К ПРОБЛЕМЕ ЛАТИНСКОЙ ТРАНСЛИТЕРАЦИИ КИРИЛЛИЦЫ

(попытка универсального проекта) 

Увы, цивилизация пошла так, что языком компьютерного общения стал английский, а вместе с ним знаками — латиница. Все попытки обойти это весьма принципиальное положение привели пока к тому, что есть пяток видов кодировки кириллицы и сотни фонтов (далеко не все из них взаимозаменяемы). Сочетание кодировок с фонтами дает уже, наверное, тысячи вариантов. Плюс к тому — разные операционные системы и редакторы, разные системы почты. На это накладываются таинственные процессы у провайдеров, а также в телефонных и кабельных сетях. В результате мы имеем какой-то инфернальный набор дикостей. Даже от постоянных своих корреспондентов я вдруг получаю совершенно нечитаемую абракадабру, которая не поддается никакому “Штирлицу-4”. Разве что — методу пляшущих человечков Шерлока Холмса. Дело гиблое и бесперспективное. Ибо изначально все программы строились (и продолжают) под латиницу.

Отсюда вывод: весь русский язык и литературу нужно срочно переводить на латиницу. Это уже делают в Казахстане и прочих азиатских республиках, даже в Татарстане. Увы и увы. В английском, конечно, больше нелепостей, чем в почти фонетическом русском. Для передачи одного только звука К есть четыре способа: K, C, CK, Q>. А Х?

А буквосочетания для Ш, Ч? При этом почти нет никаких правил (особенно со звуком К), когда и как их употреблять.

Информационные технологии сейчас — всё. В них залог не отстать, уверенность, так недавно нами утерянная, в завтрашнем дне.

В России же столько сил тратится на русификацию программ, на перевод латиницы в кириллицу — хотя все команды и программы всё равно на латинице.

Как мы ни привыкли, как ни близки нам такие русские буквы как Ш, Щ, Ю, Ч, Э, Й, Я, уж не говорю о Ь и Ъ, — но надо отказаться. Взять принятые в транслите сочетания из латиницы. Ничего, быстро привыкнем. Лет 40–50 поколение будет читать и старые книги на кириллице, как мы до сих пор читаем дореволюционные с фитами, ижицами и бесконечными ятями¹.

Валерий Лебедев
USA - Monday, April 15, 2002 at 23:19:37 (CDT)

* * *

Частично В.П. Лебедев прав: хорошо ли, плохо ли, но актуальность проблемы латинизации русских текстов действительно возрастает неуклонно. И каждый человек, который когда-либо работал с текстами на компьютере, наверняка неоднократно сталкивался с проблемами, подмеченными В.П. Лебедевым.

Можно согласиться и с теми высказываниями его оппонентов, которые отмечают нынешний достаточно высокий уровень программного обеспечения в плане возможностей кодификации практически любых шрифтов и систем письма. Однако никак, увы, нельзя согласиться с тем, что все эти замечательные кодификационные возможности компьютерных продуктов унифицированы хоть сколько-нибудь удовлетворительно.

Другой аспект проблемы транслитерации, также отмеченный В.П. Лебедевым, связан с неупорядоченностью её внутренней логики, которая, в свою очередь, является следствием стихийного исторического формирования латинской письменности в различных европейских языках, а затем — её искусственной (механической) адаптации в языках Балкан и некоторых стран Азии. Проще говоря: один и тот же диграф² в разных языках может соответствовать разным фонемам³- и наоборот: один и тот же дифтонг⁴ в разных языках может передаваться разными буквами — причём и в том, и в другом случае возникающая проблема пока ещё даже не выходит за рамки одного и того же алфавита.

Следствием такой стихийности развития латинского письма в Западной Евразии стало возникновение в разных языках систем диакритических знаков, смысл и употребление которых запутали ситуацию ещё больше. С одной стороны, в различных условиях одного языка один и тот же диакритический знак может иметь разное значение, либо разные диакритические знаки могут иметь одно и то же значение⁵.

С другой стороны, в сходных условиях разных языков один и тот же диакритический знак может означать либо разные вещи, либо одно и то же⁶. Впрочем, диакритические знаки создают и более серьёзную общую проблему: каждый из них тоже нуждается в компьютерной кодификации, которая может (совершенно случайно) оказаться несовместимой с к

акими-то индивидуальными программными продуктами.

Всё сказанное пока касалось только языков, использующих латиницу. Легко понять, что, как только разговор заходит о транслитерации в латиницу иных систем письма (прежде всего, кириллицы и её предка — греческого письма, как двух наиболее близких к латинице алфавитов), упомянутые проблемы только множатся. Например, англичанин, немец, швед, француз, чех, поляк и венгр будут интуитивно транслитерировать кириллицу русского языка совершенно по-разному — в силу того, что одни и те же “иностранные” буквы кириллицы (Ц, Ч, Ж, Ш, Щ, Й и т. п.) в каждом европейском языке (за редкими единичными исключениями) передаются по-разному. Для русскоязычного читателя результат такого неунифицированного подхода к транслитерации тоже будет весьма огорчителен, поскольку его доскональное (с детства) знакомство с латинским алфавитом не поможет ему бегло прочесть транслитерированный русский текст, не зная заранее, иностранец какой именно национальности его транслитерировал. Но даже и зная это, далеко не всякий русскоязычный читатель обладает детальными познаниями о том, в каком иностранном языке, использующем латинскую графику, какой именно звук как именно изображается.

Относительным способом решения этой проблемы является пока некое негласное (общемировое) предпочтение английскому языку, что делает естественным транслитерацию кириллицы в латиницу по правилам, прежде всего, английской орфографии, — а она примерно в равной степени знакома и немцам, и шведам, и полякам, и венграм, и др. европейцам. Но у этого способа есть один существенный недостаток: фонетическая природа английского языка совершенно чужда фонетической природе русского языка. Разнообразие фонем английского языка преодолевается системой диграфов и триграфов (кстати, весьма прихотливой и неупорядоченной, что приводит к резкому увеличению числа омофонов⁷ в самом английском языке), однако эта система нисколько не помогает носителям английского языка адекватно передавать латиницей совершенно чуждые им фонемы русского языка (причём некоторые из русских фонем многие иностранцы вообще не различают на слух).

Таким образом, можно предложить экспериментальную унифицированную систему транслитерации русскоязычных текстов в латиницу, попутно пытаясь исправить все её нынешние недостатки.

Для начала выпишем транслитерацию русского алфавита, пытаясь строго соблюдать при этом правила английской орфографии. Но предварительно разделим алфавит на две (почти равные) части. В первой части выпишем буквы, транслитерация которых не вызывает сомнений и разночтений:

А = A	Д = D	Л = L	П = P
Б = B	З = Z	М = M	Р = R
В = V	И = I	Н = N	С = S
Г = G	К = K	О = O	Т = T
			Ф = F

Во второй части выпишем буквы, транслитерация которых допускает варианты: Е, Ё, Ж, Й, У, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы, Ь, Э, Ю, Я.

Что именно вызывает здесь сомнение? Первая сложность — это аспект передачи: она касается букв Ж, Й, Х, Ц, Ч, Ш, Щ, Ъ, Ы и Ь. Из них: буквы Ж, Й, Х, Ц, Ч и Ш в разных словах передаются по-разному (при этом мы, конечно, вынуждены игнорировать существенное различие аналогичных фонем в русском и в английском языках), а буквы Ъ, Ы и Ь не передаются вообще никак.

Вторая сложность — это аспект различения. Латинский алфавит не позволяет различать следующие пары букв кириллицы: Е/Э, Ё/О, Ш/Щ, Ы/И, Ю/У и Я/А. Для зримого различения этих букв в латинице приходится применять неуклюжие диграфы: они касаются “сложных гласных” (дифтонгов) Е, Ё, Ю и Я. Но уже здесь мы сталкиваемся с двойственностью: их можно передавать либо как YE, YO, YU и YA (английская традиция), либо как JE, JO, JU и JA (немецкая традиция), либо как IE, IO, IU и IA (итальянская традиция). С точки зрения английской орфографии, правильнее, конечно, первый способ. Однако вполне можно понять природу весьма частой транслитерации русских гласных-дифтонгов вторым способом: первая часть дифтонга [й-] для русского уха представляется звуком согласным, а первая буква диграфа (Y или I) для русского глаза — буквой гласной. Таким образом, английское фонетическое подсознание подсказывает транслитерировать согласный [й]⁸ не гласной Y или I, а согласной J, — даже пренебрегая тем, что она, как правило, передаёт звук, близкий русскому [ж] или [дж].

Особую трудность представляет различение в латинице букв Ш и Щ, поскольку английская фонема, передаваемая диграфом SH, есть нечто среднее между русскими согласными [ш] и [щ]. Не меньшую (если не бóльшую!) трудность представляет различение случаев наличия или отсутствия разделительного мягкого знака — ЛЕ/ЛЬЕ, ЛЮ/ЛЬЮ, ЛЯ/ЛЬЯ и т. п.: при транслитерации в латиницу эту трудность необходимо учитывать. С другой стороны, различие разделительного мягкого и твёрдогознаков имеет в русском языке определённое грамматическое значение, которым при транслитерации в латиницу было бы жалко пренебрегать.

Перечислив и учтя все эти трудности, мы можем теперь выписать вторую часть русского алфавита в латинской транслитерации, используя некоторые традиционные английские диграфы:

Е = YE	У = U	Ш = SH	Ь = ’
Ё = YO	Х = H	Щ = SCH	Э = E
Ж = ZH	Ц = TS	Ъ = ’	Ю = YU
Й = Y	Ч = CH	Ы = Y	Я = YA

Здесь мы сразу видим неприемлемые вещи. С одной стороны, латинские буквы С, J, Q, W и X остаются вообще неиспользованными — что явно неэкономно. С другой стороны, — и это уже значительно хуже! — одни и те же латинские буквы (знаки) используются для разных букв кириллицы: Y — для Й и Ы, а апостроф — для Ъ и Ь. Наконец, для передачи буквы Щ мы вынуждены использовать триграф — а с такой неэкономностью мириться уже гораздо сложнее. Не следует забывать также и о том, что триграф SCH передаёт фонему, близкую русской [ш] в немецком языке, — это тоже может сбить читателя транслитерированного русского текста. Таким образом, для различения транслитераций русской фонемы [щ] иногда используются английский квадриграф SHCH и немецкий септиграф SCHTSCH — но это уже явные и очевидные “монстры”, от которых желательно было бы вовсе избавиться!.. [Предлагаю читателю “развлечься” и, например, транслитерировать в латиницу слово “защищающийся”, используя два диграфа и три квадриграфа (либо три септиграфа)!]

Следовательно, нам попросту необходимо воспользоваться латинской буквой J, чтобы с её помощью передать русскую букву Й и одновременно отличить её от латинской Y, передающей русскую Ы. Ну и, в целях экономии, чтобы не использовать латинский диграф TS, мы можем воспользоваться уже имеющейся латинской буквой С для передачи русской Ц. Кстати, здесь играет роль не только и не столько экономия, сколько сама языковая ситуация: мы ведь не хотим транслитерировать в латиницу и кириллическую букву Ц, и кириллическое буквосочетание ТС одним и тем же латинским диграфом — что чревато неизбежной орфографической двусмысленностью!

Есть, однако, и другая сложность, которая не сразу бросается в глаза, но коварство которой вскрывается почти сразу же. Используя латинскую букву Y для передачигласных диграфов, равно как и используя латинскую букву Н — для согласных диграфов, мы сталкиваемся ещё с одной орфографической двусмысленностью, поскольку сами латинские буквы Y и H уже задействованы у нас для передачи букв Ы и Х в кириллице. Второй случай преодолевается проще: для передачи кириллической буквы Х можно ввести латинский диграф КН (например, Kharkov — вместо Harkov). Но, во-первых, заменять букву диграфом неэкономно, а во-вторых, латинский диграф КН всё же соответствует несколько иной русской фонеме (ближе к [к], чем к [х], — при этом следует помнить, что русский звук [х] в английском языке вообще отсутствует). Первый же случай — с буквой Y — подобного решения вообще не имеет, и мы вынуждены мириться с его двусмысленностью.

Итак, с горем пополам расписав русский алфавит латиницей, у нас всё равно остаются неиспользованными буквы Q, W и X — о чём мы поговорим в дальнейшем. Но, с другой стороны, — и это важнее! — “за кадром” у нас также остался и важнейший феномен русского языка, почти неведомый английскому, — а именно:фонологическое ударение⁹. Таким образом, для того чтобы наша система транслитерации была полностью избавлена от двусмысленностей, нам необходимо ввести в латинице отдельные знаки, соответствующие русским гласным А, Е, И, О, У, Ы, Э, Ю и Я под ударением.

В результате всех вышеизложенных размышлений мы приходим к выводу, что — для целей непротиворечивой по форме и адекватной по смыслу транслитерации в латиницу — русский алфавит должен состоять не из 33, а из 42 букв. Поэтому мы не можем себе позволить не использовать каких-либо латинских букв — которых всего-то 26! Из этого также следует и то, что, как бы мы ни старались, диграфов нам не избежать; но мы при этом помним, что — в целях упрощения компьютерной кодификации — мы не должны использовать никаких диакритических символов. И наконец, мы должны постараться, используя диграфы, не включать в них никакие буквы, уже имеющие самостоятельное фонетическое значение.

Таким образом, нам необходимо сделать то, что до сих пор (почему-то) не принималось во внимание ни в одном способе транслитерации кириллицы в латиницу, — а именно: один (произвольно выбранный) знак латиницы не должен соответствовать ни одному знаку кириллицы. Тогда такой “мёртвый” знак может “безболезненно” включаться в любые диграфы. И такой знак в латинице уже есть — это апостроф.

В существующей системе транслитерации апостроф передаёт у нас либо мягкий, либо твёрдый знак. Давайте отнимем у апострофа это значение и сделаем его этим самым “мёртвым”, вспомогательным знаком латиницы для всех диграфов. Это может дать нам следующие неоценимые возможности:

для кириллических согласных:
Ч = С’ (вместо CH);

для кириллических гласных:
E = E’ (вместо YE);
Ё = О’ (вместо YO);
Ю = U’ (вместо YU) и
Я = А’ (вместо YA).

 

Теперь добавим в нашу систему латинские буквы Q, W и X:

букву W можно использовать для передачи буквы Ш (из-за их формального внешнего сходства);
букву Х — для буквы Ж; и
букву Q — для букв Ъ и Ь.
Впрочем, пользуясь апострофом, мы теперь легко можем их различить:

Q = Ь, а Q’ = Ъ.

Смысловая перестановка продиктована здесь следующим логическим соображением: мягкий знак, во-первых, встречается в русских текстах гораздо чаще, а, во-вторых, бывает и смягчающим, и разделительным; тогда как твёрдый знак встречается редко и только как разделительный. Таким образом, апостроф после буквы Q как раз и будет (зрительно) означать разделительную функцию этой служебной русской буквы. Кроме того, введя отдельный апострофный диграф² для твёрдого знака, мы тем самым отмечаем его особую грамматическую функцию в языке — что представляется важным.

Продолжая ту же логику, легко заметить, что для передачи буквы Щ нам уже не нужен триграф: всего лишь добавляя апостроф, мы можем получить апострофный диграф W’ (имея в виду, что [щ] — это звук, как бы производный от [ш]).

Вернёмся к гласным. Учитывая колоссальную частоту употребления буквы Е по сравнению с довольно редко употребляемой буквой Э, мы можем сделать ещё одну логическую перестановку:

E = E, и Э = E’.

Теперь рассмотрим проблему передачи русских гласных под ударением. Предположим (логически), что знак ударения будет у нас передаваться двумя апострофами, — что как раз и будет отличать идею акцента от идеи гласного дифтонга. Тогда:

А под ударением = A’’	О под ударением = O’’
Е под ударением = E’’	У под ударением = U’’ и
И под ударением = I’’	Ы под ударением = Y’’

Здесь мы сталкиваемся с проблемой передачи в латинице букв Э, Ю и Я под ударением, поскольку безударные Э, Ю и Я передаются у нас, соответственно, апострофными диграфами E’, U’ и A’, а введение трёх апострофов подряд вызовет неизбежную функциональную путаницу.

Из этой ситуации есть хороший выход. Договоримся о том, что букву Ы мы будем передавать не латинской буквой Y, а апострофным диграфом I’, — тогда буква Y освободится для передачи буквы Ю. (Фонетически это вполне оправдано, например, тем, что именно буква Y передаёт фонему [ü] в датском, норвежском, финском и шведском языках.)

Далее я готов высказать гипотезу (правда, ещё не до конца проверенную практикой): в русском языке не встречаются такие лексические пары (омографы⁹), в которых фонологическое ударение затрагивало бы парные гласные. Можно привести несколько типичных примеров, косвенно подтверждающих это положение: гласные под ударением далее выделяются подчёркиванием — как раз из-за отсутствия компьютерного фонта, который позволял бы графически отображать ударение в виде обычного диакритического знака.

Самого—самого: фонологическое ударение затрагивает гласные А и О, которые не являются парными.

Мука—мука: фонологическое ударение затрагивает гласные А и У, которые не являются парными.

Парных—парных: фонологическое ударение затрагивает гласные А и Ы, которые не являются парными.

Признают—признают: фонологическое ударение затрагивает гласные А и Ю, которые не являются парными.

Видение—видение: фонологическое ударение затрагивает гласные Е и И, которые не являются парными.

Целую —целую: фонологическое ударение затрагивает гласные Е и У, которые не являются парными.

Временным—временным: фонологическое ударение затрагивает гласные Е и Ы, которые не являются парными.

Души—души: фонологическое ударение затрагивает гласные И и У, которые не являются парными.

Стоит—стоит: фонологическое ударение затрагивает гласные О и И, которые не являются парными.

Пойму—пойму: фонологическое ударение затрагивает гласные О и У, которые не являются парными.

Мою—мою: фонологическое ударение затрагивает гласные О и Ю, которые не являются парными.

Стоят—стоят: фонологическое ударение затрагивает гласные О и Я, которые не являются парными.

Такая гипотеза позволяет нам сделать ещё одно допущение, принципиально важное для непротиворечивой системы транслитерации, а именно: двойные апострофные диграфы A’’, E’’ и I’’ можно использовать, каждый — соответственно, для кириллических парных гласных А/Я, Е/Э и И/Ы, а различать их — в зависимости от контекста (что, как мы видели по нашей гипотезе, не составляет труда).

И тогда мы получим следующий полный ряд всех гласных русского языка — как в безударной позиции, так и под ударением — с их однозначной (почти) транслитерацией в латиницу:

А без указания ударения = А
Я без указания ударения = A’
А или Я с указанием ударения = А’’ (с различением по контексту⁹)
E без указания ударения = E
Э без указания ударения = E’
Е или Э с указанием ударения = Е’’ (с различением по контексту)
И без указания ударения = I
Ы без указания ударения = I’
И или Ы с указанием ударения = I’’ (с различением по контексту)
О без указания ударения = О
О с указанием ударения = О’’
Ё (всегда под ударением) = О’
У без указания ударения = U
У с указанием ударения = U’’
Ю без указания ударения = Y
Ю с указанием ударения = Y’’

Добавим теперь к нему полный ряд всех согласных русского языка с их транслитерацией в латиницу:

Б = B	Й = J	Р = R	Ч = C’
В = V	К = K	С = S	Ш = W
Г = G	Л = L	Т = T	Щ = W’
Д = D	М = M	Ф = F	Ъ = Q’
Ж = X	Н = N	Х = H	Ь = Q
З = Z	П = P	Ц = C

Подобная система транслитерации кириллицы в латиницу представляется, на мой взгляд, весьма полезной и перспективной в трёх основных аспектах:

1) она позволит полностью избежать двусмысленности при чтении любого русского текста, транслитерированного в латиницу, с сохранением всех особенностей его графики;

2) на её основе легко будет усовершенствовать все существующие компьютерные дешифраторы латиницы в кириллицу с противоположной целью — т. е. для восстановления в кириллице любого русского текста, набранного латиницей, с сохранением всех особенностей его графики. Здесь ещё раз следует подчеркнуть, чтопредлагаемая система транслитерации позволяет полностью избежать использования диакритических знаков, кодирование которых представляет в компьютерном деле особую трудность;

3) предлагаемый принцип использования апострофа в качестве вспомогательного (“мёртвого”) знака значительно расширяет возможности транслитерации прочих букв, имеющихся в других языках с нелатинским письмом. Так, добавление к каждой букве одного апострофа даёт нам 26 дополнительных вариантов, а добавление двух апострофов — ещё 26. Таким образом, суммарно мы можем рассчитывать на непротиворечивое отображение 78 разных фонем при транслитерации в латиницу текста на любом языке, использующем либо нелатинский алфавит, либо неалфавитное письмо, либо вообще не имеющем письменности, — а это покрывает возможности транслитерации практически любого языка мира (без привлечения диакритических знаков)¹⁰!

Отдельную (и очень большую) трудность представляет транслитерация тональных языков с колоссальным числом тональных омофонов¹¹. До сих пор эта проблема, кажется, не имела решения. Тем не менее я убеждён, что, проведя долгую и кропотливую работу, можно будет добиться однозначной непротиворечивой транслитерации даже такого языка, как китайский.

* * *

В заключение необходимо сделать общее замечание по поводу лихого призыва В.П. Лебедева “срочно перевести на латиницу весь русский язык и литературу”. Разумеется, с культурологической точки зрения, такое предложение принять нельзя: само начертание букв алфавита является неотъемлемой чертой любой национальной культуры. Да и простое житейское соображение не позволяет принять такой вывод: можно ли себе представить, что трактаты Месропа Маштоца, поэмы Шота Руставели, Талмуд или индийские веды кто-нибудь захочет переписать латиницей на языке оригинала? Пожалуй, “сильно вряд ли”!

То же касается и русского языка. Вот образец того, как выглядел бы русский поэтический текст, подвергнутый транслитерации в латиницу по предлагаемой схеме:

Rasstoa’nia’, vo’rsti’, mili.
Nas rasstavili, rassadili,
C’tobi’ tiho seba’ veli
Po dvum razni’m koncam zemli.

Rasstoa’nia’, vo’rsti’, dali.
Nas raskleili, raspaa’li.
V dve ruki razveli, raspa’v,
I ne znali, c’to e’to — splav

Vdohnovenij i suhoxilij.
Ne rasso’’rili — rassori’’li,
Rassloili — stena da rov,
Rasselili nas, kak orlov-

zagovorw’ikov. Vo’rsti’, dali.
Ne rasstroili — rastera’li.
Po truw’obam zemni’h wirot
Rassovali nas, kak sirot.

Kotori’j ux, nu kotori’j mart,
Razbili nas, kak kolodu kart.

(Цветаева — Пастернаку)¹²

Не знаю, как В.П. Лебедеву, а мне такой эксперимент кажется сомнительным. Но, конечно, необходимость создания чёткой — однозначной и непротиворечивой — системы транслитерации кириллицы в латиницу назрела давно. И приняв такую систему, все новые компьютеры уже можно будет оборудовать встроенным универсальным кодификатором, который будет превращать в единообразную латиницу письменные тексты практически на любом языке мира. Во всяком случае — в архивно-служебных целях.

Нет сомнения в том, что это более чем разумно!

А значит, рано или поздно, — неизбежно.

_______________________________________________________________

Сноски:

¹ Буква ять и в прежние времена была редкостью, а вот дореформенный твёрдый знак действительно занимал до 70 процентов площади печатного текста (в среднем).

² Диграф — две буквы, соответствующие одной фонеме. Далее соответственно: триграф, квадриграф, септиграф и т. п. — три, четыре, семь… букв, соответствующие одной фонеме.

Диграфы, триграфы и т. п. следует отличать от буквосочетаний, в которых количество букв строго соответствует количеству фонем.

Апострофный диграф — сочетание буквы с апострофом, соответствующее одной фонеме. Двойной апострофный диграф — сочетание буквы с двумя апострофами, соответствующее одной фонеме. (Апострофные диграфы буквосочетаниями не являются.)

³ Фонема — в данном случае (и далее): то же самое, что один (уникальный) звук языка.

⁴ Дифтонг — две фонемы, складывающиеся в пару и соответствующие одной букве. Примеры:

Яша — парная фонема [йа] соответствует одной букве я.

Go — парная фонема [ou] соответствует одной букве о.

⁵ Например, в чешском языке буква ú передаёт долготу гласного [у] — тогда как буква ń передаёт мягкость согласного [нь]. При этом, в отличие от согласной ń, мягкость звуков [ть] и [дь] в чешском языке передают апострофные диграфы t’ и d’.

⁶ Например: буква ö передаёт один и тот же гласный звук как в немецком языке, так и в венгерском. С другой стороны, звук, передаваемый буквой ú, по-разному отличается от звука, передаваемого буквой u: один и тот же диакритический знак передаёт в итальянском языке — ударность, в чешском языке — долготу, а в венгерском языке — иное качество этого гласного звука. Аналогичный пример с согласными: буква ç во французском и в турецком языках меняет произношение буквы с — но по-разному: во французском она передаёт звук [с] (вместо [к]), а в турецком — твёрдый [ч] (вместо [ц]).

⁷ Омофоны — слова с одинаковым произношением и различным написанием (в русском языке не встречаются). Примеры из английского языка: one—won; way—whey; plane—plain; tale—tail; which—witch; through—threw.

⁸ Некоторые лингвисты считают его полугласным. (Это действительно более точно с точки зрения фонетики, но для обсуждаемой темы не имеет никакого функционального значения.)

⁹ Фонологическое ударение — смыслоразличительное ударение: перемещение его с одного слога на другой меняет смысл слова, но не меняет его буквенного написания. В подавляющем большинстве случаев фонологическое ударение понятно из контекста, однако полноценная система транслитерации обязательно должна учитывать возможность его графической передачи.

Одним из результатов феномена фонологического ударения являются омографы: мукá—мýка, душú—дýши, что (союз) — чтó (местоименное наречие). При написании в омографах принято выделять ударение (т. к. оно фонологическое, а не чисто фонетическое).

В английском языке фонологическое ударение встречается значительно реже: сóntent (содержание) — contént (удовлетворение); súbject (предмет) — subjéct (подчинять).

¹⁰ Теоретически, эта система может получить своё логическое продолжение. Предположим, что мы устанавливаем не один вспомогательный знак (лишённый самостоятельного фонетического значения), а два, — например: апостроф и букву Q. Тогда, выражая любую фонетически значимую букву латиницы знаком *, мы можем получить ещё по три дополнительных сочетания: *q, *’q и *q’, — а это даёт нам в сумме уже не 78, а 100 вариантов. Если же мы в нашей системе примем допущение о том, что каждый вспомогательный знак может быть удвоен, то это даст нам следующий набор дополнительных комбинаций: *qq, *’’, *qq’’, *’’qq, *q’q’, *q’’q, *’qq’ и *’q’q, — т. е. в сумме 300 вариантов.

¹¹ Тональные омофоны — слова одного и того же языкового тона с одинаковым произношением, но с различным значением, а потому и различным написанием (встречаются только в тональных языках). Их следует отличать от нетональных омофонов, которые одинаковы по своему звуковому составу, но различаются именно по тону.

Очень много тональных омофонов в китайском языке — именно этот фактор не позволил Мао Цзэдуну провести реформу китайской письменности (заменить иероглифы латиницей) во время “культурной революции”. С одной стороны, это спасло древнекитайские письменные памятники; с другой стороны, именно из-за этой своей неудачи Мао так и не сумел добиться всеобщей ликвидации безграмотности населения в КНР.

¹² Выбор данного стихотворения в качестве примера продиктован не столько высочайшим лингвистическим уровнем текста, сколько использованием здесь фонологического ударения как художественного приёма.