ЛЮДИ ЛИ ЛЮДИ?

30-09-2001

 Столь драматическое начало 21-го века 11 сентября 2001 года заставляет всех, кто об этом задумается, а особенно тех, кому ведать надлежит, пересматривать и переоценивать... что? К сожалению (или к грядущей нашей славе), почти все. Проблематизированы - и не мыслительно, а реально и очень эффектно – все аспекты нашего бытия и мышления. Комментарии, хотя и сосредоточены на разных сторонах глобальной суперпроблемы, по тону - одинаковы: «разрушены самые основы миропонимания и отношения к миру». Так, В.Никитаев считает главной поствзрывовой проблемой то, что раскололся единый мир и иные миры предъявили (мягко говоря!) себя; В.Розин считает, что главная точка проблематизации - технократический дискурс; С.Попов (частное сообщение) утверждает, что перед нами - первый пример нового типа войн: войн организационных схем...

      Позволю себе внести посильную лепту в этот процесс проблематизации, переоценки и пересмотра всех и всяческих оснований. Именно, на мой взгляд, самое важное, что показали последние события - то, что мы встали лицом к лицу перед проблемой единства (сущностной одинаковости) человеческого рода.

      Зададим себе странный на первый взгляд вопрос: почему мы относимся к другим людям как к людям? Что заставляет нас считать их несмотря на всевозможные социокультурные, личностные и физические различия в чем-то тождественными (“равными”) самому себе? Почему в каждом человеческом существе мы предполагаем душу, личность и тому подобные атрибуты принадлежности к человеческому роду?

      Лет триста назад никто бы (из европейцев) не задумался бы при ответе на этот вопрос: ведь человек создан по образу и подобию Божьему и обладает бессмертной душой. Каждый из нас есть такой образ, такое подобие, и тем самым мы равны, тождественны друг другу, - не прямо, а опосредованно, через Него, как слепки одного образца.

      Лет двести назад можно было бы уже выбирать тот или иной вариант ответа: вместо христианской души можно было анализировать психику (Гельвеций, Локк), вместо опосредования через Бога - опосредование через государство (все люди - правовые субъекты, граждане своего государства, наделенные, кроме того, как люди, неотъемлемыми правами).

      В XX же веке онтологические картины (и старые, и новоизобретенные) постоянно проблематизируются. А это препятствует тому, чтобы любые ответы на этот вопрос становились бы обязательными, общеупотребимыми или непреложными (они могут действовать внутри - и с точностью до разнообразных социокультурных или институциональных образований, например, внутри сферы права или в каком-нибудь религиозном сообществе, относясь тем самым не к человеку вообще, а к «человеку-в-данной-сфере»).

      Следовательно, сейчас всякая теоретически (а, значит, и онтологически) подкрепленное обоснование единства человеческого рода «не срабатывает», а «ответ» является исключительно институциональным. Слово «ответ» закавычено потому, что институционально обеспеченное единство не связано с каким бы то ни было членораздельным идеированием: человеческий род един, потому что и поскольку существуют институты, которое это единство предполагают (логическое ударение на слове «существуют», которое не имеет ничего общего со «сказывают» или «мыслят»).

      Это отнюдь не мало (среди этих институтов - право, государство, семья, образование), но и не много: институты лишь обеспечивают такое единство, никак его не обосновывая. «Так оно сложилось». И если воспользоваться здесь схемой состава института, предложенной в свое время В.Марачой, то можно сказать, что единство человеческого рода поддерживается лишь рядом институтов, из которых «вынута», «удалена» институциональная идея. (Единство человеческого рода может поддерживаться и этически, однако это еще более слабая поддержка, нежели институциональная.)

      Положение усугубляется тем, что уже примерно полтораста лет (начиная с работ Маркса, а В.Розин прослеживает и еще более ранние корни) онтологии строятся с целью сознательного инженерного использования и сопровождаются набором инженерий (социальных и/или технических) для их реализации. Тем самым сущности (и в том числе - сущность человека) начинают в полном смысле слова формироваться искусственно. Никаких гарантий того, что после этого удастся найти «теоретический» ответ, обосновывающий единство человеческого рода, нет: инженерно разрушено само единство и самотождественность объекта (человека). Взрывная «онтологическая катастрофа» (термин С.Попова) наверняка в самом ближайшем будущем приведет к массовому осознанию актуальности таких рассуждений и неизбежно разрушит идею единства человечества. Это полностью изменит отношение к другим людям как к (тождественным мне по своей сути) людям.

      Разве я смогу считать тождественным себе Homo Americanus с развитым и контролируемым подсознанием, подавленной агрессивностью и протестантской рациональностью («массмедийного западоида», по терминологии А.Зиновьева)? Разве является человеком бессмертный реинкарнирующий Homo Buddhisticus, чья «виртуальная душа» есть лишь на миг обособившаяся капелька океана мировой души? Те же вопросы, разумеется, могут задать себе и они по поводу Homo (Post)Soveticus’а.

      И ближе к нашему поводу: существо, которое можно ввести в определенное экзистенциальное состояние (воли к смерти) организационно (объявлением джихада), для которого таким вот простым образом открывается путь в горние сферы, который будет использовать любые достижения цивилизации чуждых ему двуногих существ (самолеты, интернет, карты, расчет времени, организационное проектирование и все-все-все) в абсолютно новых сочетаниях для выполнения максимально иных функций - можно ли его счесть человеком (западноевропейского типа)? Очень риторический вопрос...

      (У Стругацких в «Хищных вещах века» (между прочим, 1962 год!) описано «сочетание очень простого электронного прибора, простого радиоприемника, простой ароматической соли и очень элементарной горячей водопроводной воды» - все вместе это образовывало инженерно-психотехническое устройство, электронный кайфолов под названием «слег».)

      При этом, разумеется, я не веду речь о недолюдях или сверхчеловеках, которые как-то расположены по лестнице прогресса-регресса. В мире оформилось несколько типов экзистенциально, качественно разных существ, живущих на телесном человеческом материале, и соответствующих социокультурных структурах, являющимися энергийными носителями разных мировых порядков.

      Но двинемся далее, вспомнив первоначальный вопрос. Получается, что принципы “единства системы мира” и “единства человеческой сущности” (гуманистические по своей направленности) сменяется (инженерным) принципом «конструирования инфраструктур». Картина современной ойкумены, схваченная при помощи этого понятийного аппарата, такова: сеть инфраструктур - и функционирующие на их основе (или отдельно) серия локальных миров с собственными мировыми порядками. Как обязательный элемент такого мира ( в качестве его “вещи”) создается определенный человек, который живет в согласии с теоретическим порядком, задающим этот мир, и обладает специфической рефлексией, “оправдывающей” существование данного мира.

      «Расстояние» между “внутримировыми людьми - вещами мира” нарастает. И сейчас близок момент, когда люди одного мира уже окончательно не будут признаваться за людей представителями другого. В частности, и потому, что всеобщее развитие реализационных техник распространяется и на людей. То, чем прежде занималась исключительно педагогика (родительская и школьная) и механизмы социального принуждения, теперь передается в руки полисферы создания человеческих существ, включающей в себя медицину (особенно детскую) - или ее отсутствие, масс-медиа, рекламу, образование, психотерапию и т.д. Аналог такой полисферы в ином, исламском мире понятен, но у нас просто нет понятий для его описания и названия. «Лагеря религиозных фанатиков» - это название из нашего мира...

      Единство ойкумены - если оно вообще нужно - отныне может задаваться никак не теоретически, а организационно и практически (теоретические же конструкции реализуются локально - в этом смысле лозунг экологистов 80-х “мыслить глобально - действовать локально” переворачивается.) Точно так же - в условиях “растаскивания” человека по разными мирам - его единство (если этот вопрос возникнет) должно задаваться организационно. Такую структуру мы можем называть гуманитарной инфраструктурой (термин М.Флямера) - являясь инфраструктура по функции, она должна обеспечивать необходимую степень единства. Ее тематическими слоями являются: гражданское право, масс-медиа, глобальный спорт, глобальные финансовые инструменты, глобальный туризм, кинематография и шоу-бизнес, конвертируемое образование, ряд научно-прикладных дисциплин (политология, экономика, конфликтология...).

      Фактически утверждается, что единство человека отныне будет задаваться не интегративными процессами между этими “слоями”, а, напротив, увеличением их количества с тем, чтобы задать достаточную плотность инфраструктур, на основе которых смогут вырастать любые локальные миры, использующие содержимое каналов инфраструктур (знания, вещи, ...) в самых разнообразных сочетаниях. Но это - объединительный, «экуменический» принцип, и не зря я пишу в скобках «если понадобится». Перевернем его. Если эта инфраструктура будет нарушена (например, сознательно в ходе войны миров), то это будет означать фактическое разрушение односущностности человеческого рода: ведь сегодня оно поддерживается только организационно. Сознательное нарушение этой организации разведет часть населения Земли просто за пределы отношения друг к другу как к хотя и разным, но все же людям.

      Плохо это или хорошо? Быть на стороне победителя в войне миров неплохо (хотя сразу вспоминаю советский «асимметричный ответ» планам СОИ - это годы 1983-1985: вызвать контролируемую всемирную ядерную зиму, взорвав в сибирской тайге ядерные заряды, с тем, чтобы в СССР погибло 50% населения, а в США - аж 90%). Оказаться в зоопарке (из гуманно-экологических соображений) или быть стертым до базальта вместе с родным мировым порядком - не очень. А перспективы для половины мира, кажется, таковы.

      P.S. Вчера разговаривал с другом, который вернулся из Киото, прожив там три года. Самое главное, что его не переставало поражать в Японии - это отношение к иностранцам (европейцам): им разрешается значительно больше, чем японцам. К ним гораздо либеральнее полицейские и любые чиновники. Им спускают ошибки в этикете. Их пускают всюду, куда любому японцу вход запрещен: в сакральные зоны храмов, к святым местам, на закрытые территории императорских резиденций... Парадокс? Стремление заработать? Подобострастие? Ничего подобного: японцы просто не считают европейцев за людей. Как может осквернить сакральную территорию живой манекен? Как от человекоподобного существа, у которого все сорок поколений предков были захоронены неправильно (да и были ли они, эти поколения?), ждать соблюдения правил движения? Выходит, в моих футуризмах нет ни капли фантазии...

Комментарии

Добавить изображение