К ВОПРОСУ О СОВЕТСКОЙ ФИЗИОЛОГИИ

22-09-2002

Дмитрий ХмельницкийУ меня дома на стене под стеклом висят две старые газеты. Обе посвящены давним, но радостным событиям. „Красная газета“ от 24 января 1924 сообщает о доставке в Москву из Горок тела умершего Ленина и о всемирной скорби по этому случаю. В „Труде“ от 10 марта 1953 года на первой странице фотография похорон Сталина и траурная речь Маленкова. Перед входом в мавзолей гигантский, как для Гулливера, гроб. На трибуне мавзолея все главные коммунисты мира, человек"тридцать, - мелко, но узнаваемо. Посредине Хрущев и Маленков.

Рядом Берия и Чжоу-Эн-Лай. На левом фланге кутается в платочек Долорес Ибарурри.

Юбилеи Ленина и Сталина проходят в постсоветской России совсем незаметно. Обоим сильно повезло. Ироническое равнодушие, с которым мы, советские люди, поминаем всуе имена вождей - лучшая и совершенно незаслуженная награда великим людям. Им везло всегда. Удалось сколотить партию совершенно нового типа. Удалось захватить власть. Удалось помереть своей смертью.

Даже если Ильич перед смертью и огорчался, эти огорчения не идут ни в какое сравнение с предсмертными огорчениями его верных соратников. Зиновьев и Каменев огорчались сильнее. Культ Ильича, отрепетированный Виссарионовичем в своих интересах, пережил культ самого Сталина и будет жить еще долго.

Образ мудрого, интеллигентного, решительного и гуманного руководителя существует сам по себе, независимо от жутких реалий эпохи, о которой уже даже в России можно читать легально. Сталин оказал Ленину услугу, которую не собирался оказывать. Дух Ленина был призван держать нимб над головой самого Сталина. Голова почернела и отвалилась, а дух остался и выглядит на фоне личности Сталина и сталинской эпохи вполне идиллически. Естественный для Ильича дореволюционный фон ушел в небытие так давно и прочно, что казалось никогда не существовал. Он пропал вместе с людьми, для которых именно Ленин был главным вурдалаком, изгадившим вполне приличную страну.

Советская оттепель началась с „возврата к ленинским нормам“, с простодушного Евтушенко, с „...Уберите Ленина с денег!“. Оттепель началась со сладкого ужаса осознавания сходства между гитлеровским и сталинским режимами. Процесс осознования растянулся лет на сорок и до сих пор не достиг кульминации, хотя попутно не только кучка отщепенцов, но и весь советкий народ превратились в эмигрантов, а Великая Родина покончила самоаннигиляцией.

Наверное, понадобится еще до черта времени, чтобы осознать глубокое несходство Гитлера и Сталина и увидеть гораздо более близкие параллели между Лениным и Гитлером.

Есть простой психологический тест на выявление способности к абстрактному мышлению - из нескольких фигур исключить непохожую. В группе из трех вождей - Ленин, Сталин, Гитлер - именно Сталин стоит особняком.

Психология Сталина - загадка, черный ящик советской истории. Его взгляды цели и вкусы до сих пор не расшифрованы. По тотальности политического террора и отлаженности придуманного им гсударственного устройства он далеко обогнал своих коллег.

По сравнению со Сталиным, Ленин и Гитлер просты и ясны как слеза. Оба - политические идеалисты, сочинившие идею и верно ей служившие (об идеях, руководивших Сталиным и говорить смешно. Он любую мог вывернуть наизнанку). Оба вышли из среднеинтеллигентской среды и активно занимались самообразованием. Обоих самообразование довело до полного разрыва со средой и ее ценностями. Оба были харизматическими лидерами, окруженными соратниками и единомышленниками (Сталина окружали только постоянно унижаемые подхалимы).

Обоих уважали и любили товарищи по партии. Их власть, по крайней мере в этом кругу, опиралась на уважение, а не на страх. Сталина тоже любили соратники, но не любить его было смертельно опасно. Гитлер вряд ли сохранил бы любовь Геббельса, если бы арестовал его жену. Сталин такое проделывал неоднократно.

Оба были социалистами. Оба мечтали о переустройстве мира и счастье человечества. Оба предполагали изъять из осчастливленного человечества некоторые недостойные счастья группы - один „классовых врагов“, другой - „расовых“. Оба получили власть в демократических странах и превратили их в тоталитарные и однопартийные. Ленин, правда, сделал это гораздо более зверскими методами, чем Гитлер. Но у него и положение было более сложное - пришлось воевать. Поэтому роль ЧК-ОГПУ в Советской России была неизмеримо выше, чем роль гестапо в Трет
ьем Рейхе. Ленин после захвата власти учинил в собственной стране террор в таких масштабах, на которые Гитлер решился только во время войны и только на чужой территории. Ленин и Гитлер уничтожили приблизительно одинаковое количество людей - 7-10 миллионов (Сталин в несколько раз больше). За террором Ленина и Сталина стояли безумные утопические идеи. Их реализация часто противоречила практической пользе режима, ставила его на грань краха. Ленину удалось краха избежать, Гитлеру - нет. Террор Сталина, напротив, был обусловлен практическими, административно-экономическими соображениями. Он всегда шел только на пользу - не населению, конечно, а режиму. Гитлер и Ленин были по-своему честными людьми - что думали, то и писали. Самые зверские приказы и тот, и другой отдавали, конечно, тайно, но стратегических намерений и целей особенно не скрывали. Гениальный мистификатор и абсолютный циник Сталин выглядит на их фоне пришельцем из иного мира.

Историческая несправедливость состоит в том, что посмертная судьба всех трех сложилась по разному. Гитлер выглядит единственным воплощением абсолютного зла в глазах всего человечества, в том числе и советских людей, казалось бы больше всех пострадавших от деятельности тройки. О Сталине, его политике, целях и личных качествах и через десятилетия после выхода Архипелага ГУЛАГ ведутся дискуссии. Часть вины за это ложится на Нюрнбергский процесс. При всех своих замечательных достоинствах в одном отношении он оказался фарсом: нацистских военных преступников судили в составе международного трибунала советские военные преступники. Руденко, обвиняющий Кальтенбруннера, так же как Сталин, обвиняющий Гитлера - это было надругательство над идеей трибунала, которого все участники не могли не осознавать. Одни с чувством бессилия, другие со злорадством. Пятьдесят лет понадобилось, чтобы общественность (европейская, но еще не советская) задалась наконец вопросом, действительно ли Сталин лучше Гитлера, или все-таки такой же плохой?

А Ленин? Он тут вообще не причем. Все было давно и неправда.

Культ Ленина, обросший добродушными анекдотами, обернулся культом ритуального графического символа с люсиной и бородкой, не вызывающими у общественности, в противовес гитлеровским усикам, уже положительно никаких чувств. Образ Ленина сменился образом его мумии со сложной судьбой. Самая веселая проблема российской политики - следует ли ее похоронить или оставить лежать экспонатом.2

Наверное, все нормально. Очень трудно связать приказы о массовых расстрелах заложников со знакомым всю жизнь юным блондином на октябрятской звездочке и пожилым мудрецом с картин Бродского. Не у всех получается.

***

В 1973 году будучи двадцати лет отроду я порадовал своего будущего тестя, учителя истории и директора школы, заявлением, что Ленин - вурдалак и убийца. Едва ли не при первом знакомстве. Волнений было много, хватило на годы вперед.

В 1990 году тесть с облегчением сдал свой полученный на фронте партбилет и, как большинство его друзей и ровесников, начал по праву считает себя антикоммунистом. Компромат на Ленина их больше не удивляет. Но очень сильно огорчают попытки поставить под сомнение миролюбивую политику СССР в тридцатые и сороковые годы, идейную и нравственную чистоту советских людей, их антифашистские устремления. Термин „антикоммунизм стал почти нейтральным словом, в то время как „антисоветизм“ до сих пор вызывает болезненную до отторжения реакцию.

После девяностого года коммунистическая риторика осыпалась как труха странным образом почти не затронув глубинные чувства советских людей, почти не поколебав их мировоззрения.

Отсюда вопрос - а было ли вообще-то наша родина коммунистической страной? Действительно ли нас из воспитывали коммунистов? Или иначе - какое отношение имели марксистские заклинания, которые с детского сада до института заучивались наизусть к образу мыслей и образу жизни советских людей? Похоже, что очень отдаленное.

Это, наверное, одна из самых обидных диссидентских иллюзий.

Думали, что боролись с мощной и великой идеологией, и вот, пожалуйста, кончилась цензура, распустили КПСС и ничего кроме насмешек коммунистические символы и идеи не вызывают. По справедливому замечанию свящ. Георгия Чистякова („Русская мысль“, 28.01.99), за коммунистов в России сегодня голосуют те, кто уповает не на Ленина, а на Сталина.

Со Сталиным же дело обстоит совсем иначе. Не столь
ко с самим Сталиным, сколько с придуманной им системой ценностей и взглядов на мир и историю. И с построенным им государством. Сталинская мифология пережила распад СССР, поменяла окраску и лексику и продолжает потустороннее существование как в отечестве, свободном и демократическом, так и в разбросанных по всему свету русских эмигрантских сообществах.

Думаю, что коммунистического государства в СССР не было с 1931 года, с того момента, когда из обращения были изъяты люди, всерьез воспринимавшие ленинские утопии и обсуждавшие пути их реализации. Придуманный Лениным режим был людоедским, аморальным, террористическим, по числу убийств он в тысячи раз переплюнул Третий Рейх мирного времени, но он был совершенно не похож на государство Сталина - ни экономически, ни организационно, ни идеологически.

Классовых врагов при Ленине и его преемниках убивали без счета при исправно действовавшей внутрипартийной демократии. В рамках партийной догматики теоретизировать позволялось всем. Напуганный катастрофическими результатами военного коммунизма, Ленин вернулся к экономике с человеческим лицом и не собирался ее отменять. Он разрешил частное производство и торговлю.

Страной управляла хунта, члены которой имели каждый своих дискутировавших между собой сторонников.

Сталин, придя к власти, камня на камне не оставил от ленинского режима. НЭП задавил, ввел крепостное право и рабовладение, превратил систему концлагерей в гигантский промышленный концерн, основу советской производственной системы и десятилетиями бесперебойно снабжал его рабами.

Тридцатым - тридцать первым годами можно датировать конец в СССР коммунистической идеологии в ее марксистских догматических вариантах.

С этого момента Сталин делал с марксизмом все, что хотел. Мял, выворачивал наизнанку, лепил из него любую выгодную в данный момент конструкцию. К 1930 году Сталин видимо уже давно марксистом не был, поэтому и победил в междуусобной войне. Его противники – Троцкий, Бухарин, Зиновьев, Каменев при всем цинизме и коррумпированности партийных бонз к изначальным идеям относились всерьез. Сталин боролся только за власть, предрассудками не мучился, а с идеями играл.

Идеологическая революция этого времени - ключ к пониманию и внешней, и культурной политики Сталина. В Советском Союзе больше не осталось (по-крайней мере, на свободе) идейных коммунистов. У членов партии, даже самых высокопоставленных, было отнято право размышлять над теорией.

Сталин заменил идеологию набором ритуальных фраз, лишенных содержания.

Лозунги непрерывно менялись. Врагами объявлялись вчерашние вожди, друзьями вчерашние враги. Проверку на политическую лояльность проходили все, способные усваивать новые догмы, не вдумываясь в их смысл. К концу тридцатых годов проверку на лояльность успешно прошла вся страна. Главными врагами советского народа к тому времени оказались троцкисты и бухаринцы, а другом и союзником Гитлер. Политической добродетелью при новом режиме стала не идейность, а послушание, то есть вера не в идею, а в вождя.

Вспоминает Н.Я. Мандельштам: „Первое поколение молодых чекистов, смененное и уничтоженное в 37 году, отличалось моднейшими и утонченными вкусами и слабостью к литературе, тоже разумеется самой модной...Чекисты действительно были передовым отрядом „новых людей“ и подвергли все обычные взгляды людей коренной сверхчеловеческой ломке. Их сменили люди совершенно другого физического типа, у которых вообще никаких взглядов, перевернутых или правильных не было“. Это характеристика не только чекистов, но и всей советской культуры.

Лояльный советский человек двадцатых - догматик и политический экстремист.

Лояльный советский человек сталинской эпохи - безмозглая марионетка, фанатик не политической идеи, а идеи непогрешимости партии и вождя. Первый исповедовал экстремистскую политическую идею, второй твердил заклинания, не умея даже вдуматься в их смысл.

Сталин воспитал несколько поколений „профессиональных дураков“ - людей с детства отученых размышлять о неположенном. Из поколения комсомольцев тридцатых-сороковых только единицы сумели преодолеть „воспитание глупостью“. Они стали позже шестидесятниками.

По сути дела, Сталин заменил бесперспективную марксистскую утопию идеей национальной империи. На смену „классовой солидарности“ пришла любовь к родине“. Социальное прорисхождение потеряло идеологический с
мысл, а наличие родственников за границей превратилось в смертельную угрозу.

Символом любви и веры сталинистов стал не абстрактный и расплывчатый класс трудящихся, а родное государство в реальных границах с конкретным вождем во главе. Цель борьбы тоже была конкретной – не условная мировая революция, а расширение границ любимой Родины на весь мир. Захваченные территории сразу становились любимыми. Когда в июне 1941 года Германия напала на священные границы нашей Родины” мало кто вспомнил, что полтора года назад, до 17 сентября 1939 года, эти территории были еще неродными и нелюбимыми.

В манихейском сознании советских людей за считаные годы, между 1931 и 1935, произошло полное замещение понятий “добра” и “зла”.

Абстрактную пару “трудящийся – буржуй” сменила вполне конкретная - “советский человек - иностранец”.

Так произошло идеологическое и структурное сближение советской идеологической системы с нацистской. Нацистская идея единства крови и почвы” стала во многом совпадать с двуединством сталинской формулы народа и государства”. Стал совпадать и визуальный образ государства, как ие2рархии партийных чиновников во главе с вождем. Государство Ленина с расплывчатой многоголовой партийной олигархией во главе было другим и по идее, и по структуре, и по образу.

Даже введеное Сталиным в советский паспорт понятие наследственной национальности“ фиксировало не национальную культуру человека, а его происхождение. Совпадало по смыслу с нацистским понятием „раса“.

Культ „советской нации“, живущей на „священной территории и лишенной права частной инициативы легче ассоциируется с понятием „национал-социализм“, чем почти во всех отношениях гораздо более либеральный и непоследовательный режим Гитлера.

Советский национальный миф состоял из культа „старшего брата“ - русского народа, пиетета перед младшими братьями - титульными нациями союзных и автономных республик, и презрения к народам-отщепенцам и народам-предателям. Список последних был обусловлен не партийной догматикой (как расовая теория Гитлера), а политическими соображениями Сталина. В разное время жертвами репрессий и геноцида становились украинские крестьяне, корейцы, китайцы, чечены, ингуши, балкарцы, немцы, татары, евреи, турки и т.д. Для ленинцев сталинская национальная дифференциация - безумие.

Для нацистов - норма.

Главное различие между гитлеризмом и сталинизмом - то, как сами вожди относились к своим идеям.

Гитлер - честный человек - в собственную расовую теорию верил, немецкий народ любил и старался оберегать его от житейских трудностей и моральной ответственности за грязную, но необходимую работу. Самые зверские преступления совершались нацистами по возможности тайно. Именно это, а не только военное поражение, окончательно погубило идею. После 45 года, когда на немцев обрушилась правда об Освенциме, идейных национал-социалистов в Германии практически не осталось.

Сталинская идеология - чистой воды политическое жульничество.

Сам он ей не следовал, то есть терроризировал и убивал людей без учета национальных, а тем более классовых, различий. Русским или грузинам НКВД не делал скидок. Сталинский террор был публичным и разрекламированным.

Ему удалось всех граждан страны сделать фактическими или идейными соучастниками преступлений. Система коллективной поруки на базе инстинкта морального самосохранения действует и сейчас, через полвека после смерти Сталина, лишая общества надежды на объективную оценку советской истории.

Среди советских предрассудков „эпохи свободы и демократии коммунистических нет, а имперских и национал-патриотических - полно. Никого из бывших советских людей не волнуют проблемы классовой солидарности трудящихся, защиты прав рабочих и борьбы с эксплуататорами. Не говоря уже о мировой революции. Сами эти выражения не воспринимаются без смеха. Зато сталинское деление на чистокровных русских, чистокровных еврев, чистокровных немцев, и т.д. более чем популярно и на родине, и в эмиграции.

Когда популярный писатель обращается к „еврейским олигархам с призывом не обижать русский народ, потому, что теперь, „когда нам, евреям, принадлежит власть“, следует вести себя прилично - о коммунистическом прошлом почему-то не вспоминается.

Ну не отличается „еврейский олигарх“ Березовский и сам писатель Тополь от Ельцина с Черномырдиным ничем, кроме происхождения!

Комму
нистов эта сторона дела вовсе не интересовала, а Гитлера со Сталиным - очень. И „хорошие“, которые за евреев, и „плохие“, которые против - все сегодня топчутся на одном и том же расистском поле.

Гордость за советское прошлое с его успехами и достижениями - это ностальгия по национальной империи, самой сильной в мире. Спросите у бывшего советского гражданина, когда началась вторая мировая война?

Девяносто девять процентов ответят - 22 июня 1941 года. Прекрасно знают и про финскую, и про польскую, и про балтийскую кампании. Но не считают их ни войной, ни агрессией. Это - сталинские имперские рефлексы.

Когда Ельцин обращается к „русской интеллигенции“ с призывом придумать новую национальную идею, им движут не коммунистические инстинкты, И не тяга к демократии. Для цивилизованных демократов, как и для ортодоксальных коммунистов, любая национальная идея - бред. Хотя и по разным причинам.

Здесь просвечивает идея национального Рейха. И „великой советской нации“.

Российское правительство хронически протестует против приема в НАТО бывших советских сателлитов из Восточной Европы, что якобы угрожает безопасности России. Когда-то НАТО придумали специально для защиты первого и третьего мира от Советского Союза. Теперь, когда наступила демократия, казалось бы, вступаем в НАТО всем чохом и решаем проблему навсегду. Но нет, сами не хотим и других не пустим (если получится). Потому, как опасаемся за безопасность. А-у, Иосиф Виссарионович!

Хочется защитить Ленина. Тело его живет, но сам он и идеи его давно умерли. Не несут коммунисты ответственности за последние шестьдесят лет советской власти. Их первых как клопов политанией вывели.

Не стоит так уж радоваться конфузу коммунистической идеологии после девяностого года. Страна, в которой мы выросли, только рядилась под коммунистическую, а физиологически была фашистской, национал-социалистической.

Физиология никуда не делась.

***

Весной 1932 года молодой немецкий архитектор Рудольф Вольтерс приехал в Новосибирск в качестве „иностранного специалиста“.

Через год работы он вернулся домой и, потрясенный увиденным, издал книжку Специалист в Сибири“ (Берлин, 1933). Вольтерс с огромным сочувствием описал странное общество, состоящее как бы из одних инфантильных подростков.

Что-то вроде хорошо организованного интерната для детей с замедленным развитием. Члены этого сообщества лишены свободы воли. свободы выбора, чувства собственного достоинства и, кажется не понимают, что такое вообще бывает. Они испытывают постоянных ужас перед тайной полицией и страх перед начальством, воплощеным в трех ипостасях - парторг-профорг-директор. Начальство состоит из таких же подростков, только облеченных доверием. Они живут в кошмарных условиях, но при этом думают, что на Западе живут хуже. Они не могут менять место работы и место жительства, в любую минуту их могут лишить хлебной карточки (в начале 1933 - 400 г в день на работающего).

При этом они уверены, что строят социализм и с нетерпением ждут дня окончания пятилетного плана, потому что им было обещано - в этот самый момент уровень жизни возрастет втрое. Ведь об этом писали в газетах!

С грустной иронией вс22поминает Волтерс совет, который постоянно слышал от своих собеседников: „Вы должны читать газеты. То, что Вы видите своими глазами создает у Вас неправильное впечатление о нашей системе!“. И анекдот на ту же тему: - учитель рассказывает в классе, что на Тверской улице построена новая фабрика. Ученик: - я живу напротив, там уже пять лет только один забор. Учитель: - дурачок, читай газеты, там это написано черным по белому“.

К 1932 году Сталин уже вылепил общество, готовое воспринимать реальность не собственными органами чувств, а через газеты - черным по белому. И придумал для него все необходимые мифы - черным по белому. Вождь был гениальным режиссером и психологом. Он дал одураченным до идиотизма людям самое главное - ощущение своей ценности, нужности и благородства.

Сплоченное сталинскими мифами общество сумело пережить и самого вождя и его имидж и формальную смену государственной системы.

Это вождь придумал, что идейный коммунист - не тот, кто разделяет коммунистические идеи, а тот, кто слушается начальства. До сих пор массы людей считают, что совсем недавно они были идейными коммунистами.

Это вождь назвал мероприятие по созданию всесоюзного концлагеря, выпускающего военную технику, красивым слов
ом „индустриализация“.

Сегодня, как и тогда, советские люди уверены, что их отцы и деды строили гражданскую экономику и таким образом улучшали жизнь.

Вождь объяснил населению, что непрерывно готовясь к войне и вооружаясь, мы тем самым боремся за мир. Миролюбивая политика СССР тридцатых годов сегодня практически не ставится под сомнение.

Вождь объяснил народу, что Финляндия на нас напала, половину Польши и часть Румынии мы защитили, а Приба2лтика сама попросилась к нам в объятия. В 1999 году, как и в 1941-м, почти все бывшие советские люди уверены, что войну СССР начал 22 июня 1941 года в качестве жертвы агрессии, а не на полтора года раньше и в качестве агрессора.

***

Мы по прежнему живем в обществе пронизанном сталинскими историческими и общественными мифами. Разрушить их оказалось гораздо труднее, чем избавиться от власти партии, еще при Сталине переставшей быть коммунистической.

Среди этих мифов легенда о советском антифашизме и благородной роли СССР во второй мировой войне - один из самых ключевых и самых болезненных.

Для очень многих советский военный патриотизм - это та граница, на которой кончаются и диссидентство, и демократизм, и и исторические знания, и просто здравый смысл.

Советское общество удивительно легко и с достоинством преодолело развал руководящей идеологии. Стандартное объяснение советского прошлого выглядит приблизительно так: - у нас была великая идея, звала только к хорошему, мы напрягали все силы для всеобщего счастья. Идея оказалась ошибочной , эксперимент не удался. Вожди обманули нашу доверчивость. Мы жертвы, но жертвы честные. Раньше мы честно верили в коммунизм, а теперь честно перестали. Но в самые трудные годы мы были антифашистами и боролись за мир. Поэтому спасли Европу от фашизма.

Настоящий анализ внутренней, внешней и экономической политики СССР в тридцатые годы лишает нас роскоши такого самооправдания.

Получается, что не было никакой ошибочной, но благородной идеи. Сталинский режим к коммунистической утопии отношения не имел и реализовывать ее не собирался. Был пахан с людоедскими наклонностями и чисто бандитскими планами.

Он развратил население страны. Частью уничтожил, частью превратил в бандитов и заставил эти планы выполнять. У Сталина, а, следовательно, и у советского народа, и у Красной армии не было иных целей, кроме преступных. Агрессивная природа СССР не менялась от того, нападал ли он, оборонялся или мирно выжидал удобного момента. Не видеть полного несовпадения с окружающей реальностью того, что писалось тогда в СССР черным по белому в газетах, мог либо законченный циник, либо одуревший от страха обыватель. О честности говорит не приходится. Рассчитывать на понимание можно, но гордиться нечем.

 

Комментарии

Добавить изображение