ЦЫПЛЁНОК ПО-СИБОНЕЙСКИ

Проезжал, будто-бы, Фидель по Ленинскому проспекту и подал нашим начальникам идею “…отчего бы, мол в столице соцлагеря ресторан с кубинской кухней не завести?”. “Прага” там, “Варшава”, или вот “Пекин”, давно в жизнь, да уж и в литературу с фольклором вошли, а с Островом Свободы пока пробел. У коммунистов слово с делом не расходятся – переоборудовали какую-то забегаловку в ресторан “Гавана”.

Да там по пути, на проспекте, это и сделали. А Ленинский – сами знаете это для приезжающих в Москву забугорных начальников вроде как в театре Кабуки” “дорога цветов”. Самый путь для восшествия, да и резиденции на Ленгорах по месту.

Да сами в курсе, небось тоже приходилось радушную встречу москвичами высокого гостя по институтской разнарядке изображать. “Встреча, товарищи, у двадцать первого столба, цветы и транспаранты Пётр Иваныч подвезет, два отгула, внимательно смотрите, чтобы кто со стороны не присоседился, до проезда королевы, товарищи, пожалуйста, ни капли!!

И вот кто б из Внукова-3 не ехал – а вывеска торчит – напоминает, что Остров Свободы в борьбе не одинок.

Ну, что такое Фидель и его молодцы для нашего поколения – это отдельная песня. Стилистически кубинская революция тогда воспринималась не в жанре латиноамериканского романа волшебного реализма, а в жанре советской оперетты про борьбу за мир: ну там ... “Вольный ветер”, “Поцелуй Чаниты” с глупыми полицейскими, домогающимся героини американским миллионером и мужественным героем, скрывающимся от властей по старым революционным делам и появляющимся в третьем акте с риском для жизни, чтобы спеть заключительную арию и сокрушить силы реакции. Типа такого Чипполино. Никто в Союзе, кроме уж совсем узких специалистов, слыхом в ту пору не слыхал о синтезе европейских, индейских и африканских мотивов в латиноамериканских культурах, о значимости противопоставления Нового мира старому Средиземноморью. То есть не то, чтобы ничего на эту тему нет – печатается же Жоржи Амаду в качестве большого друга Советского народа (и, конкретно, Службы Внешней Разведки), ещё какие-то южноамериканские классики, эренбурговские переводы Гильена есть, даже и под гитару что-то такое – “Когда я пришёл на эту землю, Никто меня не ожидал…” у костра на истринском берегу. Но для широких масс, “мелкой технической интеллигенции” по классификации Надежды Мандельштам, уже и старое Средиземноморье – предел экзотики.

Тут и так можно сказать соцлагеревскому Уицраору сильно в питании латинского элемента не хватает.

Когда ещё социализм заветной мечтой был, предполагалось, что передовые латинская и германская расы “в единую семью соединятся” и за собой отставшее человечество поведут. Ну это уж самые оригиналы и бузотёры, как Бакунин с Герценом, додумываются до латино-славянского союза. Но чтобы вообще только славяне да китайцы со всякой албано-венгеро-монгольской фантастикой? Посмотрел бы я на вас, как бы вы такую идею на любом конгрессе любого Интернационала доложили … . С Испанией не получилось, итальянские и французские товарищи динаму крутят. Даже если подневольных гэдээровских немцев за представителей германского элемента считать, никакими силами руманешти за депутатов латинской культуры не проходят. А до того хочется к строящейся Вавилонской башне черепичную крышу приделать – сил нет.

Это для начальников, а для нашего брата – кто вместо интеллигенции? А то же самое. В подсознании надежда теплится – вдруг с прибытием в лагерь новых контингентов, да с древней латинской культурой, режим на улучшение пойдёт. Слухи какие-то смутные: то, что Пабло Пикассо – член ЦК у французов- то, что Арагон - поэт большой лирической силы- то, что Тольятти нашим боссам советы даёт, мол, помягшeе надо бы, помягшее- то про Сартра что-то, про Пазолини- одно время вообще про еврокоммунизм … . Все эти франко-итальянские мечтания в том же 68м закончились, когда и вообще всякие мечтания. Прошелестело в мае про парижские хэппенинги, про “Запрещено запрещать!”, перечитали потом в мерлевском “За стеклом” про бытовые подробности студенческого бунта, и прощай навсегда Марианна на баррикадах! долго ты русскому интеллигентскому сознанию снилась- стали “святые камни” романской Европы тем же, что и остальной мир: пока – запреткой, а через четверть века - местом, где оттягиваются порядочные люди после удачной операции с киришским мазутом.

Однако, вернёмся из благоустрое
нной Европы в латиноамериканские джунгли. Где-то году в 53м появился в Гватемале левый президент. Ну уж фамилию воспроизвести не берусь. Что-то такое на “А” начиналось. Начал земельную реформу, его и свергли, какое-то отношение к этому делу “Юнайдет фрут” имела. Перед этим понаехали на эти реформы левые со всего континента, и из Аргентины Че Гевара в том числе. Сейчас бы всё это воспринялось как сюжет из “Королей и капусты”, а тогда и в “Пионерской правде”, и отдельными книжками какие-то жалостные истории про “маленьких оборвышей” на фоне этих самых банановых событий. Да вот взять “Человек-амфибия” хоть роман, хоть фильм тоже на фоне южноамериканской жизни, правда, бакинского разлива, дело происходит. В общем, после всей этой пропаганды, полуфеодальные эти латиноамериканские страны так и воспринимались, как полюс мирового Зла.

Может, не так и далеко от истины. Но далее получалось, что вс Зло – от янки. Простой вопрос в голову и придти не мог: Симон-то Боливар – младший современник Джорджа Вашингтона- так почему же за столько лет после Освобождения вы, ребята, так продвинулись мало? Почему вместо работы вы всё только гринго материте да друг-друга режете?

В общем, как-то уже почва подготовлена для сообщений о героических барбудос. Конкретно про Кубу я до этого только в “Дневниках Христофора Колумба” читал. Прочая публика тоже, надо полагать, не очень в курсе. Но у начальника, видно, давно какая-то завязка на остров была, база же как жизнь нужна! Это еще Петр Алексеевич Преобразователь понял, только у него вместо Кубы мечтался Мадагаскар, а вместо “барбудос - пиратская республика Либерталия. Недаром в первое правление сержанта Батисты у него вице–премьером коммунист был. В Европе это первое время после войны как бы и норма, а за океаном – единственный случай. Но, видно, в этот заход не сложилось, а с Движением 26-го Июля дело получше пошло, к ним вся интернационально-революционная компания после Гватемалы и перебралась.

Тот же Че. А уж после прихода к власти в 59м барбудос просто любимые люди для всей советской пропаганды от официальных “Правды” и Всесоюзного радио до любимца интеллигенции Евгения Евтушенко. Роман Кармен фильм снял - Пылающий остров”. Как-то это немного воспринималось как реванш за Испанию.

Ну и, как сказано, продолжением “Вольного ветра”. Как раз фильм вышел со Шмыгой и Александром Лазаревым.

Но и солист же в карибской этой оперетте! На фоне наших-то тупомордых вождей. Он из отдельных мыслителей типа Леопольда Седара Сенгора и Гамаля Насера со страшной скоростью в ряды Коммунистического и Рабочего Движения проскочил, по трассе задавив ранее имевших на острове место коммунистов. Но при этом ни каракулевой шапки пирожком, ни косноязычия двухметровый бородатый обаяшка с лужёной глоткой. И звание – майорское.

При том, что сосед Трухильо себя в генералиссимусы произвёл. И весь кубинский антураж: пальмы, мулатки, карнавал, пачанга, боже мой, пачанга!

набережная Малекон! И кумир наш, тоже бородатый Хемингуэй, по слухам, Фиделя “в гроб сходя благословил”. И самое-то главное, как он - “Куба - си! Янки – но!” - перо в задницу штатникам-то вставил! При том, что Джон Эф Кеннеди тоже вроде как у нашей прогрессивной публики в любимцах. Так и добаловались до Карибского кризиса. Ну, у нашей общественности никто специально её мнения не спрашивает, разве что если в КГБ пригласят, но как могу (с учётом возраста – 17 же лет!) вспомнить, даже у бездны на краю публика Кастро сочувствовала. Сам тогда стишок в местной комсомольской газете тиснул, что-то там - “Говорит романтика голосами Кубы, Голосами трактора, кольта и стиха!”. Чушь, конечно, но что с подростка возьмёшь.

Мы как раз в школе на военную подготовку ходили об эту пору: мальчики направо с просверленным карабином Симонова, девочки налево - конечности забинтовывать. С этой военной подготовкой отдельная песня. Приятельниц моих с филфака на санитарок в ВУЗе готовили, а жена Московский инженерно-строительный кончала так из нее два курса подрывника (!) делали. Нашли Мохаммеда Атту! Я ее до сих пор попрекаю, что кроме семейного бюджета она ничего подорвать не в силах. Весь мир от страха дрожал, читая информацию из СССР о милитаризации образования. Откуда им было понять, что девицы на занятиях подрывным делом обменивались секретами вязания. Заговор всего населения против империи, про который Пелевин пишет, не в 1991 году возник. Вся страна, от пацана до Генсека, только и смотрела, к
ак бы от строительства Коммунизма сачкануть.

Так я хочу сказать – в октябре 62-го мы были счастливы, что вот всё интересно получается с Кубой. “Аделанте, кубанос!” пели, если не ошибаюсь. А в самый, судя по газетам и книжкам, близкий к часу “Х день, уходя заниматься военкой, на доске написали “Прощайте девочки! Ушли на Кубу, вернемся со скальпом дяди Сэма”. Соображения-то в башке ноль типа как у нынешних лефтистов. Классная тряпкой стерла, выговаривает нам, а в глазах слезы. Может быть, свой десятый 41-го года вспомнила.

С другой стороны, в том же 62-м году попалась как-то в руки брошюрка второго по популярности тогда (и первого у лефтистов сейчас) тамошнего начальника Эрнесто Че Гевары. Не помню названия, но точно, что не “Очерки революционной войны”. Эту я потом прочитал, как он там приказывает щенка ремнём удавить, чтобы не визжал и путь революционных сил не выдавал. А та, первая как-то так называлась - “Стратегия и тактика…”, дальше не помню. Не могу дойти – кой чёрт её по-русски, да солидным, видимо, тиражом, издавали. Там, значит, подробно излагается, как отряд организовать, как с местным населением обращаться, чтобы в полицию не стучали, в какой местности какая оптимальная численность группы, где какое оружие удобнее к применению и как его достать. Короче, самоучитель “Как самому сделать атомную бомбу”, теперь бы называлось “Партизанская война для чайников”.

Шамилю Басаеву вообще нечего делать!

Ну, начальник, бывало, что и такое издавал. Возьмите детскую книжечку “Мальчик из Уржума” о юном Серёже Кострикове-Кирове.

Так там полная инструкция по изготовлению гектографа, было в доксероксовые времена такое приспособление – листовки размножать. Не виделось идеи, при том, что попробуй такой гектограф сделать и по назначению использовать на пять лет можешь надёжно рассчитывать в самые либеральные времена.

Но в этой геваровской брошюрке – ещё и рекомендации в приложении, где в Латинской Америке местности, подходящие для организации партизанских действий, В том числе в Венесуэле – штат Фалькон – там потом и было, в Мексике какая-то местность указана. А Венесуэла и Мексика на тот момент – единственные за Кубу заступники в Организации Американских Государств – это уж и в советских газетах печатается. Что ж, думаю, такое? Посади свинью за стол – она и ноги на стол! Не понравилась мне тогда эта книжечка – очень соответствовала понятию “поджигатель войны”. Да и вся оставшаяся жизнь автора – то он в Конго людоедов автомату Калашникова обучает, то пеонам в Боливии насильно свободу несёт.

Недаром мудрый дядюшка Хо с ним не захотел дела иметь. Погиб Че, правда, красиво. Но это кому ума недоставало. Тем более, сами боливийские мужики контрпартизанам его и сдали, как Зою Космодемьянскую, очень уж, видно, достал их непрошенный благодетель.

Потом поехали на Остров Свободы советские специалисты пошла уже новая информация. Как-то исподволь просочилось, что Фидель подраспустившихся при мулате Батисте негров да мулатов на место поставил за белым человеком портфель носить. Оно, может и неплохо, в Союзе-то первая безмотивная любовь к африканцам тоже прошла, уже для успеха среди девиц – первое дело в драке с африканскими студентами помахаться, но образу революционного острова плохо соответствует. Уже кубинские студенты в Союзе себя зарекомендовали как первые по гитаре да по девкам, а в учебе мало сказать, что последние. Да и вообще, странные вещи народ, с Кубы возвращаясь, докладывает.

Отца моего зам по науке три месяца на Острове Свободы пробыл. Американцы-то кое-какие заводы построили. В том числе – нефтепереработку.

Ну, может и не самое последнее слово техники, но срисовать есть что.

Заодно и островитянам техническую помощь оказать – разъяснить, на какие кнопки нажимать не надо. Так на него наибольшее впечатление в стране мулаток и пальм вот что произвело :
- Едет по улице “Форд”.

Ну вот чего, - спрашивает, - в машине может нехватать?
- Стёкол.

- Стёкла, действительно, ещё при взятии Гаваны выбили.

Чего ещё?
А чего, действительно? Без мотора да колёс не поедет.

- Может капота?
- Почти так. Сидение водителя вырвано с корнем. Стоит взамен табуретка с отпиленными ножками, На ней водитель и сидит.

Человек основательный, врать не будет.

Главный источник частной информации о Кубе – Ира Б.. Она по профессии гельминтолог. Это такая наука о разнообразных червях. Народу в Институте гельминт
ологии АН немного, а станции по всей стране. Ирина мотается то в Киргизию, то в Приморье.

Любимая Ученица академика Скрябина. И вот открывается гельминтологическая станция на Кубе – помогать кубинским товарищам бороться с вредителями сахарного тростника. Полетела Ирочка туда на целый год, вернулась, отдохнула, вышла замуж – и снова на Кубу. Вернулась, защитила докторскую, развелась и опять туда же. По-испански немного выучилась, в главной кубинской газете “Гранма”, в журнале “Советский Союз” – статьи с её фотографиями в окружении кубинских учеников и друзей. Кто-то уверял, что в Кубинской Академии наук портрет Иры рядом с портретом Че Гевары висит, не то Камило Сьенфуэгоса. Говорили тоже, что у неё роман был с команданте Фиделем. Ну, чего не знаю – о том и врать не буду. Факт, что Ирина меня обучала варить рис с креветками по рецепту, непосредственно от него полученному. Девушка она вообще восторженная – от Кубы, от барбудос, от Фиделя Кастро Рус – без ума.

Может, действительно, что-то было.

И вот однажды встречаю её после очередного возвращения из Гаваны – совсем не та интонация.
- Что такое, Ириша?
А она чуть не плачет. Рассказывает, что привели к ней в прошлый приезд паренька.

- Ты у нас, - говорят, - большой друг и великий биолог, Ирина. Вот Хосе он пастушок из Сьерра-Маэстры, очень нам помогал в партизанские времена, вообще юноша очень способный - недавно за короткий срок грамоту освоил. Ты, Ирина, пожалуйста, сделай из него биолога, нам биологи нужны.

Пыталась им Ира объяснить , что из человека, вчера выучившегося грамоте, за год биолога не сделать – ничего не получается.

Начала заниматься – действительно, способный пацан. Биолог - не биолог, а хороший лаборант для гельминтологической лаборатории получился. Ну, а по кубинским условиям – это уже ведущий специалист. Слетала она на полгода в Союз, вернулась:
- Где Хосе?
- Ты знаешь, Ирина, Хосе плохо себя повел, оторвался от пролетариата и беднейшего крестьянства, мы его на перевоспитание на остров Молодёжи отправили.

Это у них кроме главного острова ещё неподалёку Пинос есть, его ещё Стивенсон в “Острове сокровищ” описал. Так революционная власть его в честь молодёжи переименовала и такую своеобразную карибскую Колыму там устроила. Ну тут даже кубофилка Ирина не выдержала.

-Не могу же я, - говорит, - пастухов на биологов переделывать, чтобы они при этом ещё и продолжали пастухами оставаться!

Удалился Остров Свободы с его мулатками, пачангами и прочей романтикой из моей духовной, как бы сказать, жизни после окончания ВУЗа. Так, иногда информация проскальзывала, из которой можно было понять, что Фидель в джокерном мучении – то ли ему с Москвой продолжать дружить, то ли к Мао перекинуться. Китайцы пореволюционнее – зато Москва побогаче.

Той рекламы ему уж не делали – и его место в сердцах шестидесятников занял на какое-то время Сальватор Альенде, революционер, гуманист, масон и коллекционер китайской скульптуры. Вроде и опять латиноамериканская революция - вроде и “социализмом с человечьим лицом” отдает по причине чилийской многопартийности.

Для меня тем более, поскольку отец в Чили ездил в середине 60-х. Много рассказывал. Я как-то при нем на чилийские темы песенку завел, что, мол, в Праге не дали – так хоть там попробовать. Он мне и говорит:
-А ты знаешь, я ведь с доктором Альенде рядом на обеде сидел. Даже и поговорили.

-Как? О чем?

Что ж ты раньше ...

-Я попросил передать мне соус ...

-Ну?
-Он передал.

Папа мой, твердокаменный сталинист, на эти романтические приманки слабо клевал. Он твердо знал – либо один к одному как у нас, либо ни хрена не будет. Скоро и там сказка закончилась. Последний миф о гитаристе Викторе Харе – а уж дальше в новых мифах “культурным героем стал генерал Пиночет выступать. На самом деле, и у этого общую черту с Фиделем можно найти при желании - оба любители стадионы не по назначению, а для пыток и расстрелов использовать.

Да, так насчёт “Гаваны”-ресторана. Это, значит, в районе улицы 26 Бакинских Комиссаров, где 34-го троллейбуса конечная.

Из нашего института туда в народную дружину гоняли. Молодое-то поколение, небось, уже и не помнит, как это – в Народную Дружину разнарядка. Замысел, по идее, напоминает “самоохрану” времён революции. А в условиях Реального Социализма спектр вариантов реализации очень широкий. В наихудшем случае, при рвении и надлежащей подготовке дружинников – штурмовые о

тряды - устраивать погромы стилягам ли, диссидентам ли, в общем, кому райком укажет. В самом распространённом – унылые вечерние прогулки с красными повязками подальше от опасных мест. Ну, а мы с Андреем Д. походим, потреплемся на скользкие темы – и в “Гавану”. Там около входа такая комнатка вроде бара. Телевизор стоит, кофе можно взять, ликёра бананового, ну, рома не подавали, до этого разврат не доходил. Мы ещё и там, сняв повязки, покукуем на пару чашек кофе да на стопку бананового – и в отделение милиции, дежурство сдавать . Сидим там однажды: вот совпадение – по телику Фидель на съезде Компартии Кубы доклад делает. По моим наблюдениям совпадения вообще гораздо чаще бывают, чем по логике должно быть. Посмотрели мы на него, давно как-то не приходилось: по бумажке читает, седая борода, как у Санта-Клауса, генерал-полковничьи погоны – нормальный генерал–диктатор. Переехала, значит, кубинская эта история из жанра советской оперетки на народно-освободительные темы в жанр латиноамериканского романа о диктатуре. Типа как у Астуриаса или там Маркеса какого-нибудь. Географическая справедливость восторжествовала. Оно как-то и по голосу тоже поблекло, в текст вслушались – ну, еще не Суслов, но уже ...

Так я, значит, насчёт цыплёнка этого, что в заголовке. Обмывал один наш институтский приятель в “Гаване” свой развод заодно с днём рождения. Компания небольшая – человек пять. Я в том числе. Начали горячее заказывать – в меню на видном месте “Цыплёнок по-сибонейски”. Боже, как экзотично! Про провинцию Сибоней что-то романтическое в газете читалось, не то Ира рассказывала. Я и заказал. Доходит дело – мне приносят пол вареной куры. “С рысью”, как у Гоголя обозначено. Я было:
- Где ж экзотика-то?
А официант, ссобака, разъясняет:
- А в Сибонее так и едят. Сварят курицу и кушают.

Никакой романтики!

P.S.

Вот захотел что-нибудь дописать по следам свежей поездки в Доминиканскую Республику. Отдыхали мы с женой в ихнем Пуэнто Кано. Удивительно, но добавить абсолютно нечего. Очень был приятный отдых в клубе типа “All Inclusion”: и напитки, и музыка, и песочек, и на паруснике катался каждый день, с обслугой парусной станции много трепался и по их просьбе им холявную закусь и напитки подкидывал - но ничего неожиданного. Спал, значит, с Латинской Америки моей души флер романтики. Как выше и отмечено.

Жалко. В реале, может быть, America Latina, пылающий континент и досе существует, но твердой уверенности нет. С одной стороны, и континента такого нету на глобусе – с другой, много народу на пути встречалось: доктор бразилец, учитель английского из Уругвая родом, медсестры из Эквадора, мексиканцы стригли газон и рядом со мной изучали ESL, этих вообще на каждом шагу встречаешь, сам в Акапулько и вот в Доминикане был, так там тоже, но все оказались конкретно кубинцами, бразильцами, мексиканцами ... . Нормальные люди, с достоинствами, с недостатками, с проблемами. А с пылающего континента - никого. Так ведь то, что здесь написано, не совсем о реале. О мифе бородачей, пачанги и революционной романтики, который наше поколение на школьной скамье подхватило, и который медленно так, незаметно, угас под влиянием прожитой жизни. Вместе с другими.

Свято место пусто не бывает. Новые народились, конечно. Но это, как стругацкий Саша Привалов говорил, совсем-совсем другая история.