"О'САНЧЕС". ЛИТЕРАТУРНО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ РАЗМЫШЛИЗМ

03-05-2004

Валерий Сердюченко В одной из предыдущих "лебедевских" статей "("Конец литературы") автор признался в глубочайшем разочаровании своей филологической профессией и судьбой. Изменив на заре юности (и сдуру) специальности военного строителя, он пожинает плоды собственного легкомыслия по сей день. "Литературоведения умерла!" - возопил однажды с торжеством один из персонажей Фазиля Искандера.

Вот именно. Многотысячный корпус кандидатов-докторов филологических наук превращается на наших глазах в интеллектуальных бомжей, "согласных исследовать хоть этикетки на водочных бутылках, если за это заплатят" (В. Сердюченко). На сверхбогатом Западе нас ещё соглашаются содержать при более-менее пристойных университетских пайках, но в нищенско-ковбойском СНГ эти сантименты преодолены. 80-100 баксов - среднештатная месячная цена дипломированному СНГ-овскому специалисту в области словесных граций и муз.

Перебиваясь упомянутым минимумом, ваш покорный слуга продолжает инспектировать новейший Парнас и приходит к окончательному выводу: писательство - это болезнь. Рождённого писать хлебом не корми, на бабу не клади, и вообще, "бей, но дай высказаться". Борис Пастернак называл это состояние "высоким недугом", но он делал ударение на первом слове, в нынешних же условиях его можно поставить только на втором. "Чокнутые" - вот как это сегодня называется. Взрослый, а то и пожилой человек привинчивает себя к стулу и пишет, пишет, пишет по двадцать пять часов в сутки под вздохи и проклятья домочадцев, крутящих за его спиной пальцем у виска. Остановись, несчастный! Стены твоего жилища покосились, комнаты не прибраны, детишки не кормлены, в холодильнике пустынная зима, жена вот-вот уйдет к другому… - не слышит. Он весь в чаду говорения слов. Шансы бумажной публикации приближены нулю, некогда гордые "Новый мир", "Знамя" и прочие "Юности" перебиваются с хлеба на квас и кормятся сдачей редакционных площадей в аренду, литературные издательства готовы печатать хоть "Майн Кампф", хоть пособия по гомосексуализму, лишь бы выжить - нашему сочинителю кол на голове теши, "бей, но дай высказаться".

Вот ты, читатель, ты можешь представить себя в подобной позиции?

Автор - ни за что на свете. Он долго размышлял над этим, пока не понял, что имеет дело с определенным психофизическим типом, чей процент неуничтожим в веках. Это - графоманы.

О'СанчесОдин из них - "О`Cанчес". В нормальном человеческом миру он известен под нормальным русским именем Александр Чесноков. Но именно "О`Cанчесом" называ-ется его изначальное, генетическое "я". Вот уже несколько лет оно неустанно заявляет себя на всех мыслимо-немыслимых инлайновско-оффлайновских площадках и площадях. Сотни, тысячи страниц текстов! Тут вам и двухтомный (и соответствующий сво-ему названию) "Кромешник", и мегабайтные простыни "Нечисти" и "Я люблю время", и "Одна из парфянских стрел" (предполагаются последующие), и беллетризованные воспоминания об армейской младости ("Рассказы о Люке"), и "Рассказы об истинном самурае", и собственный livejournal "Жудень", и прочее и прочее, включающее в том числе угрозу обрушить на читательские головы в ближайшее время беллетристическую энциклопедию из жизни Древнего мира!

Автор не станет читать её ни за что на свете. С него достаточно бессонных семи ночей, потраченных на предыдущие инкарнации этого постоянно беременного литератора. Сказать ли? Они не бездарны.

Более того, они чертовски, по-особенному талантливы. Их протагонист воспринимает мир не так, как абсолютное человеческое большинство. У него, вот именно, ка-кое-то особенное, "другое" сознание. Доказательства - в том же "Кромешнике". Люби-телям добротной реалистической литературы не рекомендуется, потому что на протяжении двух томов вы окажетесь в некоем quasy-мире, созданном по лекалам восточных религий, исторических мифов и голливудских стандартов. И то и другое (и третье, и четвёртое!) воспроизводится в романе с поразительной имитационной грамотностью. Критики и рецензенты заходятся в аналогиях и параллелях, провозглашая автора наследником всего и вся:

"Практически все лучшие романы современности, по сути, попытки создания все нового и нового "героя нашего времени". "Игра в Бисер", "Человек без свойств", "Наоборот" Гюисманса, "Посторонний" и "Падение" Камю, "Уллис", "Процесс". К "Кромешнику" ближе всего "Дневник Вора" Жана Жене. Но первый гораздо шире.

Вообще, примеров много, и именно они служат нам теперь свидетельствами сменяющих друг друга эпох.

"Кромешник" глубоко символичен и мифологичен. Буйство плоти, действия, как обозначения внутренних человеческих процессов, да взять хо-тя бы убийство отца. Кромешник страдает от отца примерно так же как Гре-гор Замза из "Превращения" Кафки. И если Стивен Дедалус у Джойса, подобен Телемаку, ищущему родителя, то Гек идет обратной дорогой. А обряд посвящения жреца из Фразера, где нимийский жрец стоит под деревом с мечом, ожидая того, кто, убив его, займет опустевшее место. День и ночь не спит он, ожидая своего неведомого наследника. Ведь именно Гек, по сути, стал причиной смерти Ванов. Не подними он руки со злосчастным гвоздем, все было бы, хоть и похоже, но совершенно иначе, иные сроки, иной исход. Стариков вообще могли бросить назад в одиночки, где они умирали бы медленной смертью. А последняя сцена Вана, разве не напоминает о повешенном боге из древнего мифа?" (К. С. Фарай. "Почему Гек - новый "человек-зверь"?")

Мы привели столь пространную цитату, чтобы избавить себя от прочих цитаций-песнопений в адрес романа. В его хвалителях замечены Василий Пригодич, Евгений Медников, еще добрая дюжина литературно-критических зоилов наших дней. И даже венский Jouli Андреев, Главный ругатель всех народов и времён, разразился об "О`Cанчесе" настоящей эпиталамой:

Jouli Andreev (iouli.andreev@chello.at) 2003/02/26 21:29
"Роман О'Санчеса "Кромешник" представляется мне самым талантливым литературным произведением, опубликованным в России за последние годы. Более широкой популярности романа мешает тема, выбранная автором, так как отвращение к ворам и бандитам в стране достигло сегодня весьма высокой степени. Другими словами, публика не хочет читать про харизматических бандитов, она-то знает им подлинную цену. Возникает также серьезное противоречие между фантастическими способностями главного героя в "боевых искусствах" и его профессией. Человек с улицы более всего любит химеры, и одна из самых любимых -это так называемые боевые искусства. Это любимый наркотик слабых людей, им нравится ощущать себя на месте героя, который колотит руками и ногами окружающих и тем доказывает, что и он, с виду простой червяк, может никого не бояться. Но одновременно им не хочется видеть себя в роли бандита, традиции законопослушания несмотря ни на что все еще существуют, особенно среди читающей публики. Это противоречие производит эфффект песка на зубах, мешая среднему человеку перечитывать роман и рекомендовать его знакомым, что только и может создать ему популярность. Читатель, который полагает, что его способности находятся выше среднего уровня должен обязательно роман прочитать - это, как я уже отметил, талантливая книга."

Читательские способности вашего покорного слуги безусловно находятся выше упомянутого уровня. Ну и что? Какой ему с них прок, если он вынужден зарабатывать основную житейскую копейку не высоколобыми филологическими публикациями, а продажей огурцов со своего дачного участка?

"Литературоведения умерла" - хорошо это или плохо? С мужеством отчаяния заявляю: это хорошо. Ещё лучше было бы, если бы вместе с нею умерла и гонорарная литература. Тогда одержимые писаки принялись бы, наконец, за ум и стали обеспечивать родных и близких не чадными выбросами своего таланта, а обустройством семейного очага, в чём ваш покорный слуга преуспевает на протяжении пяти последних лет, достинув изрядного совершенства в изготовлении дверных коробок и дачных теплиц.

"Литературоведения - умерла". Могикане этого отменённого племени ютятся на окраинах социального пространства, повторяя ещё более горестную фемиду тех, о ком пишут. О ком же? Да вот о ком:

"Съезд СП России - событие при внешней заурядности очень показательное: более шести тысяч пьяниц в отдельном областном центре помогли своим присутствием не только отмыть чьи-то денежки, но и доказать полную недееспособность русских литераторов сформулировать мысль: чего же они хотят от государства, в котором они живут?" (В. Куклин. Из неопубликованного.)

Пару раз их мельком показали по телевизору: кучка бомжей в обшарпанных дубленках толчется у входа в "Дом Ростовых", который они полагали своей пожизненной вотчиной, и из которого их выставили в никуда.

Но не "О`Cанчеса"!

В отличие от своих собратьев-лишенцев он демонстрирует поразительную, прямо-таки патологическую жизнепособность и отнюдь не влачится. Недавно его безымянные фанаты прислали мне книжную бандероль с его прозой. Два отлично изданных и оформленных кирпича в твёрдой обложке, о чём сегодняшнее писательское большинство может только мечтать.

Последовавшие за "Кромешником" "Нечисти" написаны в несколько иной манере, хотя своим названием они неуловимо корреспондируют с "Кромешником". И уж в совершенно ином ключе - роман "Я люблю время". Вот, впрочем, авторский посткомментарий:

"Роман "Я люблю время" (сказка-ларец), я старался писать иначе, другими "мускулами", нежели "Кромешник", либо "Нечисти".

Прелюбопытное признание, не так ли? Из него явствует, что мы имеем дело с личностью, которая вся, до рибонуклеинового донышка состоит из литературно-писательского вещества. Анализировать и тем более пересказывать эти романы мы не будем по причине невозможности сделать то и другое традиционными эвклидовыми средствами. Ваш слуга долго накренял череп в поисках ключевого слова к "феномену O`Cанчеса" и, кажется, нашёл: пара-реализм, вот как это называется. Тому, кто возразит, что подобного термина в литературоведческих словарях не существует, возразим в свою очередь, что ведь и "О`Cанчесов" не появлялось до сих пор на преднаходимых литературных горизонтах. Это никакой не комплимент, а констатация факта. Нас - много, "О`Cанчес" - один.

Да, но в планетарных масшабах этих единиц набирается до нескольких тысяч человек! Их-то и вычислил фигурант нашего очерка вплоть до последней дроби и сплотил вокруг себя. Результат? Очередное (третье!) издание его "Кромешника". Воистину, перед нами образец писательского существования не "благодаря", но "вопреки". Произведениями "О`Cанчеса" можно восхищаться, можно возмущаться, но сам "О`Cанчес" вызывает безусловное восхищение у автора этих строк. Это же надо? Остаться верным тому, к чему тебя предназачила природа и Бог, и, вместо того, чтобы подстраиваться под объективную коньюнктуру времени - преодолеть её. "Ты победил, Галилеянин!" - так и хочется завистливо воскликнуть в завершеиие этой противоречивой статьи-рецензии и, возможно, вновь зауважать литератора в самом себе.

13.06.04

Комментарии

Добавить изображение