ВЕЧНЫЙ ПРАЗДНИК В МОСКВЕ

[навеянное фильмом Абдрашитова "Магнитные бури"]

В Москве вечный праздник. Все время презентации, фестивали, награждение конкурсантов, концерты вундеркиндов, круглые столы. Фестиваля еще и нет, - только намечается, но собрание по его поводу уже с обильным столом не только круглой формы, но и любыми формами. Я уж не говорю о дипломатических приемах и раутах. И почти всегда после них - фуршеты. Или, - поднимай выше, - банкеты. Если знать, где и когда, то можно иметь пропитание на каждый день. Притом качественное, дорогое и с вином. А часто - и с коньяком.

Уж совсем не говорю о внутренних торжествах фирм и банков. Там просто вечный праздник пищеварения. Фраза: "на перекрестке желудочно-кишечного тракта стояла слепая кишка с протянутой прямой" никак не относится к этому павловскому рефлексу сокоотделения секреций.

В начале массового движения за выполнение и перевыполнение персональной продовольственной программы, завещанной нам партией еще в мае 1982 года, многие народные умельцы, бродя с одной презентации на другую, вшивали в пиджаки полиэтиленовые огромные карманы. В один складывали икру-балыки-копчености, во второй вливали горячительные жидкости, импровизационно создавая невообразимые коктейли. Во время информационного затишья или сбоев в праздниках желудка получался запас на неделю.

Культурные мероприятия финансируются очень бедным министерством культуры. То ли оно не такое уж и бедное, то ли бедное как раз поэтому.

Когда я давал интервью на ТВ по случаю торжеств с награждением нашего автора Игоря Олейника и с произнесением теплых слов о достоинствах альманаха, первым вопросом был: "Как вы находите Москву после долгого отсутствия"?

Сказал, что культурный уровень заметно вырос. Когда-то в подземных переходах под видом слепого музыканта играл один и собирал в шапку. Потом появились дуэты. Трио, Квартеты. В этот раз, выходя в самом центре из метро "Охотный ряд" у гостиницы "Москва", наткнулся в подземном переходе на большую струнную группу, в концертном стиле исполняющую Моцарта и Баха. Посчитал - 14 человек отменных музыкантов. Играли одухотвренно, не нужен никакой зал им. Чайковского. В ряд перед ними лежали открытые футляры с синеющими рублями и зеленеющими долларами. Вокруг толпился народ, много иностранцев, приобщавшихся к прекрасному.

Таким образом, подытожил я, - рост культуры налицо - от одного нищего скрипача до большой струнной группы. Недалеко и до симфонического оркестра.

Ведущий передачи крайне заинтересовался. Вместе с оператором мы опустились в переход и продолжили съемку там. Тут же к нам подскочили двое качков.
- Разрешение на съемку в метре есть?
- От кого?
- Не важно. Есть?
- Переход, - значительно сказал ведущий, - территория города Москвы и для съемок никаких разрешений не нужно.
- А мы вам говорим - нужно.

Подошедший страж порядка в форме подтвердил правоту мордоворотов.
- А играть здесь есть разрешение?, - уязвил ведущий.
- Это - не ваше дело, - ловко отбил состоящий в доле милиционер.

Тогда я решил защитить честь телевидения и сказал: - Вас снимут и вы попадете в историю. На вас падет лучик славы.
- Не надо, - твердо ответил охранник. - А то и правда, могут снять. Меня отец учил: если не хочешь, , чтобы твоим лицом вытирали задницу, не фотографируйся для газеты.
- А если вы не хотите, чтобы чья-то задница уселась вам на лицо, не спите на спине. Особенно на садовых скамейках в парке.
- Я вообще никогда не сплю, - засмеялся сметливый охранник культуры.

К тому времени за приятными разговорами с умным охранником материал был отснят, но потом выброшен редактором, так что никаких последствий.

Зато побывал в Киноцентре на открытии YII форума национальных кинематографий стран СНГ и Балтии (21 мая).

Ведущий Рустам Ибрагимбеков сказал, что эти форумы становятся все лучше. После просмотра первых четырех лент казахо-киргизских друзей я очень порадовался тому, что пропустил предыдущие шесть форумов, которые были еще хуже.

Увы, должен нарушить вековечную традицию дружбы народов и любую политкорректность. Рассказывать о четырех среднеазиатских фильмах нельзя. Смотреть - почти что нельзя. Нечего там смотреть.

• Некто сбивает яблоко, потом второй сбивает, а в конце оно само падает ("Яблоко").
• Бабушка смотрит альбом. Видит маленькую девочку, которая дол
  • го бежит. Это и есть бабушка. Потом бабушка роняет альбом и куча родни сидит у гроба. Жизнь, тык-скыть, прошла ("Умай").
  • Молодая казашка идет за хворостом, в пути рожает. Отец на коне подъехал к юрте и очень рад ("Первенец").

  Эти хоть шли от 5 до 15 минут. Последний тянулся 25 минут и представлял собой апофеоз непрофессионализма и глупости. Пятикратной, - по сравнению с пятиминутным, о том, как маленький киргизский мальчик (7 лет) влюбился в здоровую русскую девку ("Серьги").

  Но совсем уж нельзя было слушать эти фильмы. У всех у них как на подбор фонограмма была записана на максимальном уровне звука, отчего произошла дикая перемодуляция и появлилось невероятное количество нелинейных искажений. Полная тишина представала в фильме в виде постоянного шуршащего гула, как будто мы сидели на геологическом разломе и шла тектоническая подвижка каких-то неведомых науке геосинклиналей. Слабый ветерок звучал как обвал в горах. Падающие капли ревели вроде Ниагары. Птички орали птеродактилями. Кукушка куковала взрывами зарядов тактических ядерных бомб, как бы желая возвестить конец света уже умершим от нервных перегрузок. И все это страшного, неописуемо гнусного качества. На сонористическое безобразие дал деньги воротила и валютный спекулянт Сорос.

  Я в свое время насмотрелся много любительских и профессиональных (неигровых) фильмов (входил во Всесоюзное жюри любительского кино, а потом - во Всесоюзное жюри документальных и научных фильмов), приходилось видеть курсовые работы студентов ВГИКа, но то были сравнительно с этими шедевры мирового кино .

  Ибрагимбеков при буфете-банкете сказал, что, дескать, это наша аппаратура не подходит под казахский стандарт. Не подумал мэтр. Ибо перевод на русский звучал нормально (записанный параллельно и независимо от казахских звуковых наростов) . Равно как и совсем уж тихие звуки в самой фонограмме, не достигшие болевого порога перемодуляции.

  Наконец, настало главное. Второе отделение - новый фильм Вадима Абдрашитова "Магнитные бури" по сценарию Александра Миндадзе. Удивительным образом имена главных героев в точности совпали с нашими: Валерий и Марина.

  Во вступительном слове Абдрашитов как раз напирал на высочайшего уровня, филигранно записанную фонограмму звукооператором…(имени нет в программке, прямо как эпитафия "Неизвестный солдат - всегда солдат").

  Все так и есть. Действительно, прекрасная фонограмма. Стерео, в системе Долби. Топот бегущих толп. Тяжелое дыхание. Звон разбиваемых стекол. Металлическое лязганье прутьев арматуры. Шепот влюбленных. Звуки проходящего поезда. Выкапывание краденой картошки.

  И снят операторски отменно (Юрий Шайгарданов). И смонтирован. И сама режиссура отличная. И актерская игра…будут упреки, но в целом -хорошо. Все прекрасно. И все-таки….

  Вообще-то, этот фильм уже немного шел. В Петербурге в начале мая на XI Всероссийском кинофестивале "Виват кино России!" (внеконкурсный показ). А до того на закрытых просмотрах. Теперь вот в Москве. Потом, наверное, повезут в Благовещенск на "Амурскую осень". Спешить с призами и завершением внеконкурсных показов не надо. Ибо каждый показ - это встречи, возлияния, фуршеты-банкеты,тосты, похвальные слова, признание экзальтированных дам, восторги матрон и обещание министра культуры финансировать следующую картину.

  Фильм этот, как выразился режиссер, снят как бы в условной манере. Только фонограмма безусловная. Очень подлинная. Это не неореализм. Тем более - не соц.. А что тогда? Я посмотрел всякие рецензии (их пока мало, фильма-то еще нет в прокате). Они все написаны так, будто фильм - социалистический неореализм. В нем находят сюжет. На самом деле - весьма условный. Народ явно не поймет. Но после прочтения рецензий, может быть, и поймет.

  Я для начала отберу из нескольких рецензий нечто похожее на изложение сюжетной линии.

  "Как и у немецких художников, в "Магнитных бурях" движение важнее цели, чувство или даже смутное ощущение важнее до конца додуманной мысли, энергия важнее расчета... И еще — толпа, объединяющаяся в некое подобие коллектива, то бегущая, то дерущаяся с ожесточенной злобой, сильнее человека, пытающегося жить отдельно, не ее, толпы, страстями, а собственным слабым разумением.

  Собственно, главный герой "Магнитных бурь" и есть этот человек. Раньше сказали бы — простой рабочий парень. И сделали бы фильм о солидарности трудящихся в противостоянии зажравшимся управленцам. Теперь есть соблазн назвать Валерку, живущего в одном из тысяч небольших промышленных городков, где всех жителей кормит (точнее, кормил) металлургический комбинат, человеком толпы. Толпой вполне успешно манипулируют сытые менеджеры, и одна ее часть в охотку, с хрустом и жаром регулярно дубасит другую свою часть по неведомым причинам. То ли потому, что так справедливость требует. То ли потому, что Оська (один из крупных акционеров) платит. А что? Все бегут ночью брать штурмом родной завод, где засела другая половина рабочих, и Валерка бежит. Все дерутся, и он дерется. Так дерется, что потом пот прошибает: а ну как... убил человека? Все копают картошку на чужом поле (а как иначе с голоду не умереть?), и он с женой копает. Эта жизнь, где ты всегда как все, почти бессознательна. Она не требует выбора. А когда Валерка этот выбор пытается сделать, угрозы не замедлят себя ждать. …В отличие от окружающих, да даже в отличие от друга-охотника Степки, он способен и увидеть сговор двух враждующих акционеров, стравливающих рабочих, и понять, насколько опасно удивляться внезапному всеобщему примирению. Он, Валера, пожалуй что, слишком умен для человека толпы.

  …Авторы "Магнитных бурь" пошли дальше — они показали героя, способного осознать, что он (и только ли он?) лишь Петрушка в руках кукловода. А вот эта его боль, унижение и растерянность человека, осознавшего, что его просто используют в чужой игре, знакома слишком многим".

  (Жанна Васильева "Магнитные бури" идут. Время МН от 21 мая 2003)

  В рецензии Аллы Боссарт "Итог начала века"(Новая газета от 28 апреля 2003) мистики немного больше.

  "Не угодно ли: все рабочие завода поделены на две группировки, партии, банды. Две огромные толпы, что ни ночь, бьются насмерть за своих избранников – двух поганых олигархов, якобы конкурентов на выборах в директоры этого завода. Олигархи, конечно, оказываются заодно (и даже практически на одно лицо), и толпа, объединившись, смыв кровавые сопли и переодевшись в белое, радостно их приветствует. Одного честнягу, который желает разобраться, за что кровь проливали, расстреливают менты. Герой, хороший парень, давно все понял, но не может остановиться, теряет жену, лучшего друга, веру в людей и смысл жизни и отдает себя во власть монголоидной толстухе-крановщице.

  Ритуальный выход толп на ночное махалово, с которого начинается картина, действует, как тантрическая музыка, на все органы чувств, но прежде всего на подсознание: в какой-то момент начинаешь ощущать себя частью этой биомассы. И больше кожей чуешь, чем понимаешь головой, что, сколько бы ни клялся Валек своей Марине, как ни боялся бы ее потерять, все равно снова пойдет ночью на бой, потому что – ну как не пойти? И даже застукав лидеров предвыборной бойни вместе в кабаке и все поняв, все равно идет, сначала сопротивляясь силовым линиям толпы, подхватившей его, но по ходу вызверяясь все больше, до полного беспамятства… И крановщица Таня тоже вовсе не сманивает героя, она поглощает его, как биомасса поглощает оторвавшуюся было частицу".

  В общем из рецензий вырисовывается нечто вроде "Битвы в пути" Галины Николаевой. Отрицательный директор и положительный парторг. Борьба рабочих за свои права в новых условиях. Производственные разборки, такие захватывающие, что даже те, кто не хочет, принимают в них участие. Сознательность масс в их активной жизненной позиции.

  Ладно, а что говорит по сему поводу Абдрашитов? Почти ничего. Вот в интервью в АиФ он сообщает (это уже давно, когда фильм снимался 29 (471) 17/07/2002):

  "Картина по сценарию Александра Миндадзе - это история из жизни провинциального города далеко от Москвы, где большой металлургический комбинат. Там происходят события, очень похожие на то, что творится в целом в стране. И на этом индустриальном фоне разворачивается история любви молодой пары. Современный, если хотите, вариант знаменитого фильма "Высота".

  Мы же все живем в одной стране, в одном реальном времени и месте на Земле. Вот об этом мы и снимали, и снимаем наши картины, при всей условности некоторых из них. Наше кино часто называли "социальным". Но я не понимаю, что такое социальное кино. Вот, скажем, толстовское "Воскресение" - это что, социальное произведение? Или какое? Социально-нравственное? А "Преступление и наказание"? Это все - про жизнь и про человека. И нас с Миндадзе всегда интересовали конкретные люди в конкретных обстоятельствах. И место проживания, и возраст неважны. Это раньше я думал, что возраст дает зрелость, мудрость. Ан нет.

  - Да уж, особенно это заметно по поведению некоторых ваших коллег, затевающих с детским упрямством какие-то безумные игры, разборки, склоки с дележом власти, зданий, союзов, - поддакивает журналистка Марина Мурзина

  Да не безумие это. Это отражение, проявление суицидного настроения всего нашего кинематографического сообщества, когда цельный, единый союз, по-видимому, уже никому не нужен... А разве в стране по-другому? Все то же самое".

  Представляя картину, авторы не сказали и этого. Оно и правильно: есть фильм, пусть он говорит за себя. И он сказал.

  На экране в синеватой полутьме графически-ритмически и даже метафизически, равномерно и неудержимо бежали колонны чего-то человекообразного. Они бежали вверх и вниз, слева направо и справа налево, они бежали по диагонали. На мостах, на узких улицах колонны встречались и в туманной ночной дымке начиналось побоище. В мордобитии участвовали только по трое-четверо в первых рядах. Остальные в виде фона-массовки у фонтана взмахивали руками, потрясали кулаками, метали штыри-дротики. Настоящий русский балет с кордебалетом. Потом носились с прутьями арматуры, с кусками труб, врывались в цеха сумрачного завода-молоха, крушили переходы, лестницы, какие-то станки и конструкции. Врывались даже в комнату героя, где он возлежал с женой на брачном ложе и клубком тел крушили мебель и утварь..

  Побоища вполне символические - ведь схватки с арматурой должны были оставлять после себя гору трупов, но оставляли только гору строительного мусора. Даже разбитые хари в следующих кадрах несли лишь отдаленные следы, ради обозначения вчерашних скуловоротов. С прекрасно записанным звуком оплеух, тычков, зубощелканий, сдавленных вскриков и всхлипов, шмяканий тел о землю и всплесков о воду. Снималось изобретательно: сверху, с боков, снизу из-под моста. Из-под воды, правда, не снимали. И из космоса тоже, хотя былинный размах новгородского вечевого голосования руками-кулаками-ногами на Волховском мосту был вполне космических масштабов.

  Бегущая толпа увлекала своим ритмом всех. Бежали друзья, но они вдруг начинали столь же яростно бить друг друга. Упомянутый герой Валера, который дал зарок никогда более не бегать, бежит снова и встречается в цехе со своим другом Степкой, который только что говорил про рабочие бои "в первый и последний раз". Но в инфернальных координатах неутомимого бега, в этом движении ногой в пах, которое - все, нет никаких друзей, есть только вечный враг рода человеческого - есть только некая антиматерия, при соприкосновении с которой всем нужно аннигилировать в атомной вспышке первичной ярости. По такому случаю Валера страшно врезает первобытно-исконному врагу Степке по образине, хотя накануне тот кормил его за счет проданного любимого ружья. Потом Валера стоит со своей женой Мариной в тесном объятии под деревом добра и зла, но тут мимо, как всегда, проносится толпа вечного движения злобы. Она сначала как бы механически увлекает нежную пару за собой, но чуть спустя и он, и она уже бегут самозабвенно вместе с народом. Хотя она-то, Маринка, была принципиальной противницей бега на длинные и средние дистанции. В цехе друзья зажимают руки Валеры в двух тисках, распинают его как пролетарского Христа. Только за что -непонятно. Он - не мессия, народ в храме не учил, Нагорной проповеди не говорил. Ну, разве что, смутно толковал, что не хочет больше биться за олигарха. А ни за что - просто так. В виде то ли неизбывного торжества ненависти, то ли первичной гераклитовой вражды, то ли как архетипа русского духа в предчувствии гражданской войны.

  Потом от него бежит друг Степка, преследуемый милицией за его условный бунт против сговора владельцев (они же конкуренты-враги)завода. Валера бежит за ним, нагоняет милиционера, они бегут вместе, впереди другие милиционеры, уже не с арматурой, а с калашниковыми. Очередь из автомата... Валера бежит обратно. Ходить в фильме нельзя.

  Загадочная русская душа? Как будто. Как выразился Б.Б. Гребенщиков: "99 процентов легендарной русской души - это водочный синдром" (Время МН от 21 мая). Увы, при наличии отменного звука, в фильме нет запаха. Хотя такие эксперименты с подачей ароматов в кресла зрителей Голливуд давно производил. Может, и был бы тогда в этом фильме русский дух и пахло бы исконной Русью?

  Я вспомнил начало своей "Пьяной поэмы", - приведу еще раз:

  Весна, дохнуло перегаром, 
  Вдали рыгнули Ниагарой, 
  На зависть всяческим Дали. 
  Ну дал, нахал, а фига ли?

  В фильме бегают как на сдаче ГТО первой ступени, а "с поддачи" так не побегаешь. Бегают и бегают. Значит, не в белом допинге дело.

  И тут меня осенило: да ведь это же русское изложение "Носорогов " Ионеско. Тех самых, которых, как слона, не приметили ни рецензенты, ни сам автор. И еще - типичный цвейговский "Амок" по-русски. Абдрашитов на этом просмотре сидел случайно рядом. Он все смотрел и смотрел как бегают да бегают в его фильме, как бы под песню" наглядеться никак не могу".

  По окончании сеанса я спросил:
  - Почтенный мэтр, вы случайно или вполне сознательно использовали мотивы "Носорогов" Ионеско и "Амока" Цвейга?
  -- Абсолютно.
  - Абсолютно да или абсолютно нет?
  - Абсолютно ….ммм…

  В это время в зале настал великий шум - аплодисменты завершились и все побежали на банкет. В зале стоял топот. Как бы началась вторая серия "Магнитных бурь". По тональности мычания мэтра было ясно, что он никак и ничего не использовал. Ни сознательно, ни без.

  Ладно. Вот описание Цвейгом амока у малайцев, которые вполне сойдут за русских бунтовщиков:

  "Амок?.. Что-то припоминаю... Это род опьянения... у малайцев... - Это больше чем опьянение... это бешенство, напоминающее собачье... припадок бессмысленной, кровожадной мономании, которую нельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отравления... Это, вероятно, как-то связано с климатом, с этой душной, насыщенной атмосферой, которая, как гроза, давит на нервную систему, пока, наконец, она не взрывается… какой-нибудь малаец, человек простой и добродушный, сидит и тянет свою настойку... сидит, отупевший, равнодушный, вялый и вдруг вскакивает, хватает нож, бросается на улицу... и бежит все вперед и вперед... сам не зная куда... Кто бы ни попался ему на дороге, человек или животное, он убивает его своим "крисом", и вид крови еще больше разжигает его... Пена выступает у него на губах, он воет, как дикий зверь... и бежит, бежит, бежит, не смотрит ни вправо, ни влево, бежит с истошными воплями, с окровавленным ножом в руке, по своему ужасному, неуклонному пути... Люди в деревнях знают, что нет силы, которая могла бы остановить гонимого амоком... они кричат, предупреждая других, при его приближении: "Амок! Амок'", и все обращается в бегство... а он мчится, не слыша, не видя, убивая встречных... пока его не пристрелят, как бешеную собаку, или он сам не рухнет на землю..."

  В название фильма "Магнитные бури" Абдрашитов, в прошлом выпускник Физтеха по специальности радиофизика, как раз связанной с чем-то электромагнитным, и даже имеющий опыт работы на заводе, вложил простую метафору. В спокойном магнитном поле железные опилки ориентируются вдоль силовых линий. Повернулся магнит,- все опилки дружно поворачиваются следом. А во время магнитных бурь происходит хаотичное и быстрое изменение поля, так что опилки начинают метаться, не успевая за суетливым полем и всякий порядок расстраивается.

  Это и актеры понимали. Вот слова Сергея Покровского, игравшего того самого друга Степку:

  "В периоды магнитных бурь человек, как правило, неважно себя чувствует и способен на самые неожиданные поступки. А мой герой - другой. Он лесник, охотник, рыбак, не представляет жизни без природы, духовно богат. И, оказываясь втянутым в круговерть происходящего вокруг, не может принять всей абсурдности и трагизма современной жизни". (Российские вести http://www.rosvesty.ru/numbers/1671/culture/article_50.phtml).

  В социальном отношении эта митусня рабочих опилок - как бы аналог современных российских телодвижений за передел собственности, грозящих смертью не только фирмачам-банкирам от рук киллера, но и всему обществу. По словам режиссера:
  "Суицидные настроения - это бывает и в жизни человека, и в жизни сообщества, это объективная вещь".

  Но, по большому гамбургскому счету, фильм "Магнитные бури" - это концептуальное повторение "Носорогов" Ионеско с добавлением психологической брутальности "Амока" Цвейга. Перенесенное на русскую почву улочек уральского города и стилизованных реалий огромного завода "чего-то железного". Есть ли там некто из персонажей, который несет гуманистическое начало (скорее - конец) подобно инонесковскому герою Беранже, который назло всем носорогам выкрикивает:
  "Пусть я и остался единственным человеком на планете, но… Я не капитулирую!"

  Это не ясно. Похоже - нет. Идущие на завод под занавес фильма недавние толпы бегающих рабочих - это ж только краткое затишье перед очередной, может быть, последней магнитной бурей.

  Когда-то, в самом начале 1980-х годов Валерий Белякович поставил "Носорогов", за что его "Театр на Юго-Западе" чуть не закрыли. То был ворованный воздух (тогда же я и смотрел этот спектакль). А ныне открытие того, что люди могут заражаться носорожистостью и начинать бегать в безумном опьянении амока по улицам города, сокрушая все вокруг, не грозит ничем, кроме как посталкогольным синдромом и последствиями переедания на банкетах по поводу постоянных презентаций, фестивалей, форумов, выставок и первых показов по случаю открытий чего-нибудь. Снимать нужно дыша ворованным воздухом Мандельштама. Сейчас это были бы не толпы рабочих, голосующих ногами (основа показанных в фильме драк - русский кикбоксинг) за или против того или иного директора-олигарха. А, например, напряженное психолого-детективное расследование внутренних механизмом всех этих приватизаций, аукционов и получения лицензий на вывоз сырья. В духе знаменитого фильма "Двенадцать разгневанных мужчин" Сиднея Люмета. Или такого же пронзительного фильма о "Малом Нюрнберге". Где не бегают, а думают. Где нужно действовать головой, а не кулаками. Но - то ли нет идеи и материала, то ли "как бы чего не вышло".

  Нынешний фильм "Магнитные бури", разумеется, не будет иметь кассового успеха. Он сюжетно невнятен, его простому человеку, фактически, нельзя пересказать. Для российского массового зрителя он элитарно снят. Его не примут и на Западе за вторичность концепции и безразличие к русским фабрично-заводским разборкам.

  Но все равно, для нас - фильм хороший. Даже отличный. Его стоит посмотреть.