Незаметные Русские (Письмо в Лебедь о письме в Русскую Мысль).

Уважаемый г-н редактор, прошу любезного содействия "Лебедя" в деле, которое не просто задело многих русских, ныне живущих в Европе, но и не может не касаться всякого совестливого человека. Поясню: в самом конце прошлого года переживающая не самые легкие времена парижская "Русская мысль" опубликовала неслыханную статью-карикатуру на тех выходцев из экс-СССР, что прибыли в т.н.

"западную Европу" в 90-ые годы. Беда была б невелика, "Русская мысль" больше не выходит в России, а мы, ее парижские читатели, привычно пережили б эту выходку, как пережили тысячи других. Более того, отдадим газете должное - "Русская Мысль" охотно опубликовала несколько удивленных читательских откликов, в том числе и мое обширное письмо (с досадными, хотя и небольшими сокращениями).

Казалось бы, на том история и должна была бы завершиться... Но не тут-то было. История сия, увы, намного сложнее. Дело в том, что буквально через несколько дней после выхода основного материала (и уж, конечно, задолго до какой бы то ни было реакции читателей), французское международное радио уже распространило этот материал на многих языках, преподнося его едва ли не как полный и единогласный портрет "четвертой волны русской эмиграции"...

Трудно противостоять лжи, распространяемой расторопными информационными службами... особенно в мире, где руссофобия постыдно и отвратительно рентабельна... особенно во Франции, чье отношение к русским вяло колеблется между безразличием и бесчеловечностью... Наверное, будет трудно даже "Лебедю" с его удаленностью от Франции, всегдашней независимостью, немалой аудиторией и добрым именем. Но давайте попробуем: молчание постыдно.

Вот полный и подлинный текст материала, в котором я в меру сил и умения попытался ответить на вопрос: кто они, эти новые русские?

...Тема "последней волны русской эмиграции" мне достаточно близка. В ноябре мне случилось принять участие в съемках небольшого фильма о русских "четвертой волны" в Париже, что был реализован моими московскими друзьями для НТВ. Да и сам я во Франции недавно, не прошло и шести лет... Так что наблюдений у меня вполне достаточно.

Не стану говорить о себе, не стою того внимания, замечу лишь, что как и все русские во Франции, я натерпелся от префектур не больше и не меньше других: поверьте, никаким переливанием мне не восстановить той крови, что была ими бесцельно и безразлично испорчена. И отчаяние многих русских, особенно недостаточно свободно владеющих французским, перед лицом префектуры мне вполне понятно. О, как часто русский здесь - европеец второго сорта, на которого порой будто и не распространяется Хартия о правах человека, подписанная в том числе и Францией. По числу нарушений этой Хартии Франция, если верить Брюсселю, уверенно держит первое место среди стран Европейского Союза. Но Бог с ней, с Францией, речь не о ней, да и не годится гостю вслух ругать хозяина. Есть вещи, о которых говорят с приятелями за чаем, а на публику не выносят - воспитание и здравый смысл не позволяют... Кроме того, как говорится, sapienti sat, умному достаточно.

Круг моих знакомых, принадлежащих к " четвертой волне", весьма велик. И вот что интересно, мои наблюдения вовсе не позволяют мне сделать вывод, что "четвертая волна русской эмиграции" существует.

Я разговаривал как-то с весьма почетного возраста эмигранткой, неисповедимым промыслом заброшенной в Южную Африку. Милая дама так упорно делила русских на старых и новых, что я не выдержал и заметил, что, на мой взгляд, русские вольны делиться на старых и новых, если им угодно, или оставаться просто русскими, без безвкусных эпитетов. Так что каждому - собственный выбор. Что до меня, мне этого выбора делать не надо, я, как и многие из "четвертой волны" - русский, просто русский. Почему? Потому что пора эмиграций кончилась.

Мне кажется, что в отношении тех, кто прибыл во Францию в течение последних десяти лет, был бы намного уместнее термин мигранты. Говорю это вовсе не ради педантского упражнения в буквоедстве: уже в этом их разительное отличие от прежних волн. И мои наблюдения основаны не только на мимолетных знакомствах, которых было немало. Среди моих добрых знакомых есть врач, есть инженер-программист, есть несколько мелких предпринимателей, есть даже начинающий функционер... Я обратил внимание, что эта волна, подобно первой, изначально не стремится к приобретению французского гражданства. Эти люди рассматривают пребывани
е во Франции как временное, необходимое или неизбежное в силу личных или профессиональных обстоятельств. Но даже и приобретая оное, они не извещают об этом Российское Посольство, не желая ни за что расстаться с Российским гражданством. Не правда ли, знаменательно?

Подобно первой волне, мы неразрывно связаны с Россией, переживаем за нее, надеемся на нее, думаем о ней. Но в этой же связи и наше отличие от эмиграции 1917-1922 годов. Ничто не отторгает нас от России, у нас нет ни обиды на Родину, ни злости, хотя многим из нас были знакомы и огорчения, и даже горе. Так что, несмотря на то, что наша память равно хранит хорошее и плохое, мы, слава Богу, не окажемся похожи на одну русскую даму, что прожила всю жизнь на чемоданах, надеясь однажды вернуться в Россию, но при этом в 1961 году втолковывала одному моему французскому приятелю: ну что Вы, милый, это все пропагааанда. Ну не мооожет мужик летать в космос...

И еще одно отличие: мы очень верим в нынешнюю Россию. Верим настолько, что, наверное, в глазах наших друзей, что иногда навещают нас во Франции, выглядим иногда едва ли не реакционерами. Есть, конечно, события, которые нас смущают, вроде истории с новым-старым гимном, но даже в этом случае мы не ругаемся, а стараемся понять, найти объяснение, даже в чем-то оправдать... И уж в любом случае - защитить Россию от безразличных, поверхностных, неуважительных, конъюнктурных, карикатурных или заведомо предвзятых суждений, которыми - увы! - нас не устает огорчать и разочаровывать французская пресса. Кто-то справедливо спросит: а не превосходит ли ваше желание верить в Россию ваше на то нравственное право? Но ведь вера в Россию - не просто движение души, а что-то неизмеримо большее, это, если хотите, нравственный долг, безусловный нравственный рефлекс русского человека.

"Четвертая волна" - не эмигранты, а обычные мигранты еще и потому, что мы все оказались во Франции подчиняясь тем же обычным, нормальным миграционным законам, что заставляют перемещаться по земному шару не только пакистанца или китайца, но и американца или итальянца. Мы живем в эпоху мондиализации, и Бумажный занавес (все эти искусственные национальные или регио

Уважаемый г-н редактор, прошу любезного содействия "Лебедя" в деле, которое не просто задело многих русских, ныне живущих в Европе, но и не может не касаться всякого совестливого человека. Поясню: в самом конце прошлого года переживающая не самые легкие времена парижская "Русская мысль" опубликовала неслыханную статью-карикатуру на тех выходцев из экс-СССР, что прибыли в т.н. "западную Европу" в 90-ые годы. Беда была б невелика, "Русская мысль" больше не выходит в России, а мы, ее парижские читатели, привычно пережили б эту выходку, как пережили тысячи других. Более того, отдадим газете должное - "Русская Мысль" охотно опубликовала несколько удивленных читательских откликов, в том числе и мое обширное письмо (с досадными, хотя и небольшими сокращениями). Казалось бы, на том история и должна была бы завершиться... Но не тут-то было. История сия, увы, намного сложнее. Дело в том, что буквально через несколько дней после выхода основного материала (и уж, конечно, задолго до какой бы то ни было реакции читателей), французское международное радио уже распространило этот материал на многих языках, преподнося его едва ли не как полный и единогласный портрет "четвертой волны русской эмиграции"...

Трудно противостоять лжи, распространяемой расторопными информационными службами... особенно в мире, где руссофобия постыдно и отвратительно рентабельна... особенно во Франции, чье отношение к русским вяло колеблется между безразличием и бесчеловечностью... Наверное, будет трудно даже "Лебедю" с его удаленностью от Франции, всегдашней независимостью, немалой аудиторией и добрым именем. Но давайте попробуем: молчание постыдно.

Вот полный и подлинный текст материала, в котором я в меру сил и умения попытался ответить на вопрос: кто они, эти новые русские?

...Тема "последней волны русской эмиграции" мне достаточно близка. В ноябре мне случилось принять участие в съемках небольшого фильма о русских "четвертой волны" в Париже, что был реализован моими московскими друзьями для НТВ. Да и сам я во Франции недавно, не прошло и шести лет... Так что наблюдений у меня вполне достаточно.

Не стану говорить о себе, не стою того внимания, замечу лишь, что как и все русские во Франции, я натерпелся от префектур не больше и не меньше других: поверьте, никаким переливанием мне не восстановить той крови, что была ими бесцельно и безразлично испорчена. И отчаяние многих русских, особенно недостаточно свободно владеющих французским, перед лицом префектуры мне вполне понятно. О, как часто русский здесь - европеец второго сорта, на которого порой будто и не распространяется Хартия о правах человека, подписанная в том числе и Францией. По числу нарушений этой Хартии Франция, если верить Брюсселю, уверенно держит первое место среди стран Европейского Союза. Но Бог с ней, с Францией, речь не о ней, да и не годится гостю вслух ругать хозяина. Есть вещи, о которых говорят с приятелями за чаем, а на публику не выносят - воспитание и здравый смысл не позволяют... Кроме того, как говорится, sapienti sat, умному достаточно.

Круг моих знакомых, принадлежащих к " четвертой волне", весьма велик. И вот что интересно, мои наблюдения вовсе не позволяют мне сделать вывод, что "четвертая волна русской эмиграции" существует. Я разговаривал как-то с весьма почетного возраста эмигранткой, неисповедимым промыслом заброшенной в Южную Африку. Милая дама так упорно делила русских на старых и новых, что я не выдержал и заметил, что, на мой взгляд, русские вольны делиться на старых и новых, если им угодно, или оставаться просто русскими, без безвкусных эпитетов. Так что каждому - собственный выбор. Что до меня, мне этого выбора делать не надо, я, как и многие из "четвертой волны" - русский, просто русский. Почему? Потому что пора эмиграций кончилась.

Мне кажется, что в отношении тех, кто прибыл во Францию в течение последних десяти лет, был бы намного уместнее термин мигранты. Говорю это вовсе не ради педантского упражнения в буквоедстве: уже в этом их разительное отличие от прежних волн. И мои наблюдения основаны не только на мимолетных знакомствах, которых было немало. Среди моих добрых знакомых есть врач, есть инженер-программист, есть несколько мелких предпринимателей, есть даже начинающий функционер... Я обратил внимание, что эта волна, подобно первой, изначально не стремится к приобретению французского гражданства. Эти люди рассматривают пребывание во Франции как временное, необходимое или неизбежное в силу личных или профессиональных обстоятельств. Но даже и приобретая оное, они не извещают об этом Российское Посольство, не желая ни за что расстаться с Российским гражданством. Не правда ли, знаменательно?

Подобно первой волне, мы неразрывно связаны с Россией, переживаем за нее, надеемся на нее, думаем о ней. Но в этой же связи и наше отличие от эмиграции 1917-1922 годов. Ничто не отторгает нас от России, у нас нет ни обиды на Родину, ни злости, хотя многим из нас были знакомы и огорчения, и даже горе. Так что, несмотря на то, что наша память равно хранит хорошее и плохое, мы, слава Богу, не окажемся похожи на одну русскую даму, что прожила всю жизнь на чемоданах, надеясь однажды вернуться в Россию, но при этом в 1961 году втолковывала одному моему французскому приятелю: ну что Вы, милый, это все пропагааанда. Ну не мооожет мужик летать в космос...

И еще одно отличие: мы очень верим в нынешнюю Россию. Верим настолько, что, наверное, в глазах наших друзей, что иногда навещают нас во Франции, выглядим иногда едва ли не реакционерами. Есть, конечно, события, которые нас смущают, вроде истории с новым-старым гимном, но даже в этом случае мы не ругаемся, а стараемся понять, найти объяснение, даже в чем-то оправдать... И уж в любом случае - защитить Россию от безразличных, поверхностных, неуважительных, конъюнктурных, карикатурных или заведомо предвзятых суждений, которыми - увы! - нас не устает огорчать и разочаровывать французская пресса. Кто-то справедливо спросит: а не превосходит ли ваше желание верить в Россию ваше на то нравственное право? Но ведь вера в Россию - не просто движение души, а что-то неизмеримо большее, это, если хотите, нравственный долг, безусловный нравственный рефлекс русского человека.

"Четвертая волна" - не эмигранты, а обычные мигранты еще и потому, что мы все оказались во Франции подчиняясь тем же обычным, нормальным миграционным законам, что заставляют перемещаться по земному шару не только пакистанца или китайца, но и американца или итальянца. Мы живем в эпоху мондиализации, и Бумажный занавес (все эти искусственные национальные или региональные бюрократические линии Мажино) почти столь же неестественнен, что и его Железный предшественник. И, поверьте мне, если б Франция предоставляла русским годовые рабочие визы так же быстро и естественно, как это делает Россия в отношении французов, русские лица мгновенно исчезли б из очередей за видами на жительство и паспортами во французских префектурах...

И в самом деле, многие мигранты четвертой волны были вынуждены подавать прошение на гражданство или на вид на жительство лишь потому, что Франция покамест не представляет им никакой другой возможности обеспечить их базовые гражданские права и обезопасить их законные профессиональные интересы. Может ли серьезный профессионал, не говорю уж о серьезном предпринимателе, планировать свою жизнь и благополучие своей семьи, если лучшее, на что он может рассчитывать, это ненадежная полугодовая рабочая виза, которые Французское посольство в Москве отмеривает почти незаметной для глаза кофейной ложечкой? Ведь даже супер-модель, работающая для знаменитого кутюрье, может получить неожиданный отказ и из-за этого потерять целый рабочий сезон! Но стоит ли этому удивляться, если решение, принятое в ее отношении, до сих пор зависит не от ясного, точного и удобопонятного закона, основанного на современных демократических стандартах и принципах, а от интерпретации всесильным клерком инструкций и законов, датируемых зачастую еще 45-м годом?

Я не сомневаюсь, что автор статьи о "четвертой волне" не покривила душой, описывая тяжелые, достойные сожаления сцены, свидетелем которых она была. Но не оттого ли, что серьезные профессионалы, люди наивно и скрупулезно законопослушные, не желают рисковать, пытаясь прорвать могучий Бумажный Занавес, все больше и больше приезжают те, кто движим только отчаянием или трогательной верой в созданный еще в годы Холодной войны пропагандистский миф о беззаботном и безоблачном "капиталистическом" мире? Последних мне искренне жаль.

Для того, чтобы на что-то серьезно рассчитывать во Франции, желательно иметь крепкие нервы, уверенно владеть французским, иметь хороших, близких друзей-французов, располагать хоть какими-то минимальными средствами и серьезной профессией... И именно такие люди, эта группа, хоть она и испытывает наибольшие трудности при въезде во Францию, группа занятая, малозаметная, и есть подлинное лицо четвертой волны. Конечно, гуляющий на Лазурном берегу нувориш или несчастный провинциал-скандалист заметны издалека, конечно, они заставляют нас испытывать острое чувство стыда или, напротив, глубое и искреннее сочувствие, конечно, какие-то французы именно по ним судят о пресловутой "четвертой волне". Но четвертая волна - это все-таки не они. Просто увидев нас, подлинных мигрантов, на улице, вы не догадаетесь, что мы - русские: мы неплохо говорим по-французски, разговариваем тихо и спокойно, не одеваемся ни дорого, ни крикливо и бегаем вместе с французами, зарабатывая, как и положено роду людскому, весьма скромный хлеб свой в поте лица своего. Вот вы нас и не замечаете. И слава Богу.

Но у меня не возникло впечатление, чтобы и французы нас вовсе не замечали. Сознаюсь, я, хоть и не без легкого недоумения, но все больше веселюсь, глядя, как именно по мне многие знакомые французы судят и о "четвертой волне", и о русских вообще. И что особенно приятно, на глазах становятся склонны куда больше верить моим рассказам о России, нежели тому, что им рассказывает послушная французская пресса. А ведь я - всего лишь один из этих многих, почти совершенно незаметных русских "четвертой" волны. Вообще, эта наша "незаметность" - своего рода отличительная черта (хоть и звучит это утверждение смешным парадоксом). Вот и теперь, перечитав только что написанное, я смутился: все-таки наговорил о французской бюрократии немало откровенного и наболевшего. Быть может, говорят во мне рудименты советской паранойи, но подписываться полным именем сразу расхотелось. Кто его знает, чем это может обернуться?

Наше пребывание здесь и без того ненадежно, хрупко, нестабильно, и один раздраженный чиновник может мгновенно сломать все, что так трудно создано, наработано, сделано... И хотя, как мне кажется, мои взгляды крайне далеки от обычной позиции Русской Мысли, кто может утверждать, что эти строки ни в коем случае не будут опубликованы? На этот маловероятный случай я и хотел бы, заранее, впрочем, извиняясь, чтобы на месте моей полной подписи стояли только инициалы,

С уважением и наилучшими пожеланиями, и проч. Ез Зельцер

нальные бюрократические линии Мажино) почти столь же неестественнен, что и его Железный предшественник. И, поверьте мне, если б Франция предоставляла русским годовые рабочие визы так же быстро и естественно, как это делает Россия в отношении французов, русские лица мгновенно исчезли б из очередей за видами на жительство и паспортами во французских префектурах...

И в самом деле, многие мигранты четвертой волны были вынуждены подавать прошение на гражданство или на вид на жительство лишь потому, что Франция покамест не представляет им никакой другой возможности обеспечить их базовые гражданские права и обезопасить их законные профессиональные интересы. Может ли серьезный профессионал, не говорю уж о серьезном предпринимателе, планировать свою жизнь и благополучие своей семьи, если лучшее, на что он может рассчитывать, это ненадежная полугодовая рабочая виза, которые Французское посольство в Москве отмеривает почти незаметной для глаза кофейной ложечкой? Ведь даже супер-модель, работающая для знаменитого кутюрье, может получить неожиданный отказ и из-за этого потерять целый рабочий сезон! Но стоит ли этому удивляться, если решение, принятое в ее отношении, до сих пор зависит не от ясного, точного и удобопонятного закона, основанного на современных демократических стандартах и принципах, а от интерпретации всесильным клерком инструкций и законов, датируемых зачастую еще 45-м годом?

Я не сомневаюсь, что автор статьи о "четвертой волне" не покривила душой, описывая тяжелые, достойные сожаления сцены, свидетелем которых она была. Но не оттого ли, что серьезные профессионалы, люди наивно и скрупулезно законопослушные, не желают рисковать, пытаясь прорвать могучий Бумажный Занавес, все больше и больше приезжают те, кто движим только отчаянием или трогательной верой в созданный еще в годы Холодной войны пропагандистский миф о беззаботном и безоблачном "капиталистическом" мире? Последних мне искренне жаль.

Для того, чтобы на что-то серьезно рассчитывать во Франции, желательно иметь крепкие нервы, уверенно владеть французским, иметь хороших, близких друзей-французов, располагать хоть какими-то минимальными средствами и серьезной профессией... И именно такие люди, эта группа, хоть она и испытывае