосы "Так и сказал"). С Путиным сейчас часто встречается. Наверняка, не только о местах нарушений у Березовского, но и о Феликсе речь ведут. О его посмертной судьбе.

Дебаты на эту тему - о повторном воздвижении Феликса в программе Киселева "Глас народа" провела Сорокина, пока тот был в Страсбурге и рассказывал, как угнетают его свободу слова.

Вроде бы во всем этом - снять памятник, поставить памятник, - нет большой темы. Вернее - тема есть, но как составная часть российской традиции переписывать историю и начинать с нуля.

Россия - это молодость мира. И ее возводить молодым. Молодой - это тот, кто не имеет за плечами груза прожитых лет. Столетий. Тем более - тысячелетий. Как прекрасно зачеркнуть прошлое и считать его не бывшим, посрамляя тем древнегреческих богов, которым в свое время этого ни разу не удалось сделать. Остановить простую хронологию. Да что там остановить - вернуть время вспять. Попасть в прошлое и исправить его. Отменить безумства и безрассудства. Совершить благородства и благообразия.

Реабилитировать прижизненно. Наградить до смерти. Дать любовь и быть любимым. Подарить. Облагодетельствовать. Не дать в морду и не плюнуть в лицо. Удержаться и не расстрелять. Не гильотинировать. Даже не повесить.

Сделать это, однако же, никак невозможно. Мешает такой пустяк как общенаучный принцип причинности, который в самой общей формулировке гласит: нельзя вернуться в прошлое. Расстреляли - все, точка. Никаких воскрешений. Ибо если бы было можно... Да... Вместо того поставить к стенке совсем другого. Тогда бы мы наворотили. Как у Лема в его институте ТеоГипГип по улучшению истории.

Вернуться в прошлое и сделать бывшее не бывшим - очень понятная человеческая слабость. Есть тут элемент нравственных терзаний, мазохизма и морального самосовершенствования. А это уже не слабость, а сила. Как только человек морально усовершенствовался, он готов своротить горы, а при слабости такая мысль и в голову не придет.

Во времена Полибия, тем более - Пифагора, а еще раньше в буддийские и еще более древние брахманские было хорошо - там время считалось циклическим. Сменяли друга кальпы и юги, равномерно дышал Брахма, и по истечении своего срока стирались неисправимые и ужасные кармы, вместе с давно исправленными и отличными - и возникала новая Вселенная вместе с новым же Брахмой. И все повторялось вплоть до разговоров уже когда-то живших предтеч - точно таких же персонажей.

Можно ли было при этом изменить тему разговора и, скажем, не задушить собеседника? В идеально циклической теории времени - нет. Повтор, значит повтор. Как в кинотеатре повторного фильма. Никакой зрительской отсебятины.

В линейной теории, которая ведет начало от уникальной точки рождения Христа, время получает направленность из прошлого в будущее. Песочные часы запущены и мы знаем конечный результат. В христианстве мы его знаем - это Второе пришествие, Страшный суд и конец всех времен, гегелевское самопознание абсолютной истины, освобождение от тварности и ее возвращение умиротворенной к себе. Если это так, то жизнь наша тогда протекает как бы в тени этого будущего. Блаженная вечность. Будущее придет, как предсказано в Писании, ибо все дороги ведут к кому...? К Нему. Приидите ко мне страждущие... В точку Омега Тейяра де Шардена. К братству и сестринству. На седьмое небо. Эдем, амброзия, кущи и гурии.

Хорошо будет. Но это еще когда. Мы же должны вернуться, напротив в прошлое, хотя это и невозможно.

Самый яркий символ того, что Россия противостоит всему миру, необратимости времени и принципу причинности вместе взятым - это восстановление Храма Христа Спасителя. Когда-то художник Юрий Сильвестров (давно покойный)
предлагал вместо бетонного строения воздвигнуть абрис-каркас из труб по форме убитого Храма, вечером подсвечивать этот каркас, и в дымке нам являлось бы видение воспоминания о Храме. Не сам Храм, которого нет и быть уже не может, но мысль о нем. Память. Модель из проволоки, стоящая у него дома, давала надежду на то, что этот проект может иметь успех нравственного подвига. Но тогда не было бы конференц-залов, буфетов, комнат отдыха для патриарха Алексия и его Гули Сотниковой (не говоря уж о бывших монашках Пюхтицкого монастыря), гаража и прочих туалетных удобств этой земной, такой кратковременной, единственной и ценной жизни.

Маркиз де Кюстин заметил, что Михайловский замок был восстановлен (кажется, при Павле) на месте давно разрушенного, и высочайше всем было велено считать этот новодел тем самым старым замком.

В конце концов, где находится прошлое - спрашивал высокий функционер Внутренней партии О'Брайен ? В нашем сознании. Значит, меняя сознание, мы тем самым меняем прошлое. Кто управляет настоящим, тот управляет прошлым. А кто управляет прошлым, тот управляет и будущим. Ну, это уж совсем просто: ведь будущее вырастает из прошлого через настоящее. Как говорил камергер Митрич: "Как пожелаем, так и сделаем". А марксистский историк Покровский вторил: "История есть настоящее, опрокинутое в прошлое".

Россия меняла и улучшала свое прошлое задолго до государственного марксизма.

Вот на болоте рожден, трижды крещен. Петербург. Точнее - Санкт-Петербург.

Не город имени Петра Первого, а город святого апостола Петра (патронима нашего императора). Однако же немецкая огласовка в самом начале войны 1914 года очень задевала патриотические чувства. Посыпали варианты - Петрополь, Петрослав, да Петроград и еще какие-то. Петроград - это уж, конечно, город Петра. В его честь, так сказать. Но много ему было чести, так что стал он Ленинградом. И, сделав почти полный цикл, вернулся в 1991 году к истокам. Но - не совсем. СПб ведь был. Санкт оказался утерянным, так что сейчас многие убеждены - название дано по имени основателя. Восстановили, тык-скыть, историческую справедливость.

Вот с другими кавалерийскими наскоками на противное русскому слуху "бург" тогда не вышло. Вышло несколько позже.

Из статьи доктора исторических наук, профессора Уральского государственного университета.

Попова Н. Н.

Переименовать Екатеринбург предложил пермский губернатор в конце октября 1914 г. Его поддержал главный начальник Уральских горных заводов. 23 декабря 1914 г.

он направил письмо из Екатеринбурга в Пермскую Ученую Архивную комиссию, в котором заявил, что "безусловно желательно определить выбор его нового наименования". Екатеринбургская Городская дума обратилась к этому вопросу только 29 апреля 1915 г. Были предложены следующие варианты нового названия: Екатериноград, Иседонск, Екатеринополь, Екатеринозаводск. После обсуждения Дума единогласно высказалась за сохранение существующего названия г. Екатеринбурга, "не дерзая посягнуть на название, данное императором Петром Великим".

Однако в декабре 1916 г. в письме Пермской Ученой Архивной комиссии Главному начальнику Уральских горных заводов снова был поднят вопрос о переименовании Екатеринбурга. Комиссией были предложены новые названия, "приличествующие русскому городу": Екатеринозаводск, Екатериноисетск, Екатериноугорск, Екатериноурал, Екатеринокаменск, Екатериногор, Екатеринобор. Разразившиеся вскоре революционные потрясения отодвинули проблему на длительное время.

Переименование улиц и площадей Екатеринбурга началось в 1919 г., о чем было объявлено 6 ноября на торжественном заседании Екатеринбургского совета. Затем этот процесс продолжался.

Многие исторические названия улиц города были заменены на новые, как правило, именные. Так появились улицы, названные в честь революционеров, руководителей РКП(б) и Советского государства, полководцев Красной армии, в т.ч. Троцкого, имя которого временно носила бывшая Уктусская улица (ныне ул. 8 Марта). Для Екатеринбурга было характерно наличие названий, носивших имена рабочих (Рабочего Загвозкина, Рабочего Крауля, Рабочего Фролова, Плавильщика Колмогорова, Кочегара Махнева, Сварщика Калинина и др.) и террористов (Степана Халтурина, Ивана Каляева, Софьи Перовской, Егора Сазонова, Веры Засулич и др.). Появили

сь площади Парижской Коммуны, Уральских коммунаров и даже Народной мести (так была названа Вознесенская площадь, на которой располагался дом Ипатьева). В районе Верх-Исетского завода многочисленные Опалихи были переименованы в улицы Модельщиков, Литейщиков, Плавильщиков, Листокатальщиков, Дроворубов, Коннорабочих, Крупносортщиков и т.п.

      В начале 1924 г. снова был поставлен вопрос о переименовании Екатеринбурга. "С какой стати славному городу, столице рабочего Урала носить имя пьяной развратной бабы - жены Петра I ?!", - возмущалась 9 апреля 1924 г. газета "Уральский рабочий". В этой газете публиковались многочисленные отклики и предложения о переименовании города. Некто А.Горбунов предложил дать Екатеринбургу имя "Реваншбург", мотивируя это тем, что здесь был расстрелян последний царь. Другой автор - Н.Шушканов возразил ему, заявив, что мы не реваншисты, а "борцы и победители". К тому же "пора научиться говорить русским языком". Он поддержал предложение назвать город "Свердловском". Но были предложены и другие названия: Красноуральск, Красный Урал и др. Оставались и сторонники сохранения старого названия.

      14 октября 1924 г. Екатеринбургский горсовет вынес постановление о переименовании Екатеринбурга в Свердловск. 24 октября президиум Уралоблисполкома обратился с ходатайством об этом в ЦИК СССР, который 14 ноября принял соответствующее постановление. Через 4 дня оно было опубликовано в газетах.

Все 20- годы и позже Россия обновляла свое лицо до неузнаваемости.

Началось переименование городов, поселков, областей, фабрик, учреждений, улиц. На тысячах вывесок, на географических картах появились имена Маркса, Энгельса, Розы Люксембург и Карла Либкнехта, Бебеля и отечественных вождей самого разного калибра. Успел отметиться Троцкий, получив город Троцк - бывшую Гатчину, сам собой как прыщ выскочил Зиновьевск (Елизаветград), обильной сыпью объявилось чудовищное количество Ильичевсков, Ленинских, Ленинаканов, Ленинабадов, Ульяновских, которые соперничали со Сталинградом, Сталино, Сталинском и пр. Ну там, Калинин, два Калининграда (Кенигсберг переименован в честь того, что "всесоюзный староста" в нем никогда не был, а второй Калининград придуман как стратегическая хитрость: враг не будет знать, какой из двух захватывать и в панике побежит), Киров, Молотов, Орджоникидзе, Горький. Потом уж Набережные Челны преобразовывались В Брежнев, Рыбинск - в Андропов, Черненко - еще во что-то. Грозный в Дудаев А потом очень быстро - обратно. Sic transit gloria mundi !

Мелкая сошка тоже давала себя знать. Троице-Сергиев посад вдруг стал почти что русским старым Загорском - хотя сам Загорский и не русский, и не вождь даже, а только секретарь райкома в Москве, вся слава которого заключалась в том, что его взорвали анархисты. Мерзкими язвочками открылись Слуцк (в честь Веры Слуцкой, бывший Павловск), Урицк (Стрельна), Кингисепп - бывший Ямбург, Толмачево - бывшая станция Серебрянка. Возникли даже Луначарская и Люксембургские волости (в честь Луначарского и Розы Люксембург). А уж улицы Лассаля и Бебеля не поддавались исчислению. Только улицы Ленина и Ленинские проспекты затмевали.

Метро им. Кагановича (потом - Ленина) породило веселые абракадабры. Метро имени Ленина, станция Ленинская, переход до станции Ленино и выход на улицу Ленина и Ленинский проспект. Хуже был только переход на с Марксистской платформы на Троцкистско-Зиновьевскую.

Раздолье с переименованием улиц достигло апогея и перешло его. Почтальоны сходили с ума, приезжие кончали самоубийством. Аборигены матерились, внося при этом очень мало в сокровищницу русского языка: она и так была переполнена.

В Ярославле придумали хитрый ход: все таблички с прошлыми названиями улиц оставляли на домах. На некоторых скопилось до десятка таких табличек, по которым можно было, как по геологическим срезам, изучать стратификацию советских революционных пертурбаций. Это привело хоть к какому-то оздоровлению трудящихся и почтальонов в старинном городе Ярославле, который не был переименован лишь в силу нерасторопности (и преступного сговора) местных властей, за что (и за все остальное) они были примерно расстреляны еще тогда. Не пришлось также переименовывать Красноярск, ибо он так назывался с самого своего царского начала. Равно как и Красную площадь. Не все мы потеряли со старой Россией.

Ну, снос памятников - это целая оратория. Александра III (скульптора Паоло Трубецкого) стащили вместе с конем, и лично Ильич, бросив на минуту бревно, поднатужился по-бурлацки для расправы. Страна менялась на глазах, еще немного - и коммунизм был бы уже не за горами. Но...

"Переименование требовало большого взноса в международную картографическую организацию, только это и сдерживало коммунистических демиургов" - написал Владимир Бахтин.

Стало понятно, что царевна-лягушка - это баба-Яга в молодости. Просто ее потом переименовали.

Как много ласковых имен ! Вот Римма Казакова (помнишь ли ты наши встречи - я тогда был неведомым аспирантом, а ты - известным поэтом), вовсе никакая не Римма. А Рэмо, то есть Революция, Электрификация, Мобилизация. А я тогда и не подозревал такой измены.

В честь вождей и героев новорожденным давали имена: Вилен (Владимир Ильич Ленин) , Будена, Лени'на, Стали'на, Бухари'на. Этой Бухарине пришлось не сладко - ведь имена, в отличие от фамилий, по закону нельзя менять.

Сюда же попал Мэлсор (Стуруа) - Маркс-Энгельс-Ленин- Сталин- Октябрьская Революция. Тут родители допустили перебор и по разоблачении культа Сталина пришлось убрать "С", так что теперь маститый журналист усеченно звучит как Мэлор.

Жила в ту сказочную эпоху советская девушка Лагшмивара - Лагерь Шмидта в Арктике, что звучало совсем по-индийски. Тем более, что папа у нее носил (как раз в честь приезжего из Бомбейского цирка слона) имя Чанга. Так что полностью дама именовалась Лагшмивара Чанговна. Некоторые при знакомстве переспрашивали: чего-чего чан? Это был как бы русский парафраз на тему "Чио-Чио-сан". Но в целом "лагерь" перевешивал и не давал забыться ни об отчестве Лагшмивары, ни об отечестве, в котором живем.

Всех, однако, затмила вторая жена академика Амосова, носящая звучное, оптимистическое и прогрессивное имя Даздраперма - Да Здравствует Первое Мая ! Ну там, где-то на обочине остались Электросила с Электрификацией, Трактор, Максим, названный так в честь одноименного пулемета. А вот Вальтер оказался непопулярным. Равно как и Маузер - что очень странно. Вальтер - ладно, как и Кольт какой-нибудь. Но уж Маузер, казалось бы, такой родной.

Зато не подкачала старая немка Гертруда, - Герой Труда. И дальневосточный кореец Ким - Коммунистический Интернационал Молодежи. И еще одна немка, поменявшая пол - Марлен - Маркс-Ленин. Ну, Милиция так и не менялась. Равно как и Октябрина. Еще остров Комсомолец и Большевик не переименовали до сих пор, и очень правильно сделали. На них при минус 60 только и проявлять массовый героизм - коммунисты, вперед, комсомольцы- за ними.

Сейчас вроде все налаживается. Снова в Москве прошел бум переименований. Вернулись Пречистенка да Мясницкая с Покойницкой. Фамилии Березовского и Гусинского настолько взаимозаменяемы, что можно не менять. Березовский просто заменил главного раввина Адольфа Шаевича на не менее главного Берл Лазара. Так ловко, что до сих пор никому не известно, кто из них главнее. А ход мощный - через своего раввина хотел бы стать православный Березовский руководителем Федерации еврейских общин России, а оттуда подобраться к немерянным деньгам, к которым пока Гусинский гораздо ближе (это его Марк Голдман в "Бостон Глоб" от 29 июня разоблачил).

А вот Метростроевская исчезла. Хотя и не несла политической нагрузки, а только примету времени. Имен много - улиц не хватает. Хорошо хоть - не в Китае.

Есть Каляевская - этот террорист еще может пригодиться. Вот на ней бы и воздвигнуть вторчерметного Феликса. А если уже и Каляевскую переименовали, тогда хуже.

Россия молодая, вечно юная, кровью умытая. Не нужна ей обуза нехорошей истории. Плохих памятников. Нелепых имен. Несуществующих персонажей. Сила воли преодолевает быстротекущее время. Останавливает как прекрасное мгновение и обращает вспять как сибирские реки.

Вопрос на засыпку: что делать с Мавзолеем и вечно живым вождем, который тоже ведь своим нетлением остановил время? Убирать и снова какой раз менять историю? Или оставлять и примириться с тем, что было? Принять его как данность? Но разве "с тем" можно примириться? А тут еще Кремлевская стена с героями. Да и за Мавзолеем могилы - тот же Дзержинский, а рядом - Андропов. Гм... искушение.

МЫ НАШ, МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ !