ОТ НАЦИОНАЛЬНОЙ УТОПИИ К НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕЕ

[Окончание. Начало в 330 от 29 июня]

Так что же такое Соборность и чем она отличается от стадности? В нашей философской и теософской традиции Соборность это, прежде всего, единение, основанное на равновесии общего и индивидуального.

Так у Н. Струве: “Соборность – краеугольное понятие нашего времени, живущего под знаком двух полярно противоположных систем: абсолютного индивидуализма и абсолютного коллективизма”. (Струве Н. Православие и культура. М., 1992, с.181).

У Н.Бердяева: “Соборность противоположна и католической авторитарности и протестантскому индивидуализму, она означает комюнитарность, не знающую внешнего над собой авторитета, но не знающую и индивидуалистического уединения и замкнутости.” (Бердяев Н. Русская идея. С.166).

Из этих определений следует, что Соборность предполагает единение, как производное от общей воли высокоразвитых, состоявшихся индивидуальностей, “самостей” не только личностного порядка, но и национальных. Однако идея Соборности была сформулирована философами в российском обществе, на той стадии его развития, когда говорить о развитом индивидуалистическом начале еще было рано. Индивидуалистическое начало в России в отличие от Запада проявлялось тогда еще в большей степени не в позитивной созидательности, в обустройстве своего земного бытия, а было, прежде всего, началом анархическим или богоборческим. Этой стадии развития общества действительно более соответствует стадность, как объединение сирых против тягостных обстоятельств жизни.

Расхожее отождествление Соборности со стадностью и ведет к расхожему заблуждению, что Соборность - плод духа “всякого народа в унижении (Розанов В.В. Среди художников. М., 194, с.347), либо свидетельство отсталости его самосознания. Об этом, кстати, достаточно часто говорят западные исследователи русского миросознания.

Российская же философская мысль, отнюдь не отождествляя Соборность и стадность, все же увидела в естественном состоянии российской души (в которой индивидуалистические начала действительно еще “недостаточно оформлены”), идею уже иного порядка, идею высокую, горнюю, а потому для тогдашнего, да и для нынешнего нашего состояния - утопическую.

Соборность – явление постиндивидуалистическое, потребность в соборности возникает как раз на стадии высокоразвитого индивидуализма, когда возникает осознание реальной опасности разрушения социума именно вследствие доминанты индивидуализма.

Поэтому идея Соборности (как бы странно это ни звучало) - скорее идея, опередившая реальное состояние российского общества, чем свидетельство его отсталости. Да и вообще, было бы точней сказать, что до ее реализации не доросли не только мы, но и Запад. Однако Запад все же ближе к эпохе, когда идея Соборности уже не будет утопией из-за своей несвоевременности.

Но эта идея все же начинает приобретать жизненную силу уже сейчас, в условиях идущей персоналистической революции.

 

Блестяще существо этой революции было выражено Бердяевым: "Моя попытка построить философию вне логической онтологической и этической власти "общего" над личным плохо понимается и вызывает недоумение. Но я уверен, что все основы философии требуют пересмотра в этом, указанном мной направлении. Это имеет важные социальные последствия, но еще более последствия религиозные и моральные. Такой тип философии совершенно ошибочно было бы смешивать с философией прагматизма или с философией жизни. Персоналистическая революция, которой по-настоящему еще не было в мире, означает свержение власти объективации, разрушение природной необходимости, освобождение субъектов-личностей, прорыв к иному миру, к духовному миру". [Бердяев Н. Самопознание. Опыт философской автобиографии. М."Книга" 1991 г. стр. 298 - 299]

Однако из этого отнюдь не следует, что свержение власти объективации имеет последствием подчинение ее субъективному. Замена одного другим не снимает проблему. Она должна быть решена в принципе. Принципиальное же решение лежит в уравнивании отношения "Я" = "Мы".

Сколь бы ни было сильно личностное начало в человеке, он - существо общественное и его бытие вне форм социального общебытия просто невозможно. Именно поэтому обретение гармонии
сосуществования этих двух начал в человеке и есть одна из ведущих линий развития человечества. К тому же самых трагических линий.

Во всяком случае, именно за обустройство человеческого общежития (будь то созидание, разрушение, сохранение империй, государств или общественно-политических систем, религиозная борьба, национальное самоутверждение, партии, семейная жизнь и т.д.) - люди заплатили и продолжают платить самую высокую цену. Цену, в сравнении с которой все моровые язвы, эпидемии и стихийные бедствия, включая библейский потоп, по своим последствиям - не более чем легкий насморк.

Поэтому и столь велика ценность идеи Соборности, которая закладывает в основание универсальной нравственно-этической системы принцип равенства прав и взаимообязательств друг перед другом личностей, общества в целом, государства, различных корпоративных групп, семьи и, естественно, наций.

На смену традиционной формуле, которая на протяжении тысячелетий была в основании большинства общностей "Бог, Отечество, семья, личность" должна прийти формула не соподчиненности, а равенства:

Бог=Человечество=Отечество=Социальная группа=Семья=Человек

 

И только такая гармоническая формула, такое неиерархированное расположение универсальных (надхристианских, надисламских и пр.) ценностей может приблизить нас к гармонизации отношений "Я" - "Мы", к освобождению творческого начала человека и житии в подлинной Соборности.

Западу крайне важно понять, что идея Соборности, хотя и сформулирована в “отставшей” России, тем не менее, является русской идеей лишь по месту рождения определения. По сути же эта идея универсальная, идея действительно способная не только консолидировать христианство, но и спасти мир от надвигающейся катастрофы противостояния двух ведущих культурно исторических типов цивилизаций - христианской и исламской.

Это противостояние – самое роковое противоречие нового века. Мы уже сегодня становимся свидетелями перерастания его в стадию реальной войны христианского и исламского миров, грозящей стать третьей мировой войной. Корни этого противоречия в противостоянии обезличенного общественного (Восток) и индивидуалистического (Запад) начал.

Однако не стоит считать, что нас ожидает неизбежность. Преодоление этого противостояния в принятии идеи Соборности как единения сложившихся культурно-исторических типов. Подлинное единство может быть только в единстве разнообразия, и принятии принципа исключения исключительности.

Нынешние же господствующие морально-этические системы фактически отказывают друг другу в праве на существование. Особенно наглядно это проявляется в противостоянии мировых религий, претендующих на всечеловечность и взаимно отрицающих право на истину у своих оппонентов, хотя все без исключения мировые религии пока в равной степени проявили свою несостоятельность обеспечить гармоническое развитие человечества.

Сегодня в общечеловеческих масштабах происходит то, что было характерно для уже пережитой человечеством кровавой эпохи классового противостояния. "Складывающаяся ситуация была в своем последовательном развертывании тупиковой: с одной стороны в обществе реально существуют различные системы моральных ценностей, которые изолируют, отчуждают определенные группы людей друг от друга, сталкивают их во взаимном отрицании, а с другой стороны, оно нуждается в некоем, хотя бы минимальном единстве моральных представлений и поведенческих установок, ибо без этого оно не может развиться в устойчиво функционирующий социальный организм". [А.Гусейнов. Введение в этику. Издательство Московского университета 1985 г. стр.33]

Однако не с такой ли ситуацией, но только на уровне культурно-исторических типов мы сталкиваемся сегодня? И не горький ли опыт морального оправдания классовой взаимоисключительности, пережитый в уходящем веке, говорит нам, как опасно переносить подобную мораль расколотого общества на общечеловеческие отношения?

Особенно это должно быть понятно нам, россиянам, которые заплатили столь кровавую цену за опыт классовой борьбы и раскола нации. Но боюсь, что конфронтация культурно-исторических типов нашей цивилизации чревата куда более серьезными последствиями: сегодня в руках у противостоящих сторон находятся средства, применение которых возводит риск глобальной катастрофы в степень непредотвратим
ости.

Конечно, основой планетарной консолидации могут стать сами по себе такие общечеловеческие ценности, как жизнь, свобода, достоинство и т.д. Однако в условиях цивилизации, разобщенной противостоянием различных морально-этических систем, эти ценности неизбежно подчинены самодовлеющей силе этого противостояния. А потому слишком часто Жизнь, Свобода, Достоинство приносятся на жертвенный алтарь идолам со звучными именами Долг, Нация, Национальная Идея. Идолам, так любящим человеческое мясо и даже не гнушающимся детоедством. Тем идолам, которые по самому существу своему – воплощенная разобщенность.

И предотвратить ее можно, лишь осознав, что нет выше долга, чем долг человека обрести Богоподобие, реализовав в себе, прежде всего, богоданное творческое начало.

И нет священней Родины, чем вся Земля наша, на которой живо человечество.

И нет выше идеи, чем идея всеобщего братства человечества, идея Соборности.

Я говорю это с печалью. С печалью оттого, что видимо трагической станет не только судьба российского народа, но и судьба его национальной идеи. И именно потому, что родина этой идеи - наше многострадальное Отечество.

Для нас Соборность – утопия, пока мы не развили в себе в полной мере индивидуалистические начала. Причем утопия, опасная в сегодняшней ее реализации именно стадностью и неизбежным явлением “пастухов” народа своего.

Для остального мира эта идея воспринимается либо как свидетельство нашей отсталости, либо как проявление российского имперского духа.

Я думаю, что к обвинениям в последнем надо относиться с пониманием.

Во-первых потому, что в истории России всегда ясно проявлялась доминанта экспансии. От походов Святослава “на вы”, через завоевание Казани, освоение Сибири, разделы Польши, пакт Молотова-Риббентропа и вплоть до подавления восстания в Будапеште, Праге и афганской авантюры.

Во-вторых, потому что мы действительно страдаем неврозом провиденциализма, особинности и претензий на лидерство, если не на политическое, то хотя бы духовное. А потому представление рожденной у нас идеи Соборности как универсальной вполне объяснимо вызывает подозрение уже в духовном империализме, который воспринимается психологически даже острее прямой агрессии. Ибо прямая агрессия против нации сплачивает ее, а духовная – поражает, проникая изнутри и разлагая национальное самосознание.

Общности человеческие вообще всегда подозрительно относились к чужим” идеям, и если уж право на “экспорт” идеологии скрепя зубы признается, то только для успешной нации, уже доказавшей реально превосходство своих принципов организации общества.

Классический пример - Соединенные Штаты Америки. Американская национальная идея - это идея успеха, преуспевания. Но и эта, казалось бы, вполне универсалистическая идея, тем не менее, не принята безоговорочно ни в Европе, у которой есть свои традиции национальных идеологий, ни в развивающемся мире, где национальная идея еще не успела сформироваться.

Впрочем, в случае с “американской идеей” дело не только в нежелании других наций принять чужую идею. Просто American dream”, как и всякая мечта – явление сугубо индивидуалистическое, а потому универсальное лишь в той степени, в какой оно в принципе приемлемо каждому сформировавшемуся индивиду. Однако она ни в коей мере не способна гармонизировать человеческие отношения и отношения человеческих общностей. Преуспевание предполагает возвышение над кем-то, на фоне кого-то. А потому и неизбежно ведет к конфронтации, обостряет противоречия и не только с исламским миром и вообще отсталым Югом, которым идея преуспевания просто не свойственна и недостижима в обозримом будущем, но и даже с Европой, в которой живы еще эгалитарные иллюзии эпохи ранних буржуазных революций.

Что уж там говорить о “русской мечте”, мечте нации, которая не только напугала мир своим большевизмом, но и не смогла как следует обустроить свою собственную соборность (Чечня, увы, не единственный пример)!

Что уж там говорить о “русской мечте”, мечте нации, которая всегда слишком много уделяла внимания свои соседям “из любви и во благо ближнего”, не особо удосуживаясь задуматься над тем, а нужно ли это им, не тягостно ли им это наше “душевное внимание”.

Сегодня после того как уже стал известен результат нашего опыта переустройства Европы (хотя бы
только восточной) совсем по новому прочитываются слова Федора Достоевского: “О, народы Европы и не знают, как они нам дороги! И впоследствии, я верю в это, мы, то есть, конечно, не мы, а будущие грядущие русские люди поймут уже все до единого, что стать настоящим русским и будет именно значить стремиться внести примирение в европейские противоречия”. (Достоевский Ф.М. ПСС, т. 26, с.144).

Увы, теперь народы Европы знают “как они нам дороги”, когда мы, освободив их от фашизма (действительный национальный подвиг), тут же принялись обустраивать ее на свой лад, под свою советскую идею, которую мы же сами и объявили всемирной.

И стоит ли удивляться тому, что сегодня мы испытываем на себе последствия этого, обидно превратившись для европейских народов из освободителей в оккупантов? “Боление за всех” (это тоже от Достоевского) – опасная и даже трагикомичная штука. Мне хорошо помнится одно детское впечатление. В древне, где я гостил у бабушки, по соседству жил именно такой “болельщик за всех”. Уже с утра он слонялся по соседям, одному помогая подправить забор, другому – забить кабанчика и т.д., причем делая это бескорыстно, едва ли даже за чарку самогонки, исключительно “по движению души”. Он был как-то неестественно суетлив, всегда готов на советы и поучения, только вот сам его двор был в полной разрухе, дети ходили в какой-то немыслимо драной одежке, а жена, устав от непутевости жизни, тихонько жаловалась соседям на беспросветную свою нужду.

Не столь же трагикомично выглядит и наше национальное “боление за всех, стремление устроить дела всеевропейские и всемирные при драных штанах своих собственных детишек и всероссийском исходе наших женщин в Интернет в поисках зарубежного замужества?

Истинно трагична судьба нашей национальной идеи. И все же я верю в нее, в идею Соборности. Но также истово знаю, что всемирно воплощена она может быть лишь тогда, когда мы явим миру живой пример обустройства собственной жизни по этой идее, когда мы откажемся от идеи исключительности и признаем, как в конечном счете сделал это и Достоевский, который все же сказал, что “русская идея, может быть, будет синтезом тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях”. (Достоевский Ф.М. ПСС, т. 18, с.37).

В своем же доме мы сможем воплотить идею Соборности, лишь пережив свободу индивидуалистической воплощенности, сосредоточенности на личностном и национальном благе. Подлинная Соборность вырастает лишь из союза состоявшихся индивидуальностей. Из роевого начала сирых” может родиться только тоталитаризм.