ПОСЛЕДНИЙ БОЙ, ОН ТРУДНЫЙ САМЫЙ...

Памяти отца.

Тот, кто не пережил войну, не может представить, что значит День Победы для ее современников, ее детей. Я – один из них, Какое святое, безудержное ликование охватило 9 мая 1945 года победивший народ, как едины были мы тогда. Скрыто было от нас наше будущее, не знали мы в те дни, как много горького нам придется пережить, и узнать через много лет, какой немыслимо большой ценой досталась Победа. Потери не могут подсчитать по сей день. Нет также точной цифры – сколько наших солдат полегло в последнем сражении, под Берлином. Называют и 80 и 350 тысяч. Такой разброс объяснятся, не в последнюю очередь, некорректностью вопроса. Следовало назвать, к каким наступающим фронтам относятся эти данные, ко всей ли берлинской операции или только к штурму столицы Германии, включают ли они только убитых на поле боя или также раненых, пропавших без вести и умерших от ран вскоре после войны. Действительная цифра безвозвратных потерь в берлинской операции составляет, видимо, 115 тыс. человек. Это очень много, но примерно так оценил ожидаемые потери (100 тыс.) американский генерал О. Брэдли на запрос Д. Эйзенхауэра о цене взятия Берлина силами союзников. А ведь сопротивление советским войскам было намного ожесточеннее.

Большую горечь вызывает сознание, что все погибшие видели уже свет Победы, жили мыслями о скорой встрече с родными, о счастье мирного труда. С другой стороны – именно эти чувства вели солдата в бой, как и ненависть к врагу, и жажда мести.

Мы без конца будем искать ответ на вопрос – можно ли было избежать таких потерь, за кем вина… Часто причину видят в несогласованности действий и соперничестве между двумя Маршалами, Командующими фронтами Жукова (1-й Белорусский) и Конева (1-й Украинский). В этом немало правды, но дело обстоит много, много сложнее.

К концу войны для руководителей антигитлеровской коалиции политические соображения начали преобладать над военными. К Сталину это относится в высокой степени. Распространить советское влияние на возможно большее число завоеванных стран Европы стало его целью и задачей.

В конце войны института представителей Ставки не было. Это была одна из причин отсутствия совместных усилий фронтов. Более того. Сталин на совещании в Кремле 1 апреля 1945 года с представителями ГКО, Генштаба и Командующими фронтами не указал четко полосы наступления. Задача взятия Берлина была поставлена перед Жуковым, “в одной упряжке” с ним должны были действовать с юго-востока – Конев, с северо-востока - Рокоссовский (2-й Белорусский фронт). Всего на этих фронтах было сосредоточено 2,5 млн человек. Им противостояло около миллиона немецких войск. Вооружения и боеприпасов для наступления подготовлено было достаточно. Хуже обстояло дело с горючим. Начало операции было намечено на середину апреля. Всем Командующим была предоставлена возможность проявлять самостоятельность и инициативу. Вполне этим воспользуется Конев, меньше – Рокоссовский. Используя извозчичью” терминологию Сталина, можно сказать, что на последнем этапе войны Верховный, занятый, как было сказано, больше политическими, чем военными проблемами, несколько “распустил вожжи”.

Основным недостатком общего замысла операции было отсутствие плана окружения всей берлинской группировки противника. По существу, Берлин брали “в лоб”. Не было времени, не было пространства – союзники, не встречая сильного сопротивления от немцев, стремительно приближались к германской столице.

Жуков готовился наступлению от Кюстринского плацдарма в 80 километрах от Берлина. Он провел тщательную штабную подготовку. У него было больше всего войск, но и сил обороны немцев в полосе его наступления было очень много. Особенно хорошо подготовлены были Зееловские высоты в 10 километрах от тогдашнего переднего края.

Войска Конева и Рокоссовского находились дальше, к тому же они были заняты другими, местными задачами. Столь серьезных препятствий, как перед Жуковым, у них не было. Каждый Командующий был полон стремлением первым ворваться в Берлин и добить фашистского зверя в его собственной берлоге.

Большие возможности для этого были у Конева (Рокоссовскому еще предстояло провести перегруппировку войск). В полосе его наступления на север к Берлину вела долина реки Шпрее – идеальная возможность для танково

го броска. А в составе 1-го Украинского были две боевые танковые армии, предводимые опытнейшими командирами – Рыбалко и Лелюшенко.

Для Жукова очень важна была внезапность нападения. Но скрыть его час в полной мере не удалось. Опыт войны с Советской Армией немцев тоже многому научил.

В 5 часов утра 16 апреля началась мощная артподготовка. За 30 минут было выпущено миллион снарядов. Глубина обстрела составила 7 километров, но большинство обороняющихся спрятались от огня в укрытиях. Артподготовка не дала ожидаемого результата. Неэффективной была и пресловутая “прожекторная атака”. Были совершены бомбовые налеты на всю глубину обороны и на Берлин. Стали наводить переправы, использовать плоты, бревна - началось форсирование Одера. Но сопротивление противника было ожесточеннейшим. Жуков вынужден был пустить в бой танки Катукова, но для них в тесноте и в развалинах оборонительных сооружений не было простора. Зееловские высоты доминировали над наступающими. За 4 дня непрерывных боев удалось преодолеть только две ближние линии германской обороны. Солдаты сражались на пределе физических возможностей. Наконец, после упорных атак Зееловские высоты пали. Главную роль сыграла армия Чуйкова. Потери фронта в эти дни были очень велики – 30 тысяч человек.

Что происходило в это время южнее – у Конева? Он начал наступление в тот же день, тоже после артподготовки и наведения тяжелых мостов. Немцы на этом участке не ожидали бурного развития событий и не знали дальних планов Конева. Две его танковые армии достигли долины Шпрее и рванули на север, к Берлину. Они оторвались от пехоты и не ввязывались в мелкие стычки. Танкисты стремились к заветной цели - первыми ворваться в столицу ненавистной Германии. Этой мыслью были охвачены все воины. Мы можем их понять, но правильным ли было такое решение Командующего 1-м Украинским фронтом? Война – не спортивное соревнование по бегу. Здесь важен общий результат команд-фронтов. Можно ли смелый рейд танков по улицам Берлина считать его взятием? Без пехоты города не берутся, а пехота обоих фронтов в это время была еще далеко. Как бы то ни было, уже 17 апреля Конев доложил Верховному о своем успехе. Сталин немедленно сообщил об этом Жукову, у которого дела обстояли менее чем успешно. В этот момент у Сталина возникло правильное решение – воспользоваться брешью на южном фланге и бросить туда часть войск Жукова. Он сообщил об этом Коневу, но Конев… убедил Верховного не делать этого. Нет сомнения, что и Жуков не хотел такого решения, он тоже стремился стать единоличным победителем Берлина. Ради этого он посылал в бой новые и новые тысячи солдат, командирам приказывал стремиться вперед “любой ценой”. Жуков собрал свою львиную, неукротимую волю в кулак и не принимал никаких оправданий в случае задержек. 20 апреля передовые части 1-го Белорусского фронта достигли пригородов Берлина. Это был день рождения Гитлера. В качестве подарка он получил грохот советской артиллерии. Да, за команду: “По Берлину – огонь!” можно было многое отдать… Весть об этих залпах разнеслась по всему 1-му Белорусскому фронту. Ликование охватило всех. Эйфория была и у Командующего. Жуков рассчитывал, что через 2 – 3 дня с Берлином будет покончено. Он отдал приказ о подготовке штурмовых батальонов для взятия Рейхстага и водружения Знамени Победы.

Ширина полосы наступления Жукова за 5 дней сузилась вдвое (со 150 до 70 километров). Воевать стало тесно. В этот же день танки Конева приблизились к Берлину с юга. Но были они без артиллерии и пехоты, которые сильно отставали. Танки начали испытывать недостаток горючего. Его переливали из подбитых танков в целые, и движение продолжалось. Говоря прямо, со стороны Конева это была авантюра.

Взаимодействия с Жуковым не было. Они даже не разговаривали по рации.

20-го же апреля начал атаку и Рокоссовский. Его части наступали мощно, неудержимо, по всем правилам военного искусства. Но приказа штурмовать Берлин с севера он не получил.

Сталин оказался не на высоте положения. Он как бы поощрял боевой азарт трех самых выдающихся Маршалов, но чего это стоило? Кому, как не ему, следовало выполнять функции представителя Ставки? Что после этого разговоры о его военном гении? Задачи он умел ставить, но руководить войсками, их взаимодействием – нет.

Танки Конева вошли в черту города 21 апреля, части Жукова – 22-го. Начались уличные бои. Сопротивление немцев возрастало с каждым часом. И если пехотинцы могли скрыто передвигаться у стен домов, по дворам и скверам, то танкисты на улицах и открытых площадях становились хорошей мишенью для снарядов и фаустпатронов. Такого напряжения боя не было ни в Сталинграде, ни на Курской дуге.

24 апреля части 1-го Белорусского и 1-го Украинского встретились, на следующий день войска Берлинского гарнизона были окружены. В этих условиях произошло самое неприятное, что может препятствовать управлению войск – перемешивание частей. Были случаи “дружественного огня”, когда свои стреляют по своим. Только 28 апреля Конев обратился к Жукову с предложением согласовать действия. Жуков не ответил ему и послал Сталину телеграмму. При этом оба полководца претендовали на участки, отвоеванные другим. Верховный наконец вмешался и назначил зоны действия фронтов. Как и следовало ожидать, центр города, включая Рейхстаг, достался Жукову.

Но, несмотря на приказ Сталина, танки Рыбалко продолжали нарушать разграничительную линию. Последний раз это случилось в 300 метрах от Рейхстага. Жуков буквально выбранил Рыбалко и прогнал его из зоны своих действий. Отношения между Жуковым и Коневым испортились на много лет. По твердости характера они не уступали друг другу.

30 апреля начался штурм Рейхстага. В тот же день на нем было водружено Знамя Победы.

Вечером того же дня Гитлер покончил жизнь самоубийством. Новое руководство немедленно начало переговоры с советским командованием о временном прекращении огня. Требование о безоговорочной капитуляции берлинского гарнизона было отклонено. 2 мая были ликвидированы последние очаги сопротивлении, и вопрос о капитуляции был снят.

2 мая в 23 часа 30 минут Москва салютовала победителям. В приказе Сталина говорилось: “Войска 1-го Белорусского фронта под командованием Маршала Советского Союза Жукова при содействии войск 1-го Украинского фронта под командованием Маршала Советского Союза Конева после упорных уличных боев завершили разгром берлинской группировки немецких войск и сегодня, 2 мая полностью овладели столицей Германии городом Берлином — центром немецкого империализма и очагом немецкой агрессии”.

Думается, такая формулировка правильно отражает вклад каждого фронта во взятии столицы фашистской Германии.

Приказ Верховного Главнокомандующего заканчивался чеканными словами, которые врезались в память всех современников войны и которые заставляют и поныне сжиматься сердце: “Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины!”

------------

Отношения этих двух ярких полководцев наступательного типа, людей сложного характера, не всегда были ровными. Боевой путь Жукова отмечен трудными, кровавыми, но все же победами. Конев испытал и жестокие поражения. В октябре 1941 года его войска были разгромлены под Вязьмой. Это открыло немцам путь на Москву. Коневу грозил расстрел. Жуков вступился за него перед Сталиным и взял его к себе заместителем по командованию Западным фронтом. Но и тогда их сотрудничество не сложилось. Методичный Жуков всегда стремился тщательно готовить операцию, импульсивный Конев больше полагался на интуицию. А в 1957 году Конев поддержал Хрущева на Политбюро, когда Жукова снимали с должности Министра Обороны.

На склоне жизни Жуков и Конев протянули друг другу руки. Мир, за который они сражались на полях войны, наконец, пришел и в их души.