Стерва

Красивое слово, звучное, емкое: "У-у, стерва!" – и встает перед глазами такая пройма, такая оторва, такая простигосподи, такая оголтелая сучка, что ни пробы, ни клейма.

И по-немецки тоже звучит красиво, возвышенно до звезд, как марш из "Гибели богов" Вагнера – sterben (штербен), что значит – "умирать".

"Стерво" изначально в славянских языках было синонимично "падали", гниющему трупу, которым питаются отвратительные стервятники, трупоеды.

Когда молва и общественное мнение осудили гулящую от мужа или без мужа женщину падшей, к ней довольно быстро и прочно прилипло это слово – падаль, стерва, вонючая подстилка, та, об которую можно вытирать ноги, а лучше – грязные сапоги.

Как много значит род слова:
Стерво – и я валюсь в былинные ковыли на поле брани, и горючие росы будут обжигать мое израненное и непогребенное тело, и черный ворон выклюет мне глаза, чтобы набраться вещей силы, и забелеют мои кости и станут последней, безымянной памятью обо мне, и после тихою звездою я покачусь – и к аналою паду в миг свадьбы молодою, зачатой с честию душой, вернусь опять к труду и бою и никогда не успокоюсь- а ты гуляй, гуляй, стерва, по чужим мужикам, по душным копнам и перинам, нагуливай выблядков и дурную болезнь, лишь не срами мое честное имя при народе.

Что такое стерва? –После утомительных безумств и шампанских мы пилим по хайвэю с характером горного серпантина, в глухом тумане как в пурге. Ни зги, будто по дну болота. По обочинам жалобно мигают перевернувшиеся и сошедшие с дистанции. Повернув к себе зеркальце заднего обзора (все равно ни черта не видно) и поправляя что-то в лице: "Туман. Моей коже это полезно". Стерва – эта сворачивание мира на себя, на собственное ничтожество, от которого оно, это ничтожество, становится еще ничтожней, пока не стирается в подстилку.

И есть огромная разница между падением тела и падением души, падением воина и падением женщины.

Я бы не хотел сейчас быть понятым как антифеминист, хотя, говоря откровенно, считаю это племя весьма стервозным.

Америка – страна контрастов и парадоксов: тут что ни Уайт, то непременно афро-американец, что ни Шварцнеггер – то белокурая бестия. Попадая дуриком в Беркли или Сан-Франциско и спотыкаясь об местную братию-сестрию гейек и лесбиянов, я кричу им "Стервы!" и посылаю на/в требуемый им орган.

Тем, кто знает, что такое лакировать водку вермутом за 1.22. Это такая дурь! Но это еще не абсент, полынная водка. Это – напиток для настоящих стерв.

Абсент не то, что стаканами – большими глотками пить страшно. Пацан был Данте Алигьери, описывая ад. Тут такие глюки из преисподней прут, если пить абсент маленькими глотками, – страшно в самого себя заглядывать. А стервы – пьют. И балдеют, и находят в этом удовольствие. Обтянутые злобой как тощей кожей, они сидят, нога за ногу, выставив свои колючие коленки и ключицы из замурзанной стирками затрапезности. Они пошлют, если что, вас – беспричинно, просто за само ваше присутствие – в самые сексуальные дали. Спать с ними – все равно что целоваться с железнодорожной стрелкой, направляющей паровоз прямо на Анну Каренину.

И за всем этим малоподвижным костлявым бредом неслыханная внутренняя радость и море счастья: наконец-то этот чертов мир рушится, и прямо на глазах!

Миру плевать и он, может быть, даже не рушится. Но стерва видит помпейский крен в каждой скульптуре и в каждом стихе, ее недолбанная долгие годы камасутра трясется от вожделения конца света, хотя это у нее у самой разбита лампочка сознания и нет никого, кто бы вставил ей хоть что-нибудь.

Стерва.

Страшное и жалкое существо, так похожее на наших бывших.