ГДЕ МЫ СЕЙЧАС С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ КУЛЬТУРОЛОГОВ?

29-12-2002

Владимир ЕмельяновДесять лет назад я начал преподавать культурологию в университете. Поначалу совсем не мог понять, зачем нужна эта псевдонаука и какие результаты может она дать узкому специалисту-востоковеду. Учебников по культурологии тогда совсем не было, поэтому пришлось самому разрабатывать программу и читать в подлиннике источники. Лет через пять пришло понимание того, что культурология в союзе со специальной востоковедной подготовкой может способствовать выявлению общих закономерностей в развитии человеческой культуры, а также прогнозированию будущих фаз культурного процесса. Тогда и начали складываться собственные культурологические идеи, возникшие на пересечении множества самых удаленных друг от друга философских подходов к культуре. Некоторые фрагменты этих размышлений преподавателя культурологии предлагаются вниманию читателя.

Если собрать вместе все культурологические прогнозы, не имеющие апокалипсического пафоса, то получим мы следующую картину.

Сперва рассортируем прогнозы, отделив космические, социально-политические, цивилизационные и этнологические. После этого кратко перечислим их и на пересечении всех версий узн&#225-ем себя и свое место в настоящем времени.

Кроме того, разделим себя на мы-Землю и мы-Россию, что также немаловажно.

С точки зрения цивилизационного развития, мы-Земля находимся в периоде цивилизации (Шпенглер), или сенсативной культуры (Сорокин).

Это последний период трехтактового развития*, после которого по Шпенглеру наступает окончательная гибель данной культуры под натиском соседних, а по Сорокину начинается идеационность нового цикла культуры.

Наша культура характеризуется расширением, эклектичностью, индивидуализмом, стандартизацией, демократией, приматом материальных ценностей над духовными и внешнего мира над внутренним, безрелигиозностью, торжеством науки как способа проверить и подтвердить чувственный опыт, стремлением увеличить количество средств для удовлетворения общественных потребностей, развлекательным характером художественного творчества.

*Культура дышит”, т. е. обладает ритмом “вдох—выдох”. В фазе “выдох” (или расширение”) происходит расширение кругозора и внешних навыков (технологии и наука), военно-политическая экспансия, утверждение ценностей материально-телесного круга, совершенствование формы. По о. П. Флоренскому, это тип возрожденческой культуры. Фаза “вдох” (или “сжатие”) означает самособирание общества и личности, расширение сознания и внутренних навыков (духовных практик), привязаность к месту, ценности духовно-идеального круга, совершенствование смысла. У Флоренского это средневековый тип культуры.

Внутри двухфазового дыхания культуры размещаются три стадии ее проявления, указанные П. Сорокиным.

В фазе “вдох” расположена идеационная установка (ориентация на идею, Бога и сверхъестественное), между фазами просматривается идеалистическая установка (совмещение идеального и материального подхода к миру), а в фазе “выдох” проступает сенсативный тип культуры1.

Аналогичный трехтактовик мы находим у О. Шпенглера: здесь идеационной установке соответствует период ранних форм” (когда Душа культуры уже проявила себя, а Тело неразвито), идеалистическая — тождественна периоду собственно культуры (максимальное соответствие формы содержанию), а сенсативная — совпадает с периодом цивилизации (мумификация Тела культуры после смерти Души).

1 Слово сенсативный представляется типичной ошибкой перевода английского философского термина sensational. Разумеется, речь у П. Сорокина идёт здесь не о какой-то “сенсационности” и не о чьем-то “блеске великолепия (это основные словарные значения), а об ориентации на чувства, материю, опыт и отрицание всего идеального. Поэтому правильным переводом был бы термин сенсуальный. (К сожалению, ошибочный термин сенсативный в социологии и культурологии уже закрепился.)

Наша Большая Эра — теоцентризм — знала три этапа своего развития, которые мы будем называть по Сорокину. На этапе идеационной культуры в ближневосточных районах Римской империи возникло христианство, перенесенное затем на север импери
и (место действия — Палестина, Египет и римская Европа). Реакцией на христианскую идеационность стал ислам, возникший на периферии культурного пространства бывшей империи и активно противостоявший нарождавшемуся латинскому Западу. Этот период сменился идеалистической культурой Возрождения, органично вобравшей в себя достижения арабо-мусульманской, римской, греко-византийской и еврейской культур.

Противовес ислама в это время не действовал, поскольку политически ислам был присвоен тюрками, не имевшими своей идеи развития, а духовные концепты ислама, как уже сказано, были усвоены Западом. После Возрождения центр культуры переехал с юга на север Европы, а оттуда — за океан, идеалистическая культура отказалась от идеи и стала сенсативной. Тогда опять возникло исламское противостояние как стремление хранителей идеи монотеизма не допустить разрушения духовных основ цивилизации.

Я бы хотел особо выделить эту мысль: в истории нашей теоцентрической цивилизации ислам является хранителем ключей веры. Евреи, основавшие монотеизм, не смогли стать его хранителями во вселенском масштабе им помешал национализм. Европейцы — те же язычники, римляне да германцы, приобщившиеся к монотеизму только на время. И лишь арабы-мусульмане (родственно и культурно близкие евреям, но не замкнутые на себе) смогли сохранить первоначальный импульс цивилизации, ставя духовный план бытия прежде материального и защищая веру в Единого Бога от материалистических нападок образованных эмпириков. Желаешь выйти из теоцентризма в новую эру — будешь иметь дело с исламом, который не очень-то хочет тебя выпустить. Итак, с точки зрения Сорокина, мы-Земля находимся на выходе из сенсативности в новую идеационность.

Но для того, чтобы выйти, мы должны преодолеть конфликт с хранителями прежнего закона, убедив их последовать за новым импульсом духовности.

Космические прогнозы А.Л. Чижевского, как наверняка уже многими замечено, имеют свойство сбываться. Он выделил 12-летний цикл солнечной активности с периодом солнечного максимума в 2,5 года. В XX веке годом первого максимума был 1905-й. Если отсчитать по всему веку, то получим: 1917, 1929 (коллективизация и “Великий перелом”, “Великая депрессия”), 1941, 1953 (переход к “потеплению”), 1965 (переход к “застою”), 1977 (его кульминация и кризис), 1989 (разрушение социалистической системы и усиление США). В нашем веке это 2001-й год (кризис однополярного мира и исламское противостояние с США), о котором уже сказано и еще будет сказано немало. Совершенно очевидно, что на периоды максимальной солнечной активности приходится смена тенденции в развитии всей человеческой цивилизации. Следующий такой период наступит в 2013 году. Мы-Земля сейчас находимся в периоде спада солнечного максимума, что, по мнению Чижевского, способствует военным победам и усилению рефлексии по поводу смены тенденций.

Европейская городская цивилизация стара и слаба, она трещит под натиском новых пришельцев с Востока. Тем самым подтверждается схема арабского социолога Ибн Хальдуна (1332–1406) о двухфазовом развитии городского общества. На первой стадии его развития (бадва, сельская община) люди учатся выживать совместными усилиями, добывают продукты для удовлетворения своих ближайших потребностей. Каждый человек в общине развивает свое тело и смекалку, потому что природа таит много опасностей и нужно уметь быстро приспособиться к ситуации, а еще лучше — овладеть ею. Каждый общинник точно знает свое место в обществе, его занятие напрямую связано с истинными свойствами натуры и личным умением, его отношение к людям характеризуется готовностью прийти на выручку и принять участие в общем деле.

Но вот продуктов становится много, и человек начинает задумываться уже не о том, как себя прокормить, а о том, как себя ублажить.

То есть, появляется стремление к роскоши и удовольствиям, богатый человек замыкается в себе и перестает участвовать в жизни своего коллектива появляются стражи, охраняющие запасы зерна от соплеменников и соседей.

Так возникают город и городской образ жизни (хадар). В городе нет взаимовыручки и вообще нет интереса людей друг к другу, каждый живет сперва своим умом, а потом за счет средств, накопленных предками. Появляется все больше и больше никчемных людей, т. е. особей с одинаково неразвитым телом и умом. Они не воины, не пахари и не правители, у них отсутствует смекалка (а где ее было проявлять?) и притупл

ены здоровые животные инстинкты (мало любви и детей). Когда такие люди начинают составлять большинство горожан, город становится очевидно слаб и его слабостью спешат воспользоваться новые бедуины. Они сперва поселяются в городе и существуют на правах людей второго сорта, а затем берут город штурмом, овладевают его женщинами и вливают в умирающую цивилизацию свежую “кровь”. И жизнь начинается заново…

Нетрудно догадаться, читая Ибн Хальдуна, что именно так происходило и в позднем Риме, захваченном германцами, и в упадочной Греции, захваченной римлянами, и в изнеженной Персии, легко взятой сперва Александром, а через столетия — арабами. Нечто похожее наблюдается и сейчас в европейских городах, наполненных богатыми и никчемными бездельниками. Мусульмане, буддисты и индусы, латиноамериканские индейцы — дети колоний, тихо живущие в странах своих бывших притеснителей, — вполне способны сыграть роль новых “бедуинов” и начать отстраивать цивилизацию заново, исходя из собственных представлений о ее будущности. Мы-Земля как раз находимся на грани смены хозяина — как в Европе, так и в Америке.

Несколько слов о масштабе мы-Россия. Многими уже замечено, что в главных событиях эры теоцентризма Россия принимала только опосредованное участие. Сперва она была ученицей и союзницей Византии, но пережила своего учителя. Затем ей пришлось на два века закрыться. Начиная с эпохи Петра Россия пыталась внедриться в европейский дом и делала это, как Медведь в сказке про теремок. “Теремок” шатался и во время войн со Швецией и Пруссией, и в эпоху русско-австрийского союза против Франции, и, наконец, после входа в Париж. Из военных походов русские неизменно приносили с собой свежие либеральные идеи, каковые породили декабризм после 1812 года и антимонархическую революцию после братаний на фронтах Первой мировой. Что же до революций первой и третьей, то они стали результатом путешествий русских новоиспеченных либералов в западные университеты и санатории. И терроризм, и марксизм — идеи привозные, но в исполнении этих идей русским уже равных не было. После большевизма Россия подружилась с Германией — сперва тоже “красной”, а затем “коричневой”. Германия “подарила” русским идеологам послевоенный сталинский нацизм и антисемитизм как средство решения всех сложных политических вопросов. Потом, в конце 50-х, выдвинулись США, в фарватере которых сперва следовала диссидентствующая интеллигенция, а затем уже и российские политики.

Была ли Россия самой собой вне попыток отгородиться от мира? Нет. А была ли Россия носителем идеала для других стран мира? Была, но только не для ведущих стран. Можно сказать, что в XX веке Россия была флагманом остального мира, на короткий, по меркам истории, период вытеснив с этой позиции ислам. За ней шли африканские страны, некоторые государства ислама, Индия, Китай и Латинская Америка. Но российская альтернатива оказалась непрочной, причем именно потому, что и сама-то идея, господствовавшая здесь, была не российская, а западная, заемная. У России есть своя идея и свое видение мира, но пока ее духовные ресурсы мало востребованы мировым сообществом и ей приходится принимать игру наиболее сильных. Из-за такой позиции вечного подражателя и сателлита (или замкнувшегося в себе мечтателя-утописта) Россия пока обладает несколько меньшим историко-политическим масштабом. Поэтомумы-Земля и мы-Россия — пока разные позиции.

Согласно теории этногенеза Л.Н. Гумилева, каждый этнос проходит в своем развитии восемь фаз. Сперва идут фазы подъема энергии — в это время действуют герои-жертвователи, готовые умереть за идею, а идеей является собирание племен в один народ и защита территории народа от враждебных соседей. Когда это время проходит и героев убивают, наступает время политиков, т. е. людей, которые хотят воевать, но не жертвовать при этом собою. Войны политиков — это междоусобные внутриэтнические войны, в которых побеждает самый сильный и коварный. Так начинается держава, а в державе все больше становятся заметны люди избыточно энергичные (пассионарии), в меру энергичные (обыватели) и малоэнергичные (субпассионарии, или люмпены). Начинается фаза кризиса — когда субпассионарии провоцируют обывателей на бунт против власти. Заваривается каша из смелых политических идей, оппозиций, революций, казней и тому подобных прелестей истории. В результате страдает весь этнос, из которого фаза кризиса буквально выкачивает кровь. Обескровленный этнос переживает упадок энергии, и начинается фаза инерции — период, в котором торжествуют обыватель и клерк, ученый и любой другой мастер своего полезного дела. С героями и поэтами дело обстоит как никогда плохо, с субпассионариями разбирается закон. Вся жизнь регулируется правовыми нормами, рациональное начало выступает на первый план, диктуя образцы стиля и поведения. Фазу инерции Гумилев называет золотой осенью этноса, после которой наступают его сумерки — фаза обскурации (после нее есть еще три фазы умирания).

Россия конца XX века, по мнению Гумилева, находится на пути из кризисной фазы в инерционную, и этот переход должен длиться несколько десятилетий. Стало быть, Россия еще только в середине своего пути, и середина эта тождественна переходу во вторую половину жизни этноса, что соответствует переходу человека ко взрослению после трудно-подросткового возраста.

Исследования В.Л. Цымбурского выявили четырехчастную схему взаимоотношений между Россией и Европой, которые он назвал “похищением Европы”. Сперва Россия принимает участие в политической игре на стороне сильнейшего европейского соперника, затем сама подвергается нападению со стороны бывшего союзника, потом побеждает своего друга-врага и вторгается в его владения, и наконец уходит с побежденной территории вытесняемая соседями и родственниками побежденных. Если эта схема верна, то мы-Россия находимся в первой фазе очередного “похитительского цикла”, выступая в нынешнем конфликте на стороне США и Европы. Значит ли это, что нам следует через некоторое время ждать удара по России со стороны ее бывших союзников? По Цымбурскому выходит, что следует. Но в таком случае нам не миновать и мести со стороны ислама за то, что мы предали своих бывших союзников по остальному миру. Россия, таким образом, попадает в двойные клещи — “западные” и “восточные” — и, вследствие своей неискренности, не будет иметь союзников в мире. На что же ей рассчитывать, кроме полуразрушенной армии и флота?

Не дает ответа Цымбурский. Предлагает замкнуться и перенести столицу в Сибирь… Тут как тут и синергетики со своими мудреными уравнениями и точками бифуркации. Сейчас система неравновесна: несколько сил борются за право установления нового порядка, и только случай решит, каким он будет. А какие есть претенденты и варианты?

Первый вариант — Соединенные Штаты Америки, которые политикой кнута и пряника хотят создать Соединенные Штаты Земли. Их проекта может не выдержать экология и уж точно не выдержат те 80% населения, которых американцы записали в неисправимые “лузеры”. Кроме того, людям хочется быть разными — это заложено в их природе и культуре, — и близнецами (любимый образ штатовских фильмов) они быть не захотят. Значит, первый вариант не пойдет.

Второй вариант — исламский порядок (мы уже видели его контуры в талибском Афганистане). Не выйдет, поскольку морально устарело, а в современном миреeverybody loves the Freedom. Ислам в наше время возможен только как реакция, но не как позитивный проект. Раз не Штаты и не арабские фундаменталисты — значит и не семиты, то есть не иудео-христианство и не ислам.

Третий вариант — Дальний Восток: Индия, Китай, Япония, Корея (когда-нибудь уже единая). Япония — в одной связке со Штатами, и с ними же пропадет. Индия позитивна только духовно, материальное она внутренне отторгает. Корее нужно сильно постараться вытащить из ямы северную часть, прежде чем она сможет претендовать на роль экономического лидера. Остается сильный и переполненный людскими ресурсами Китай, но его еще ждут политические потрясения, поскольку материальное благосостояние рано или поздно вступит в конфликт с коммунистической идеологией. Тем не менее общество на Западе и на Востоке все больше прислушивается к буддизму, и ориентация на Дальний Восток является неизбежным следствием внутреннего отвращения от ценностей соседнего с ним Ближнего Востока. Захочет ли цивилизация покинуть свою колыбель? Четкого ответа нет, однако позитивная тенденция здесь просматривается. Кроме того, на Востоке еще есть динамично развивающийся и духовно привлекательный Иран: потенциал его велик, и не исключено, что вскоре он займет в мировой политике и культуре то место, которое ранее занимали арабские страны. Так что о третьем варианте допустимо сказать: Иран и Дальний Восток.

Четвертый вариант — Россия. Он пока менее всего вероятен, но история знает немало примеров, когда сбывалось наименее вероятное. Скачки России непредсказуемы, а нормального хода у нее не было и нет… В любом случае ни одна из сегодняшних политико-пространственных форм не получит абсолютной власти в будущем мире. США через несколько десятилетий могут стать частью Латинской Америки, Европа — частью мусульманской Азии. Вспомним предыдущую бифуркацию в эпоху эллинизма: христианство возникло в Римской империи, которая затем исчезла. Как культурный феномен оно представляло собой антропологизацию истории еврейского народа, выраженную на греческом языке. Ушла Римская империя, умер древнегреческий язык, рассеялись евреи — но христианская цивилизация создалась и преобразила мир. Нечто похожее должно произойти и на этот раз. Неправы синергетики: выиграют не одно, а несколько слившихся начал. И выиграют по принципу: “Пусть что угодно — лишь бы не то, что было!”

Итак, Апокалипсиса не будет, а будет Будущее. Европейство, американство, мусульманство, еврейство, буддизм, конфуцианство, российство породят новый тип культуры — еще небывалый, но основанный на достижениях предшествующих времен. Технологии никуда не денутся и будут развиваться. Религии догмы сменятся феноменом чистой духовности. Но сейчас человечество, как младенец, застыло на пороге материнской утробы, на выходе из одной Большой Эры в другую. Не пускает привратник-ислам, мешает разномыслие и безответственность правителей. России же, если правы культурологи, следует набраться разума, оставить прекраснодушие и готовиться к великой битве за себя.

* * *

Автору помогали:

  • Бациева С.М. Историко-социологический трактат Ибн Халдуна “Мукаддима”. М., 1965
  • Гумилев Л.Н. Этносфера. М., 1993
  • Каган М.С. Философия культуры. СПб, 1996
  • Кармин А.С. Основы культурологии. СПб, 1997
  • Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. М., 2000
  • Флоренский П.А. Автобиография // Сочинения, т. 1. М., 1995
  • Цымбурский В.Л. “Похищение Европы” (сайт “Русский Архипелаг”)
  • Чижевский А.Л. Земля в объятиях Солнца. М., 1995
Комментарии

Добавить изображение