Испытание Пуиным

Поразительно: за год блуждания по русскому Интернету автор сего ни разу не наткнулся на доброе слово о Путине. Похвала президенту воспринимается здесь, как признак непорядка с мозгами. В хулении властей сетевая публика вообще не знает меры. Она напоминает того гоголевского учителя истории, который в преподавании был зануден и вял, но стоило дойти до Александра Македонского, как он делался безумен и начинал крушить все вокруг. Кабинетные люди, поклонники муз и философских граций превращаются в темпераментных обличителей, коль скоро речь заходит об институте власти.

Но в случае с Путиным дело доходит до форменного неистовства. Создается впечатление, что для многих он психофизически непереносим. "Если есть Путин, значит, нет меня; если есть я, значит, не может быть Путина." И действительно. Путин является антропологическим экзаменом для многих из нас. Отсюда и неистовство. Начнем с простейших, физических характеристик. Путин обладает идеальным опорно-двигательным аппаратом. Лидия Смирнова, получая из его рук кремлевскую награду и стремясь найти нестандартные слова благодарности, сказала: "Ах, господин президент! Если б вы знали, как вы красиво ходите". Из уст человека сцены такой комплимент многого стоит. Двигательной пластике обучаются в театральных институтах. Петр Первый тоже начинал перевоспитание мужского населения России со строевых уставов. Автор до сих пор с благодарностью вспоминает командира роты капитана Плахотина, раскрывшего перед ним красоту ружейного артикула и строевого шага. "Человек есть его походка", - заявил в одном из телеинтервью Андрей Михалков-Кончаловский и спародировал расслабленную обезьяну, адресовав ее присутствующим.

Итак, для начала – Путин безупречно движется. Его вестибулярный аппарат – аппарат летчика, слаломиста, самбиста. Его лицевая мускулатура - предмет зависти профессионалов экрана. Ведущим столичным теледикторам не снилось такого умения сказать движением брови больше, чем словами. Мастерство жестикуляции Путина – в ее практическом отсутствии. Его рукопожатие выверено и четко, как английский замок.

Посмотрим под этим углом зрения на ругателей Путина и вообразим их собирательный портрет. Вот он, саркастический юзер, колеблемый лишним весом и сквозняками. От круглосуточного сидения в Интернете его таз раздался шире плеч, которые вообще отсутствуют, под глазами мешки размером в дамскую сумку, перед ним залитая пивом клавиатура, за ним покосившаяся мебель времен военного коммунизма и скорбная жена с неоплаченными квартирными счетами. Степень его язвительности прямо пропорциональна его физической неуклюжести. Когда он выходит на улицу, он непременно об что-нибудь спотыкается. Он не любит предметов вещного мира, и они его не любят. Девушки – тоже. Они чувствуют в нем то, что Лев Толстой называл "витальной хромотою", и устремляются в сторону Шивы Калифорнийского. Понятия "физическая культура", "культура тела" нашей модели неведомы. Некоторые наделены этой культурой от рождения. Другие добиваются ее: как Байрон, или Блок, или Набоков. Советская власть пыталась сделать физически культурной всю нацию. С этого же начиналась эллинская цивилизация. Набоков полагал высшим достоинством героя "Ады или страсти" то, что он в семидесятипятилетнем возрасте продолжал ходить на руках и делать обратные кульбиты. Вот ты, читатель, сможешь сделать обратный кульбит, не отходя от компьютера? А Путин может; зафиксировано камерой. Есть люди, которые талантливо движутся, садятся, подносят ложку ко рту, улыбаются. А есть те, кто делает все это бездарно и для кого физическое совершенство – пустой звук, глокая куздра, сапоги всмятку. Их органолептическое естество угнетено, недоразвито. Илья Ильф, "Записные книжки": "Смотря на него, начинаешь сомневаться, что человек произошел от обезьяны. Начинаешь думать, что он произошел от коровы". Набоков ненавидел советскую власть, но еще больше ненавидел вот это:

" /…/ Всегда плохо выбритый, в больших очках, за которыми, как в двух аквариумах, плавали два маленьких, прозрачных глаза, совершенно равнодушных к зрительным впечатлениям. Он был слеп как Мильтон, глух как Бетховен и глуп как бетон. Святая ненаблюдательность (а отсюда полная неосведомленность об окружающем мире - и полная неспособность что-либо именовать) /…/ Лишиневский рассказывал, что Ширин назначил ему деловое свидание в Зоологическом саду и, когда, после часового разговора, Лишиневский обратил его внимание на клетку с гиеной, обнаружилось, что тот едва ли сознавал, что в Зоологическом саду бывают звери, а вскользь посмотрев на клетку, машинально заметил: "Плохо, плохо наш брат знает мир животных", - и сразу продолжал обсуждать то, что его особенно в жизни волновало: деятельность и состав Правления литераторов в Германии."

Естественно, что физические кондиции Путина оставляют таких людей равнодушными. Они их попросту не замечают, как и многого другого. Для них главное – "состав Правления литераторов в Германии" и вечное, как пластмасса, "почему Ганди поехал в Данди?" Но таково не только сетевое, но и вообще интеллигентское сообщество. Оно подобно дереву, растущему вверх ногами. Оно реагирует не на сущности, а на кажимости. Кажимости же известны: "свобода слова", "права личности", "Гуана Ворошилов – мерзавец и антисемит".

А Путин?

- Диктатор, душитель слова, тюремщик и кегебист. Но спросите у говорящего, кого именно из его ближнего или дальнего окружения Путин лишил слова, урезал в правах, не пустил за границу, посадил в тюрьму. Если таковой будет назван, автор сего в очередной раз согласен выкурить свою шляпу и одеть на голову призовую сигару. Тут действует какая-то загадочная вменяющая логика: Путин обязан быть Путлером, тюремщиком и палачом чеченского народа. Его ругатели разоблачают не то, что он делает, а то, что он должен делать, не может не делать, иначе им станет скучно жить.

В отличие от здешних мудрецов автор разводит руками и говорит:

"Я не знаю, кто такой Путин. Он состоит из общечеловеческих качеств и свойств, но они скомбинированы у него каким-то особенным, возможно, гениальным образом. Он – не такой, как мы. Он достиг вершин власти, не шевельнув для этого пальцем. Он вызывает трепет, никому не делая зла. В глубиной основе неприязни к этому человеку лежит, по-моему, зависть. Генная, неосознаваемая зависть недовоплощенных Адамов к Адаму состоявшемуся."