БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ БОГОМ

[С.Витицкий. Бессильные мира сего]

... они слушают , разинув варежки, точно на свете есть
нечто ещё, кроме отчаяния, неврастении и страха смерти.
И.Бродский "Посвящяется позвоночнику"

Эх, не побоюсь искушённых и задам читателю прямой вопрос. О чём, по-вашему, дорогой читатель, пишет любой писатель? Ну, тут и искушённым не надо быть,- усмехнётся просвещённый читатель, - о себе, разумеется. Однако просвещение, просветив главную тайну писателя, затемнило ещё более главную, которая состоит в том, что писатель пишет обо всём на свете, только не о себе. Это получается у него о себе, о своём мире, своих фантазиях, своих идеях, но не кто иной, как он сам создаёт среду, оживляет её, созданной им атмосферой, и персонажами "по паре", живущими по придуманным им обстоятельствам. А всякие обманные маневры, вроде "какую штуку удрала Татьяна" , нас в заблуждение не введут. Удерёшь от такого, как же! Довольно давно, и очень точно подметил насчёт прозаиков А.Кушнер: Он свой роман в уме построив,
Летит домой ,не чуя ног,
И там судьбой своих героев
Распоряжается, как бог
То судит их то выручает,
Им зонтик вовремя вручает

Вот она, неприглядная правда, дорогой читатель. Что уж там побудило детскую фантазию писателя законсервироваться и превратиться в монстра литературного сочинительства, вопрос этот тёмный. Представляется что талант, но проблема, как говорится, ещё ждёт своего исследователя.

Многие годы мы с вами , жили в "мирах Стругацких", и как только не текло там время , разнообразно повинуясь воле авторов, но в реальности секунды сливались в минуты, те в часы ..., ну вы знаете. Но как откалывается от материка и уходит за горизонт век, думаю, наблюдаете "живьём впервые. Однако если вы не бог, то есть не писатель , вам не приходится оказываться в мучительной ситуации, когда ваш мир,созданный трудом, талантом (сотворившим, между прочим, дивные дива), на ваших глазах растворяется в плазме нового времени, канонизируется и превращается в пыльную декорацию книжной полки. Примириться с этим смертельно невозможно.Тем более, что Автор по -прежнему ощущает себя богом и видит своё творение, и видит , "что оно хорошо". Да и все его божественные возможности , вроде бы, никуда не делись. Способность предвидеть будущее и влиять на него, бесстрашие, абсолютное чутьё на правду, бездонная память, или по- нынешнему, база данных, ну и, наконец, божий гнев и ярость, - не гоголевская, способная уничтожить рукопись, а творящая, вернее уничтожающая фальшь на её , рукописи, собственных страницах.

И вот Автор, Борис Натанович Стругацкий, вооружившись, так хорошо знакомым и любимым нами волшебством, бесстрашно и , как обычно, невообразимо талантливо, подвергает ревизии свои божественные свойства.

Пусть не обманывает вас, читатель, персонификация этих свойств. Мир создаётся в сюжете, а какой же сюжет без персонажей. Но все они, и Вадим и Тенгиз и Ядозуб и другие только ипостаси его божественной сути, да и самого себя он не побоялся избразить в виде Сенсэя, властителя их душевной и телесной оболочки.

Первым, разрушающему испытанию подвергается главное свойство, позволявшее создавать"миры Стругацких", - способность предвидеть будущее и влиять на него. В романе оно персонифицировано Вадимом Христофоровым, тихим астрономом (случайно ли?) , который подвергается "наезду" крутых политизированных бандитов. В столкновении с ними ( в "столкновении", - о Боже!) сразу и недвусмысленно предстаёт экспозиция романа. Вся небожительская оболочка

Писателя, формирующего идеи будущего, терпит ужасающий крах. Как говорят автомобильные дилеры, "идёт в тотал". Интеллигентски небрежная , чуть свысока и чуть с иронией шестидесятническая манера Вадима натыкается на безукоризненного дизайна милитаристскую машину, уничтожающую "по бизнесу". Автор сжимает свою растерянность, ужас, сознание полной безнадёги в натуратическую сцену гибели дурака-хомяка, к которому в нору заползла гюрза.

Вадиму указывают, что его способность предвидеть будущее, его так сказать интимный божий дар , не только ему не принадлежит, но и должен быть немедленно преобразован в способность это будущее модифицировть в нужном новым хозяевам жизни "канкретном" плане. Попытки интеллигентно вразумить непрошенных гостей, кончаются "вразумлением" самого Вадима, мучительной и унизительной пыткой, и, как
положено, покупкой и ультиматумом. Этого показалось Автору всё же недостаточно. Всё своё разочарование, боль, уничижительный сарказм, беспомощный протест, против "наступившего будущего" он вложил в в финальный эпизод, когда задержавшийся после ухода командира бык, - "...не размахиваясь, мягкой толстой лапой махнул Вадима по щеке так, что тот моментально повалился навзничь вместе с креслом и остался лежать с белыми, закатившимися глазами. Кешик несколько секунд смотрел на него, потом, ещё несколько - на узкий белый конверт оставшийся на столе без присмотра, потом снова на Вадима.
- С-сука ссаная... - просипел он едва слышно, повернулся и, тяжело бухая толстыми ногами, поскакал догонять своих"

Вот такая вышла встреча с "прекрасным далёко, не будь ко мне жестоко"

Автор честно и мужественно признаёт поражение, но следуя своему плану новой попытки построения мира, старается остаться на демиургической высоте. В конце- концов, при нём всё ещё интеллектуальная отвага, способность "чуять правду", сверхмощная память. Он делает попытку мобилизовать свой арсенал. В романе этому соответствует "общий сбор" персонажей , пытающихся выручить Вадима из беды и не дать свершиться злу. Увы, оказывается , что беспредельное могущество этих талантов осталось в прошлом веке. Нынче всё это способно с грехом пополам обеспечить сносный заработок в мелком бизнесе и в "структурах". Ничуть не стесняясь душевного стриптиза, автор выводит на сцену типичное застолье шестидесятых. с его шуточками, интеллектуальными "задвижками" подначками, пьянством и салатом оливье. Но, как у Высоцкого : - "нет того веселья". С безнадёжной тоской созерцает автор "сходняк" своего прошлого.

"Что вы понимаете в настоящем одиночестве, подумал Богдан, (авторская ипостась с абсолютным слухом на истину) с каким то даже мрачным удовлетворением. Сказал бы я вам,что такое настоящее одиночество. Это когда никого не хочется видеть. Никогда."

И чему ж тут удивляться, что из хлопот такого сплочённого в прошлом , а нынче потерянного , ограниченно годного коллектива, ничего путного не вышло. Да и не- нужными оказались хлопоты. Всё утряслось само-собой. Вадим, невзначай , сам не понимая как, изменил будущее в требуемом направлении, видимо не прошли даром и усилия новых хозяев и невостребованность "высоких" дарований его друзей, предательство Сенсея, который , оказывается сам навёл на него бандитов, (да, да -Автор не щадит себя нисколько, как и многие "умники" нынче в России,- всё "сложилось". Не зря же прозвище Вадима - Резалтинг Форс. Политическая партия бандитов побеждает на выборах, и тут Автор пускает в ход последнее своё оружие, последний якорь. срываемой штормом совести. Спасительную ярость. О, возможно на то и старость
Чтоб увидеть их счастье как шум и ярость
Но в спасительном свете, в спасительном свете
И не иначе...

- писал, по другому, правда, поводу Владимир Гандельсман.

В последней попытке спасти своё мировидение, безо всякой сюжетной нужды (все партии бандитские и стоят друг-друга), повинуясь только ослепляющей ненависти к омерзительному обличью нового мира, Автор пускает в дело Ядозуба, и убивает ненавистного кандидата. И что? Да ничего. Эта ярость ничего не спасла, напротив, вместе с ненавистным политиком погибли собравшиеся на митинг, ни в чём , кроме своей легковерности не виноватые люди. Знакомая картина! Демарш стоит жизни самому Ядозубу, и у Автора не остаётся даже ненависти. Что же впереди? Старческая немощь, больничная палата, уколы, и больше ничего. Незачем Сэнсею больше отбирать и выращивать экстремальные таланты. Да и, как сам он признаётся : - "Совсем нет времени". И это констатация не только того, факта, что времени нет у автора, ( человека отнюдь не молодого) , так сказать, физически, нет и того времени, когда всё это было кому -то нужно. Мы все надеялись на чудо,
Но чуда не было покуда,
Но чуда не произошло.

- пела в начале ещё перестройки поэтэсса Вероника Долина.

А что же произошло? А произошло то, что сформулировал в виде многостраничного романа гениальный Сказочник, и то на формулировку чего потратил две строки гениальный Поэт, чьи слова вынесены в эпиграф этой статьи.