Семейный портрет в историческом интерьере

Часть первая

Его полное имя звучит торжественно: Ханс-Оскар барон Левенштейн де Витт.

Левенштейн - фамилия его еврейского отца. Бароном де Витт он стал по матери, происходившей из старинного голландского дворянского рода. Одним из ее предков был знаменитый Ян де Витт, Великий пенсионарий, фактический правитель Нидерландов во второй половине семнадцатого века.

Ханс-Оскар пережил в Берлине войну и мрачное время гитлеризма, после войны долго жил в Израиле, а затем снова вернулся в город своего детства. Сейчас он живет в маленькой квартирке неподалеку от центральной берлинской улицы Курфюрстендамм, или, как ее ласково называют берлинцы, Кудамм. На Кудамм жил он когда-то с родителями в роскошной четырнадцатикомнатной квартире площадью более шестисот квадратных метров. В квартире было три ванны и три туалета. Его отец до 1933 года был руководителем биржевого отдела и представителем крупного банка ("Комерцбанка") в Берлине.

Родственники матери занимали высокое положение в немецком обществе. Ее сестра Елизавета (Лило, или Ли, как ее звали родные) была замужем за последним демократически избранным правящим бургомистром Потсдама Фосбергом. Супруги жили в знаменитом замке, дворце Лихтенау, который Фридрих Вильгельм Второй, наследник Фридриха Великого, построил в Потсдаме для своей фаворитки. В послевоенное время в этом замке свыше сорока лет размещалось отделение Штази - тайной полиции ГДР.

От тех времен у Ханса-Оскара осталось несколько старых фотографий и чудом уцелевшее огромное собрание фамильного серебра - старинные тарелки, вазы, столовые приборы, многие с монограммой де Виттов. Серебро напоминает о добрых старых временах, когда семья жила в любви, достатке и благополучии. Эти добрые времена Ханс-Оскар почти не застал. Он родился в 1926 году и к моменту прихода Гитлера к власти ему было только семь лет. Зато тяжелые времена выпали на долю ЛЈвенштейнов в избытке.

Семья

Против брака родителей Ханса-Оскара их родственники - и евреи Левенштейны, и христиане де Витты - не возражали. Все они были достаточно либеральные люди, свободные от национальных или расовых предрассудков.

Дед Ханса-Оскара со стороны матери был капитаном дальнего плавания прусского флота. Это был в хорошем смысле слова космополит, человек широких взглядов, путешественник, совершивший пятнадцать кругосветных путешествий. Его дочь Йоханна, или, короче, Ханна, мама Ханса-Оскара, росла и воспитывалась в богатой аристократической семье, где уважали общечеловеческие нравственные ценности.

В семье де Виттов не было нацистов. Единственное исключение составляла уже упомянутая "тетушка Ли", которая еще в 1921 году вступила в национал-социалистическую партию, почему-то посчитав, что Гитлер будет полезен для немецкого крестьянства - она сама владела большими поместьями в Пруссии. Никакой партийной работы тетушка не вела и расистские взгляды гитлеровцев не разделяла, но за свой партийный стаж получила от нацистов высшую партийную награду - Золотой значок ветерана партии, "золотой бонбон", как она сама его шутливо называла.

Носителей этого значка было немного, значок пользовался у нацистов огромным почтением, он открывал двери кабинетов и помогал решать многие вопросы. С его помощью тетушка не раз спасала Левенштейнов от верной гибели.

В семье дедушки и бабушки Ханса-Оскара со стороны отца еврейские темы почти не обсуждались. Как и многие немецкие евреи Левенштейны были практически полностью ассимилированы в немецкое общество. Фриц, отец Ханса-Оскара, тоже был очень далек от иудаизма. Правда, крещение и переход в христианство он для себя считал неприемлемым.

Как истинный немец-патриот он в 1914 году пошел добровольцем на Первую мировую войну - воевать за Бога, Кайзера и Отечество. К тому времени он только успел закончить школу. Фриц дослужился до капитана, что было крайне редким случаем для некрещеных евреев. Звание унтер-офицера еврей мог получить сравнительно легко, если он был хорошим солдатом. Но прыжок по служебной лестнице до лейтенанта или, тем более, капитана был возможен только после крещения. В 1917 году Фриц был вызван в Генеральный штаб, где один важный чин сказал ему: "Послушайте, Левенштейн! Это только проформа, наш полковой священник быстренько примет вас в

евангелическую церковь, и вы немедленно переходите на службу в Генеральный штаб с серьезным повышением". На это Левенштейн ответил: "Господин генерал! Я не имею понятия об иудаизме, не знаю ни одной буквы по-еврейски, никогда не был в синагоге. У нас в семье уже сто лет празднуют и Рождество и Пасху. Но прямо выйти из еврейской общины я бы не хотел - это очень походило бы на предательство". Генерал помолчал и закончил разговор: "Очень жаль. Тогда оставайтесь капитаном". В 1918 году Фриц Левенштейн был тяжело ранен и вынужден был уйти из армии. У Ханны де Витт была, кроме Елизаветы, еще одна сестра, Елена. Отношения между всеми сестрами были очень теплыми и сердечными. Елена буквально обожала Фрица Левенштейна. Она часто говорила: "Ханночка, если бы я встретила такого мужчину, как твой Фриц, я была бы счастливейшей женщиной на свете". Все это было до 1933 года.

Приход к власти нацистов внес в семью раскол. И, странным образом, "тетушка Ли" стала настоящим ангелом-спасителем для своих еврейских родственников. В то же время Елена буквально отвернулась от них и прекратила всякие отношения. Ее мать, бабушка Ханса-Оскара, часто просила ее: "Лена, Левенштейны сейчас очень нуждаются. Дай им что-нибудь от своих продовольственных карточек". Ответ был всегда один: "Я евреям ничего не даю!".

Трещина между евреями и неевреями прошла не только в семье де Виттов. Она разорвала все немецкое общество.

Показательный случай произошел в 1938 году, сразу после ноябрьского всегерманского погрома, названного "Хрустальной ночью". Соседом Левенштейнов по дому на Кудамм 73 был знаменитый киноактер Вилли Фрич, который вместе с Лилиан Харвей сыграл самую известную любовную пару довоенного кино. Однажды Фрич встретил Ханну Левенштейн в лифте и ласково обратился к ней: "Ах, сударыня, у меня к Вам большая просьба. Пожалуйста, не обижайтесь, если я в будущем не поздороваюсь с Вами на улице. Я ведь персона общественная, это может повредить моей репутации". Все это происходило еще за три года до введения обязательных шестиконечных звезд для евреев! Ханна была поражена. "Да, господин Фрич, я понимаю. Ведь я очень похожа на еврейку, не так ли?".

Ханна де Витт выглядела как типичная арийка. Да и Фриц Левенштейн не был похож на еврея. Как правило, обычный немецкий еврей не был похож на того еврея, каким его рисовала нацистская пропаганда. Дружить с евреями, тем более здороваться с ними на улице не запрещалось немецкими законами. Смертельно опасными были только такие отношения, которые вели "к порче немецкой расы". Но такова уж была обостренная немецкая законнопослушность, что требования властей не только неукоснительно выполнялись, но часто и перевыполнялись.

Развод как средство воспитания

В удостоверении личности, выданном нацистами Хансу-Оскару, его имя звучит так: Ханс-Оскар Израиль Левенштейн. Новое имя "Израиль" получили по требованию нацистов все еврейские мужчины. Ханс-Оскар как ребенок от смешанного брака, "мишлинг", как тогда говорили, не был "полным евреем" (Volljude), как его отец. При определенных условиях мишлинг мог получить все права арийца. Но Ханс-Оскар стал официально "фактическим (действующим) евреем" (Geltungsjude) и должен был, как и его отец, носить опознавательный знак еврея - шестиконечную звезду. Этому предшествовали важные решения, принятые его родителями.

Мальчику нужно было учиться. Как сына еврея его не брали в обычную немецкую школу. Учиться же в школе при еврейской общине можно было, только став членом этой общины.

В 1937 году мама Ханса-Оскара была приглашена к шефу гестапо Генриху Мюллеру. Как рассказывала Ханна Левенштейн, Мюллер был в тот раз очень приветлив и доброжелателен. Мюллер знал, естественно, тетушку Ли, в то время ее муж, правящий бургомистр Потсдама, был еще жив. Потсдам всегда играл важную роль в политической жизни Германии - он был резиденцией кайзеров и культурным центром Пруссии. Мюллер сделал Ханне очень заманчивое предложение. Он рассказал, что нацистские власти решили открыть в Потсдаме первую специальную школу-интернат для сыновей арийской элиты. Обучение в интернате гарантировало юношам поступление в институт или университет и блестящую карьеру в будущем. Предложение Мюллера состояло в следующем: "Вы разводитесь со своим евреем, мы обещаем, что ваш сын под именем Оскар де Витт станет учеником этой школы и получит прекрасное образование". Ханна Левенштейн твердо сказала "нет!".

Через несколько дней одиннадцатилетний Ханс-Оскар был вызван на специальное "расово-генеалогическое исследование" в Главное Управление родства, крови и семьи. Отказаться было нельзя. Люди в белых халатах измеряли длину носа и губ, делали другие обмеры и анализы.

Три месяца спустя Ханну Левенштейн вновь пригласили к шефу гестапо. Мюллер заявил: "Послушайте, мы имеем теперь стопроцентные доказательства того, что Ваш сын принадлежит к чисто северо-арийскому типу. Нет никаких препятствий немедленно принять его в элитный интернат. Нужно только подписать заявление, что Вы добровольно разводитесь со своим мужем. Он может сразу эмигрировать в Англию и взять с собой все, что захочет".

Эмиграция евреев в то время была еще разрешена. Правда, нужно было получить разрешение на въезд в страну эмиграции. Это, как правило, было нелегко. Ханна опять ответила отказом. "Вы в этом раскаетесь, - пообещал Мюллер. - Подумайте еще".

Супруги Левенштейн много раз обсуждали между собой возможность отъезда Фрица в Англию, где он мог бы ожидать конца нацистского режима. Но это было признано слишком опасным. Не было никакой гарантии, что Левенштейна не схватят и не убьют сразу после развода. Они знали множество подобных случаев. Освенцим станет известным еще только через несколько лет, но опасность уничтожения евреев чувствовалась уже в 1938 году.

Фриц и Ханна твердо решили не соглашаться на развод ни при каких обстоятельствах. Двоюродный брат Ханны граф Вольфганг Хелльдорф был в то время начальником полиции Берлина. С ним Левенштейны много раз обсуждали свои семейные проблемы. Он объяснял: "Это все из-за Елизабет - они не хотят, чтобы в ее семье были евреи. Такое создается впечатление. И у меня, начальника полиции Берлина, есть породненная с евреем кузина! Но, как говорится, "не так горячо естся, как варится". Ничего они с вами не сделают".

В это еще верили в 1938 году!

Примерно за три месяца до "Хрустальной ночи" Ханна вместе с сыном опять была вызвана в гестапо. Эту встречу Ханс-Оскар описал через много лет после войны. Ординарец проводил их в огромный кабинет, где Мюллер, как всегда, приветливо спросил у Ханны: "Ну, теперь все улажено? Вы все обдумали и согласны на развод?".

"Нет и нет, - ответила Ханна, - я не желаю развода".

Мюллер вскочил и закричал: "И Вы еще хотите называться достойной немецкой женщиной? И держитесь за эту еврейскую свинью! Стыдно!".

Ханс-Оскар вспоминал, что лицо Мюллера стало пунцово-красным, а мать, наоборот, сильно побледнела.

"Да, - твердо сказала она, - именно потому, что я хочу быть достойной немецкой женщиной, я храню верность и честь в любви и держусь за своего мужа, которого люблю и который является отцом моего ребенка."

Повернувшись к сыну, она сказала: "Ханс-Оскар, мы уходим". Крепко держась за руки, они вышли из кабинета.

Ханс-Оскар вспоминал потом, что у него в голове была одна мысль: "Все, сейчас нас расстреляют…". Но в тот раз все обошлось.

"Хрустальная ночь" и мировая война были еще впереди.

Простые и привилегированные браки

Нацисты стремились разделить немецкое общество на арийцев и неарийцев и, по возможности, изолировать неарийцев, прежде всего, евреев. Не было до конца ясно, в какую категорию отнести детей смешанных браков немцев и евреев. Они могли попасть в число "арийцев" или стать "действующими евреями". Важную роль при этом играло то, являлся ли смешанный брак "привилегированным" или "простым". Эти определения ввел лично Гитлер, но официально в законе или инструкциях они не были зафиксированы. Тем не менее, власти руководствовались ими в каждом конкретном случае.

"Привилегированным" считался брак арийца с еврейкой. Брак Левенштейна, напротив, был простым. Ханс-Оскар мог быть приравнен к арийцам только в случае развода родителей. Отцу этот развод, вероятно, стоил бы жизни. Левенштейны сделали все же попытку облегчить жизнь ребенку.

После всегерманского еврейского погрома 9 ноября 1938 года вышло постановление о так называемом "ариизировании": дети смешанных браков евреев и неевреев могут подать прошение в упомянутое Главное управление родства, крови и семьи о признании их арийцами. В то время люди еще не вполне представляли себе, какие преимущества или недостатки может принести статус "ариизированного еврея". Обязательный опознавательный знак в виде шестиконечной звезды для евреев был введен только в сентябре 1941 года. Только тогда было определено, что привилегированные мишлинги не обязаны носить звезды Давида.

Левенштейны решили подать прошение. Заполнить формуляр помог дядя Ханса-Оскара граф Хелльдорф. Он же сам направил его в соответствующее ведомство.

Через два месяца пришел ответ: "Отказать". Правда, в ответе сообщалось, что обжаловать решение можно в течение трех месяцев. Это было сделано. Окончательный ответ также содержал отказ. Вместо подписи стояло факсимиле рейхсфюрера СС Гиммлера.

Когда Ханна пришла с таким ответом к своему кузену. Но начальник полиции Берлина развел руками: "Нет, Ханна. Извини. Сейчас я ничем больше помочь вам не могу". Этот отказ был следствием того, что Ханна Левенштейн не согласилась на развод. Ханс-Оскар хорошо помнит тот день в сентябре 1941 года, когда все евреи - и "полные", и "действующие" - должны были выйти на улицы с нашитыми на одежду "на стороне сердца" звездами Давида. Такая же звезда должна была быть укрепленной на дверях квартиры. Вполне понятен был страх: как отнесутся жители Берлина к явно обозначенным евреям? Первое ощущение было совершенно неожиданным - Ханс-Оскар вдруг увидел сотни людей со звездами на одежде. Он не представлял, что и сосед был евреем, и человек, живущий напротив. Сотни, тысячи евреев. В то время в Берлине жили несколько десятков тысяч евреев.

В первые два-три дня берлинцы, не носившие звезды, с удивлением, как диковинку разглядывали евреев на улицах. На третий день все изменилось. Арийцы либо просто отворачивались при виде "человека со звездой", либо смотрели "как сквозь стекло". Они не были невежливы или неприветливы. По словам Ханса-Оскара, "они были как пограничники в ГДР - абсолютно стерильны".

Семейное серебро

С начала Второй мировой войны евреи обязаны были сдавать государству практически все свое имущество. Евреям запрещалось иметь граммофоны, газовые или электрические плиты, картины, книги, велосипеды…

В очередной день пришел приказ сдать все предметы, изготовленные из драгоценных металлов.

Может возникнуть вопрос: "Почему евреи не пытались продать свои ценные вещи на черном рынке или хотя бы обменять их на продукты питания, например?". Оказывается, нацисты все учли заранее и проявили дьявольскую хитрость и предусмотрительность. В 1937 году гестапо распространило среди евреев специальный опросный лист, в который следовало вписать все предметы домашнего имущества. Власти обещали, что внесенные в список вещи не будут облагаться пошлиной при эмиграции. При таком условии люди не только охотно записывали все свои вещи, но и торопились купить и вписать еще и дополнительные предметы. Например, второй электрический холодильник, только-только входивший тогда в употребление. Ведь продав потом холодильник, можно было получить в эмиграции хоть какие-то деньги на жизнь.

Через три недели вышло новое предписание: все, что внесено в список имущества, запрещено дарить или продавать без письменного согласия гестапо, причем должны быть указаны точные адресные данные получателя подарка или покупателя. Таким образом, гестапо оказалось информированным о всем имуществе евреев. Излишне говорить, что нарушение любого предписания грозило смертью.

Когда пришло указание сдать драгоценные металлы, Левенштейны упаковали серебро во множество коробок и ящиков. Полицейский участок находился на Грольманштрассе, 28, где он, кстати, находится и сегодня. Ко всем предписаниям о сдаче вещей прилагалось еще одно садистское дополнение: евреям запрещалось заказывать любые транспортные средства - все вещи должны быть принесены в полицию самими евреями. Не принимались во внимание ни возраст, ни здоровье сдающего. Поэтому в предписанный день сдачи на улицах Берлина можно было видеть тысячи людей, мужчин и женщин, на самодельных тележках или в детских колясках везущих вещи в полицейские участки.

В тот же день, как Левенштейны отнесли серебро в участок, Ханна поехала в Потсдам к своей сестре, "нацистской тетушке" Ханса-Оскара и все ей рассказала. Тетушка возмутилась: "Как вы могли отдать наше фамильное серебро? Это невозможно!". Она надела свой "золотой бонбон" и в сопровождении Ханны поехала в полицейский участок. Там она не встретила никаких препятствий. Перед Золотым значком все стояли навытяжку.

Едва войдя в участок, тетушка потребовала вызвать начальника и прежде, чем тот успел раскрыть рот, перешла в наступление: "Хайль Гитлер! Скажите-ка, как это Вам пришло в голову, забрать наше фамильное серебро? Я буду лично рейхсфюреру СС жаловаться! Что Вы, собственно, себе позволяете?".

Видя перед собой кричащую женщину с Золотым партийным значком, начальник участка перепугался и, слегка заикаясь, спросил: "Как, разве Ваша сестра еврейка?".

Тетушка ответила: "Разумеется, нет, ведь она моя сестра. Она замужем за евреем. А серебро принадлежит нашей семье". Оправдываясь, начальник сказал: "Почему же, товарищ, Ваша сестра ничего не сказала? Сейчас все будет улажено".

Через десять минут тетушке были выданы все коробки и ящики с серебром. Кроме того, был выделен грузовик, и семейные сокровища были перевезены в Потсдам, в тетушкин дворец Лихтенау, где они оставались до 1944 года.

Когда советские войска стали приближаться к городу, тетушка Ли закопала все в парке. Там фамильное серебро пролежало до 1950 года. В этом году Фриц и Ханна Левенштейн вместе с сыном Хансом-Оскаром собрались уезжать в Израиль. Тетушка боялась оставаться одной в городе, оккупированном советскими войсками. Ночью она тайно выкопала все серебро и сумела перебраться в Гамбург.

Теперь все семейное сокровище вновь находится в квартире Ханса-Оскара Левенштейна, недалеко от знаменитой берлинской улицы Курфюрстендамм, которую берлинцы ласково называют Кудамм. "Книгу Евгений Берковича "Заметки по еврейской истории", издательство "Янус-К", Москва, 2000, можно заказать в Колорадской гильдии русских журналистов по телефону 303 668 2366." Продолжение следует