"O, RUSSIANS!"

"Умом Россию не понять, аршином общим не измерить,
У ней особенная стать, в Россию можно только верить."
Федор Тютчев

"Давно пора, еб...на мать,
Умом Россию понимать."
Игорь Губерман

При всей иррациональности первого и логической внятности второго эпиграф-утверждения, бессмысленным выглядит как раз призыв Игоря Губермана. Ибо, как только Россия поддастся "пониманию умом", она духовно самоликвидируется, "перестанет быть".

Поэтому она приводит западного человека в отчаяние.

Сочетание Чингиз-хана и Иисуса Христа в одном флаконе – возможно ли такое?

Нет. Но именно такова Россия. Нация Обломовых и пахарей с голубыми глазами устроила однажды междуусобный холокост, от которого содрогнулся порядок полумира. Затем напряглась в могучем созидающем усилии – и возвела державу, выигравшую одну из мировых войн, достигшую своими форпостами до Кубы, первой побывавшую в космосе, восполнившую себя художниками, учеными, писателями, художниками, обучающую в своих вузах студентов со всех стран света, "и даже в области балета" сорвавшую все мыслимые и немыслимые планетарные призы.

А затем развалила всё это до последнего винтика и вернулась в допотопное персидское существование. Тряхнем однажды кошельком, закажем билет на поезд "Москва – Владивосток" и отправимся в двухнедельное путешествие по Russia Land. У-у, какие пространства откроются нашему глазу! Какая terra incognita и какая бесчисленность человеческих существований! Коловращение горизонтов, лесные чащобы и обнаженные равнины, Уральские горы, лабиринты водных потоков, путаница дорог, занесенные снегами и продутые ветрами города и селения, и всюду роятся, разообразно перемещаются и исчезают за поворотом мириады россиян. "Русь, куда несешься ты, дай ответ?.."

Не дает ответа. И вообще никуда больше не несется и даже не тащится. "Россия-2000" превратилась в сплошную историю города Глупова, в Иванов и Сидоров, не помнящих собственного родства. Хотите цитату?

"В России нет нации. Нет нации, гордой, осознающей свои интересы. Есть только темное и забитое русскоязычное население, готовое, подобно стаду баранов, весело блеять, когда его гонят на убой. По сути дела, нет уже и великой, могучей России, а есть лишь евразийское политическое пространство, заполненное некой абстрактной массой" (А. Андреев, Россия и Русские, "Москва", 1995, № 3)

Или вот еще:

"Значит, один народ (английский – В. С.) из поколения в поколение с терпением и верой возводил из камней дивный храм, очищал тусклый хмурый мир вокруг себя от пыли, мусора и шелухи, чтобы увидеть его озаренным божественным смыслом- другой же бездумно опустошил, загадил и в конце концов отверг большую богатую страну, а теперь ходит по миру с протянутой рукой, сгорая от зависти к богатым соседям" (С. Яковлев, Письмо из Солигалича в Оксфорд, "Новый мир", 1995, № 5)

Оба русские, один Андреев, другой Яковлев, а, кажется, писано одним человеком. И они правы, наверное- в своем нынешнем состоянии русский народ способен вызвать только презрение. Об него вытирают ноги все, кому не лень. "Верхняя Вольта без ракет" – вот что такое Россия сегодня.

И все эти метаморфозы она продемонстрировала западному миру в течение всего лишь ста лет! Так что искать в ней какого бы то ни было эвклидового смыслу может только тот, кто сам россиянином не является.

Перефразируя Тургенева, "русские сами себя не понимают". Самый православный в мире народ на полвека становится комунистическим и атеистическим, затем снова отчаянно православным – как это? Ставит памятники своим "железным наркомам", разрушает их, снова ставит – почему это?

"Потому, что кончается на "-у". Автор сего не обременен поэтическими талантами, но утверждает, что он сейчас процитировал Федора Тютчева своими словами.

Россия всегда была населена "рускими" и "русскоязычными".

Соприкасаясь друг с другом телами, они никогда не соприкасались душами.

У первых этой "души" с переизбытком, у вторых – кот наплакал. У первых огромное сердце с пивной котел, у вторых – голова огромная. Первые живут в сельских хижинах, вторые – в столицах, и предпочтительно иностранных, а для общения друг с другом собираются на страницах бостонского веб-альманаха "Лебедь". Вторые носят родину на подошвах своих башмаков, первые же, если пересадить их в чужеземную почву, болеют и умирают.

"Мы живем, п
од собою не чуя страны" – написал гениальный русскоязычный поэт. А современный русскоязычный прозаик (и поэтому с недавних пор израильтянин) описал свои муки по постижению русского "дао" в блистательном cool-гротеске "Лестница в небо". Герой повести, робкий "учитель-жидяра", заворожен и очарован этой terra Russia, он совершает отчаянные попытки, чтобы стать "своим", раствориться в русской плазме – ничего не получается:

"…Это, как в сказке: один землемер очень хотел попасть в Замок.., но никак не мог, хотя вроде ничего не мешало. Не дано по определению.

Не предначертано." (Михаил Юдсон, "Лестница на шкаф, "22", 2000, 118)

Здесь есть "урожденные" иностранцы? Тогда послушайте сюда. Вот в кого вам предстоит превратиться, если вы захотите повторить попытку Ильи из "Лестницы в небо". Свидетельствует коренной оксфордец, бывший воронежский студент, ударенный Россией в самое сердце:

"С Крисом мы сошлись за два утра. Он отлично говорил по русски, год учился в Воронеже, у него была телогрейка и противогазная сумка, которой он любил шокировать оксфордцев. Еще он любил Россию и мечтал в ней жить. Она оказывала на него впечатление чего-то настоящего, ветреного и ни на что не похожего. После своей прошлогодней поездки он месяц не мог прийти в себя. Он много рассказывал о своих скитаниях по Подмосковью, и я отчетливо видел его трясущегося в электричке, оборванного, обросшего щетиной, с противогазной сумкой на боку."(Михаил Тарковский, "Паша", pereplet.ru.)

Это всего лишь Подмосковье, а ведь мы с тобой уже в тысячах километрах от Москвы, за Уралом, читатель. Совершим "русский поступок" и сойдем ни с того ни с сего на таежном полустанке. Боже, какими растениями, дождями, снегами, речными блесками, людьми, животными, рыбами, утренними восходами и вечерними закатами, звоном и шелестом наполнено это русское Беловодье, славянская Шамбала! Как сильно и влажно все это живет и дышит!

Какое пантеистическое струение и мерцание объемлет тебя, эмигрантское перекати-поле, урбанистического симулякра. И ты еще долго еще будешь приходить в себя от яда воспоминаний об этой, покинутой тобою невозможной, буйной, очарованной, нежной и одухотворенной славянской стране. Тут где-то рядом Глеб Павловский заполняет свой "Русский журнал" многодумными диссертациями о "русском". Ничего этого не нужно. "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить". Предлагаем Глебу поискать ответа на свои хитромудрые вопросы у Криса, на родине Михаила Тарковского, во глубине таежных руд.

Для чего, вообще говоря, живет человек? На это властолюбец ответит – чтобы стать Наполеоном, Солженицын – чтобы стать Моисеем, третий вообще нагородит чего-нибудь такого, что захочется за его спиною покрутить пальцем у виска. А вот "русские" живут, чтобы жить- точнее сказать невозможно.

Они как трава на ниве у Господа Бога- как Ноево племя до потопа. Трудно поверить даже, что где-то сохранилась еще беспримесная русская генетика.

Автора сего немало поносило по свету: Украина, Прибалтика, Чукотка, Вьетнам, Афганистан, Венгрия, Германия, Польша, снова Украина, но нигде и ни разу он не почувствовал себя так, как чувствуют свою жизнь обитатели вот этой затерянной в немыслимых пространствах "тарковской" России:

"После чая он поставил на печку собачий корм и, откинувшись на нары, замер, переживая блаженство этого долгожданного мига. Ровно горела лампа. Чуть покачивалась под чисто вытертой луковкой стекла золотая корона пламени/.../В эти минуты Ваську охватывала такая волна любви ко всему окружающему, что по сравнению с ней долгие часы усталости, холода и неудач не значили ничего. Он смотрел на смуглые стены избушки и восхищался, как ладно срублен угол, как плотно заходит одно бревно за другое, как просто и красиво висят портянки на затертой до блеска перекладине под потолком.

И росла в нем безотчетная гордость за свою жизнь, за это нескончаемое чередование тяжкого и чудного, за ощущение правоты, которое дается лишь тем, кто погружен в самую сердцевину бытия." (Михаил Тарковский, там же, "Васька".)

Так и хочется изменить последнюю фразу: "…Ощущение правоты, которое дается лишь тем, кто погружен в самую сердцевину русского бытия".

"Русскоязычный" подобной жизнью не живет, следовательно, не понимает ее и ей не сочувствует. Ему открыта только ее уродливая, грубая, "глуповская" сторона. Поэтому при малейшей возможности он оказывается в эмиграции.

Из приведенной цитаты можно понять, чт
о герои Михаила Тарковского – пахари, охотники, звероловы и рыбаки. Тем из оставшихся, кто не погрузился еще окончательно в мармеладовский анабиоз, рекомендую прозу Михаила Тарковского как единственное пособие по выживанию (и самоуважению) в новорусском Содоме. Герой Тарковского беспрерывно производит инвентаризацию всего, что составляет его жизненную нишу. Вот она: капканы, "тозовки", сети- соболи, глухари, медведи- бензопилы, лодочные моторы, "Бураны"- охотничьи избушки, солярка, канистры, лыжи, патроны - как одухотворена, оказывается, эта инженерия жизни, какое беспримесное наслаждение может заключаться в физическом проживании дней и лет. Я знаю только одно произведение в мировой литературе, где главным действующим лицом является Ручной Труд.

Это великая книга "Робинзон Крузо", которую я также рекомендовал бы российскому интеллигенту, впавшему в разорение и нищету. Ибо настала смена смыслов.

Обнажаются библейские первоосновы жизни, и вечно легкомысленная российская интеллигенция в который раз становится заложницей крыловской басни: "Ты все пела, это дело, так поди же попляши".

А вот героям русской прозы Михаила Тарковского живется хорошо. Они подобны дереву из "Трех смертей" Льва Толстого. Они ЗНАЮТ, что лучшей судьбы и жизни им не сыскать.

Необходимые справки:

1) Автор этого очерка– полуполяк-полууккраинец и, следовательно, специфических "русских комплексов"лишен совершенно.

2)Михаил Тарковский – племянник именитого кинорежиссера и автор знаменитого "прорусского" интервью, данного корреспонденту "Литгазеты", то ли еще существующей, то ли уже нет.

3) "Россия без каждого из нас прожить сможет, а каждый из нас прожить без нее не в состоянии." (Ив. Тургенев)

17.10.2002