ГАЛИЦКИЙ РОМАН

К Международному Женскому дню

Если воспроизвести анафемы, которым на страницах львовской патриотической печати подвергается автор этих строк, читатель “Лебедя” преисполнился бы сострадания.

“Не образумлюсь, виноват.” Постсоветская украинская интеллигенция демонстрирует отнюдь не лучшие образцы знания собственных идолов и кумиров, приписывая им умонастроения, о которых сами они не имели малейшего ведома. Одной из культовых фигур украинского “Відродження” стал Иван Франко. Из него творят иконописного патриота-националиста. Так ли это на самом деле? Обратимся к фактам.

В одном из "Тюремных советов" Ивана Франко мы наталкиваемся на поразительные во многих отношениях строки:

Колись в однім шановнім руськім домі
В дні юності, в дні щастя і любови,
Читали ми "Что делать?", і розмови
Йшли про часи будущі, невідомі

Посвященный галицкий читатель без труда угадает в "шановнім руськім домі" усадьбу Рошкевичей, где состоялась первая встреча Франко с его возлюбленной. Чтение романа происходит в присутствии, а, может, и наедине с той, которой поэт стремится раскрыть самые сокровенные движения своей души и сердца, привлекая в посредники… Чернышевского. "Посредничество" на первый взгляд абсолютно невозможное. Закрепившаяся за Чернышевским репутация рационалистического сухаря мало располагает к тому, чтобы объясняться строками из его романа в интимные мгновения жизни, "в дні щастя і любові". Естественным это могло выглядеть только в устах человека, который воспринял "Что делать?" не как игру холодного праздномыслия, но как поэзию сердца, как продолжение собственного эмоционально-психологического "я".

Иван Франко как раз и был таким человеком, изначально, генетически тяготевшим к тому мироощущению, которое демонстрируют "новые люди" Чернышевского. В океане книжной культуры, напряженно усваиваемой и перерабатываемой юным дрогобычским гимназистом, роман Чернышевского занял особое место. Он как бы сформулировал внутренние ориентиры его становящейся личности, и его стремление обратить в свою веру любимого человека, услышать в ответных признаниях отзвук того, что наполняло его собственную душу, - естественно и понятно. Но в какой степени оправдались эти надежды?

Они едва ли не превзошли ожидания!

Ольга Рошкевич… До встречи с Франко – тихая деревенская провинциалка из крошечного местечка, затерянного в отрогах Карпат. Кроме того, дочь благонамеренной священнической семьи, "поповна", а в целом типичная обитательница патриархальной окраины, какою виделась тогдашняя Галиция из блестящих австро-венгерских столиц. Но под этой ординарной внешностью таилась сильная и сложная натура, безотчетно противящаяся домостроевским нравам своего окружения. Утверждать так позволяют воспоминания Михайлины Рошкевич, младшей сестры Ольги, кстати сказать, личности тоже весьма незаурядной.

Да и вообще говоря, в этом "шановнім руськім домі", за его благопристойным фасадом таилось много напряженного, противоречивого и незаурядного. Интересной личностью был, например, отец Ольги, которому особенно не повезло в мемуарной литературе в связи с жестоко разрушенным союзом между Ольгой и Франко. Рошкевич-старший страстно любил своих дочерей, желал им счастья, но не иначе, как на проторенных путях выгодного замужества. Будучи сам "человеком свиты", лояльным подданным австро-венгерской империи, он хорошо знал её силу, способность мгновенно и безжалостно расправляться с малейшим инакомыслием. И эта уверенность не замедлила подтвердиться, когда его, достаточно сановного церковника, подвергли унизительной ревизии только за то, что Иван Франко был некогда домашним учителем его сына. Скандал с домашним обыском удалось замять, но симпатии Рошкевича к Ивану Франко сменились испугом и враждебностью. А ведь до определенного момента эти симпатии были так сильны, что Рошкевич почти соглашался на брак своей дочери с безродным селянским сыном!

Вернемся, однако, к самой Ольге. Если до встречи с Франко она являла образец смирения и кротости, то юный диссидент из Дрогобыча поражает ее неслыханной свободой поведения и образа мыслей. Он обрушивает на ее девичье сознание имена европейских и русских писателей, цитирует Гете, Золя, Тургенева, дерзко судит о религии – короче говоря, будит в ней протестантку, бунтарку, готовую отречься от много из того, что казалось ей незыблемым и безусловным. Еще до того, как Иван Франко и Ольга вместе прочитали "Что делать?", они, сами того не подозревая, буквально воспроизвели сюжетный зачин этого романа.

Как помним, Лопухов, будущий возлюбленный и муж Веры Павловны, также появляется в ее доме в качестве домашнего учителя, а учениками в обоих случаях оказываются младшие братья своих избранниц. Героиня "Что делать?" также принадлежала к обеспеченному мелкобуржуазному слою и так же была вначале потрясена и испугана взглядами, которые развивал перед нею Лопухов. Можно предположить, что Иван Франко и Ольга обратили внимание на сходство собственных судеб с героями Чернышевского и с тем большим энтузиазмом решили рука об руку продолжить путь, который на литературных страницах выглядел таким счастливым и безоблачным.

Окрыленный любовью, Франко добивается поразительных жизненных успехов. Он поступает на философский факультет Львовского университета, начинает публиковаться, становится известной фигурой в кругах левой львовской интеллигенции – как вдруг над его головой разражается катастрофа. 12 июля 1878 года Ивана Франко арестовывают и бросают в тюрьму по обвинению в тайном социалистическом заговоре.

Выйдя из июрьмы, Франко обнаруживает, что он вычеркнут из общества. Он – изгой, политический преступник, его избегают даже бывшие знакомые, не говоря уже об университетских, издательских, просветительских и прочих кругах львовской интеллигенции. Утверждать, что Франко пережил эту биографическую катастрофу безболезненно, как стойкий боец, закаленный революционер и тому подобное, было бы ложью. На какое-то время жизнь показалась ему оконченной. И самый ужасный удар был нанесен из Лолина: Рошкевич-старший запретил своей дочери видеться с возлюбленным и даже переписываться с ним. Жестокая проза действительности в мгновение ока разрушила обоюдные планы на будущее, поставила их перед проблемами, романом Чернышевского не предусмотренными.

"Внішній світ і боротьба аж надто швидко збудили нас із щасливого короткого сну, пригадали нам, що ми ще не в соціалістичній державі, де свобідно і весело, а серед теперешніх жидівсько-конституційних порядків" (Из письма к О. Рошкевич от 20 сентября 1878 г.)

Сказанное не означает, однако, что Франко отказался от идей Чернышевского, коль скоро они стали причиной его личной трагедии. Он признал лишь то, что следовать этим идеям в насквозь мещанском верноподданическом галицийском гетто намного труднее, чем то получалось у героев "Что делать?"

В сложившейся ситуации Ольга попыталась взять инициативу в свои руки и обратилась к Ивану Франко с мольбой покинуть поле битвы, навсегда исчезнуть с общественно-политического горизонта, чтобы спасти по крайней мере их любовь. Эти мольбы терзали и без того истерзанного внутренними борениями поэта. 23-летний юноша был поставлен перед задачами неразрешимой сложности, требовавшими, однако, незамедлительного разрешения. Написанные им в этот период письма к Ольге наполняют сердце читателя высоким шиллеровским трепетом. Это потрясающая исповедь раненого сердца, проклятье миру, любовный дифирамб и политический манифест все вместе. Воистину, в 23 года такие письма мог писать только будущий автор "Моисея".

В ответ не сложившая оружия Ольга Рошкевич начинает вырабатывать новые планы по спасению их любви – и снова в их переписке возникает "Что делать?". Теперь Ольга намеревается вернуться к роману как взрослая, освободившаяся от всяких предрассудков женщина. "Фиктивный брак" – вот что она извлекает на сей раз из катехизиса семейной морали "по Чернышевскому". Она выйдет замуж – не по любви, но и не буржуазному расчету, тем более, что случай свел ее с человеком, который тоже читал "Что делать?" и, вполне возможно, согласится разделить неслыханный по дерзости замысел, перед которым в смущении остановились даже герои Чернышевского и который даже им самим высказан – как гипотетическая крайность – устами "будущего человека" Рахметова. Это идея "тройственного союза". Третьим участником этого семейного треугольника должен стать Владимир Озаркевич. Нужна только нравственная санкция ее кумира. Остальное она берет на себя.

А судьба Франко сплетается в это время в социалистический союз иного рода. После того, как он и его единомышленники вышли из тюрьмы, они, говоря словами Михаила Павлика, "зірвали раз назавжди з загальним галицькім недоумством ціною свого життя і становиськ, а то й свободи, найдорожчої над усе" и оказались в положении людей,"котрим надіятися нічого, як тільки до смерті співати пісню "Каменярів". На какое-то время четверо отверженных социалистов оказываются под одной крышей. Это Иван Франко, Михаил Павлик, Анна Павлик, Остап Терлецкий. Они начинают жить единой трудовой коммуной, а, чтобы стянуть ее неразрывными узами, Франко и Михаил Павлик предлагают Терелецкому сочетаться официальным браком с сестрой Павлика. "Брак не по любови, а по ідеї", - так комментирует этот семейный альянс Франко в письмах к Ольге Рошкевич.

Но до осуществления этой затеи не доходит. Причем срабатывают на этот раз уже не внешние, а внутренние обстоятельства жизни: разница темпераментов, отсутствие психофизического влечения Анны и Остапа Терлецкого друг к другу, неожиданно проснувшийся сердечный интерес Анны к самому Франко – то, что автором "Что делать?" было во имя чистоты замысла со страниц романа изъято, облегчено, выпрямлено, в реальной дейтвительности оказывалось непреодолимым.

В то же самое время Ольга Рошкевич переживала в далеком Лолине тяжелейшие минуты жизни. Она оказалась под домашним арестом, отец следил за каждым ее шагом, вскрывал все письма, приходившие из Львова, торопил ее брак с Озаркевичем. Ольга умоляла Франко о тайном свидании и дважды его добилась. Первый раз – в лесу под Лолином, в присутствии верной сестры Михайлины и младшего брата, во второй – во Львове, куда Ольга, усыпив бдительность родителя, сумела вырваться на несколько дней. Но отец непостижимым образорм дознается об обоих этих встречах, и жизнь Ольги в "шановнім руськім домі" превращается в окончательный ад. Тогда-то она и обратилась к своему возлюбленному с письменной просьбой разрешить ей действовать "по-чернышевски". Франко ответил категорическим "нет".

В этом нет никакого противоречия, а есть героический стоицизм человека, намного опередившего свое время, но именно поэтому понявшего обреченность социалистических экспериментов в мире, живущем по законам средневековья. Он порвал с Ольгой (а не наоборот, как утверждают некоторые его биографы) не от недостатка, а от переизбытка любви к той, которой желал счастья больше всего на свете, и которую не желал видеть жертвой скандалов, неотвратимо обрушившихся бы на нее, если бы она, став женой другого, попыталась вести себя в духе "тройственного союза".

…Закончим на этом. Если кто-нибудь из присутствующих здесь патриотов-украинцев возьмётся доказывать чуждость Ивана Франко “москальско”-социалистическим идеям, пусть приведет соответствующие доказательства и факты.

02.02.2004