Казахстан - новый африканат?

 

До нас сказано: не знающий своего пути сильно удивляется, когда попадает не туда. От себя добавлю: не знающий пути не знает, что он пути не знает. А потому не знает и момента, когда надо оглядываться и удивляться.

Сообщаю: мы уже "попали", пора удивляться

Годы реформ приучили нас к постоянным переменам. На самом же деле исторические "прыжки" происходят редко, нормальное состояние жизни стран и народов кружение по спирали, когда прогресс - это лишь ускорение вращения.

В XX веке случилось всего три "толчка" – две мировые войны и перестройка.

Пятнадцать последних лет История сжигала гигантское количество накопившегося топлива: был огромный соцлагерь, в котором было что делить и переделывать, были людские массы, кипевшие новыми надеждами и возможностями, были лидеры, нравящиеся населению, и население, нравящееся лидерам. Хорошо или плохо израсходован этот потенциал перемен, но – израсходован.

Суперрадикальные экономические и социальные революции закончились хотя бы потому, что переделывать (разве что назад) уже нечего. Со всем, что можно было приватизировать, разворовать, развалить или дать новую жизнь – с тем это уже проделано. Пенсионная реформа, страховая медицина, платное образование, свобода коммунальных цен и кооперативы собственников квартир – все тоже отштурмовано, и сейчас на этих полях спокойно, как после битвы.

Теперь все процессы какое-то время могут идти лишь в границах тех системных качеств, что приобрели наши новые государства.

Казахстан из культурной и военно-сырьевой периферии закрытой советской системы стал частью открытого рынка. А именно – сырьевым придатком. Такое наше новое положение относительно устойчиво. Бывшие советские нефтяные, горно-обогатительные и металлургические "монстры" после многих лет "кувырканий" вписались в мировую экономику, обрели новых хозяев и рынки сбыта. Теперь они восстанавливают объемы производства и даже, при благоприятной внешней конъюнктуре, приобретают большие, чем в госплановские времена, возможности обновлять технику, осваивать новые месторождения и даже переходить от сырьевых переделов к выпуску полуфабрикатов.

Соответственно, тяжело переболев, вписалась в этот экспортно-сырьевой ренессанс и инфраструктура: энергетика, транспорт и связь, даже "коммуналка". Глазами ветеранов, там сейчас полный развал, - иные объемы, тенденции, люди и порядки.

Но все это уже между собой сцеплено и довольно работоспособно. Худо-бедно, к оживающему экспорту подтянулась и часть внутренней экономики, даже сельское хозяйство, под стоны и слезы, тоже устоялось – в той части, что совсем не пропало. Скажем больше: для новых инициатив, технологий и инвестиций нынешний Казахстан на порядок перспективнее, чем советский.

Не стоит, однако, обольщаться насчет возможности превращения нашего нового государства в процветающее. Мы стали частью мирового сообщества именно в качестве экономического, политического и, главное, идеологического придатка.

Колониализм - он симметричен, диктат метрополии соответствует зависимо подражательному качеству культуры и цивилизации его периферии. И в этом смысле наша колониальная перспектива определена всерьез и надолго.

Пора понять: коррупция властей и криминализация экономики, монополизм, сырьевая ориентация, неисполнение законов, катастрофическая экология, упадок нравственности, науки, культуры и искусства, социальные проблемы, массовые безработица и миграция, нищета и рабская апатия населения – все то очевидное, о чем хором печалятся парламентарии, министры и оппозиционеры, газеты и телевидение, иностранные инвесторы и простые люди, как о неких временных трудностях на пути к процветающему современному Казахстану, - все это на самом деле уже плотно уложилось в фундамент нашего нового государства, определяя его настоящее и будущее.

Работоспособность нашей новой экономики построена именно на привязке к доллару и вывозе дешевого сырья. Все составляющие хорошо сбалансированы: наиболее эффективные отрасли долларизованы, "младший брат" - тенге - заблокирован неплатежами и вытеснен на экономическую периферию, зависимость от внешних "инвестиций" год от года растет, акцент с возврата прежних долгов смещается на выплаты процентов, долл
ар работает как насос, выкачивающий национальные ресурсы.

Себестоимость экспорта сырья искусственно "утяжеляется" заграничными затратами: иностранный менеджмент, адвокатура, подрядчики, техника и запчасти из-за трех морей. И, наоборот, максимально "облегчается" на затраты внутренние: минимум зарплат и "социалки", льготы по налогам, транспортным и энергетическим тарифам.

Наконец, продажа сырья самим себе на вывоз осуществляется не по мировым ценам, а по "бесприбыльным", с извлечением основного дохода уже за границей.

Это не просто ухищрения недобросовестных иностранных и псевдоиностранных частников, а сложившаяся государственная политика. Власть пристроена обслуживать именно долларо-сырьевую экономику: информационно-идеологически и организационно-законодательно. Секретность хозяев и балансов экспортных комплексов, счетов и контрактов на ввоз-вывоз охраняется правительством, оно же дает налоговые льготы, "облегчает" тарифы.

Парламент также при деле: принимает написанные в министерствах законы.

Политический расклад соответствует экономическому: верховодит хромо-алюминиевая Гражданская партия, поскольку за ней - иностранный капитал и экспортные монополии. Единственное, чего ей пока не хватает – нефтяного крыла. (Впрочем, нефтяной бизнес управляет государством напрямую, ему парламентская "крыша" не нужна.) Ее партнер - Аграрная партия: городские скупщики зерна, владельцы стратегических элеваторов, вокруг которых они выстроили свои земельные латифундии. Как и положено, роль послушно-управляемой парламентской "забутовки" играет партия чиновников "Отан".

Симпатично-колоритные одиночки Гани, Серикболсын, Валериан, Серик и Исахан создают "оживляж" скучно-серому решающему большинству.

Все увязано: если показателем благополучия на рудниках и металлургических заводах служит средняя зарплата всего под двести долларов, то должна быть острая безработица за воротами предприятий, частная охрана на воротах, не пропускающая даже акима, и абсолютная карманность профсоюзов. Так оно и есть - в законодательстве и на практике.

Современной социальной защиты в такой стране не может быть по определению.

Нынешние пенсии, на которые нельзя жить, – это не злодейство правительства, а естественный процесс отмирания "солидарной" системы вместе с ветеранами войны и труда. У накопительных пенсионных фондов (если они и не лопнут) всего три миллиона вкладчиков, хотя трудоспособных, по статистике, больше семи миллионов.

Остальным предстоит возврат к вековой традиции, когда старики – забота детей. А не обзавелся – государство ни виновато!

То же – относительно образования, здравоохранения и экологии. Они у нас не могут быть "как при нормальном рынке" именно потому, что мы стали частью этого рынка. Но не той интеллектуально-технологической головой, которой мировая экономика зарабатывает, а сырьевой, извините, задницей, на которой развитые страны сидят. "Золотой" миллиард человечества потребляет ресурсов в 10-20 раз больше среднемирового уровня - откуда-то качественный и дешевый природный продукт должен сам поступать!

Он и поступает, богатства недр плюс человеческий "материал", все - "самосливом". Мечта самых красивых – попасть в топ-модели, замуж за иностранца или хотя бы в приличный бордель. Самых способных – учиться на Западе. Самых талантливых – получить там ангажемент. У лучших это получается, потому что поощряется, есть специальные программы, гранты, спонсоры...

Система есть система: чтобы сырье экспортировалось дешево, рабсила должна быть не слишком грамотной и неорганизованной, буржуазия – компрадорской, чиновники продажными, парламент – декоративным, СМИ – управляемыми, оппозиция неорганизованно диссидентствующей.

Коррупция госаппарата - обязательный элемент такой системы, как бы "законная" доля за соучастие в вывозе национальных ресурсов. Непосредственное участие в сырьевом валютном экспорте – прерогатива высшей "элиты". Платой за преданность ближайшего к ней окружения является поощрение "доходной собственности" внутри страны: лучшие оптовки, рестораны, и т.п. Симбиоз госслужбы и бизнеса на более мелких должностях плавно переходит во взяточничество. Дерево коррупции растет корнями вверх.

"Сырьевые" и "коррупционные" доллары соединяются в западных банках, закрепляя наше придаточное положение на мировом ры

нке. Крупные чиновники и "национальные менеджеры" хранят там свои "откаты", вкладывают в акции и недвижимость. Кто помельче – делают евроремонты, покупают иномарки, отдыхают за рубежом, учат там детей, короче – инвестируют заграницу. Такое для нас – нормально, местный менталитет, так сказать.

Через этот "менталитет" развитые страны "выкачивают" из "развивающихся" все сполна, оставляя и "инвестируя" лишь минимум, необходимый на поддержание и укрепление "партнерства". Запад наших "реформаторов" в душе презирает, на словах – поругивает, на деле – поддерживает. Понять можно: тоже ведь – часть системы. К тому же наготове теория: поэтапная демократия, особенности исторического пути, евразийская специфика, и все такое...

Но ругать Запад не за что: ни США, ни ОБСЕ не запрещали нам подводить под рыночную экономику демократический фундамент. Наоборот – рекомендовали. А что не слишком настойчиво – так мы же суверенные!

Ну, был у Казахстана или нет шанс создать демократическую политическую систему и через это начать превращение в цивилизованную страну - это отдельный разговор. Сейчас важно уяснить, что система уже состоялась. Как говорят компьютерщики – "по умолчанию". Коль скоро нет правового государства, есть страна, где "правоохранительная" система обслуживает текущие надобности власти и деньги имущих. Законы, начиная с Конституции, не исполняются, - это все знают, но Право работает: право власти, родства, денег, клана, племени, семьи, обычая – все вполне четко, всем местным правила хорошо известны, они соблюдаются. Примерно пяти процентам населения такое Право обеспечивает хорошую жизнь, еще процентов 25 сносно пристроены в обслуге. Остальных такое не устраивает, но в неправовом государстве их интерес – лишний!

Коль скоро нет гражданского общества, есть общество негражданское, повязанное сохраненной партноменклатурностью, возродившимся трайбализмом и пришедшей с диким рынком мафиозностью. Если бы Казахстан был демократическим, он бы назывался двуязычным и многонациональным, а сейчас сущностно верное определение: разноязыковый и многоплеменный. А коль скоро мы при этом государство несоциальное, все виды гражданского неравенства окрашены национальными, жузовыми и родовыми отличиями.

Негражданское общество не может не находиться в состоянии холодной гражданской войны, и главная его проблема – избежать войны горячей. Поэтому межнациональная стабильность, которой так дорожат власти, – это действительно самая большая и хрупкая ценность в Казахстане.

В демократической стране Усть-Каменогорский заговор с бензиновыми бутылками и берданкой был бы фарсом, а у нас это действительно опасно. Народ пассивен, но власть он тихо ненавидит и смуте не помешает, скорее поддержит. Тем более правы власти в опасении внешнего терроризма: даже небольшой отряд моджахедов, как нож в масло, войдет в страну, в которой масса населения, включая военных и полицейских, исподтишка желают несчастий своему бессовестно обогатившемуся начальству.

Самая же большая наша ценность, здесь руководство опять право, - это политическая стабильность. Которая при отсутствии системы разделенных и избираемых властей зиждется на несменяемости правления одного человека, семьи, клана. Поэтому выборы по принципу "не важно, кто голосует, важно - кто считает" есть основа демократии по-казахстански. Всякие же залихватские рецепты типа изменения Конституции или проведения "честных" выборов лишь раскачают действующую систему без создания более устойчивой.

Чтобы понять наше истинное положение, реальные возможности и угрозы, достаточно вспомнить: все уже было. В той же Африке, много лет назад. Была такая страна Родезия, где белые колонисты эксплуатировали черных, заодно создав лучшие на континенте промышленность, сельское хозяйство и рабочие кадры. Потом были деколонизация и миграция, страна (навсегда?!) стала нормальным африканатом. Было государство Конго с президентом Лумумбой и богатой природными ресурсами провинцией Катанга во главе с акимом Чомбе. Губернатор-донор нанял бельгийцев, Лумумбу убили, Чомбе стал президентом, потом его сменил другой генерал – Мобуту.

С тех пор прошло сорок лет. Что изменилось? Конго стало Заиром, оставаясь тем же богатым ресурсами бедным африканатом. Был такой Мозамбик - португальская колония, с шикарной столицей и трущобами вокруг. Колонизаторы ушли, столица потеряла блеск, трущобы – те же.

По берегам великой Замбези много таких мамбезий, для которых гадалка-История давно разложила карты одинаковой дальней дороги по кругу: блеск компрадорства и убогость трайбализма, прозападный лоск племенных вождей при неизбывной нищете и отсталости соплеменников, пропасть между первыми и вторыми, потрясения при каждом биологическом старении режима, заговоры майоров-патриотов против "долларизованных" генералов, под занавес - гражданская война племени тутси и племени хуту… Так что в этом смысле процессы только начинаются! Но наша Азиопия расположена не в африканских джунглях, среди себе подобных, а как раз на стыке геополитических и экономических интересов едва ли не всех мировых держав! Поэтому сорока лет для блужданий по "переходной" пустыне на пути из СССР-овского "плена" в Рынок Обетованный нам Бог не дал. Пророка Моисея, кстати, тоже.

Казахстан – он не только периферия одновременно западной цивилизации и бывшего СССР, себе самому – он тоже периферия. В середине у него – пустыня, а окраинные блоки связаны с сопредельными странами поболее, чем между собой. И на области-районы он разделен по отжившим партийно-госплановским лекалам, а вовсе не по принципам рыночной самодостаточности регионов. Наконец, в Казахстане нет самоуправления городов, а это – определяюще важно для вопроса его рыночного будущего. Дело в том, что современная западная цивилизация выросла из самостоятельности приморских городов-государств, тогда как континентальные цивилизации наследуют традиции централизованных военных деспотий. Вся шеститысячелетняя история организованного человечества есть история соперничества двух принципиально разных типов строительства политических, экономических и религиозных государственных конструкций: "снизу-вверх" или "сверху-вниз".

То, что получается на просторах бывшего СССР от скрещивания западной либеральной экономики с восточным политическим авторитаризмом, подобно плоду любви осла и лошади. Эти животные, как известно, могут спариваться и рожать мулов. На которых можно ездить или, допустим, воду возить. Но вот чего мулы не могут - так это продолжать собственный род.

В этом смысле местное самоуправление – это не просто элемент западного рынка и демократии, а как бы водораздел между двумя принципиально разными политико-экономическими системами, двумя разными типами гражданского и государственного мировоззрения.

Кто это понимает, понимает и то, что очевидные, и достаточно обоснованные, причины нежелания руководителей Казахстана вводить выборность акимов – опасения потерять управляемость государством, допустить к власти популистов, экстремистов и сепаратистов, "неготовность" населения - отнюдь не главные. Гораздо серьезнее ментальный уровень, на котором демократия, как способ строительства государства, искренне не воспринимается и отторгается.

Итак, персонифицированная центральная власть да акимы-наместники - этого слишком недостаточно для долговечности столь хрупкого образования, как африканат.

Можно возмутиться – мы не Африка! И в свое нынешнее положение мы не с пальмы спустились, а с могучего дуба развитого социализма. У нас всеобщая грамотность, мощная интеллигенция, современные города, промышленность и так далее. Да – это было, пока есть, что-то останется, где-то даже прибавится. Но только не надо иллюзий: процесс идет объективно; если не сопротивляться, система дооформит свои системные качества.

Следите за тенденцией: у нас было лучшее в мире среднее образование, а сейчас мы - мировые лидеры по интеллекту продавцов на оптовках. Но "комки" и контейнеры, кормящие бывших врачей и учителей, тоже вытесняются на периферию, уступая супермаркетам и аккуратным магазинчикам на первых этажах. Экономика у нас получается маленькая, а потому жесткая – промежуточные звенья она продолжает "закорачивать".

Улицу Саина благоустроят, девочек отделят от наркомании и алкоголизма, станет по-европейски прилично и по-азиатски дешево. "Товар" попроще будет в окраинных майкудуках.

Вспомним: в начале реформ денег и сфер деятельности хватало для всех, кто решился на предпринимательство. Ту же медь, даже нефть – кто только не перепродавал! Сейчас в главных видах бизнеса, даже на подступах к ним, не осталось "случайных" людей, и эта же волна будет смывать и прочих "лишних".

Каковы возможности нашей новой экономики? Экспортный бизнес плюс вся обслуживающая его инфраструктура могут дать относительно приличный заработок двум, максимум трем миллионам казахстанцев. К ним – еще полтора-два миллиона госслужащих и необходимых для охраны такой системы "силовиков". Остальным – нет рабочих мест в такой стране, их удел – миграция, криминал или натуральное хозяйство.

Проверено историей: природные богатства – не благо, а беда для африканата! Конкретно про нашу сказочную нефть – она не даст ресурсов на национальное развитие! Во-первых, потому что континентальная нефть не конкурентна против приморских месторождений, коих по миру – достаточно. Большие Каспийские Трубы нужны не для дополнения добычи стран ОПЕК, а для "разбавления" их ценовой и квотной политики. Поэтому в ближайшие годы будет много обещаний и ожиданий, еще больше – интриг и проблем, но Большой Нефти не будет.

Допустим, сфантазируем счастливый случай: Казахстан начнет экспортировать по сто миллионов тонн в год. Тогда сработает "во-вторых", и главных: система откачки из страны ресурсов, без которых внутреннее развитие невозможно, уже состоялась, и само по себе количество сырья ее принципиально не меняет! В данном случае: месторождения – у иностранных "инвесторов", Трубы – за "чужие" деньги, секреты трансфертных цен – под охраной Гражданской партии, поэтому решающие дивиденды – мимо национальной кассы.

Максимум, что может остаться внутри страны от фантастической прибавки в сто миллионов тонн нефтяного экспорта, – два-три миллиарда долларов в год. Это много, даже очень много, для поддержания и укрепления режима, но для национальной экономики – мизер. Только на прекращение разрушения дорог, жилья и всего нынешнего хозяйства требуется, в пересчете на доллары, 8-10 миллиардов собственных инвестиций, а для подтягивания к конкурентному современному уровню внутреннего производства, сельского хозяйства и реального роста уровня жизни мало и 15-20 миллиардов каждый год. Это больше всего нынешнего национального продукта – такая вот арифметика!

Предел развития такой внутренней экономики – обслуживание Большой Нефти чем попроще. Машиностроительным заводам достаются поставки не слишком сложных "железок", швейным фабрикам – добротной спецодежды, подсобным хозяйствам - чистых продуктов. Возможно – минеральную воду перестанут завозить из штата Юта. Но "инвестиции", сложное оборудование, высокие технологии и решающий менеджмент будут заграничными. И обязательно – "непрозрачность" экспортного бизнеса. Это все – святое, на этом Система держится.

Собственно, именно наше нефтяное изобилие дает самый злой и убедительный пример тупиковости сырьевой экономики. Казахстан, унаследовавший от СССР обустроенные месторождения и три нефтеперегонных завода, каждый год, как раз под уборочную, попадает в кризис дефицита нефтепродуктов и скачка цен на них. Как результат, крестьяне отдают урожай за солярку. Под это всякий раз находятся конкретные причины - эгоизм нефтеэкспортеров, авария на НПЗ, смена собственников и так далее.

Да, это тоже причины, но главные не они. Как полностью открытая часть мирового рынка, мы попали под все его цены – на нефть и пшеницу в том числе. Разумеется, внутренние цены на ГСМ тоже стремятся под международную планку, и они туда выйдут, как бы этому ни противилось правительство. Но вот что принципиально не может выйти у нас на мировой уровень – это платежеспособность экономики и граждан, поскольку "ножницы" в доходах европейского и нашего фермера – это и есть количественная мера цивилизационно-культурного разрыва между нашими государственными системами.

Заканчиваем пример: подержанные иномарки останутся доступными рядовым казахстанцам, как ношеная одежда господ доступна их слугам, но вот бензину в нашем нефтяном государстве приходится из средства массового передвижения перемещаться в предмет роскоши!

Никто в Казахстане такого не хочет, начиная с министров и депутатов и заканчивая правящими партиями. Но… Система имеет свойство – ее создают люди, а она заставляет их служить себе.

Лично для меня программа "Казахстан-2030" любопытна уверенностью авторов, что процессы движения к вершинам могут идти десятилетиями. У нас масса экономистов-академиков, парламентариев и гуманитариев, у них куча программ и идей. Кроме записных предсказателей экономических и социальных катастроф, все настроены исключительно на лучшее, спорят только о методах. Кто ждет Большую Нефть, кто - новый Налоговый кодекс, другие – рынок ценных бумаг или закон о земле, иные – местное самоуправление, а кто-то твердит, что все дело – в президенте. Большая часть того, чем заполнены газеты, – это умно и интересно, одно плохо – не про то, что мы есть на самом деле.

Спросите меня: что же я предлагаю? Для начала – понять свое истинное положение. Потому что выход можно найти, лишь зная, где находишься.

Природным африканатом мы долго быть не можем – не тот исторический путь, относительно сильна современная культурно-цивилизационная "закваска". Конечно, Казахстан – не Эстония, и собственного национального потенциала у нас явно не хватает, чтобы стать развитым странам партнером, а не колонией.

Но этот потенциал есть, хотя именно он и несет основные потери от придаточного положения страны. Ведь что самое плохое в сырьевой колонии? Даже не дешевый вывоз национальных ресурсов, а нечто гораздо более опустошающее – невостребованность лучшего человеческого потенциала, понижение общей планки интеллекта и нравственности в стране, возврат отживших традиций, торжество серости, приспособленчества, эгоизма. Временщиковость, подражательство и имитаторство становятся первоосновой государства и общества; СМИ, политика, наука, образование, культура – все приобретает вид "осетрины второй свежести". И все же современный потенциал у Казахстана есть, и свой выход он все равно найдет.

А выходов, согласно классическому анекдоту, всегда два. Первый – режим так и "не заметит" современную "закваску" Казахстана – продолжит, как сейчас, держать ее под спудом, покупать, раскалывать, подавлять, выдавливать. Соответственно, продлится "прокисание" общества, скрытой и явной оппозиции в закрытом пространстве. Конечно, перебродившим вином не напьешься и пирожка из перепревшего теста не испечешь, но расстройство желудка, дурной запах, грязные брызги, а то и осколки в лицо – этого не избежать.

Выход второй – власть найдет в себе силы консолидировать общество в выращивании и наращивании демократического потенциала. Теоретически это возможно, а практически …

Во-первых, с чего бы это режиму менять естественную для себя позицию?

Во-вторых, это очень трудно, долго и дорого – строить современное государство не с верхушечно-парламентской бутафории, а с фундамента, начиная с правовой реформы, внедрения демократии в КСК и до самоуправления городов.

Вообще говоря, в историческом плане Казахстан, как модно выражаться, "обречен" на "подтягивание" к демократическим стандартам постольку, поскольку он, хотя и подражательно-периферийная, но все же часть евразийской, а не азиатской цивилизации. А также постольку, поскольку ни одна из серьезных геополитических сил не заинтересована в затягивании неоколониальной деградации и, соответственно, дестабилизации этого региона.

Проблема в том, за счет каких ресурсов будет идти это подтягивание. Если "лечение" от трайбализма, клановости, коррупции и соответствующей общесистемной отсталости придется взять на себя внешним силам, процесс будет долгим, стыдным, дорогим и малоэффективным.

Иное дело, повторим, если удастся "задействовать" внутренний потенциал власти и общества. Чтобы такое получилось – очень много чего необходимо, но для начала – способности не обманываться в понимании того, куда мы все "попали".

Для чего и написано.