ВЕЛИКИЙ ДИКТАТОР

Александр Авдеев, Анатолий Клесов, Валерий Лебедев, Игорь Островский.

Aнатолий Клесов

Вот цифры по танкам Германии на 1 сентября 1939 года, по немецким же данным. Начало Второй мировой войны:

Всего в строю - 2690 танков.
Всего танков (с учетом неисправных) - 3472.

С этой цифрой согласуются другие данные, уже на начало вторжения в СССР:

http://militera.lib.ru/research/reinhardt/01.html

Простая арифметика показывает общее количество танков 3,437.
В следующей ссылке дается цифра в 3410 танков:

http://vn-parabellum.narod.ru/statistics/g_tanks_total39.htm

Это - навскидку. Имеются десятки военно-исторических источников, дающих те же цифры. Помогайбо, разоблачавший Суворова-Резуна (который утверждал, что у СССР было гораздо больше танков, чем у Германии), задрал в пылу спора количество танков у Германии выше некуда, чтобы Суворова уесть, и то духа не хватило
подняться выше цифры 6292 танка
Суворов, кстати, приводил цифру 3350 танков.
Количество танков у Германии на июнь 1941-го - давно установленные цифры. Проверенные - перепроверенные.

Валерий Лебедев

Коллеги, мне не кажется плодотворной дискуссия о числе танков в Вермахте и в Красной Армии накануне войны. Я довольно много читал по истории ВВ2 и могу подтвердить число, приводимое Анатолием Клесовым в Вермахте накануне войны было 3.5 тыс. танков всех моделей. Да и потом примерно столько же – несмотря на большое число производимых машин. Это потому, что средняя продолжительность жизни танка колебалась от нескольких дней до пары недель (во время сражений), так что наращивание производства танков и их годовой выпуск хоть и в 20 тыс. штук ликвидировался огромными боевыми потерями.

Красная Армия имела накануне войны около 24 тыс. танков – это не так много, как мечтал слабо разбирающийся в цифрах Тухачевский (в докладной Сталину в 1935 г. он писал о планах производства 100 тысяч, на что вождь саркастически ответил, что тов. Тухачевский не в курсе народнохозяйственных задач страны), но превышало немецкий танковый арсенал в 7 раз. Правда, туда входили и устаревшие модели, легкие и плавающие танки, и скоростные “шоссейные” модели (на колесах) серии БТ (по американской модели Кристи), и всякие там Т-28, и пятибашенный урод Т-35. Но и они были не хуже германских Т-1и Т-2, а как раз лучше. А уж Т-34 и КВ сильно превосходили основные танки Вермахта Т-III и Т- IY. Только с 1943 года в Вермахт пошли пополнения из приличных танков Тигр, Королевский тигр, Пантера и САУ “Фердинанд”.
Но ладно, что стало с той армадой из 24 тыс. танков? Она была почти вся уничтожена в первые месяцы войны. Даже и без боя, так как танки стояли без топлива и снарядов. Но главное – без радиостанций. Равно как и самолеты.
Тов. Сталин очень опасался радиосвязи, которая давала бесконтрольную возможность сноситься с врагом, выдавать тайны и плести заговоры. Упор делался на проводную связь с ее прослушкой.
Без связи же войска быстро теряют управляемость, превращаются в толпу, в “массу”, которая может либо панически бежать, либо сдаваться в плен. Именно это и произошло с Западным округом, с 22 июня 1941 - Западным фронтом.
Гитлер наиболее высоко ценил у “этого гениального типа” – (так он часто называл Сталина) именно широкое внедрение в СССР проводной связи для идеологического управления людьми и собирался перенять этот опыт после своей победы. Но тов. Сталин перестарался и решил так же управлять войсками. И управлял – до войны. А война показала, что это очень худо для исполнения главного пункта боевого устава “в случае непредвиденных обстоятельств действовать по обстановке”. Командиры привыкли получать приказы по телефону, а тот – не работает. Диверсанты в первые же часы войны перерезали все линии. Пока красные командиры ждали указаний, они уже оказались отрезанными со всех сторон.
Вот так и погибли все те невообразимые количества танков и самолетов.
Надо сказать, что с 1942 года положение стало стремительно исправляться, и с радио (только в армии, не в тылу!) было снято идеологическое проклятие.
Еще одно замечание.
Германия наращивала производство танков и самолетов вплоть до лета 1944 года (тут был пик), достигнув порядка 20 тыс. в годовом исчислении. Но в действующей армии по-прежнему находилось не более 3.5 тыс – все остальное сгорало в топке сражений и в технических поломках.
Советы же выпускали все больше и больше, - если

 приплюсовать поставки по ленд-лизу - до 50 тыс., к тому же потери уменьшались (сказывался опыт), так что советское преимущество все время нарастало. Рейх был обречен в любом случае.

Игорь Островский

И где только вызревают такие остроумные теории?

Нехватка средств радиосвязи объяснялась самым прозаическим техническим отставанием.
Неиспользование уже имевшихся средств объяснялось инертностью и консерватизмом командного звена.

Валерий Лебедев

Ув. Островский, во многом, как вы выразились “остроумная теория” о причине почти полного отсутствия радиостанций в Красной Армии накануне войны принадлежит мне. Я писал об этом в 1997 году в ряде своих статей, где даны соответствующие сноски. Хотя сам факт малого числа радиостанций в Красной Армии 1941 года хорошо известен.
Нет, пожалуй, сказать о теории “причины малого числа радиостанций” как моей будет немного самонадеянным. Слабое насыщение армии радиостанциями отмечалось во многих исследованиях по истории ВВ2. Так что нужно было только дать этому объяснение. И оно – вовсе не в технической отсталости СССР. Для военных целей находили средства и таланты. Уж произвести десятки тысяч танков и самолетов посложнее, чем столько же портативных раций для них. Так что главная причина – чисто политическое решение Сталина, и связано оно было именно с недоверием к своим офицерам, которые могли бы, пользуясь радио, замышлять заговоры. Не забудем, что это решение было принято после грандиозной чистки Красной Армии от “нелояльных элементов” и отстрела “тухачевцев”.
У Пикера в “Застольных разговорах” вы можете прочитать длинные разглагольствования Гитлера (это – стенограммы, как вы знаете) о том, какой замечательный идеологический ход придумал Сталин для создания послушного народа – проводное принудительное радиовещание. Старшее поколение помнит четырехгранные раструбы на столбах городов, “ведра” на них же, черные тарелки на кухнях. Было у населения немного радиоприемников, и среди них еще меньше коротковолновых, но даже и они все под страхом сурового наказания (за шпионаж или, как минимум, антисоветскую деятельность), были сданы населением в самом начале войны.
Напомню также, что до 1956 года радиоприемники должны были регистрироваться. И все годы советской власти они выпускались со шкалой только до 25 м. – потому, что на эти диапазоны были настроены глушители. Это, так сказать, наследие тов. Сталина.

Игорь Островский

Я так и не вижу доказательств того, что Сталиным было принято соотв. принципиальное решение.
И в ходе войны отставание по радиовооружённости и по качеству радиотехники сохранялось. Хотя необходимость её и стала очевидной.
К слову, не только по радиосвязи. Ультразвуковые локаторы для флота и даже пассивные акустические станции тоже было слабым местом, получали у союзников. Это был по тем временам хайтек, а танки и самолёты - таки уже не были.
Чем объясняется эта диспропорция: стволов, образно говоря, наклепали, а с системами обнаружения противника, управления огнём, связи - напряжёнка? Объясняется техническим отставанием на тот момент.

К тому же, в начальный период командиры избегали пользоваться радиосвязью, опасаясь быть запеленгованными и попасть под удар авиации. Этот факт широко известен.
Впрочем, поскольку мне Вы всё равно не поверите, то рекомендую сходить на Военно-исторический форум и поспрошать.

Энциклопедия

Т-26РТ - двухбашенный танк с радиостанцией 71-ТК-1 (1933 г.), выпущено 96 машин;
Т-26РТ с цилиндрической башней и радиостанцией 71-ТК-1 (71-ТК-3)(1933-1940 г.г.), выпущено 3938 машин;
БТ-5РТ - танк с радиостанцией 71-ТК-1 или 71-ТК-3(1933-1934 г.г.), выпущено 263 машины;
БТ-7РТ - танк с радиостанцией 71-ТК-1 или 71-ТК-3(1934-1940 г.г.), выпущено 2017 машин;

Валерий Лебедев

 

Тов. Островский, вы не видите доказательств – это особенность вашего зрения. Речь у нас идет о маломощных радиостанциях на танках с дальностью всего-то 10 км, то, что давно есть у воке-токе. К 1941 году такие станции ни в коей мере не были хай-теком, эту станцию на лампах за час мог легко собрать любой юннат в кружке умелые руки Дома пионеров. Из готовых деталей, как совершенно ясно. Но отсюда никак не следует, что он мог бы в этом кружке изготовить радиолампы и даже простые емкости.

О том, что дело не в технической слабости, говорит быстрое насыщение рациями танков и самолетов уже в 1942 году. До этого их не было как раз потому, что на военных совещаниях и технических советах, на которых верховодил Сталин (он очень хорошо знал это дело, помнил огромное число цифр и параметров вооружений), он не давал проектных заданий на производство радиостанций. Вы что, хотите увидеть документ, в котором он не давал таких заданий? Ну, посмотрите и увидите: нет такого документа, в котором было бы написано: “Я, Сталин, не даю задания на производство раций для танков”.
Зато вы не увидите приказа: “Я даю задание на производство радиостанций для оснащения всех танков. 5 мая 1941 года. И.Сталин”.
А наркомы и директора заводов нагло проигнорировали приказ вождя и не стали изготавливать радиостанции. Вот когда вы найдете такой приказ и обнаружите саботаж наркомов, которые ссылались бы на то, что это такая сложная продукция, что они, - ну, никак, не могут изготовить станции, тогда я с вами соглашусь.
Скажу просто: отсутствие такого приказа Сталина и есть искомое вами доказательство.

P.S.
Пояснение для поста Энциклопедия

В вашей справке речь идет как раз о малопригодных для боев танках серии БТ и Т-26. Но в вашей справке не сказано, что не все даже эти танки были снабжены радиостанциями, а только некоторые - командирские.

Рид/Райт

Это была цитата из Полной энциклопедии танков мира 1915-2000 г.г. Мн.; ООО "Харвест". Приведено количество именно машин, оснащённых радиостанциями.

Александр

Накануне войны в РККА имелось 22,6 тыс. танков всех типов. Во внутренних военных округах и Резерве верховного ГК находилось 8,4 тыс., в действующей армии -- 14,2 тыс. Из этого числа 29% нуждались в капитальном ремонте, 44% - в среднем; с учетом этого полностью боеготовых танков было 3,8 тыс. единиц.

Летом 1942 г. начальник генштаба Вермахта Гальдер в споре с Гутлером бросил фразу о том, что нельзя считатъ побеждэенным противника, выпускающего 1200 танков в месяц. Т.е. немцы считали, что СССР в 1942 г. выпускает 36 тыс. танков в год. Эта оценка преувеличена. В 1942 г. СССР выпустил 24,5 тыс. танков, в 43 - тоже около 24 тыс, в 1944 г. - 29 тыс. За четыре месяца 1945 г. было выпущено еще 16 тыс. Так что на уровень 50 тыс. СССР не вышел.

Такой связи, какая была в немецкой армии у нас не было до конца войны.

У немцев даже командиры артиллерийских взводов имели свой БТР с рацией, а в нашей армии и в 1945 г. командиры танковых бригад возили командиров дивизионов приданных им артиллерийских полков с уже появившимися рациями снаружи, на броне своих командирских танков.

Начальник германского генштаба Гальдер в своем дневнике так оценил связь Военно-воздушных сил РККА в начале войны: "Наземная организация, войска связи ВВС: Войск связи ВВС в нашем смысле нет ... Наземная организация русских ВВС не отделена от боевых частей, поэтому громоздка, работает с трудом и, будучи однажды нарушена, не может быть быстро восстановлена".

А в 1942 г. командующий ВВС в приказе отмечал, что 75% вылетов советской авиации делается без использования радиостанций. Они в это время были только на командирских самолетах, а у остальных - приемники. А командные пункты авиации появились только к концу войны, да и то это было далеко не то, что было у немцев.

Поэтому гипотеза о вине Сталина в отсутствии радиосвязи необоснована.

Валерий Лебедев

Дорогой Рид/Райт, ваша иностранная "Харвест" не вдается в такие тонкости, какие мы обсуждаем. Обратите внимание, что все танки с рациями (которые вы приводите из энцикл.) выпускались с 1933 года, были прекращены производством и сняты с вооружения вместе с их станциями или еще в середине 30-х годов, или к 1941. Более того, после чистки армии в 1937-1939 годах даже с этих оставшихся устаревших танков были сняты радиостанции и оставлены только на командирских, да и то далеко не на всех.

Михаил

– Впервые встречаю так чётко и определённо сформулированную причину апокалиптического разгрома Красной Армии немцами в первые месяцы войны.

Валерий Лебедев

Дорогой Михаил, спасибо за лестные слова. Только отсутствием связи я могу объяснить оглушительные поражения начала войны. Ибо это все равно, что перерезать нервы пусть даже и силача Ивана Поддубного. Мышцы у него ого-го, но они не могут сокращаться из за отсутствия управляющего сигнала.
Странно, что это не было специально акцентировано раньше, хотя, казалось бы, лежало на поверхности. Даже в официальных документах и приказах того времени ясно был сказано: приговорить командующего Западным фронтом Павлова, нач. штаба генерала Климовских (и еще 3-х генералов - Григорьева, Коробкова, Клича) за потерю управления войсками к РАССТРЕЛУ. Они виноваты в том не были, но не приговаривать же было тов. Сталину самого себя (см. http://fleet.sebastopol.ua/index.php?article_to_view=18).
Почти во всех военных мемуарах, да что там -, например, в романе Стаднюка “Война” говорится о полной потере связи в первый день войны, в первые же часы из-за перерезания проводов полевых телефонов немецкими диверсантами (как правило, переодетыми в форму Кр. Армии). См. сборник документов – приказы за подписью Климовских и начальника оперативного отдела фронта генерал-майора Семенова о первых днях боев Западного фронта http://edu.grsu.by/rubon/index.php?ida=4&base=Histr&oper=show&id=25

Заканчивается подборка приказов словами: “сведений о 3-й и 10-й армиях нет, их разыскивают с помощью авиации”.

Оказывается, даже директиву от имени наркома обороны Тимошенко и начальника генерального штаба Жукова, в которой предписывалось:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6 41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточенно и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность... (и т.д.)

отправленную в войска за 3,5 часа до нападения не довели до командиров! А ведь она могла бы хоть как-то уменьшить страшный урон от первых часов вторжения. Почему не довели?

Вот авторитетное показание Жукова.

“Чуть позже нам стало известно, что перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передавать свои распоряжения. Заброшенные немцами на нашу территорию агентура и диверсионные группы разрушали проволочную связь, убивали делегатов связи и нападали на командиров, поднятых по боевой тревоге. Радиосредствами... значительная часть войск приграничных округов не была обеспечена”.

(Г.К. Жуков. Воспоминания и размышления. М,1969, с. 248)

Пересмотрел дневники Геббельса, и обратил внимание на следующие строки.

25 июня 1941 г.
Пока мы никаких подробностей в сообщениях ОКВ не публикуем. Противник должен находиться в полном неведении. Вероятно, у него нет никакого представления обо всем в целом.

На следующий день

– 26 июня. Наше сообщение ОКВ все еще говорит не более того. Пусть наша тактика будет русским неясна.

Еще через два дня.

29 июня
В нашем народе уже предаются иллюзиям. Говорят о 600 тыс. пленных, о вступлении в Ленинград и т.п. Все это – из-за нашего полного молчания. Тем не менее фюрер отказывается нарушить его. Сейчас военные соображения превыше всего…

Отсюда следует, что немцы первую неделю специально не сообщали о положении на фронте, не давали никаких деталей, кроме общих победных реляций, чтобы советское командование не знало, где находится враг, где находятся части Красной Армии, какие территории уже заняты. Это же до какой степени была парализована система связи и информации в Красной Армии, чтобы министерство пропаганды Геббельса и сам фюрер шли на явный ущерб для собственных идеологических целей, не давали победные реляции с перечислением захваченных городов и пространств, лишь бы одновременно не информировать советское командование и оставлять его в полном неведении о реальном положении на фронтах.

Сообщили немцы о своем триумфе через неделю.
Вот запись из дневника Геббельса.

30 июня 1941 г.

День чрезвычайных сообщений. Общей численностью 12: опубликование их по радио мы начинаем в 11 часов. Весь мир приник к радиоприемникам. Достигнуто превосходство в воздухе. Гродно, Вильно, Брест-Литовск и Дюнабург (Даугавпилс) в наших руках. Восточнее Белостока окружены две красные армии. Прорыв их исключен. Минск тоже в наших руках. Русские потеряли 2233 танка и 4107 самолетов. Вот о каких вещах было сообщено народу.

3 июля 1941 г.
На Востоке снова прочно замкнулся котел в районе Белостока. Взяты в плен 20 дивизий, 100 тыс. человек, захвачены необозримые трофеи. ... кольцо у Новогрудка тесно сжато. Там ожидается гигантская добыча.
Вечером еще одно чрезвычайное сообщение: к настоящему времени под Белостоком взято 160 тыс. пленными и захвачена гигантская добыча.
Ранним утром (3 июля) выступает с речью Сталин. Защитительная речь нечистой совести, пропитанная глубоким пессимизмом. Он рисует всю серьезность положения…. На Россию она подается нами как сигнал краха….
Москва, по нашим оценкам, еще имеет в своем распоряжении около 20 тыс. боеспособных самолетов.

Как видите, при таком невероятном превосходстве Красной Армии перед немцами в танках и самолетах – семикратном (!) , такие жуткие поражения. И только потому, что в Красной армии было мало радиосвязи. Не исключено, что выступление Сталина 3 июля было вызвано как раз вот этой немецкой информацией о страшных потерях. Больше молчать было нельзя.

 

Что это такое – потеря управления? А это как раз отсутствие связи между командованием фронта и армиями, между штабами армий и штабами дивизий, между штабами дивизий и командирами полков и так далее ниже – вплоть до командиров танковых рот и отдельными командирами танков. Само собой, то же относится и к другим родам войск. После этого было признано, что потеря управления войсками есть самое страшное бедствие, какое только может приключиться с армией. Тогда вся ее техническая начинка, все армады танков, самолетов и орудий не более, чем трофеи для врага.

Александр, я цифры приводил - около 24 тыс. танков в РККА, и ваши 22,6 тыс. – цифры одного порядка и близки друг к другу. И та и другая имеется в литературе. Разница может основываться на разных методиках подсчета. Например, часть танков снималась с вооружения. Это ведь процесс и можно считать, что в такой-то момент их уже нет, а можно – что есть. То же с поступлением в год 50 тыс.танков в Сов. Армию. Если приплюсовать к своим лендлизовские, то примерно столько и будет.
О насыщении танков радиостанциями, начиная с 1942 года, я писал не по сравнению с немецкими, а по сравнению с 1941 годом в самой Красной Армии.
В общем, еще раз повторю – слабое оснащение армии средствами беспроводной связи – прямое следствие решений Сталина. А уж это слабое оснащение – главная причина страшных поражений 1941 года. Небольшая разбежка в цифрах танков не меняет существа дела.
Ваше право давать иные объяснения.

Александр

Причина эта общеизвестна. Имею в виду, конечно, отсутствие связи, а вот то, что она отсутствовала по причине опасения оной лично т. Сталина -- это гипотеза редактора,
сводится к тому, что отсутствие связи и есть доказательство.

Это вам так кажется, Валерий Петрович, что наладить выпуск радиостанций - дело плевое.

Еще в 1939 г. на 4 тыс. самолетов всех немецких ВВС приходилось 16 полков и 59 батальонов связи, то есть - примерно 15 связистов на один самолет. Геринг заставлял связистов люфтваффе наступать чуть ли не впереди танков. Потому что если не связать аэродромы со станциями наведения самолетов в пехотных и танковых частях, то летчики не узнают где бомбить и кого защищать от бомбежек советской авиации.

Хорошо, это понятно, без связи воевать плохо. Но даже поняв это, дело быстро не поправить.

Вот смотрите. Лучший ас СССР И.Н.Кожедуб на фронт попал в марте 1943 г., а лучший ас Германии Э.Хартманн - на 3 месяца раньше. Кожедуб сбил 62 самолета, Хартманн - 352.
Цифра побед Хартманна весьма сомнительна по многим причинам, я ссылку давал, но сейчас речь не об этом. Пусть так. В расчете на один бой Кожедуб сбивал 0,52 самолета, а Хартманн - 0,43. То есть, если бы Кожедуб и Хартманн встретились в одном бою, то с вероятностью 55:45 победил бы Кожедуб. Но.
В расчете на 100 календарных дней войны Хартманн совершал 161 боевой вылет, а Кожедуб - 42, боев Хартманн проводил в среднем 95 в расчете на 100 дней, а Кожедуб - 15. В чем же дело? Немцы что ли не летали и Кожедубу некого было сбивать? Летали! Просто Хартманна войска по радио непрерывно вызывали для прикрытия, и если он не находил в одном месте врага или враг был силен, то ему указывали другое. А Кожедуб летал на "авось", жег бессмысленно бензин, вырабатывая моторесурс самолетов, которые собирали в тылу голодные и холодные женщины и дети. А в основе всего - недоразвитая радиосвязь Красной Армии.

Нет, дело не в произволе Сталина. Даже если он опасался по каким-то причинам радиосвязи, то специалисты обязаны были (если бы сами понимали) доказать ему необходимость радиосвязи.

Валерий Лебедев

Напоминаю, что тов. Тухачевский был расстрелян в июне 1937 года, ровно за 4 года до начала войны. Вы представляете себе, сколько радиостанций можно было бы нашлепать за это время? Если уж даже Тухачевский был таким задубелым реакционером. Сообщаю также, что Сталин вникал во все детали и подробности принимаемых еще только к проектированию видов вооружений. И специально отслеживал все этапы его производства и поступления в армию. Если радиостанций в армии не было, значит, Сталин ни разу не дал указания на их производство. Все это было прерогативой именно Сталина, а не каких-то командующих, наркомов или директоров заводов. В этом смысле централизация власти в СССР была значительно больше, чем в Германии.
Вот посему я по методу черного ящика и утверждаю: если радиостанций сначала было мало, а потом стало много, то сие впрямую зависело от воли и приказов тов. Сталина. Никакой Тухачевский, или там Ванников, или Зальцман особой роли не играли.
“Cпециалисты обязаны были (если бы сами понимали) доказать ему необходимость радиосвязи”, - пишете вы. Так они и доказали – после поражений 1941 года. Не столько даже советские специалисты, сколько немецкие.

Александр

Я говорю, что ваше представление о том, что производство радиостанций дело де плевое, не соответствует действительности. Если даже после уроков, полученных в начале войны за четыре года не смогли выйти на нужный уровень.
Дело в том, что постановка на производство совершенно нового изделия требует годы, порой десятилетия. Ведь для производства нужно не только иметь достаточно опытных специалистов по конструированию изделия, а опыт приобретается только с годами работы, но и развить производство комплектующих и материалов в других отраслях, скажем - в металлургии, химии, моторостроении и т.д.
Вот Sandro, к примеру, говорил о плохом качестве ламп. А ведь механическая стойкость - это только одна из серьезных технологических проблем, над которой нужно работать.

Нет Валерий Петрович, объяснять все сталинской паранойей - это идти по стопам Влада.

Валерий Лебедев

Дорогой Александр, я нигде не писал, что “производство радиостанций дело де плевое”, а писал я так:“произвести десятки тысяч танков и самолетов посложнее, чем столько же портативных радиостанций для них”. В СССР были до войны радиоламповые заводы и делались приемники, делались и рации для армии. Так что речь не шла об освоении нового вида производства. Да даже если бы и нового? Когда имелась политическая воля, то живо бы наладили. Если уж атомную бомбу сделали, то что говорить…. И украли бы, и купили бы лицензию, если уж очень бы приспичило. Тракторные заводы строили, заводы по выплавке алюминия. Днепрогэс. Автозаводы. Катюши. Скажу: ничего такого сложного в производстве радиоламп нет. Примерно то же, что и простых лампочек Ильича.

Вернусь к главному: к осознанному нежеланию Сталина широко внедрять беспроводную связь. Как я уже писал, оно (нежелание) мотивировалось точным пониманием Сталиным сути своего государства. Это было социальное устройство с централизованной волей и обязательными решениями верхов. Такое устройство давало колоссальные преимущества в так называемой мобилизационной экономике, когда за считанные годы и даже месяцы можно было построить завод, создать новый вид производства, не говоря уж о прямой мобилизации населения в армию или на строительство противотанковых рвов.
Социум такого типа предполагает единое мировоззрение и даже однотипную общественную психологию. Стало быть, – единый источник информации и объяснения происходящего в мире. Именно поэтому все приемники приказали в начале войны сдать, а взамен еще шире развили проводную информационную сеть, доведя ведра на столбах до деревень. И этот тип социума предполагает абсолютный авторитет верховной власти, то есть – тов. Сталина. Сталин в этой системе должен быть Богом – и Он был Им.

Западные политики и историки до сих пор не совсем понимают и говорят как о чуде о перебазировании за Урал сотен заводов за пару дней каждый и в считанные недели начавших там производство военной продукции.
А это чудо было возможным только при “морально-политическом единстве народа”, которое обеспечивалось централизованной выдачей информации и ее оценкой (так наз. мегамашина из людей). Никаких рассуждений о том, что там кто-то еще говорит (по радио из-за рубежа) не могло быть и речи. Стало быть – никаких коротковолновых радиоприемников. А если кто-то “своим умом” доходил до неких объяснений провалов как вины высшей власти, то его расстреливали как паникера и сеятеля вражеских слухов.
Этой же причиной тов. Сталин руководствовался, не продвигая радиосвязь в армии. К названной причине добавлялось опасение возможных военных заговоров, которые было бы трудно отслеживать при наличии полковых и ротных радиостанций, тем более - станций на каждом танке.

Главным принципом НКВД, но, особенно, личной охраны Сталина, было: не допускать идеи заговора дальше, чем до стадии умысла. То есть, кто-то только подумал о чем-то нелояльном, поделился с другим – и все, - сгорели.

На Сталина не было ни одного покушения. На Гитлера – 8. Причем последнее только чудом (даже большим, чем советские заводы, начавшие работать через неделю) не увенчалось его смертью. На Сталина не возникло даже отдаленной идеи покушаться, когда немцы видели в бинокль Кремль, а Гитлера не раз решали угробить: и после Сталинграда, и в начале операции Багратион 20 июля 1944 года.
И не последнюю роль в этом различии в числе покушений сыграло то, что в Германии не было приказа о сдаче приемников населением и многие слушали BBC, притом же делились услышанным со знакомыми. Вот и создалась иная атмосфера, чем в СССР.
А вы тут толкуете о сложности производства радиоламп…
Для большевиков таких сложностей не существовало.

Да, Александр, забыл прокомментировать вашу фразу “Нет Валерий Петрович, объяснять все сталинской паранойей - это идти по стопам Влада”. 
Из написанного мной в посте at 02:33:59 уже должно быть ясно, что ни о какой “сталинской паранойе” не может быть и речи. Сталин не был параноиком. А если и начинал им немного быть, – то только в самом конце, незадолго перед смертью.
А был он великим диктатором. Может быть – даже величайшим в истории человечества. Гитлер справедливо считал себя только его учеником, и не раз призывал учиться у Сталина. Даже в случае победы Гитлер предполагал оставить Сталина в качестве управляющего новыми Восточными территориями (ну, это его мечты в “застольных разговорах”). В то время как Сталин после своей победы пожалел только об одном: что Гитлер покончил с собой. По словам маршала Жукова, Сталин, узнав о самоубийстве Гитлера, сказал следующее: “Доигрался, подлец. Жаль, что не удалось взять его живым. Где труп Гитлера?”. И далее сказал, что надо было бы этого подлеца и преступника перед повешеньем провезти в железной клетке по улицам Москвы.

Я просто разворачивал формулу Гегеля “Все разумное – действительно, все действительное – разумно”.
Если Сталин правил 30 лет, переиграл всех своих врагов (большинство уничтожив), заслужил почтение-уважение от Черчилля и Рузвельта и обожание своего народа (даже многих лагерников), то нужно понять, почему это произошло.
А произошло это потому, что он довольно точно вел свой тиранический пиратский корабль по бурным водам мировой политики. Попутно разбираясь в разных деталях курса – в том числе, в конструкциях танков и самолетов, а также в литературных и киношных достоинствах произведений, представленных на гос. сталинскую премию.

Александр

Все наши новые предприятия закладывались как производства двойного назначения - мирного и военного.
К примеру:
- заводы сельскохозяйственного машиностроения проектировались по профилю авиационного;
- заводы среднего машиностроения по профилю артиллерийского и минометного;
- автомобильные заводы по профилю производства бронемашин и легких танков;
- тракторные по профилю средних и тяжелых танков;
- хлебные элеваторы как пороховые производства и т.п.

На этих заводах заранее организовывались технологические потоки, комплектовалось оборудование, оснастка, создавались вспомогательные производства, укомплектовывался персонал инженерно-технических служб, сосредотачивались расходные и длительные запасы с учетом их обоих назначений.
Американские инженеры потешались над заказчиком, который требовал в проектах пролетов Сталинградского тракторного завода учесть 50-тонные нагрузки вместо обычных 5-7 тонных, что до крайности удорожало строительство, делало производство малорентабельным. Они не догадывались, что эти пролеты должны были принимать на себя не вес тракторов, а вес тяжелых танков.
Все 10000 предприятий, построенные за две с половиной предвоенные пятилетки, были нацелены на оборонное производство, и будучи не всегда рентабельны как автомобильные, комбайновые, тракторные, они были эффективны как артиллерийские, авиационные, танковые.

Такой планомерной, всеобъемлющей милитаризации промышленности и сельского хозяйства не знает всемирная экономическая история.

В результате именно этой работы советская экономика приобрела фантастическую управляемость и маневренность, способность почти мгновенно развернуть военное производство. Если мобилизация промышленности Великобритании потребовала 22 месяца, из них 9 месяцев без прямого воздействия неприятеля, если экономика США, не затронутая войной, мобилизовалась за 36 месяцев, то экономика СССР; при прямом воздействии войны, мобилизовалась за 3-4 месяца по основным производствам и за 7 полностью. Никакой сверхэнтузиазм, штурмовщина, порыв не могли обеспечить такого результата без этой гигантской планомерной работы довоенных лет.

В большинстве своем промышленность, создаваемая в годы первых пятилеток, размещалась в европейской части СССР и с началом войны была поставлена под смертельную угрозу. И в первые же дни войны Сталиным был сделан стратегический выбор.

25 июня была объявлена директива о создании государственной зоны обороны по линии Западной Двины - Днепра - Синюхи. Директива сия означает, что Сталин фактически признал всю территорию западнее этой линии потенциально потерянной! При этом 25 июня войска не получили директиву на выход из-под удара. Почему?

Потому что 24 июня был организован Совет по эвакуации (председатель Шверник, заместитель Косыгин). Этот неброский Совет и вывез практически всю промышленность на Восток. Кто такой Шверник? Профсоюзный деятель, секретарь ВЦСПС! А Косыгин? Кто знал тогда Косыгина? Нарком текстильной промышленности! И вдруг перед ними склонились Вознесенский, Берия, Каганович, Жданов... Ясно, что этому Совету была именно Сталиным дана колоссальная полнота власти.

Сама последовательность принятия решений - 24-го об эвакуации и 25-го о стратегической обороне - говорит о том, что Сталин считал самым важным в условиях крайне неблагоприятного начала войны сохранить военно-экономический потенциал, который - так получилось - на 80% был развернут западнее Волги, и предварительные работы по перемещению которого уже начались с 1939 года под удобно непонятной вывеской "строительство заводов-дублеров". Создание Совета по эвакуации означало, что уже не позднее утра 23-го, а скорее всего во второй половине 22-го, Сталин пришел к выводу о поражении армии в приграничном сражении.

Именно этим объясняется кажущаяся нелепость (непрофессионализм): армия может быстро отступить - ее заставляют контратаковать, держась определенных районов, она может спастись - ее убивают! Показательна в этом отношении трагическая судьба командующего 4-й армии Западного фронта генерала Климовских, в военном отношении совершившего подвиг доблести - в течение 4 недель находясь на острие удара южного крыла группы армий "Центр", вновь и вновь собирая и смыкая разрубаемые танковыми клиньями вермахта части армии, он противостоял 2-й танковой группе Гудериана и 4-й армии Клюге, ни разу не допустил окружения и не выпустил Гудериана на оперативный простор в восточном направлении, что было выдающимся достижением, поучительным примером активной обороны с жертвой территории - но расстрелянного потому, что он отступал, в то время как его товарищи Болдин, Голубев, Курочкин, Курасов смело, но с военной точки зрения малопродуктивно атаковали, попадали в окружение, быстро теряли войска, но служили невозбранно!

Нужно понять и осознать ту жесточайшую дилемму, которая встала перед Сталиным в первые же дни войны: дилемма Кутузова в новой форме - что важнее для судьбы страны, сохранение кадровой армии мирного времени, попавшей под неотразимый удар, или спасение военной промышленности, в массе своей оказавшейся в полосе вторжения?

Итоги войны, судьба СССР, судьба мира в конечном счете зависела от правильности выбора:

- бросить промышленность и быстрым отводом вглубь страны спасти 4,7 миллионную армию мирного времени как основу развертывания массовых вооруженных сил ... вот только с чем они пойдут в бой через 5-6 месяцев, когда начнут иссякать мобилизационные запасы;

- или, пожертвовав кадровой армией, эвакуировать промышленность, опираясь на имеющийся в стране 20-25-миллионный призывной контингент, воссоздать ее заново ... но не станет ли гибель кадровых частей падением плотины, после которого ревущая стихия поглотит все? Как предотвратить эту угрозу?

24 июня видимая часть решения отлилась в директиву о создании Совета по эвакуации - дилемма решена была в пользу промышленности. Кадровая армия должна была пожертвовать собой, но... не до последнего солдата!
И вот кадровая армия:
- не давала противнику быстро продвигаться в глубь страны к военно-промышленным центрам;
- притягивала на себя удары авиации, в том числе и дальнебомбардировочной, снимая их с магистралей, промплощадок, погрузочных эстакад;
- истекая кровью, сохраняла в себе резерв последнего срока, к декабрю сократившийся до 40 дальневосточных дивизий; - служила приманкой, тешила генеральско-прусскую спесь числом пленных, номерами уничтоженных корпусов и дивизий, ливнем "Железных крестов", фанфарами Берлинского радио, за серебряными разливами которых не слышен был нарастающий рокот поднимающихся с места сотен заводов!

Именно армия оплатила своей кровью перенос сквозь пространство 1523 заводов и 10 миллионов человек персонала - но цена эта оказалась страшной: около 4 миллионов бойцов и командиров!

Была ли возможность избежать таких жертв? Простой расчет показывает, что для вывода войск Западного и Юго-Западного направлений из-под удара вермахта надо было осуществить стратегическое отступление со средней скоростью 25-30 км в сутки вместо 12-15 км реальных, т.е. вступление германских войск в промышленные центры Юга началось бы на 25-30 дней раньше. Что это значит, говорит пример Криворожья, вступление противника в которое началось в середине августа. Даже при крайнем напряжении сил удалось вывезти к этому сроку только оборудование авиамоторных заводов и Днепровского алюминиевого комбината, при этом последние эшелоны уходили, когда немецкие танки вступали в промзоны. Дефицит времени был настолько жесток, что пришлось оставить оборудование артиллерийских заводов, без которых, в крайности, можно было обойтись. Не успели даже уничтожить техдокументацию, по которой немцы в 1942 году наладили производство очень ценимого ими 120-миллиметрового миномета Шевырина. Что бы мы вывезли, если бы немцы вступили на месяц раньше?

Можно кем угодно считать Сталина, и с каким угодно знаком оценивать его деятельность, но нельзя не видеть, что он был, вероятно, величайшим деятелем 20 века. И ничьей нет большей заслуги в Победе, 60-летие которой мы празднуем в этом году, чем Верховного главнокомандующего.

Такова объективная реальность, которую я признаю, несмотря на мое крайне отрицательное отношение к большевизму, едва не погубившему Россию (а может и погубившему).

Валерий Лебедев

То, что заводы строились двойного – гражданского и военного, - назначения – хорошо известный факт. Так было и годы спустя после Сталина. Вы, Александр, добротно показали, что летом 1941 года имел значение каждый день для того, чтобы успеть вывезти оборудование заводов. Само собой стратегия отчаянного сопротивления даже ценой гибели дивизий и армий – все это делалось вполне сознательно и именно исходило от Сталина, как и все значительные события в стране. Вы сравнили его с тактику с Кутузовской при отступлении и оставлении Москвы…ну, пусть так.

Тем не менее, напомню, что я писал о другом: о причинах гибели полчищ танков и самолетов, о разгроме целых армий и фронтов.

Конечно, причина катастрофы 1941 года не в том, что войсками пожертвовали ради эвакуации заводов, а, наоборот, эвакуация была произведена потому, что армии в первые же дни потерпели сокрушительный разгром.

Прочитал я еще раз постинг Александра - Friday, March 04, 2005 at 12:52:44, в котором он говорит о двух путях, оставшихся перед Сталиным:

Или быстрым отводом вглубь страны спасти 4,7 миллионную армию мирного времени, но при этом оставить всю промышленную базу на захваченной немцами территории, или всячески затянуть захват территории, запрещая отступать дивизиям и армиям, ставя их под страшный удар и последующее окружение с пленом.

И далее пишет:

“Была ли возможность избежать таких жертв? Простой расчет показывает, что для вывода войск Западного и Юго-Западного направлений из-под удара вермахта надо было осуществить стратегическое отступление со средней скоростью 25-30 км в сутки вместо 12-15 км реальных, т.е. вступление германских войск в промышленные центры Юга началось бы на 25-30 дней раньше”.

Давайте предположим, что Сталин хотел бы спасти армии и отдал бы приказ быстро отходить, чтобы избегать котлов и окружений. Как было бы возможным отдать приказ об отступлении целых армий, если связи с отдельными их частями не было? К тому же основа армии – пехота. Как быть чисто технически: как отступать, идя пешком с полной выкладкой по 30 км. в день? Ведь 30 км., пусть даже 40 км. в день – это для пехоты предел. И то по дороге, а не по лесам и оврагам. А немецкие танки и мотопехота двигаются по дорогам со средней скоростью 20 км/час. Стало быть, они всего за два часа обгонят солдат, прошагавших целый день, и отрежут им пути отхода. Вот и получается, что армии были в любом случае обречены, что по приказу спасаться и бежать (если бы его дали), что без него. Так что, фактически, особого выбора у Сталина не было. Единственное, что оставалось – это приказывать держаться до последнего. Или пробиваться малыми группами к своим. Что солдаты и делали даже без всякого приказа, которого они из-за отсутствия раций все равно не получали.

А раций было мало потому, что Сталину они казались опасными для стабильности его государства.

Чаплину стоило бы снять свой фильм “Великий диктатор” именно о Сталине, а не о Гитлере.

Дадим эту дискуссию в текущем номере. Тем более, что и повод есть – 5 марта (1953) тов. Сталина не стало.