ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ ДАМА СЕТИ ТОНЯ МУРЧАНТ

      Настоящая женщина-Internet видится себе непременной Жерменой де Сталь с изысканным интеллектуальным профилем и тантрическим иероглифом на лбу. Пусть так. Но лично автору больше нравятся очаровательные и наивные. С одной из них он был счастлив полжизни.

      Тоня Мурчант появилась в мировой Сети из какого-то Владивостока пополам с Пеплтоном. И сразу приковала к себе общее внимание поразительным непониманием "времени и места". Здесь годами накреняла лбы философствующая интернетовская знать, как вдруг раздалось простое, как луговая ромашка: "А вот я, Тоня! Любите меня, и американского мужа моего Крэнди, и детей моих, и все мое замечательное американское семейство."
Углекислые обитатели Интернета оторопели и подвергли неофитку насмешкам, вынести которых не смогла бы даже Сонечка Мармеладова. Для вразумления несчастной был извлечен из гестбуковских подвалов подагрический "поклонник полковника", принявшийся читать Тоне мораль и учить хорошему тону. Антонина краснела, смущалась, извинялась, но продолжала оглашать мировую Сеть восклицаниями и постингами, из которых явствовало, что ее переполняют соки жизни и что ее американский муж Крэнди прекрасен, а новые Пеплонские односельчане и того лучше.

      Дальше больше. Вознамерившись доказать сетевому свету свою интеллектуальную упакованность, Tоnya сочинила пару статей, мгновенно идентифицированных как графомания, клептомания и вообще догуттенберговское непотребство. "Опомнитесь, милая", - цедили сквозь зубы надменные магистры Игры. – Здесь интеллектуальный вэб-альманах, а не портовая газетка. Поучитесь.., ну хотя бы у Нудин. Вот с чего начинается женщина-Internet. Почитайте сочинения Ницше или Кривы Забубенного, а потом уж судите и рядите своим деревенским умишком."

      Тоня не унималась. Перетерпев очередную выволочку, она принималась вновь рассказывать, как прекрасны в Пеплтоне вечера и как хорош ее Крэнди, отбывший на канадский лесоповал, чтобы сделать возлюбленную супругу еще упакованнее, желаннее и краше. "Ну! Скажи же им, Крэнди!"

      И Крэнди набирал честными мозолистыми американскими руками свой постинг и говорил: " Tоnya is wonderfool! She is very sexy. I love Tоnya."

      Фемины Сети многозначительно поджимали губы и страдали. Автор сего восхищался и молчал. Но стоило ему открыть рот, чтобы предостеречь несчастную, как Тоня сбивала его с ног неподражаемым "Спасибо! Спасибо, дорогой старший товарищ, за то, что предупреждаете! Ах, как вовремя вы меня поправили! Saluto-bueno-templtono-di-bacco!"

      Она была невозможна. Энергия из нее так и била. Временами создавалось впечатление, что их несколько – в разных местах гестбуковской гостиной. Она напоминала знаменитых набоковских Гюнтера и Карла. Помните:

      "Молодые незнакомцы щелкали каблуками, пытаясь кому-то представиться, и шарахались от столиков, уставленных фарфором. Их видели сразу во всех комнатах. Они, вероятно, хотели уйти и не могли дорваться до передней. Находили их на всех диванах, и в ванной комнате, и на сундуке в коридоре, и не было возможности от них отделаться. Число их было неизвестно, - колеблющееся, туманное число. А через некоторое время они исчезли, и горничная сказала, что двоих выпустила, и что остальные, должно быть, еще где-нибудь валяются."

      Но однажды какой-то тупой интернетовский сноб ее все-таки достал. Грубость оказалась настолько оскорбительной, что у нашей Тони брызнули слезы и потекла тушь с ресниц. "За что? Ведь я никому не желала зла. У-у, противные. Ухожу от вас. Г-н главный редактор, я ухожу, чтоб не вернуться."

      И она ушла.

      Но ненадолго! Чем ей так пришлась по вкусу местная публика, непостижимо уму. Интернет завистлив, истеричен, а в той его части, где поселилась Тоня Мурчант, он еще и надменен, нарцистичен и зол. Разоблачения в недостаточной интеллигентности сыпятся тут на каждого, как из ведра. И, как в каждой интеллигентской семье, чем ближе здесь знакомятся друг с другом, тем темпераментнее ссорятся. Временами гестбуки эмигрантского Интернета превращаются в чумной котел, в "пятиминутки ненависти", участников охватывает запредельное менструальное бешенство. Доходит до непарламентских выражений и угроз разоблачить, четвертовать, вызвать на дуэль. Какой-то пламенный иудаист Схария грозится закрыть сайт, а редактора выслать из Америки за антиамериканскую деятельность. Не дают забыть о себе и "Русские витязи", загадочным образом проникающие через частоколы модераций и паролей и кроющие евреев всего мира матом. С особым страхом ждут здесь появления "Цекиста", и ожидания каждый раз оправдываются. Этот Цекист обладает поразительной способностью двинуть своего оппонента в такое постыдное место, о котором тот сам предпочитает не догадываться. Пламенного еврея Схарию он разоблачает, как пархатого гешефтмахера, прекрасной Эол советует засунуть ее стихи в сморщенный зад, а тихому гомосексуалисту Д. шлет письма от имени обманутых любовниц и жен, причем делает это так искренне и с такой надрывной слезой, что всяк бросается отмежевываться, оправдываться, и в Гостевых книгах воцаряется ад.

      - Заговор! - кипятится Схария Пламенный. - Веб-мастер вступил в сговор с Цекистом. Требую немедленно уволить веб-мастера, или я подаю на редакцию в гаагский суд.

      - Тебя самого нужно посадить, жидовская морда. Держись, веб-мастер, а редактору слава!

      И начинается:

      - Господа, господа, я только что отправил Цекисту "емайл" с требованием удалиться. Или я не редактор.- А я только что отправил редактору "емайл" с требованием самому удалиться. Или я не Цекист Первозванный.

      От Цекиста пытаются отгородиться частоколом паролей, но вездесущий Цекист прикидывается то Социалякой, то Армагеддоном, то Ничьей бабушкой, и гевалт в Гостевой книге продолжается. В конце концов редактор ее закрывает. Но интеллектуалы Сети уже так плотно сидят на игле говорения, так не хочется им снова превращаться в безвестных башмачкиных, что Гостевая книга открывается снова, чтобы вновь пасть под натиском какого-нибудь отвязанного скандалиста.

      ...Но при чем здесь наша фигурантка? Очень даже при чем. От нее исходит обаяние чеховской Душечки. Помните, с каким восторгом отозвался Лев Толстой об этом персонаже? Автор сего к этим восторгам присоединяется. Тоня Мурчант послана Интернету Богом. Она уравновешивает собою всю его злобную, закомплексованную, крикливую сущность.

      Тоня, ау! Я с вами.