АНДРЕЙ

Золотистого меда струя из бутылки текла 

Так тягуче и долго…

(Осип Мандельштам, 1917 г.)

На майские 94го года мы поехали за границу. В Крым. В Ялту, и именно, что в гостиницу “Ялта”, где нам при старом режиме век бы не бывать. Там мы, с российскими рублями да еще и с резервными долларами на крайний случай, при украинских ценах почувствовали себя знатными интуристами.

Пробовали блюда самых разных кухонь в расплодившихся ресторанчиках, особенно была хороша крымско-татарская, бродили по паркам, удивительно ухоженным для “переходного периода”, доходили до Учан-Су и Ливадии, купались каждый день в подогреваемом открытом бассейне, гуляли по эспланаде над штормящим морем … . В общем, “… и жизнь хороша, и жить хорошо”. Вот нигде так хорошо, как в Крыму не бывает – ни в Испании, ни в Израиле, ни во Флориде, нигде.

То-то что – “вкус, знакомый с детства”. Как татарская кисленькая и тоненькая пастила с семечками. Или яблоки “медовка”.

Что еще в Ялте привлекает – есть в поселке Магарач старый друг Андрей Андреевич, ИОХовский бывший киповец по прозвищу “Космонавт”.

Если кто не знает, что значит – “киповец” и чем он занимается, то достаточно сказать, что Андреевы должность и работа таковы же точно, как у сказочного Гоги из оскаровского фильма “Москва Слезам Не Верит”. А “Космонавт” он потому, что когда-то по пьяной лавочке на институтском вечере спланировал в пролет с пятого до первого этажа, однако остался жив, только несколько ребер потерял и кое-что из внутренних органов. Эмигрировал он в Крым в семьдесят седьмом главным образом от желания жить натуральной жизнью в саду. Сменяли они с Валентиной Юрьевной свою двухкомнатную на улице Дунаевского на четверть дома с садом под Ялтой. Сначала Андрей по академическим накатанным рельсам собрался работать в Никитском Ботаническом, мэнээсом на установке ЯМР, но почти сразу понял, что научников на Южном Берегу за людей не считают.

Серьезные люди тут те, кто работает сутки, а трое для сада свободны. Хорошо еще, чтобы можно было красть стройматериалы.

Все-таки какое-то время Андрюша себя найти не мог. При Всесоюзном НИИ Виноградарства и Виноделия “Магарач” есть опытный завод, как раз в их поселке. Пять минут ходу. Пошел Энди туда. Взяли его сразу начальником цеха, что все и сгубило. С приборами он разобрался быстренько, а вот на вторую неделю приглашает его к себе секретарь парткома и начинает обсуждать – каким кружком сети политпросвещения Андрей Андреич будет руководить?

Лучше бы, с учетом его высшего образования, чтобы по политэкономии. Андрей разъясняет, что он беспартийный. Секретарь ему на это, что такое дело легко поправляется, для руководителей у нас ворота в партию открыты, поработаете, Андрей Андреич, рекомендуем Вас в кандидаты, а там и … .

&#9-Да я не хочу, – объясняет ему новый начальник цеха. Тут-то секретаря и осенило.
&#9-А Вы А.А., случайно, не диссидент?
&#9-А Вы откуда это слово знаете? – в свою очередь спрашивает Андрюша.

В общем, на винном заводе он тоже не зажился. Еще был Ялтинский Молококомбинат, Тут он тоже было попал в начальники цеха, на второй день оказался на планерке, где три часа с половиной часа обсуждался вопрос о необходимости покупки для операторш белых халатов. К концу совещания он дописал заявление на увольнение по собственному желанию и дал себе зарок, что больше на руководящую работу выше старшего дворника не пойдет. На какое-то время он прижился машинистом подвесной дороги с пляжа в санаторий “Донбасс”. Я у него там бывал, ну, скажу вам, и вид оттуда! Андреев пульт в будке возвышался над всей Ялтинской бухтой, над рощами, санаториями, виноградниками и домиками.

Над пляжами и теплоходами на рейде. Сам Андрей с выставленной вперед бородой и с рукой на рубильнике канатки более всего напоминал инженера Гарина, который вот-вот утопит североамериканский флот. Энди вообще имеет впечатляющую наружность. Тощий, длиннорукий, всегда немного нахохленный, с острой рыжей бородкой a la Lenine и с постоянно вызывающим выражением зеленых нахальных глаз. Что не красавец, то не красавец, он, по моему, и не претендует.

Но ясно, что в какую-нибудь другую эпоху был бы он бретёром, “грозой шелковых камзолов”, губителем девичьих репутаций. Последнее, правда, сохранилось и в период “развитого социализма”, только что у подавляющего большинства его подружек губить было нечего. Специализировался он, скажем прямо, по среднему медперсоналу, как и др
угой мой приятель – Игорек. Собственно, и его жена Валя тоже ведь медсестра.

Окончательно он осел слесарем на строящейся второй очереди городских очистных сооружений на Второй Массандре. Тут, вот именно, двенадцать часов вахты, а потом двое суток свободны. Сооружения пока не работали, да их, как кажется, до сих пор за прошедшие двадцать два года так и не запустили, все строят. Так что, “с говном пока дело приходится иметь дело только на профсоюзных собраниях”, - объяснял Андрюша. Все-таки полностью слиться с местным населением он не слился. Что-то мешало. Может быть, уникальная по тем временам коллекция джазовых пластинок. Джаз он любил, построил самодельный проигрыватель хай-фай с прецизионным, люди говорили, что вполне патентоспособным, уравновешиванием звукоснимателя. Над качеством воспроизведения трясся больше, чем крымский куркуль над своей грядкой.

Да и вообще хобби у Энди хватало. Не говоря о буддизме, суфизме и прочих модных фенечках, которые он менял не реже, чем раз в год. Только не надо думать, что он слепо следовал подхваченной идеологии. Производилась творческая доработка и адаптация к общему комплексу пристрастий и вкусов. Думаю, что Будда Гаутама, скажем, мог бы и не узнать свою идеологию в тех взглядах, которые Андрей проповедовал с совершенно небуддийской страстью.

Что никак не могло в него проникнуть, так это всякие варианты “социализма с человеческим лицом”, которыми увлекался я. Андрюша был “диссидент с детсадовским стажем”. По моему, это как-то было связано с судьбой его отца, но подробностей я не знаю. Не спрашивал. Во всяком случае, членства во Всесоюзной Пионерской Организации им. В.И. Ленина он избежал и, по собственным воспоминаниям, в пионерлагере торчал, как несоюзный ребенок, на левом фланге после самых низкорослых пионерчиков.

Да и вообще в той нашей компании он, пожалуй, был самым правым по взглядам, а я считался “густорозовым”. Во всяком случае, когда наш общий друг Володя Бр. мечтательно говорил : “Вот бы хоть под старость пожить в Обществе Потребления!”, – я ему говорил, что-де, “не к лицу корове черкасское седло и, что “ … придет это общество – так как бы нам с тобой, Вова, не пожалеть”.

Вот, вспомнился мне один августовский воскресный вечер семьдесят пятого года. Мы с Андреем и еще с одним нашим приятелем Б.Б.Б.

готовили у меня во дворе институтскую сборную яхточку ”Мева” к туристским гонкам на Парусном Берегу. Потом, конечно, сели ужинать. День и вечер на редкость. Не жарко, но светло, даже в мою коммунальную комнату под вечер лучики попадают. Выпили клюквенной под вареную картошечку с селедкой.

Что–то у нас разговор попал в Рейкьявик, где городской муниципалитет об ту пору единогласно запретил держать собак. Тамошние диссиденты в Альтинг а самый древний парламент Европы подтвердил. На фермах и в поселках пожалуйста. А в столице нельзя. Такие вот гримасы буржуазной демократии.

Боря, как ярый собачник и борец за гражданские права, конечно, всей душой против. Я, хоть к собаководству равнодушен, его поддержал, поскольку вообще коллективную волю недолюбливаю. А Энди со всей своей страстью за рейкьявикских олдерменов : “Действительно, - говорит, - совсем обнаглели! Сегодня собак разведут, а завтра вообще колхозы везде порасставят. Всем раздадут щенков и велят на госпоставки стокилограммовых коблов сдавать. Защитим свободу любой ценой! А кто не согласен – пусть на лесоповал идет! Пусть, суки, на своей шкуре прочувствуют!” - Ну, естественно, мы с Борей объединились, заклеймили Эндины взгляды, как тоталитарные, и стерли его с лица Земли.

Я даже так прокомментировал под следующий стакан, что : “Обратите внимание, как марксист с буржуазным либералом сразу нашли общий язык в борьбе с фашистской угрозой. Все-таки, Народный Фронт – это не сталинистская выдумка, а естественное стремление людей доброй воли к объединению против диктатуры Ага, - говорит Андрей, - причем, обрати внимание, Борис Борисович, он сейчас с твоей помощью меня уделает, а потом за тебя примется. Это у них называется “Углубление Революции””.

Он вообще был довольно оригинальный мыслитель типа, вернее всего сказать, известного Григория Сковороды – “Мир ловил меня, но не поймал”. Это с ним мы разработали на сельхозработах под Коломной две нашумевшие в свое время и в определенных кругах модели: “Доказательства несуществования Заграницы” и “Проект построения в СССР общества, абсолютно лишенного человеческой зависти”. Надо бы опубликов

ать, кстати. Уж солженицынскому проекту обустройства России точно не уступало. Имя малороссийского философа напомнило мне об Андрюшиных взглядах на украинский вопрос. Я, правда об этом в другом месте уж писал. Ну, повторю. При своих явно хохлацких фамилии и корнях сам он был коренным москвичом, и ко всяким народностям относился с подозрением. Так и то сказать, наблюдая целевых аспирантов-националов в московском академическом институте, какой можно сделать вывод? Мы с одним среднеазиатом экзамен по Истории КПСС вместе сдавали, так он меня спрашивал: "Скажи, - мол, - Сережа, эти декабристы, они же помещики-капиталисты были, зачем они против царя шли?" Переезд на Южный Берег Крыма сделал для Энди актуальным именно вопрос о второй нации восточного славянства. Поскольку он, утомившись от обилия в Крыму вывесок, содержащих I с двумя точками, и прочих официальных свидетельств принадлежности Крыма к Украинской ССР, стал тогда ярым украиноненавистником. Памятником этого стала разработанная им этническая классификация, по которой все человечество делилось на :

• РУССКИХ, в число коих входили собственно русские, русскоговорящие евреи, прибалты, а за рубежом все те нации, которые сейчас именуют "золотым миллиардом", включая и японцев;
• ХОХЛОВ, что включало собственно украинцев, а иногда, под настроение, также южных славян (сербов и болгар, прочих он не дифференцировал);
• УЗБЕКОВ, куда входили все остальные народы мира (белорусы, казахи, китайцы, собственно узбеки, киргизы, якуты, молдаване, гагаузы, латиноамериканцы, черные африканцы, арабы, курды, евреи – горские, бухарские и сефарды, индусы и т.д.).

Итак, Василь Быков, скажем, числился у него как известный узбекский писатель. И так далее ... . Проповедывал он свою этническую систему с неменьшим жаром, чем, скажем, Лев Гумилев - свою. На курортниц это производило неизгладимое впечатление.

Так, если правду говорить, все, что связано с нашей славянской сестрой, действительно, производит определенно безумное впечатление. Вот недавно, очередной интернетный юноша ударился в патриотическую демагогию, с использованием терминов “народ-победитель” и “боевой генерал”. Я ему задал стандартный ильфпетровский вопрос, насчет - “В каком полку служили?” Как правило, подобные патриоты с заокеанским местожительством в этом месте припоминают, что лично у них на время призыва энтузиазм в душе несколько утихал, давая организму возможность “закосить” от армии. Кто поприличнее – замолкают, а кто совсем без стыда – тот продолжает трепаться, на вопрос о службе не отвечая. Этот на голубом глазу сообщил : “ …к сожалению я не могу открыть Вам всех подробностей своей службы в рядах Вооруженных Сил. Сделав это я бы нарушил присягу, данную народу Украины, который я люблю почти так же сильно и беззаветно, как и народ России. При всем уважении к Вам, на этот шаг я пойти не могу - после нарушения присяги моя жизнь потеряла бы всякий смысл”.

Ну вот как это прикажете понимать? При том, что абсолютно все знают, что Збройни Сили Украiни проводят всего два вида секретных операций:

• ПВО среди бела дня сбивает рейсовые самолеты компании Сибавиа;
• Остальные Украинские Вооруженные силы по ночам стоят на стрёме во время кражи российского газа из трубопровода Уренгой-Помары-Ужгород.

Вы скажете, что кукушат вообще в интернете немало – да, это правда, но зозуль и вовсе несметный процент..

Кроме чисто интеллектуальных хобби у Андрея Андреевича были еще : гимнастика йога, пробежки вверх и вниз по где мягкому, а где и скальному склону, утреннее круглогодичное купание в море, мотоцикл BMW R75, купленный у спившегося соседа за 200 рэ. На мотоцикле этом он проездил три года, а потом принес в жертву Киноискусству. То есть, снимали какие-то витязи из Москвы телесериал с участием Ялтинской Киностудии. Мой друг был там не рядовым из массовки, а шарфюрером СС верхом на собственном средстве передвижения. Заработал он таким образом рублей двести пятьдесят да еще заныкал форменную фуражку с высокой тульей. А под конец боевых действий партизанская мина взорвала мотоцикл вместе с оккупантом, за что киностудия заплатила ему еще триста пятьдесят. Разбогатевший донельзя Энди потратил весь кинозаработок на построение дельтаплана. Это стало его главным хобби и сгубило, наконец, их брак с Валентиной. Валя терпела все. И ненормальных Андрюшиных дружков с их диссидой, свингом, Рэем Чарльзом, Кафкой, вегетарианскими диетами, переселением душ, Босхом, тягой к групповому сексу и разбавленному спирту. И бессчетное количество вышеупомянутых девиц с прогрессивными взглядами. Даже Андрюшин “космический полет” она перенесла, хотя понятно, что с трудом. Она как раз дежурила медсестрой на “Скорой помощи” когда поступил вызов из Института Органической Химии. Валя и поменялась в эту бригаду, дай, думает, заодно Андрея проверю, чтобы чересчур не набрался.

Выходила она его, поехала за ним в Крым, терпела все его новые идеи и там. Сгубило их уже двадцатилетний брак вот что. Один ялтинский дельтапланерист задумал полет с Ай-Петри на маленький пляжик в Массандре. Все бы хорошо, но как раз с вечера рядом начались стройработы. Стрела экскаватора не пустила летуна туда, куда он наметился, он попробовал обогнуть ее, потерял высоту и упал в море в десяти метрах от берега. Руки его были не пристегнуты к раме, а для надежности примотаны – и парень утонул в холодной апрельской воде на глазах людей на берегу. Горе, конечно, и для семьи и для друзей. Все друзья-летуны собрались его помянуть на девятый день – и тут Андрей поклялся повторить и довести до завершения последний проект своего друга и приземлиться с Ай-Петри на эту точку. Вот этого Валя уже не выдержала, сломалась. Все-таки оказалось, что и у нее есть предел. Через три месяца она уже вернулась в Москву, а Андрей менял много вариантов, пока, вроде бы, не появилась юная миловидная Оксана из Днепродзержинска.

Вот это мы знали. Раньше, когда я работал в сибирском филиале краснодарского НИИ, я иногда прилетал в Ялту на субботу-воскресенье, если моя командировка в головном институте затягивалась. Особенно это было славно зимой. Троллейбус из аэропорта через заснеженный Ангарский перевал, подснежники на обочине в Алуште, туман над морем, у Верхних ворот Никитского Ботанического я выходил и, не торопясь, спускался вниз к тропическим растениям. Тут я поворачивал направо и через десять минут видел Андрея в саду с сигаретой, читающего очередную пачку ксерокопированных листочков. Или заходил, сам садился на скамейку и дожидался хозяина. Потом мы слушали Эллу или Билли, пили привезенный мной коньяк и Андреево домашнее вино, травили байки, поминали московских дружков и былые сражения.

Года четыре, то есть, именно с лета 90го, с андреевой попытки приобщить меня к дельтапланеризму, мы с ним не виделись, только иногда перезванивались. Тогда ничего не получилось, ветер был какой-то неправильный – пришлось вернуться и ограничиться традиционным ужином в саду. Теперь я уж и не мечтаю о полете, а тогда, хотелось, конечно. Но поездки мои в Краснодар окончились, и, вообще, жизнь пошла такая – перекурить некогда! Лина же моя и вовсе не была в Ялте и вообще в Крыму с семьдесят девятого, когда мы отдыхали в Магараче всей семьей. Так что, поселившись в гостинице”Ялта”, в десяти минутах ходу от Магарача, мы сразу же постарались связаться с Энди, чтобы для начала пригласить его вместе пообедать. Он тоже обрадовался нашему звонку, но постарался сразу расставить над i все, что положено. То есть, для начала он сообщил нам, что с Валей они они разошлись, что для нас новостью и не было, а что теперь его жена – Оксана. Ну, мы поздравили. Следующее сообщение касалось его вероисповедания. “Я, - сказал наш друг, уверовал в Господа Нашего Иисуса Христа и теперь мы с Оксаночкой евангельские христиане”. Я, осторожно выбирая выражения, поздравил и с этим. После чего, на всякий случай, спросил, не повлияет ли его религия на диету. В том смысле, что мы ведь их собрались звать в китайский ресторан на эспланаде перед отелем. “У меня, - ответил Энди, - не религия, а Вера в Господа. Никакой человеческой еды она не отвергает”.

Ну и хорошо! Про баптистов я как-то знал мало. В армии мне приходилось слышать от кадровых офицеров, что баптист – наказание для комроты, пока речь идет о присяге и прочей атрибутике, но зато с ним можно быть абсолютно спокойным касательно пьянки, воровства, самоволки к бабам и “неуставных отношений”. Ничего этого можно не опасаться. Еще как-то в сумасшедшие постперестроечные времена мне запомнилась телепередача про уничтожение в городе Владивостоке запасов “паленой” водки. Городские власти не могли найти – кому можно поручить слив суррогата из бутылок на смешение с мазутом ТЭЦ? Поручили местной общине евангельских христиан и ящик долго показывал бесстрастные лица баптистов – как будто химикат какой выливали! “Действительно, - справедливо прокомментировал веселый телекорреспондент, - изуверская секта!”

Почему Андрей стал именно баптистом открылось чуть позже. А вообще что же? Многие уверовали. Конечно, наш друг еще не так давно придерживался буддизма системы “Махаяна”, а до этого был суфием из заочной школы “Мавлани” Джелалетдина Руми, основателя Ордена Крутящихся Дервишей – но кто старое помянет, тому глаз вон. Многие к Христу-то пришли. Взять московского мэра Лужкова, или президента Путина, по кличке “Пути-Пут”, или известных бизнесменов В.Иванькова и С.Пугачева. А банкир и масс-медиатор Гусинский, сказывали, вернулся к вере предков, носит талес и воздерживается от черной икры. А вон член Политбюро Алиев Гейдар Алиевич хадж в Мекку совершил, обошел вокруг Каабы, метал там камни в шайтана и вообще совершил все положенные обряды, так что теперь может именоваться просто – Ходжа Гейдар. “К чему бесплодно спорить с веком?” – как справедливо спрашивало Наше Всё.

На следующий день у Энди смена с полудня до полуночи, так что встречаемся послезавтра, в пять вечера у въезда в гостиницу. Мы с женой решили принарядиться ради друзей. Она в чем-то таком летящем, а я в летнем сером в мелкую клеточку костюме сингапурской покупки и в широкополой белой шляпе из Далласа, ТХ. Ну, точно такая, как у Мистера Твистера на Лебедевских иллюстрациях к Маршаку. “Следом приезжий в широкой панаме”.

Энди с Оксаной, как меня увидели, так сразу заикали. “Тебе, - говорят, - в этом виде только в “Рабыне Изауре” сниматься” Андрей-то у нас спец по киноискусству. Ну, сразу пошли в к лифту и спустились на эспланаду . Ресторан над пустынным по началу мая пляжем и над серо-голубым морем в среднего размера барашках. Но не холодно, ветерок теплый. Я, чтоб не возиться с меню вместо радостных первых расспросов друг о друге, все заказал заранее. Тем более, всех этих терминов никто, кроме меня, все равно не знает. Так что расселись, и первые тарелочки с едой появились почти сразу. Я было собрался предложить по джин-тонику за встречу, но Андрюша попросил слова, встал, сложил ладони и возблагодарил Господа, за то, что тот хранит наши жизни, позволил встретиться со старыми друзьями и вот, посылает хлеб наш насущный. Я несколько нетактично поправил, что, мол : “Ресторан китайский, так что на хлеб не рассчитывай. Будет рис”.

Но обед прошел славно, да мы еще потом добавили в номере из привезенной из Москвы литровки “Бифитера” с купленным в Ялте тоником. Вспомнили старые времена, старых друзей. Андрюша мне даже пожаловался на общего друга Володю Бр., что вот, собрались они с Оксаночкой в Москву съездить, а остановиться негде. Я был в Сибири, Марек на заработках в Германии. Так он попросил Володю позаботиться о хате, тот обещал. А когда приехали в российскую столицу – то ничего не сделано. Энди было упрекнул Вову: “Что ж мол, ты, обещал, а …”. – А тот ему: “Ты о чем вообще говоришь? Россия погибает, а ты о мелочах!” – Я ему, конечно, посочувствовал, у многих крыша-то поехала, сразу и не вычислишь. Оксаночка как раз была в интересном положении, так они с Линой все больше на эту животрепещущую тему. Потом мы услышали историю, как они в баптисты попали.

Дело, по их рассказу было так … . Собрались они креститься, а тут в “Курортной газете” объявление, что в церкви св. Николая отец Михаил крестит желающих за пятьдесят рублей. Свобода совести, недаром большевиков погнали. Приходят наши друзья, спрашивают – все в порядке, платите по восемьдесят рэ и проходите. “Как по восемьдесят? А в объявлении ж было – пятьдесят?” – “Так инфляция”. - “Ну, блин, и тут дурят! Пошли, Оксаночка, не денег жалко! Но что ж такое, никому верить нельзя?!” – А тут другое объявление, что в Гаспре американские проповедники выступают. Сходили они, там хорошие ребята, на гитаре играют, гимны веселые поют, все по-человечески. Стали наши друзья вот именно, что евангельскими христианами-баптистами. И сейчас там в общине активисты. Оксана на богослужениях на общественных началах на фоно играет, Андрей в молельном доме проводку отремонтировал. Для Господа – с удовольствием! Все-таки вполне можно понять РПЦ и прочие “традиционные для Российской Федерации исповедания”, когда те требуют их от зарубежной конкуренции избавить. Все равно как АвтоВАЗ. Если ты разрешишь в страну свободно иностранные машины ввозить – куда тогда ВАЗу да ГАЗу деваться, с их-то умелыми руками, технологическими навыками и организацией бизнеса? Канавы копать? Свободная конкуренция – это хорошо для того, кто при неудаче ищет путь, как дело поправить, а не объяснения про неудачный климат.

В общем, хорошо посидели. Договорились еще встретиться еще через день – это уже у них дома. Я, конечно, понимаю, что особых избытков у наших друзей нет. Купили мы вина, чтобы их не разорять, пришли к ним по знакомой дорожке, мимо конечной остановки 18го автобуса вниз по склону. Их участок тоже наклоном к морю в сторону дома. Увидели. Вообще-то Андреевы владения и раньше сильно уступали Воронцовскому Дворцу. Две комнатки с печкой между ними, обязательная застекленная веранда с широкой тахтой. Сад соток на пять с инжиром, сливами, яблонями, черешней, маленькой цветочной рабаткой, навесом в углу, где еще одно летнее лежбище для заезжих друзей, виноградная беседка с обеденным столом и сверху по склону участок замыкается, мы же на Юге, летней кухней в одном домике с ванной комнатой. Огородика у них полторы сотки в другом месте, там же, где сарай с мотороллером и разобранным дельтапланом. Я же говорил, не Дом под Ялтой, а – Четверть Дома. Но для жизни и для приема друзей – хватало. Тем более – главная-то жизнь за калиткой: на пляже, в горах, в том же Ботаническом Саду. А тут, в беседке под разговоры о Гиллеспи, Махно и Доне Румате да под жареную рыбку так хорошо пьется дешевое Бiле Мiцне из продмага, что на сотню метров повыше к автодороге.

Только вот Валентине оказалось возвращаться в Москву совсем некуда. С пропиской Советскую власть как-то обманули, Валя после развода с Андреем фиктивно выходила замуж за своего двоюродного брата, так и смогла вернуться в столицу. Но, чтобы у нее за на пятом десятке получилась хотя бы комната в московской коммуналке, пришлось эти Четверть Дома разгораживать для обмена еще раз. Остались у Андрея одна двенадцатиметровая комната, половина сада наискосок отрезанная, та самая беседка и летняя кухня-ванная. Так что приходится ему эту кухоньку надстраивать, чтобы наверху получилась комната для жизни метров на двадцать. Тем более, Оксаночка в ожидании, надо же где-то втроем жить. Комнату надстроили, получилось как будто мобильная дача, козырьком нависающая над водительской кабиной. Только еще не отделали. Остатки кирпича для стройки на участке штабелем сложены. Чуть попозже нам Энди рассказал о происхождении этого кирпича. Я, чтоб не отвлекаться, изложу прямо сейчас.

Понял Андрей, что надо над кухней второй этаж возводить, все продумал, даже и чертежик сделал. Все-таки не зря старый строй скинули – разрешение на надстройку второго этажа, при Соввласти запрещенного, он получил сразу, почти и без взятки. Остается вопрос – где стройматериалы добывать? Об купить речи нет, хоть и соответствующие магазины пооткрывались, но зато – денег нет и не ожидается. Куда денешься? Ничего не придумалось. Тогда Андрюша обратился к Господу, весь вечер они вдвоем размышляли – наконец сообразили. Совсем недалеко, вниз к мысу Ай-Даниль с полкилометра, собирался для себя КГБ санаторий расширять. Андрей у них там кочегаром подрабатывал - так что все знает. Кирпич для второго корпуса давно сложен и, для сохранности, толем прикрыт. Скажите мне, однако, можно ли считать, что, взявши эти стройматериалы, Вы в чем–то грех совершите? Кагэбешное – это просто ничье, у нас с Вами и скрадено. Андрей потихоньку за месяц перенес в рюкзаке нужное количество. Три, что-ли, тысячи штук?

Но это уж мы потом туда в новую комнату поднялись посмотреть. А пока посидели в знакомой уже комнатке большого дома, где Андреев знаменитый проигрыватель с пластинками и Оксанино фортепьяно. Сели на тахте, выпили по рюмочке, послушали Махейли, а потом, в продолжение, уже Оксаночка под собственный аккомпанемент гимны попела. Андрей подтягивает, ну, мы с женой слов не знаем, а мелодии как будто и знакомые, что-то такое из советских фильмов тридцатых годов. В рифму к мелодиям на стене висит большая фотография девушки-парашютистки с белозубой улыбкой и ясными комсомольскими глазами. Оказалась – новая Андреева теща, Оксаночкина мама. Она в сороковые уже годы по примеру Нины Камневой стала парашютисткой, прыжков двести, по Андреевым словам. Понятно стало, почему еще при первой встрече Андрей все тещу похваливал. Рыбак, сказать, рыбака издалека видит. По Оксаниным словам, мама собирается в следующий приезд из Днепродзержинска с зятевой помощью дельтаплан попробовать. Хоть бы по возрасту и поздновато, но старый конь … . Я один-то раз в армии с парашютом прыгал, так до сих пор страшно!

Потом, конечно, в беседку перешли. Оксана окрошку сделала и бушиных ножек с картошкой нажарила. Сидим хорошо, как бы и когда-то, выпиваем и трепемся. Только вот картина из расказов об их жизни складывается не сильно веселая. Это еще Андрей имеет постоянную работу в коммунальной службе на своих очистных, что по ЮБК редкость. Санатории все либо совсем позакрывались, либо из-за русско-украинских потягушек вокруг Севастополя стоят полупустые. Так что шансов у Оксаны устроиться на медработу нет совсем. Стройки все замерзли. Денег нету, вот и стоят недострои по всему Южному Берегу как последние гнилые зубы в парадонтозной челюсти. В общем, безработица полная. Что, понятно, снижает общий уровень жизни и даже уровень запросов. Единственное, что как-то выручает – обилие госсобственности без догляда, типа тех кирпичей. Этим только народ и держится. То, что цены на базаре радуют глаз приезжего – так это потому, что в Крыму и по всему украинскому Причерноморью из-за малых заработков низкий спрос. Но для Андрея с Ксаной и эти низкие цены непосильны.

Так что, когда глава семьи получает зарплату (авансов теперь не бывает) на своих очистных сооружениях, то на месяц вперед закупаются перловка, макароны, постное масло, мука, несколько банок тушенки - на случай гости придут. Огород и остатки сада как-то витамином обеспечивают. Лук и капусту покупают на неделю. Иногда и картошку. Она и всегда в Крыму была дорогая, сейчас не подешевела. Тут мы сообразили, что картошка и бушьи ноги – это уже пир ради старых друзей. Ксана недавно на работу устроилась в какой-то офис, как она говорит – папки разносить. Но ее зарплаты только и хватает на сигареты. А то приходилось какое-то время, как в романтических мемуарах Паустовского, окурки собирать и в табак для самокруток перерабатывать. Сейчас такого уже нет. Но когда они гуляют, то на всякий случай авоська в кармане – две-три пустые бутылки по дороге точно попадутся. Вот и приработок.

Слушайте, я жизнь прожил очень разнообразную. Что такое голод, я не из книжек Гамсуна знаю. И нашу полунищую юность, когда смотришь – банан ребенку купить или в кино сходить, мы с женой не до конца забыли. Когда ребенок в гостях объявляет: “Вы если яблоки чистите – то шкурки не выбрасывайте. Их моя мама любит”. Когда у меня аспирантская стипендия девяносто и у нее зарплата вместе с больничными по уходу за ребенком еле-еле сто пять. И каждый рубль смотришь – нет ли возможности на лето, для дачи отложить? Вот с тех пор мы с Энди и знакомы. Но с того момента, когда я послал к ядрене-фене Академию Наук с ее аспирантурой и удрал на Север – я всегда зарабатывал много больше Андрея, так что он выставлял на стол в беседке портвейн “Таврический”, а я коньячок или джин. Собственно, для того и уехал, не за запахом же тайги! Как наш знаменитый строитель Юра Лесс говорил : “Мы тут не за поцелуи работаем!” И Лина всегда зарабатывала – не сравнить с Валечкой. И этот разрыв постепенно рос по мере моей карьеры и Андреева опрощения. Но не до такой же степени!

Разговор своим чередом как раз пришел к теме о нашем общем приятеле, покойном Андрее Дьяченко и их совместном с Нострадамусом предсказании недолгого века для Советской власти. Хозяева развеселились, такие события как сегодняшняя вечеринка все-таки нечасто бывают. Я никак не мог. Я все думал : ”Ну если б старая дура была хоть чуть-чуть поумней, если б была хоть малейшая возможность продления ее жизни – пусть только ради этих двоих и таких как они! Все понятно - работать все отвыкли, а тут невзначай дешевая нефть кончилась, да еще и цены упали. Надо было все менять. Но не этого же мы хотели!”

* * *

– Энди, но у тебя ж золотые руки! Ты ведь любые приборы в ИОХе ремонтировал. Что же, неужели на всем Южном Берегу никому не надо телевизор починить? А магнитофоны, проигрыватели? Чинил же ты сосядям утюги за картошку и рыбу!
– Ну, это говорить хорошо. А где детали взять? Потом надо объявление давать. Менты наедут, еще ни карбованца не заработаешь, а им уже давай.
– Но это ты уж отговорки придумываешь. За деталями в Киев съездишь, не то в Москву. Я бы объявил, что скупаю радио-лом – то, что вообще не восстановишь. У людей в чуланах навалом.
– А где деньги для начала взять?
– Я дам. Просчитай что и как, сколько сможешь заработать. Много не смогу, а семьсот-восемьсот долларов тебе на первый случай хватит.
– Ну, а если не получится, отдать не смогу?
– Киллера найму. Ты так и будешь причины придумывать? Вот посмотри - по винограду улитка ползет. Ты знаешь, что ей правильное имя – эскарго? Её, родную, с масличком и с чесноком прямо в раковине запечь – ей цены нет. Помнишь, как мы с тобой за Ай-Данилем мидий на железном листе пекли и с сухариком употребляли? Вот этих улиток за время обеда уже жуткое количество по своим делам проползло. Если их собрать, в ящик, и не кормить пару дней, чтобы дерьмо вышло – так сразу можно и готовить по-бургундски. Кайфовая еда, в ресторане двенадцать баксов стоит, а у тебя тут – рядом и бесплатно. Да я бы на твоем месте их начал в кабаки поставлять. Озолотиться можно.

Тут Оксаночка в разговор вмешалась, велела мне рецепт продиктовать.
– Действительно, - говорит, - мидии теперь есть нельзя из-за Чернобыля и других дел, а про улитки я и раньше слыхала, только не знала способ.
– Ну, хоть какая-то польза от нашего разговора! Энди, я серьезно говорю, нельзя же, чтобы твои золотые руки из-за дурной рыжей головы пропадали. Подумай, очень тебя прошу!

Все без толку. Так до нашего отъезда он от этой темы и уклонялся. Что делать – ну нет в человеке этой деловой жилки! Так что ж ему за это – окурки собирать? Нету меня на этот вопрос ни ответа, ни надежды, что дело быстро само собой образуется.

Андрей и Оксаночка все-таки не пропали, по мои сведениям. Через полгода он позвонил мне в Москву и сказал, что может мне сообщить еще одно доказательство всемогущества Господня. У него родилась дочка, назвали Парасковьей. Мне это имя знакомо, у меня тетке Пане екатеринбургской в прошлом году девяносто пять стукнуло. Насчет Всемогущества, может, мой друг и прав. Все-таки первый ребенок в пятьдесят три года. Растет теперь. Я в прошлом году пробился к Энди через коммутатор опытного винзавода. Услышал, что все более или менее ничего, Оксаночка здорова, сейчас на работе, сам Андрей после ночной, сидит на тахте и играет с дочкой в шашки. Она выигрывает.

Вот я и вспомнил, как голос Надежды, песенку Ивасей “Зелень” http://mlmusic.aladdin.ru/album.phtml?id=132
http://www.bard.ru/cgi-bin/disk.cgi?disk=58 :

Хоть дождик поливай, хоть солнышко свети,
Хоть все вокруг залей питательным раствором,
Но даже то, что здесь сумеет прорасти,
Обречено на смерть и очень-очень скоро.

А зелень зелена, сильна, жива, здорова,
И даже если вновь все сжечь и растоптать,
Когда-нибудь она зазеленеет снова,
Хоть, может, нам того уже не увидать.

Хоть, может, нам того уже не увидать … .