СОКРУШЕНИЕ КУМИРОВ (Космический самородок)

Продолжение,[ начало ]

Циолковский - редкий тип человека не от мира сего. Деревенский чудак, которого соседи считали городским сумасшедшим. С точки зрения быта и здравого смысла это так и было. Вот место из его автобиографии "Черты из моей жизни" :

"Вставал я и долго что-нибудь бормотал без сознания, иногда сходил с постели, блуждал по комнатам и прятался где-нибудь под диваном. .... возвратился к своим физическим забавам и к серьезным математическим работам. У меня сверкали электрические молнии, гремели громы, звонили колокольчики, плясали бумажные куколки, проделывались молнией дыры, загорались огни, вертелись колеса, блистали иллюминации и светились вензеля. Толпа одновременно поражалась громовым ударом". ....

Сделал огромный шар из бумаги. Спирту не было. Поэтому внизу шара была сетка из тонкой проволоки, на которую я клал несколько горящих лучинок. Монгольфьер, имеющий иногда причудливую форму, подымался, насколько позволяла привязанная к нему нитка.

Но однажды нитка нечаянно внизу перегорела, и шар мой умчался в город, роняя искры и горящую лучину. Попал на крышу к сапожнику. Сапожник заарестовал шар. Хотел привлечь меня к ответственности. Потом смотритель моего училища рассказывал, что я пустил шар, который упал на дом и со страшной силой разорвался. Так из мухи делают слона. Потом уже я свой монгольфьер только подогревал, огонь же устранял, и он летел без огня. Поэтому скоро опускался.

Ребята гнались за ним и приносили обратно, чтобы снова пустить в воздух...

Одно время в Боровске я жил на краю города, где была близка река. Наша улица была безлюдна, покрыта травой и очень удобна для игр. Однажды увидел я у соседей маленького ястреба - японскую игрушку, сделанную из камыша и папиросной бумаги. Она была испорчена и не летала. С помощью пантографа я увеличил все её размеры в несколько раз, так что размах крыльев был около аршина. Мой раскрашенный чернилами ястреб прекрасно летал. Можно даже было прикреплять к нему небольшие грузы. Нитка не была видна, и игрушку часто принимали за живую птицу.

Особенно велика была иллюзия, когда я подёргивал за нитку. Тогда её крылья колебались, и было очень похоже на летящую птицу. Я много раз замечал, как большие белые птицы (вроде цапель) подлетали на некоторое расстояние к игрушке, а затем, разочаровавшись, поворачивали и улетали. Дети и взрослые толпой шли поглядеть, как я запускал на нашей Молчановской улице своего ястреба. Движение толпы даже обеспокоило квартального. Он полюбопытствовал, куда это бежит народ. Когда же приблизился и увидел не только игрушку, но и нитку, с досадой сказал: "Ну, кому придёт в голову, что это не настоящая птица!" Другие думали, что я на нитке пускал приручённую птицу, и спрашивали: "Небось, мясом кормишь ястреба?" Ночью я его запускал с фонарём. Тогда с местного бульвара видели звезду и спорили: что это - Венера или чудак - учитель пускает свою птицу с огнём? Бились даже об заклад. Я уже тогда был не совсем здоров и совсем разучился бегать. Но эта забава заставила меня двигаться, и я заметил, что поправился и вновь приобрёл эту детскую способность. Мне в то время было около 30 лет."

Циолковский из подручных средств построил электрофорную машину, катушку Румфорда и всякие прочие учебные электрострасти. Из воспоминаний, оставшихся от редких запуганных посетителей дома Циолковского известно, что они дивились на "электрического осьминога", который хватал каждого своими ногами за нос или за пальцы, и тогда у попавшего к нему в "лапы" волосы становились дыбом и выскакивали искры из любой части тела. Надувался водородом резиновый пузырь и уравновешивался посредством бумажной лодочки с песком, так что пузырь плавал посередине между полом и потолком. Увлекаемый потоком воздуха за идущим гостем, он плыл следом и тыкался гостю в спину, вызывая его нервный вскрик.

Все это очень неплохо для розыгрышей, но маловато для науки. И даже для изобретательства. Морзе или Эдисон тоже не были учеными.

Равно как Яблочков или Ладыгин. Но вот они изобретали то, чего не было ранее. Телеграфный аппарат, лампочку, электрическую дугу. Гудьир, к примеру, изобрел вулканизацию каучука и изобрел резину. Да мало ли... Десятки тысяч, если не сотни тысяч разных изобретений.

Да, могут сказать, но Циолковский изобрел нечто гораздо более важное. Цельнометаллический дирижабль. Стратоплан. И, главное - он изобрел ракету как единствен
но возможный способ полетов в космос. И сделал это еще в 1903 году. Ну-с, ракета была изобретена, допустим, китайцами в начале нашей эры. Принцип ее полета был выведен на уровень науки в законах Ньютона тоже лет за 200 до Циолковского. Тем не менее, что-то в этом утверждении есть. Вот, например, есть формула Циолковского, связывающая массу ракеты, ее скорость, массу топлива и скорость истечения продуктов горения топлива.

В этом тоже содержится очень важное утверждение. Но давайте этого коснемся похоже. А сейчас - немного о жизни корифея космонавтики.

Константин Эдуардович Циолковский родился 1857, 17 (5 cентября). Отец - поляк, Эдуард Игнатьевич Циолковский. Мать - Мария Ивановна Юмашева - русская с примесью татарской крови. Смесь вышла бурная и непредсказуемая.

Об отце Константин Эдуардович в автобиографических набросках "Черты моей жизни" написал:
"... среди знакомых отец слыл умным человеком и оратором.

Среди чиновников - красным и нетерпимым по идеальной честности... Вид имел мрачный. Был страшный критикан и спорщик... Отличался сильным и тяжелым для окружающих характером... Придерживался польского общества и сочувствовал фактически бунтовщикам-полякам, которые у нас в доме всегда находили приют...

Мать - веселая, жизнерадостная, хохотунья и насмешница..."

С детьми занималась мать. Именно она научила Константина читать и писать, познакомила с началами арифметики.

1860 семья Циолковских переехала в Рязань. Отец, Эдуард Игнатьевич, был определен делопроизводителем Лесного отделения Рязанской палаты государственных имуществ. Потом - в Вятку. Там 9-ти летний Костя катался на коньках, провалился в прорубь, скоро заболел скарлатиной и почти полностью оглох. Учиться стало трудно. За неуспеваемость был оставлен на второй год, а в тринадцать лет и вовсе отчислен из Вятской мужской гимназии. Стал читать все немногочисленные книги из отцовской библиотеки.

Характер Константина и так был в отца - нелюдимый, тяжелый. Сидел в одиночестве и читал. "Изолирован, обижен, изгой", - писал Циолковский в "Чертах моей жизни". Наконец, отцу надоело это чтение, сыну - тоже, ибо все книги кончились и отец отправил сына в Москву (в 1873 году, в 16 лет), якобы в какое-то училище. Никакого училища не случилось. "Что я мог там сделать со своей глухотой! Какие связи завязать? Без знания жизни я был слепой в отношении карьеры и заработка. Получал из дома 10-15 рублей в месяц. Питался одним черным хлебом, не имел даже картошки к чаю".

Вообще-то 15 рублей в месяц - приличные деньги по тому времени. Жалование квалифицированного рабочего-металлиста. Допустим, что молодой самоучка тратил деньги на книги. И весь посвящал себя размышлениям о вечном. Вынашивал он, сидя в Чертковской библиотеке целый год, глубокие проблемы:"Нельзя ли устроить поезд вокруг экватора, в котором не ощущалась бы сила тяжести?" "Нельзя ли строить металлические аэростаты, вечно носящиеся в воздухе?", "Можно ли подняться за атмосферу в небесные пространства?". Второй год (1874) те же проблемы уже 17-летний Константин стал обдумывать в Румянцевском музее (позднее - Ленинка).

Перемещение из одной библиотеки в другую он совершил синхронно с библиотекарем Николаем Федоровичем Федоровым, по происхождению бывшим незаконным сыном князя П.И.Гагарина и пленной черкешенки. Так сказано в предисловии к сочинениям Н.Ф.Федорова (М. 1982). Я проверил по Брокгаузу - нет там князя с такими инициалами. Наиболее подходит на роль отца Федорова не князь П.И., а князь П.П. (Павел Павлович) Гагарин ( 1789-1872), который одно время состоял на военной службе (отсюда - пленная черкешенка), а потом был обер-прокурором московского департамента, сенатором, членом секретного комитета по крестьянской реформе Александра II).

Да, какое непостижимое совпадение ! - Федоров в 1868 году пешком пришел в Москву из того самого городка (Боровска) - более 100 км., в который из Москвы попал служить учителем Циолковский. Причем Федоров преподавал в Боровске в том же самом училище, в котором начал свое учительство Циолковский ! Дивным образом причина перемещения Циолковского из одной библиотеки в другую (из Чертковской в Румянцевский музей) никак не обозначена ни в каких его казенных биографиях (мне пришлось это вычислять самому по датам). Да что там перемещения - в большинстве биографиях-агиографиях Циолковского вообще не упоминается этот самый Федоров
. Более того, сам Циолковский, хотя и называет в его в своих автобиографических заметках ("В Чертковской библиотеке я однажды познакомился с одним из служащих.

Он давал мне запрещенные книги. Потом оказалось, что это известный аскет Федоров, друг Толстого. Федоров раздавал все свое крохотное жалованье беднякам. Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим пенсионером"). Но в своих космических и философских писаниях Циолковский не упоминает о влиянии на него идей Федорова. И это очень несправедливо, ибо кроме духовного окормления юного Кости, Федоров не просто хотел, но и сделал его своим личным стипендиатом, выплачивая, в дополнение к суммам отца-лесовода, из своего скромного жалования малую толику денег.

Проблемы, которыми озаботился молодой Константин, особо нравились незаконному отпрыску княжеского рода Гагариных. Николай Федоров как раз в это время измышлял свою "Философию общего дела". Столь же далекую от низких забот о пропитании, как поднятие за атмосферу в небесные пространства.

Суть этой, сейчас хорошо известной философии, в том, что у всех ныне живущих есть долг перед всеми предыдущими поколениями - "отцами" - их воскрешение во плоти и во всей славе. Отцы родили детей, теперь за ними нарос огромный нравственный долг - родить отцов. Именно это и должно стать главной задачей науки близкого будущего.

Смерть - страшная природная бездуховная сила. Ее может победить только высочайшая нравственность, которая и обозначается как воскрешение отцов. Ну и матерей, само собой, хотя Федоров исключительно говорит о долге сыновей перед отцами. А не дочерей перед матерями.

Библиотекарь Румянцевского музея Федоров был очень начитанным человеком. Говорят, знал содержание всех книг будущей Ленинки.

И вынес из них большое отвращение к Западу - этого "царства ренегатов сыновьего дела". Значительно большее отвращение, чем у всех славянофилов, вместе взятых. Сократ у него - "отец лжи" (в таком случае есть ли смысл воскрешать такого отца?), ибо сказал "познай самого себя", что Федоров толковал как призыв думать только о себе.

Декарта он не принимал за его формулу "cogito ergo sum", что, делает критерием жизни мышление, а не коллективное действие (по воскрешению отцов). Канта за то, что тот отделил теоретический разум от практического, в то время как теория должна свестись к практике все того же воскрешения отцов. Но более всего его отвращал чудовищный Ницше - этот антихрист, в котором "совершился страшный суд западной философии и воля к воскрешению отцов извратилась в активную волю к истреблению". На Запад, отравленный своим эгоизмом и фальшивой философией, нет никакой надежды. Только на Россию, которая в своей неизъяснимой любви ко всем человекам способна и должна создать научные центры "управления всеми молекулами и атомами внешнего мира так, чтобы рассеянное собрать, разложенное соединить, т.е сложить тела отцов". Только Россия способна создать "трудовые армии" (термин не Троцкого, а самого Федорова!), которые, будучи организованы на началах военной дисциплины, должны быть направлены на исполнение своего рода категорического императива "общего дела". Это и будет полной победой над смертью и торжеством высочайшей православной нравственности, понимаемой не как идея личного спасения (пусть погрязнут в ней католики), но как триумф подлинной соборности.

Ну, а может быть и личный триумф - ведь тогда Николай Федорович Федоров мог бы спросить у своего воскресшего отца князя Павла Гагарина - , а почему это, папа, у меня отчество (Федорович) не такое, как твое имя? Да и фамилия, гм... Вот только куда девать такую прорву народа - этих отцов с матерями? Это не на шутку беспокоило старца-альтруиста.

На самом же деле не так и много прожило к тому времени "отцов-матерей".

Если, конечно, считать жившими только всех хотя бы до возраста появления сознания, речи и самосознания. Примерно - до 7 лет. К тому времени отбыли свой номер всего, примерно, 6 миллиардов, начиная с кроманьонцев, то есть за 40 тысяч лет. Но таких тонкостей Николай Федорович не знал. Он думал, что трудовые армии объединенных общим делом сыновей наплодят неисчислимые мириады отцов. И тут его взор упирался в звездные дали. Вот где сколько угодно места !

В ту же сторону смотрел и юный Константин. Космос !

Туда всех и отправим. Каким образом? Ну, человеческая мысль найдет выход.

Второй год пребывания Циолковского в Москве под благодетельным влиянием и присмотром старца Николая Фед
оровича заканчивался.

Отец уже умирал, денег больше не было. До его воскрешения было еще далеко. Константин вернулся, стал репетитором по арифметике-физике, пользуясь теми крохами, что вычитал в книгах. Так прошло 4 года. Желающих репетировать у глухого учителя становилось все меньше. Он сдал экстерном экзамены на право преподавания в начальных классах (учитель уездной школы).

По назначению от Министерства просвещения Константин Эдуардович едет в Боровск на свою первую государственную должность - учителем арифметики в единственное в Боровске уездное училище. Трудно сказать, почему, будучи почти глухим, юному Константину было невозможно учиться, но вполне возможно - учить. Видно второе легче. Но, как пишут многие его бывшие ученицы, преподавал он интересно. Все опыты по физике ставил. Искры летят, что-то гукает, трещит, шарики катаются. И обязывал учеников повторять сказанное им. Смотрел по реакции - понимают ли остальные. Двоек же, в отличие от опытов, не ставил. Все хорошо да отлично. Это нравилось более всего. В Боровске Циолковский снимает квартирку и тут же совершает одно из своих редких удачных практических действий - он предлагает молоденькой хозяйке Варваре Евграфовне Соколовой (дочери священника Единоверческой церкви) руку и сердце (1880). И платить за аренду не надо ! Никакой любви, сплошная прагматика. Женихов в Боровске совсем не густо. Можно сказать - вовсе нет. Константин шел на расхват. Варенька мгновенно соглашается. Позже не конфузясь, Константин Эдуардович написал:
"Я женился без любви, надеясь, что такая жена не будет мною вертеть, будет работать и не помешает мне делать то же. Браку я придавал только практическое значение".

Никакой свадьбы. Сразу началось "только практическое значение". Жених ушел прямо после венчания, оставив гостей, приглашенных тестем, наедине с поросенком и невестой. Им же больше досталось. Ушел он покупать токарный станок.

И тут же приступил к изготовлению на этом станке нечто вроде центробежной машинки, небольшой центрифуги.

Изучал на ней, при каких перегрузках живые организмы перестают ими быть. <align="JUSTIFY">
"Ни одно живое существо мне убить не удалось, - то ли огорчается, то ли радуется экспериментатор. - Вес рыжего таракана, извлеченного из кухни, я увеличивал в 300 раз, а вес цыпленка - раз в 10, я не заметил тогда, чтобы опыт принес им какой-то вред".

Отлично, Констанин ! Конечно, не убить цыпленка - это не тоже самое, что воскресить отца.

Так как никакого результата достигнуто не было - рыжий таракан как бегал, так и бегает по кухне, то Константин Эдуардович приступил к научной теории. Он придумал молекулярно-кинетическую теорию газов.

И отправил рукопись "Теория газов" в Русское физико-химическое общество. И вскоре (о, прекрасные патриархальные времена !) получил ответ от Менделеева: кинетическая теория газов уже открыта... При том не на самотужном уровне 4-х правил арифметики. Это сделано уже более 25 лет назад трудами Клаузиуса, Больцмана, Максвелла и Ван-дер-Ваальса, о чем (и о ком) молодой ученый никогда не слышал. Но для поощрения учителя из маленького провинциального городка ему предложили стать членом физико-химического общества. Циолковский с отвращением предложение отверг - с какой стати?

Работа забракована, а членские взносы нужно платить. Ибо только на них и существует это самое общество.

Потерпев небольшое фиаско в теории, молодой несостоявшийся теоретик газов налег на практику. У него один за другим пошли дети. Что само по себе тоже не ново, и не может дать членства ни в каком научном обществе, кроме как стать членом все растущей семьи. В общей сложности Константин Эдуардович стал отцом семерых (!) детей. Из них все сыновья, вопреки Н.Ф. Федорову, умерли значительно раньше его. А двое даже покончили с собой. Повесился сын Игнатий, первокурсник, учащийся в Москве. Не выдержал упреков отца в дармоедстве. Безутешный отец позднее писал:

"На последний план я ставил благо семьи и близких. Все для высокого. Я не пил, не курил, не тратил лишней копейки на себя. Терпела со мной и семья... Я часто раздражался и, может быть, делал жизнь окружающих тяжелой, нервной..."

Еще один сын умер в детстве. Еще один не покончил с собой, но...

"Считаю своим долгом вспомнить моего сына Ивана, сознательного и дорогого моего помощника, который переписывал все мои работы с 1918 года и всю короткую жизнь б
ыл деятельным и кротким сотрудником моей семьи. Умер 5 октября 1919 года в тяжелых мучениях в связи с недоеданием и усиленным трудом".

И тут молодой практик Циолковский прочитал какую-то статью о дирижаблях. На многие последующие годы дирижабль стал главным увлечением Циолковского. Не ракеты, а именно - дирижабль. В нем он видит возможность стать известным и вырваться из провинциальной нищеты.

Он посылает рукопись "Аэростат металлический управляемый" Менделееву, а тот предает ученым Русского технического общества. И снова - нечто обескураживающее. Ответ гласит:

"Милостивый государь!
Представленный Вами проект построения металлического аэростата, способного менять свой объем, не может иметь практического значения, поэтому просьбу о субсидии на постройку модели решено отклонить".

Рукопись эту он издает в 1892г., деньги на издание дал одноклассник по вятской гимназии А.А.Спицын (1858-1931гг.), впоследствии известный археолог. Все прочие книжки Циолковский издавал либо за свой счет, либо с помощью вот таких знакомых. Тиражами 100-200 экз. И беспрерывно рассылал их по десяткам адресов.

Деньги на дирижабль Циолковский не получил, но зато сам построил много их моделек, которые и поныне заполняют его дом-музей в Калуге.

Гораздо позже, когда Циолковский, подобно Мичурину в биологии, был сделан вдруг главой научной космонавтики, в Долгопрудном построили огромный ангар для изготовления этих самых цельнометаллических дирижаблей. Но так как в небе его не видели ни отцы, ни дети, можно сделать вывод, что их судьба еще печальнее эфемерных мичуринских сортов. Осталась память об этом в Долгопрудном только в названии улицы "Дирижабельная".

За время учительства в Боровске, а потом в Калуге (с 1892 года), в женском епархиальном училище, Циолковский написал около 600 работ на разные темы. В том числе - на философско-метафизические.

Многие из них он сумел издать. И все посылал и посылал - в библиотеки, общества, отдельным лицам. О Циолковском постепенно перестали говорить как об "изобретателе, показывающем несомненную талантливость", а стали говорить все больше как о безнадежном прожектёре и городском сумасшедшем.

На его письма перестали отвечать. Только один раз его рассылка имела феноменальный практический результат. Но это произошло уже при большевиках.

После смерти сына Ивана, в разгар гражданской войны, Циолковский высылает оставшиеся у него 58 брошюр про дирижабль командованию Южного фронта с предложением "начать стройку металлических дирижаблей для расширения транспорта". "Сам я стар, - заканчивал он призыв, - глух и слаб, мне необходим проводник, достаточное питание, самую простую одежду...".

Выглядит это в условиях разрухи и братоубийства дико и потому подозрительно. Проводники быстро прибыли. За Циолковским приезжают чекисты, увозят и сажают его в подвал. Достаточного питания, правда, не дали. Подержав изобретателя-контрреволюционера пару недель в походном допре и допросив его, даже чекисты уловили, что имеют дело с безумным стариканом, от которого пользы врагу быть не может, но и вреда для пролетариата тоже никакого. Изумленного сверх меры поворотом судьбы изобретателя посадили в товарняк и отправили домой.

Настоящий успех тоже пришел при большевиках. Когда они мало-мальски укрепились у власти и им понадобились свои собственные ученые.

Вот тогда же, когда и Мичурина, заприметили калужского отшельника комиссары в пыльных шлемах. В 1919 году Циолковский был избран в социалистическую Академию (будущую Академию наук СССР), а 9 ноября 1921 год ученому была дарована пожизненная пенсия как шкрабу (ШКольному РАБотнику) . И тут как раз (она сразу же вышла и в СССР) тиснули работу немца Германа Оберта (в 1923 году) "Ракета к планетам", про космические полеты на ракетах, без всяких ссылок на Циолковского. Начался бум интереса. В Москве при обильных толпах прошли научные диспуты "Полет на другие миры". Следствием бума стал роман Алексея Толстого "Аэлита".

Циолковский был сражен. Он же опубликовал примерно об этом еще в 1903 году !

Но с той статьей "Исследование мировых пространств реактивными приборами" тогда случилась неприятность: умер редактор журнала, и большая часть тиража номера с первой статьей о космических полетах была конфискована полицией (за долги журнала). Только в 1912 году Циолковский продолжил ту статью, издал брошюру, но эффект новизны был смазан.

Поэто

му после триумфа Оберта Александр Чижевский - молодой калужанин, друг и ученик калужского мечтателя организовал переиздание той старой статьи с предисловием на немецком языке. Изданная в Калуге брошюра была разослана по 400 адресам ведущим ученым всех стран мира. Оберт прочел и ответил Циолковскому (по-русски !), признавая его приоритет.

Справка:
Герман ОБЕРТ (1894-29.12.1989) один из основоположников современной ракетной техники. Выходец из Трансильвании, он работал в Румынии, Австрии, Германии, гражданство которой получил в 1940 году. После ранения в 1-й мировой войне занялся проблемой создания космического корабля, способного преодолеть притяжение Земли, и независимо от работ ЦИОЛКОВСКОГО и американца ГОДДАРДА обосновал математически создание такой ракеты. Свою первую ракету Оберт запустил в мае 1931 года, а в 1941 году стал работать с Вернером ФОН БРАУНОМ (своим прежним помощником) в исследовательском центре Пенемюнде. После войны Оберт работал в Италии, был участником создания первого американского искусственного спутника Земли. С 1958 года Оберт жил в ФРГ, занимаясь теоретическими исследованиями.

Но самого большого успеха Циолковский достиг к концу жизни. К 75-летию со дня рождения в 1932 г. Калинин вручает ему орден Трудового Красного Знамени. Опять поразительное сходство с Мичуриным.

Оно, кстати, во всем. Они почти одногодки (Циолковский моложе только на два года). Умерли вообще в одном году и один после другого через пару месяцев (1935). Оба стали получать награды только к концу жизни - к 75 летию. Мичурин - награждён орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени, Циолковский - только Трудового Красного Знамени. Оба не имели образования (кроме низшего), оба стали в конце жизни волею большевиков академиками. Между прочим, талантливые самоучки имели ордена и от старого режима. Мичурин - за свои садоводческие успехи. В 1912 он был награжден орденом св. Анны 3-й степени. А Циолковский за успехи в преподавании барышням из Калужского епархиального училища математики и физики был награжден орденами святого Станислава 3-й степени (1906 г.) и святой Анны 3-й степени (1911). Самородки ценились не только большевиками. Но только большевики делали самоучек садоводов и изготовителей домашней центрифуги академиками.

И от обоих осталось по одному, типологически сходному афоризму.

• От Мичурина: "Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее - наша задача" (и запасной - "Наука - враг случайностей").
• От Циолковского: "Планета - колыбель разума, но нельзя же вечно жить в колыбели" (запасной - "Невозможное сегодня станет возможным завтра".

Самый же большой успех, подлинный триумф был достигнут обоими при получении поздравительных телеграмм от тов. Сталина. Корифей и вождь очень точно, прямо по ленинскому искусству революции, определял, когда посылать. Сегодня - рано, послезавтра - поздно. Значит - завтра. А почему завтра ? Потому, что сегодня он еще может наговорить нечто неуместное для новой власти (особенно этого можно было опасаться от Циолковского с его самобытной философией "монизма"). А когда они уже поздравлены лично тов. Сталиным, то им, и всем прочим будет труднее объяснить их несуразность. А почему бы не послать, для надежности, поздравление послезавтра? Да потому что, не ровен час, молодые академики, но очень старые и больные самородки могут отбыть туда, где им уже никакие поздравления не нужны. Поэтому - посылать завтра. Так и было сделано ("Известному ученому Циолковскому" - И. Сталин). Оба народных умельца получили поздравления Сталина как раз накануне убытия.

И так и остались на десятилетия - один - создателем новой мичуринской биологии, а второй - научной космонавтики.

Давайте, однако глянем, каким образом Циолковский пришел к своей идее использовать ракеты для освоения космоса.

Мы помним, что первую идею о проникновении человека в космос (с целью расселить в нем невообразимые толпы воскрешенных отцов) Циолковский получил от Николая Федорова в 1874 году. А занялся проблемой освоения космоса только в 1897 году. То есть - только через 23 года ! Отчего же такой временной зазор?

Он объясняется тем, что только в 1896 году Циолковский прочитал книгу А.П. Федорова (не путать с духовным учителем, основателем русского космизма Н.Ф. Федоровым !) "Новый способ воздухоплавания", исключающий воздух как опорную среду. В ней А.П. Федоров предложил схему реактивного движения и набросал схемку ракеты с кабиной пилотов, баками горючего, камерой сгорания и соплом для выброса газов. Между прочим, очень похожие идеи и похожую схему высказал и нарисовал накануне казни народоволец Николай Кибальчич. В конце концов, китайцы без всякой науки еще на заре эры изобрели пороховые ракеты и запускали их сотни лет. И это было широко известно. Сие означает, что подобные идеи и рисунки были частым явлением. В любой стране. И только благодаря невероятному стечению исторических обстоятельство именно городской чудак Циолковский стал основоположником и отцом космонавтики.

Да, а как же "формула Циолковского", без которой ракета и с места не сдвинется? Сейчас будет ответ. Даже более полный, чем можно было бы ожидать.

Давайте обратим внимание на следующие даты. Молодой Циолковский получает своего рода духовное завещание от своего гуру Николая Федоровича Федорова в 1873-74 годах (когда он ходил к нему в Румянцевский музей в Москве).

Биограф Циолковского С. С. Монахов пишет:
"Закончив математические записи, Циолковский машинально поставил дату: 10 мая 1897 года (речь идет об окончании работы над статьей "Исследованию космоса реактивными приборами" - В.Л.). Разумеется, он ни на секунду не подозревал, сколько радости доставит впоследствии историкам находка пожелтевших и измятых листков. Ведь написав дату вычислений, Циолковский, сам того не ведая, закрепил cвое первенство в вопросах научного освоения космоса".

Хорошо, закрепил. Однако закрепил только через 6 лет после окончания работы над статьей (его статья, напомню, вышла в 1903 г.). Сие означает, что и сам Циолковский не придавал большого значения этой статье. Ибо прочие статьи (о дирижаблях, к примеру, да и его философские статьи) он изыскивал возможность публиковать очень быстро.

Вспомним также, что с книгой А.П. Федорова "Новый способ воздухоплавания" он познакомился в конце 1896 года. Включился механизм поиска ответа на вопрос-задание другого Федорова - Николая Федоровича: каким способом отправлять неисчислимые орды воскрешенных отцов с матерями в космос? А вот он - ответ. Вот схема ракеты. Вот шутейные ракеты китайцев. А вот и (ВНИМАНИЕ !) формула Ивана Всеволодовича Мещерского, выведенная для движения "точки с переменной массой" (статью Мещерского «Динамика точки переменной массы» Циолковский увидел в одном из физических журналов немного позже - как раз весной 1897 года). Циолковский использовал эту формулу для расчета скорости ракеты с переменной массой, а саму ракету - для идеи космических полетов к иным мирам. Тоже очень похвально. Статья Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами" с ответом на запрос Учителя вышла в 1903 году, через 7 лет после работы Федорова-2 "Новый способ воздухоплавания". Как раз в этом году выхода статьи Циолковского отец русского космизма умер и сам стал в очередь на будущее воскрешение.

Да, все сделанное Циолковским к 1903 году в области будущей космонавтики недурно. Особенно на фоне его многословных рассуждений и доказательств, что космоса нельзя достичь ни на пушечном ядре (это он реагировал на роман Жюль Верна "Из пушки на луну"), ни даже на любимом дирижабле. Это еще хорошо, что в то время Циолковский не читал приключения Тартарена из Тараскона, а то бы пришлось доказывать несбыточность достижения иных планет на диких гусях.

Многие десятилетия ничего не говорилось о философии основоположника космонавтики. И вот - настало время! Я буду в дальнейшем касаться только его собственных текстов, без попытки заглянуть в архив психиатрии и психопатологии, изданным в 20-е годы, в котором есть целый том, посвященный Циолковскому. По словам доктора философских наук, ведущего научного сотрудника Института философии РАН, члена комиссии по изучению творческого наследия Циолковского Вадима Казютинского: "Он - за семью печатями и для изучения недоступен".

Но тема философии Циолковского настолько деликатна, что давайте перенесем ее на следующий раз.

(Продолжение следует)