ЖАН-ПОЛЬ МОНДО

Помирают дураками.

Всю жизнь собираюсь я прочесть великого японского писателя Мураками.

Однако летят годы, а Мураками так и остается лежать, с позволения сказать, неразрезанным. Вернее, едва раскрыв том и прочитав первые два-три абзаца, чувствую я приступ такой невыносимой, тупой тоски, словно меня поместили в некое особое место, где существу моей жизни нет положения. И тогда том закрывается, и я спешу совершать те свершения и делать те дела, которые откладывались на самый потом по самым уважительным причинам.

Подобно тому, как моя теща задумчиво вписывает в клеточки кроссворда таинственное “жан-поль мондо”, тороплюсь и я поскорее заполнить недостающие пустоты доступного и отпущенного мне мироздания тем, что кажется мне удивительно верным и надлежащим. Главное, чтобы не Мураками.

Так вступили мы с женой в одно из местных Бюро По Трудоустройству. Встреча назначена была по телефону на полседьмого мрачного, морозного и слепого февральского вечера, и поднявшись грустной, старой и весьма заплеванной лестницей в мышиный свет коридора, скромно предшествовавшего оффисной двери, увидели мы, как несколько бедолаг уже дожидаются свидания, назначенного на то же время. Бедолаги жались к стенам, цвет которых вполне пришедшелся бы по вкусу любому подземному румпельштильцхену, но всем было наплевать, если только в Бюро По Трудоустройству приходят не за тем, чтобы выползти из нищеты. Бедолагами были: улыбающаяся от неловкости дама в пожилой норковой шубе; молодая пара, привычно переговаривающаяся громким вежливым шепотом; угрюмый человек неопределенного пола, и, наконец, мы сами.

Дверь в Бюро была приоткрыта, и оттуда хорошо слышны были нам банные голоса беседущих работника и прихожан.

- Так, кем будем работать?
- Вообще-то я ищу работу в ресторане...
- Поваром пойдешь?
- Но я не умею готовить, может, лучше помощником?
- Что ты там заработаешь! Главное – начать, а я тебя буду учить, я сам технолог общественного питания. У меня для тебя есть работа по выпечке булочек и пончиков. Пойдешь?
- Но мы же решили в ресторан...
- Да. Будем двигаться в этом направлении. Оставляй сто долларов, и завтра пойдешь на интервью.
- У меня нет столько.
- Тогда пятьдесят – это будет задаток. А остальные пятьдесят – завтра, и сразу пойдешь на интервью. А вечером уже будешь работать.

- Следущий? А вы кто по специальности?
- Я...
- Бэбиситтером пойдешь?
- Мне бы в аптеку...
- В аптеку сложно, сразу тебе говорю, ты не потянешь. Но хорошо, есть тут одна аптека, скажешь, что ты от меня, и тебя возьмут. Будешь работать. Можешь оставить сто долларов, и пойдешь завтра на интервью.
- Хорошо.
- Да, как у тебя с документами?
- Я нелегалка.
- Ничего, скажешь, что ты – моя родственница, и тебя сразу возьмут. Хорошо.

- Следующий! Что ты умеешь делать?
- Ну, я могу медсестрой, но у меня нет лайсенса.
- В госпиталь тебя, что-ли, устроить?
- Без лайсенса?
- Да, без лайсенса, наверное, не получится. Ресепшионист пойдешь?
- Уменя нет опыта работы...
- Я тебя буду 3-4 дня учить, ты быстро схватишь, я вижу. И будем двигаться в этом направлении. Завтра пойдешь на интервью в дентал оффис. Если тебя не возьмут, то у меня есть очень хорошая работа для тебя.
- Какая?
- У меня для тебя есть прекрасная работа по уборкам в Балтиморе.
- Но я не хочу по уборкам...
- Я и говорю, что это все не для тебя. Массажисткой в баню пойдешь. Двадцать тебе, двадцать хозяину. Сто баксов день твои. Зачем тебе на фронт деск сидеть? Там ты ничего не заработаешь. Слушай меня.

- Кто следущий? По аппойнтменту, пожалуйста! В порядке живой очереди!
- Программист. Восемь лет на Уолл Стрит. Год без работы.
- Оператором принтеров пойдешь?
- ?..
- Это такие копировальные машины, нужно уметь делать копии. Ну, если машина поломается, так что, ты не сможешь починить? Главное – идти в этом направлении. Потом свою фирму по принтерам откроешь, встанешь на ноги. А на городскую работу пойдешь?
- Конечно.
- Нет, на городскую сложно. Гляди, ты не электришн, не констракшн, не технишн. На городскую потом я тебя тебя устрою. Главное начать. Может, воспитателем к умственно отсталым детям пойдешь?
- А что там нужно делать?
- Я тебя научу. 2-3 дня. Там все просто.
- В-принципе, можно...
- Можно еще психологом попробовать.
- Может, все-таки, на умственно отсталый фронт?
- Лучше психологом, горит вакансия.
- Какой же может бы
ть психолог без диплома?
- Ничего, пойдет любой диплом, ты же хороший человек, я вижу, что ты можешь быть психологом.
- Да, психологом бы неплохо устроиться...
- Оставляешь сто долларов, завтра к девяти на интервью.
- Но мне, все-таки, хотелось бы подумать, что-то еще выбрать.
- Чего тебе думать! Нужно двигаться в этом направлении, а потом мы тебе что-нибудь подыщем по твоему уровню, тысяч на 80-90.
- Хорошо, я подумаю – сказал я (а это был я), и мы с женой вышли в неловком молчании, провожаемые неодобрительными взглядами заждавшейся очереди.

Как, все же, хорош вечерний Бруклин в феврале! Полуслепой старик в дырявом мешке стрельнет у вас сигарету на углу, где араб, с усилием кланясь, бьет уже с коротким ржавым грохотом о землю глухие жалюзи своей поздней grocery. Мерзлый ветер сечет лицо бесконечной, еле видимой сечкой, а то вдруг лениво примется скручивать кулек из тяжело вспорхнувшей газеты. Как прекрасно влезть в набежавший четвертый автобус, и поехать, поехать не в ту сторону, наслаждаясь теплом и покоем, по незнакомым улицам, забитым метелью и снами, навеки раздавленным мусором и надеждами, которые умирают, умирают, умирают последними. Как мощно, легко поздний четвертый автобус несет и несет индевелую кубышку света всем заждавшимся и страждущим, промерзшим и надеющимся, заблудившимся и затерянным в поглотившей саму себя февральской бруклинской ночи.

- Скажи, - спросила жена наконец, - что это было?
- Жан-Поль Мондо, - ответил я.