НЕ-НИ-ЦШЕ

Крахоткин написал некрохотную диссертацию. И хочется уважать такой труд. Автор многое перечитал, многое правильно повторил и грамотно изложил.
Но темой работы он выбрал Ницше и из правильных слов и даже предложений составил незнакомый портрет. Он исказил его до такой неузнаваемости, что я смотрю на текст не с почтенным трепетом перед многотрудными часами автора наедине с философской мыслью и даже не с досадой за скуку советско-философских штампов, но с возмущением перед ненамеренной? несправедливостью. Неужели недостаточно издевательств истории над этим именем, взятого на флаг национал-социалистами, - изтерзанной до бесформенности, до придачи любой желаемой формы – нет, не плоти, хуже – мысли, духа? Но то было до нас и до наших родителей, мы бессильны.
Но терзания продолжаются, теперь на наших глазах, на медленном огне от советских дров, в облаке пыли неясных формулировок и общих слов, и это трудно оставить без ответа.

Начну с простого и “нефилософского” портрета Ницше, со слов Камю:
Адвокат классического вкуса, иронии, умеренности неповиновения, аристократ, имеющий смелость говорить, что аристократизм есть практика добродетели, не спрашивающая о причинах, и что человек, для которого важны причины, чтобы быть честным, не может вызывать доверия, “наркоман честности” (“честность, цельность, которая стала инстинктом, страстью”), упрямый сторонник “высшей беспристрастности высшего ума, смертельного врага фанатизма...”

Да, тексты Ницше кажутся неясными, бессистемными и более эмоциональными, чем логическими, но только потому, что так трудно и многогранно его восприятие, так противоречив сам мир. Это не означает, что мы неспособны его понять, напротив, мы погружены в тот же мир, и Ницше помогает нам его увидеть.

ОК, начнем с “семантически насыщенного и зачастую полярно трактумого (будем терпеливы к диссертационному барокко) слова “нигилизм”. Причем здесь отцы и причем здесь дети, кто “смело судит” (о, Боже!) и “категорически отрицает помещичий уклад”, даже самый циничный читатель не усмехнулся бы при мысли, что Ницше носил томик Тургенева или Герцена в кармане. Но дело даже не в том, кто сказал слово раньше, потому что не в слове дело. Но в смысле. А смысл “осуждения современной действительности и отрицания западной культуры” не только уводит от изначального, но приводит к противоположному.
У Ницше за “нигилизмом” стоит только отрицание Бога. Все, точка. Теперь перечитайте приведенную характеристику Камю и возмутитесь, “чушь, как это возможно в таком “генетически религиозном” человеке?!”. Правильно, невозможно. Это означает, что под “нигилизмом” Ницше имеет ввиду не отрицание Бога в себе самом. С тем, что он верует, он ничего не может поделать. Но он видит нигилизм вокруг, в мире, и пытается примирить себя с ним. Тогда точнее определить нигилизм не как отрицание Бога, но как НЕСПОСОБНОСТЬ верить. Именно это чувствует Ницше вокруг, и раз ничего не остается, кроме как принять этот устойчивый факт современности, то надо решить, как с ним быть и как жить.

Логику такого состояния препарировал Камю: “С того момента, когда человек начинает судить Бога, он убивает его в своем сердце. Но тогда – что становится основой морали? Бог отрицается во имя справедливости, но как можно понять идею справедливости без Бога?”
Не знаю, вспоминал ли Ницше Тургенева, но Стендалю он завидовал публично. Речь идет об афоризме – “у Бога есть только одно оправдание – то, что его не существует”. Как иначе смог бы Он нести ответственность за всю боль и зло в мире? А если не существует, то ответственность несем мы. Не абстракное “мы”, но каждый человек конкретно. Но человек не может нести ответственности, если не знает, что это такое. Внутренний порядок невозможен без мирового. Но отрицающие Бога отрицают ВСЕ - мир абсолютно беспорядочен, ничто не запрещено (ибо для запрещения требуется стандарт ценностей). Однако – аналогично – ничто не разрешено (для этого также требуется “свод законов”). Логический тупик нигилиста? Из неспособности верить вытекает неспособность принять существующий порядок вещей. Нигилист абсолютно несвободен.

Какой же Ницше нигилист? Напротив, он абсолютно свободен – он принимает ВСЕ. Он и нас уговаривает, что единственная правда – это и есть этот мир, и мы должны быть ему верны. В сущности, Бог и называется миром, и нужно только наше согласие стать его частью, “сказать ему “да””.

Да, с того, что есть Бог, и начинаются все вопросы у любого человека. Разве мы не мечемся от неприятия Бога в церковной упаковке? А без упаковки мы должны мучиться и узнавать сами. Разве по России не видна ущербная роль православия?

Ницше пошел дальше: “Христианство убило Бога”. Как? Добавив идею суда, совершенно чуждую учениям Христа, внеся понятия наказания и воздаяния. Камю назвал это коррупцией.
Христианство, навязывая жизни свой воображаемый смысл, сковывает человека, останавливает его поиски настоящего смысла. “Всякий институт церкви есть камень на гробнице Бога-Человека, который силой противостоит воскрешению”.

Как же оказался неприемлющий ложь и насилие Ницше апологетом лжи и насилия? Во-первых, потому что он поставил вопрос, обратил наше внимание – возможен ли мир без Бога. Во-вторых, потому что он ответил (в противоположность нигилистам!) на этот вопрос “да”. Положительный ответ всегда уязвим, незащищен от искажений – перед вами море возможностей. Сказать “да” сильному и слабому означает согласиться с неравенством в пользу сильного, сказать “да” рабу и господину означает благословить господина. Принять мир как Бога, принять ВСЕ – означает принять и убийство.

Конец статьи Крахоткина дает намек, как такое оказалось возможно философски, логически. (Или я нашла намек, потому что хотела его увидеть?) Он состоит в том, что любое искажение до противоположного может возникнуть, если остановить динамически меняющуюся систему. Что общего между мертвым миром и живым, текущем во времени? Цели нет, никакой суд неприемлем, ибо нельзя судить любое намерение, означает лишь отрицание абсолюта, принятие невинности (божественности) нескончаемых перемен.

Дамокл лучше всего танцевал под нависшим мечом” - Ницше.