БОЛЬШАЯ И МАЛАЯ ТРАДИЦИИ ЕВРОПЕЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

к постановке проблемы

Окончание. Начало в 475 от 14 мая 2006 г.

Эпоха Возрождения знаменует собой фазу культурного синтеза. Четко структурированная культура средневековой Европы, подошла к границам собственного системного качества. Дальнейшее развитие требовало активного освоения, как наследия мира античности, так и культуры Востока. В эту эпоху приходит открытие целого мира, лежащего за гранью освоенного средневековым христианством. Итерационный скачок в освоении иного послужил импульсом к развитию и изменению как большой, так и малой традиций. Как это бывает в переходные эпохи, границы идеологически дозволенного и критерии оценки естественно размывались. Большая и малая традиции переплетались, взаимодействовали, рождали новое качество.

В эту эпоху переведенные на латынь классические “Диалоги Платона и сочинений Плотина, существовали рядом с не менее классическим в рамках герметической традиции “Corpus hermetiсum”. А переведенные с арабского алхимические сочинения (к примеру, трактат “Tabula Smaragdina”) соседствовали со знаменитым каббалистическим сочинением “Sepher-Ha-Bahir”. В идейном арсенале Возрождения - учение орфиков. Причем, все эти феномены мыслятся как часть универсума христианской культуры. Так, Пико делла Мирандола полагал, что магия и каббала подтверждают божественность Христа.

Увлечение герметизмом задавало новую ценностную перспективу. Учение о соответствии макрокосма и микрокосма подробно разработано в сочинениях Парацельса. Микрокосм и макрокосм нераздельны, и представлены друг в друге. Микрокосм, то есть человек есть конечная цель мироздания. Макрокосм вместилище микрокосма. В этой теоретической перспективе изучение природы становится средством богопознания. Алхимики эпохи Возрождения заняты созданием философского камня и жизненного эликсира, трансмутацией элементов. Отождествляемый с Иисусом Христом философский камень должен послужить спасению человеческой души и природы. Философский камень упраздняет антиномии, излечивает болезни и возвращает молодость.

Интеллектуалы эпохи Возрождения верили в существование исходной, универсальной “старинной теологии”, объединявшей мудрость древнего мира и изначальной религии, которая мылилась как исток исторических религий. В соответствии с этой логикой конструировался пантеон “древних богословов - Заратустра, Моисей, Гермес Трисмегист, Орфей, Давид, Пифагор, Платон. Идея религиозного и философского универсализма предполагала объединение всех потоков культуры в систему универсального, живого знания, отвечающего на все вопросы и решающего все проблемы. Иными словами, сам феномен Возрождения, его общеисторические итоги связаны с глубоким взаимопроникновением большой и малой традиции. Оттесненный на глубокую периферию европейской культуры или полностью забытый, внеортодоксальный пласт культурного наследия включается в пространство духовной жизни.

Как это часто бывает в истории, результаты культурного синтеза складывавшегося в эпоху Возрождения не имели ничего общего с исходными представлениями, ожиданиями и упованиями субъектов действия. Люди, вдохновлявшиеся стремлением приобщиться к изначальным откровениям Древнего Египта и Азии, увлеченные герметикой и алхимией, в конечном счете, двигали мир к парадигматике Нового Времени. Открытая Коперником гелиоцентрическая теория представлялась Джордано Бруно наполненной глубоким религиозным и магическим смыслом. Однако, алхимикам не удалось создать философский камень. Развитие мировой культуры пошло в существенно ином направлении: возникла экспериментальная наука, были сформулированы законы сохранения и т.д. Иными словами, сложилась научная и мировоззренческая система представлений, в которой не осталось места для идей, вырастающих из магического мироощущения и оккультной традиции.

В этом отношении показателен феномен Ньютона. Создатель классической физики, на которой в значительной мере базируется парадигматика Нового времени, многие годы занимался алхимией, верил в изначальное, тайное откровение, утерянное позже и сохраняющееся в зашифрованном виде в мифах и преданиях, видел в лабораторных экспериментах способ добыть утраченное знание. Науковеды приходят к выводу, что современная наука возникла в результате слияния герметической традиции с механической философией. Итак, стоящие у истоков современной науки носители малой традиции видели цели развития научного знания, и пути развития европейской цивилизации существенно иначе, нежели эти сущности выявились в ходе разворачивания европейской истории. Новое качество рождалось в рамках устойчивой старой ментальности. Базируясь на отработанных идеях, рекомбинируя привычные (хотя и далеко лежащие друг от друга) установки, люди позднего средневековья рождали качественно новые феномены, обладающие собственной онтологией. А порожденные ими сущности были наделены способностью к саморазвитию, которое отрицало исходную парадигматику.

Вторая духовная революция, резонансная Возрождению - Реформация разворачивалась в ином геополитическом и этнокультурном контексте, решала другие задачи и, казалось бы, выступала как автономный процесс охвативший германоязычный Север Европы. Однако, Реформация, в конечном счете, задавалась общим Zeitgeist эпохи, вместе с Возрождением подводила черту под средневековьем, и формировала новое качество европейской цивилизации. В Реформации мы также обнаруживаем диалектику большой и малой традиции.

Идея индивидуального общения человека с Богом и индивидуальной ответственности перед Богом задавала целый веер последствий. Индивидуальное общение с богами и духовными сущностями естественно укладывается в языческое мироощущение. Церковь веками изживала эту диспозицию, встраивая другую иерархию, в которой межу человеком и Создателем стоит сама церковь. Реформация сломала этот порядок, оживив устойчивые культурные смыслы и установки. В ряду обсуждаемых нами последствий лежит и естественная для ситуации индивидуального общения с Богом ориентация на мистику. В эпоху большого структурного слома мистическое откровение и мистическое переживание мира освобождается от сковывавших эти сущности идеологического контроля и церковной дисциплины. Деятельные мистики эпохи Реформации заново творят культурный космос. Творят, естественно из наличного культурного материала, в котором присутствовали как большая, так и малая традиции.

Разрушив авторитет и единство католической церкви, реформация открывала дорогу личному духовному опыту и индивидуальной интерпретации доктрины. Вслед за Лютером, появляются иные учителя и интерпретаторы (Кальвин, Цвингли, Цвиллинг), реформация дробится на множество сект и деноминаций. Иными словами, разворачивается множественный синтез доктрин и культурных практик. Анализируя эти процессы надо учитывать, что реформация воспринималась как альтернатива католической ортодоксии (иными словами, большой традиции), а потому естественно вбирала в себя потенциал малой традиции.

Наряду с крупными протестантскими конфессиями изначально ориентированными на вписание в государство и цивилизацию, формируются низовые формы и движения, пронизанные эсхатологизмом и хилиазмом. Идейный комплекс подобных движений, противопоставляющих себя существующему государству, ориентированных на выход из истории и цивилизации в обязательном порядке несет в себе пласты манихейских и гностических смыслов, апеллирует к идеям и практикам, принадлежащим малой традиции. Практика низовых сект и деноминаций складывалась во многом стихийно. В таких случаях всегда происходит актуализация маргинального культурного опыта. К примеру, радикальная секта анабаптистов получила мистический характер. Религиозный индивидуализм, основанный на мистической вере в пророческий дар, блокировал доктринальное и структурное оформление этого движения. Одни проводили жизнь в молчании и молитве, другие - в воплях и плаче, "падали в корчах уверяя, что при этом они общаются с небом". Здесь обнаруживается связь с дохристианскими и восточными экстатическими культами.

Не менее красноречива в этом отношении феноменология эпохи Крестьянской войны (1525 г.) Возглавленное Томасом Мюнцером движение, преемственное относительно чешских таборитов, предельно эсхатологично. Крестьяне уничтожали хранилища, жгли помещичьи запасы продовольствия. Возвращавшиеся по домам повстанцы отказывались подымать землю, исходя из того, что победа народа близка и сошедший на землю Христос сообразит, как прокормить борцов за правое дело. Рядом с неистовым, выходящим за рамки большой традиции эсхатологизмом, наблюдается мистериальное переворачивание социального космоса. Дворян обряжали в рвань, и заставляли снимать шапки при встрече бедняков. Одетым знатными дамами маркитанткам прислуживали графини и баронессы. Разрушая устойчивую структуру социального космоса, крестьянские массы сваливались в восходящий к античности мир карнавала. Иных альтернатив социальному порядку в их сознании не существовало.

Подчеркнем, что по мере формирования христианской цивилизации, напряженный эсхатологизм выдавливается из пространства большой традиции. Выстраивая устойчивый социокультурный космос, церковь сталкивается с разрушительным потенциалом напряженной эсхатологии, которая по своей природе противостоит государству и цивилизации, вычеркивает человека из процессов воспроизводства "мира сего", вписывает его в качественно иную - эсхатологическую перспективу. Отдавая дань соответствующей риторике, большая традиция стремится приглушить энергию эсхатологического ожидания, рутинизовать обращение к эсхатологическим сюжетам, ориентировать прихожанина на вписание в мир. В результате, напряженная эсхатология перемещается в пространство малой традиции, становится достоянием сект и движений, лежащих за гранью ортодоксии, сплавляется с другими элементами малой традиции (гностицизм, манихейство, эзотерика).

Заметим, что и в этом случае общеисторический результат лежит в пространстве, несопоставимом с эсхатологическими устремлениями субъектов революционного действия. Восставшие крестьяне разрушали теоцентристское по своему характеру, устойчивое феодальное общество, работая, вместе с другими силами, на формирование новоевропейской реальности. Как замечает Эрих Соловьев, выковывавшаяся в горниле реформации идея народа как источника суверенитета впервые заявлена Мюнцером. Эти идеи прочно вошли в парадигматику либеральной демократии Нового времени. Можно по разному оценивать либеральную цивилизацию. Бесспорно одно - мир этот бесконечно далек от устремлений анабаптистов и шедших за Мюнцером крестьян.

Сложившееся в средневековье теоцентристское феодальное общество логически вытекало из цивилизационного синтеза христианства. Возрождение и Реформация запустили процесс трансформации данной целостности. Контрреформация, Просвещение, Французская революция, мировые войны и великие диктатуры XX века маркируют вехи описываемого нами преобразования. Новое время задало качественно иной рисунок европейской цивилизации. На смену обществу, ориентированному на традицию, приходит доминанта тотальной динамики. Монотеизм теократического толка сменяет доминанта секуляризации. На месте универсальных по своим претензиям империй возникает концерт национальных государств. Меняются конфигурация базовых ценностей, социальные механизмы, политические институты. Разительно изменяются базовые характеристики ментальности.

Все эти перемены привели к радикальным преобразованиям большой и малой традиций. Изменилась их конфигурация и механизмы взаимодействия. Доминирующее пространство диалога этих сущностей смещается из сферы идеологического комплекса церковной ортодоксии в сферу политических и культурных ценностей секуляризующегося общества. Однако, при всех изменениях, большая и малая традиция сохранились. Существенно преобразовываясь, они сохранили живую связь со своими истоками. Внутри этих феноменов сохранилось осознание себя как устойчивых сущностей. В равной степени сохранилась их взаимная диспозиция и нескончаемая диалектика. Всякий раз в эпоху системного кризиса малая традиция актуализуется, стремится задавать параметры эволюции общества, активно включается в формирование новой конфигурации социокультурного универсума и сталкивается с противодействием большой традиции, делающей свой ответный ход.

Малая традиция противостояла средневековому универсуму и работала на его размывание и трансформацию в направлении, которое субъекты действия понимали по-своему. Объективно же результатом диалектики большой и малой традиции стало секулярное общество Нового времени. Малая традиция противостояла универсальным империям, сословным обществам, абсолютизму, утверждала множественность мира, двигала города, созидала нации, рождала идеи личностного, нравственного совершенствования и большой культурной работы во имя преобразования общества, утверждения идеи общественного договора и революции. Либеральная философия, наука Нового времени, рыночная экономика, капитализм возникали в непрестанной диалектике большой и малой традиции.

Малой традиции принадлежит особое место в деле разрушения институтов феодального общества, зажившихся на европейском континенте империй, в подрыве и крушении всяческого абсолютизма. Здесь малая традиция работает как на уровне идеологии, так и на уровне политической практики. Идеология прав человека, идея политической нации, формирование политических институтов правовой демократии, и, наконец, самое главное - созидание нового, постсредневекового человека, чуждого идеалам сословного общества и не способного вписаться в "старый порядок"; все эти процессы происходили при самом активном участии субъектов, принадлежащих малой традиции.

Консервативно-тадиционалистский космос последовательно подавлял и изживал малую традицию, используя для этого как идеологические институты, так и полицейские механизмы. Такая политика была заложена в нем на рефлекторном уровне и, в принципе, не подлежала пересмотру. Соответственно этому, субъектный слой малой традиции формировал и продвигал идеологию прав человека, ценности толерантности, идеалы политической свободы. Формировал идейные комплексы, противостоявшие идеологии служения и сакрализации символов феодального государства. Носители малой традиции участвовали в формировании идеологи и политических институтов правовой демократии.

В этом пространстве идеалы духовной свободы, прежде всего, означали свободу выбора малой традиции. Просвещение понималось как процесс раскрытия и введения в оборот наследия малой традиции. Неотъемлемые права человека - свобода совести, слова, собраний, организаций - гарантировали носителям малой традиции их существование. Наконец, социальные и политические проекты, активно создававшиеся в этой среде, предполагали свободное самоосуществление социальных и политических альтернатив "старого порядка", вырастающих из культурной и социальной среды, связанной с малой традицией.

Противостояние "старому порядку" - сценарий негативный, дающий представление о том, от чего отталкивались идеологи и практики малой традиции. Не менее значима позитивная программа, система позитивных ценностей, которая выстраивалась в ходе сложного и драматичного разворачивания новоевропейской истории. В самом общем виде, результат диалектического взаимодействия большой и малой традиции может быть описан как либеральная цивилизация. Освобождение человеческой мысли от оков церковной догматики и схоластики, утверждение человеческого достоинства, личной независимости и внутренней свободы, иными словами, утверждение принципа самостояния человека, идея улучшения жизни через просвещение, моральное совершенствование человека, создание всемирно братства людей - все эти сущности лежали в ядре того идейного комплекса, который пришел на смену "старому порядку". При этом теоретики и практики малой традиции часто оказывались на первых ролях и в ключевых точках процесса преобразования средневековой Европы в современную евроатлантическую цивилизацию.

В процессах преобразования старого мира самое деятельное участие принимали практики малой традиции. Организации, построенные на принципах малой традиции, связанные с носителями соответствующих идейных комплексов, преемственные по отношению к известным средневековым институтам этого круга и их члены оказываются среди активных деятелей описываемых преобразований. Американская революция, французская революция, формирование национальных государств, борьба с абсолютизмом, утверждение буржуазных ценностей и формирование особого "духа модерна" - все эти процессы связаны с малой традицией не только идейно, но и персонально, на уровне ключевых фигур и символических персонажей.

Нельзя сказать, что процессы разрушения старого порядка остались за рамками рефлексии со стороны носителей разрушаемых ценностей. Сущности, которые описываются нами в категориях большой и малой традиции давно попали в поле зрения идеологов традиционализма. Существует разработанная конспирологическая концепция, согласно которой история христианского мира предстает как поле разворачивания заговора всемирно-исторического масштаба. Некоторые тайные силы веками реализуют определенную стратегию, "уклонения" мира от ценностей и идеалов ортодоксального христианства. Авторы отечественных версий начинают историю этой борьбы с тамплиеров, разрушения крестоносцами Константинополя и через масонов выходят к революционным преобразованиям христианской Европы, разрушению великих империй, насаждению духа секуляризма. Цели этого движения видятся в глобализации, создании мирового правительства и утверждении власти Антихриста.

В механизме заговора выделяются несколько уровней. Уровень эксплицированный (политики, деятели культуры, надправительственные международные организации, масонские и другие, маркирующие малую традицию, организации) работающий в парадигматике современной либеральной цивилизации, скрывает закрытый уровень, или уровень посвященных, на котором проговариваются и реализуются подлинные цели заговора. Этот - тайный уровень также мыслится иерархизованным. На последнем человеческом уровне (то есть, представленном homo sapiens), как правило, упоминается некая "Сионская община", каббалистическая по своей сути. Определение "человеческом" в данном случае существенно, поскольку конспирологическая доктрина мыслит структуру заговора в двух уровнях - человеческом и ангельском. Ибо во главе всей этой иерархии стоит непосредственно Князь Тьмы.

Конспирологическая историософия представляет самостоятельный интерес как идеологический феномен. Здесь содержится богатый материал для историков, культурологов, психологов и других специалистов. Упоминая конспирологическую мифологию ради полноты изложения существующих позиций, полагаем очевидным, что в содержательном отношении эти построения лежат за гранью научного знания. Надо сказать о том, что настоящая квалификация не содержит в себе каких либо суждений относительно истинности или ложности конспирологических построений. Нам представляется, что принятие или отвержение этих убеждений - предмет веры. Обозначить же пространство бытования названных идей за рамками феномена науки, необходимо в целях сохранения методологической и, если угодно, стилевой чистоты научного исследования.

В XVII-XVIII вв. в поле общественного внимания переживающей изменения Европы попадет ряд специфических организаций - розенкрейцеры, масоны. В течение сравнительно короткого времени эти структуры распространяются по всему христианскому миру. Самая массовая и наиболее активная из них - масоны. С точки зрения формальных признаков это закрытые организации орденского типа. Ближайшая аналогия: средневековые ордена. Они взаимосвязаны, близки идейно и солидарны во многих отношениях. Действительное время возникновения описываемых нами организаций, их социокультурный генезис, цели и задачи, идейная эволюция, формы участия в жизни общества, масштаб этого участия - все эти вопросы не имеют строгих и однозначных ответов. Эзотерический характер орденов, а также многообразная мифология, сложившаяся вокруг, создали ауру недостоверности. Однако по сумме выработанных в настоящем исследовании критериев, все они могут быть уверенно отнесены к малой традиции. Заметим, что новые ордена увязывают себя идейно и организационно с эталонными для малой традиции тамплиерами.

В лице орденов Нового времени перед нами открывается структурированная форма малой традиции, которая включается в процессы переустройства мира. Установить подлинную роль закрытых организаций в процессах формирования новоевропейской реальности сложно в силу природы подобных структур. Тем не менее, идейная связь описываемых движений с трансформацией старого мира несомненна. Помимо чисто идейной связи, существует бесспорная преемственность на уровне персоналий. Так, члены масонских лож оказываются среди ведущих фигур политического, культурного и идейного обновления мира.

Однако не следует понимать масонов или членов Мальтийского ордена как тотальных агентов Революции с большой буквы. Масоны свободно могли оказаться в стане контрреволюции. Так руководителем мятежа в Вандее был масон Шаретт. Все было существенно сложнее. Возникавшие в недрах старого мира масонские ложи заваривали ту кашу, которая оборачивалась политическими и социальными преобразованиями революционного характера. Так выглядели объективные последствия их деятельности. Но когда разворачивались революционные процессы, отдельные организации (ложи) и персонажи могли вырабатывать свое собственное отношение к происходящему, становясь революционерами, контрреволюционерами, либералами, консерваторами и т.д.

Масоны - идеологически оформленная и организационно структурированная форма бытования малой традиции, адекватная эпохе секуляризации. Она задавала альтернативу сходящей с исторической арены версии большой традиции. Формировала свое видение будущего христианского мира, и участвовала в продвижении и реализации собственных идеалов. Масоны активно работали с элитой. Масонское мировидение вдохновлялось идеей универсализма. Не имеющее единого центра масонство было достаточно гетерогенно. Но, при всех организационных и идейных различиях, на некотором уровне базовых ценностей и генеральных интенций, масоны оставались едиными на всем пространстве христианского мира.

Обобщая, укажем - масонство демонстрировало те же признаки, что и церковь на стадии перехода от крупной секты к мировой религии: универсализм, акцент на элите, способность к стратегическому развитию. Говоря о сущностном подобии масонов церкви, можно указать на следующее:

• наличие устойчивой структурированной организации, организационная и идеологическая гибкость, варьирующая формы в зависимости от региональных различий, способность к координации действий отдельных элементов, к самовосстановлению разрушенных структур и к возвращению на утраченные территории;
• наличие идеологии, ориентированной на внутренний мир человека, ставящей, при этом, цели переустройства мира и, в стратегической перспективе, предполагающей синтез универсума.

Естественно, что христианская церковь, прежде всего католическая, которая структурировала средневековую большую традицию, и не демонстрировала способности к преобразованиям, активно противостояла тайным обществам. В XVII веке преследовались немногочисленные розенкрейцеры. В XVIII веке пришло время борьбы со следующей, неизмеримо более мощной и активной формой структурирования малой традиции. Папская булла 1738 г. осудила масонство как вредную секту. Церковь, а также государственные и общественные институты, воплощавшие ценности традиционного общества, развернули борьбу с масонством. Однако время работало не на них.

На наш взгляд пик исторической активности масонства падает на XVIII-XIX вв. Острота темы масонства падает по мере размывания традиционного универсума. Утверждение либеральной цивилизации снимает этот тип структурного оформления малой традиции. Снимает в гегелевском смысле: телеология масонства как инструмента преобразования застойного общества исчерпывается. Это лишает его доминирующей позиции, ставит в ряд с другими формами самоорганизации носителей духовной и социальной альтернативы. Процессы секуляризации затрагивают и саму масонскую среду. Компонента связи с трансцендентным истончается. Масонские ложи превращаются в элитные клубы. Вопреки конспирологической мифологии, в обществах завершивших переход к либеральной цивилизации масонство, как фактор динамики, отходит на второй план.

В XX веке на историческую арену стремительно вырываются два идейных движения, также как и масонство, подобные церкви, воплощавшие великие тоталитарные идеологии прошлого века - коммунизм и фашизм. И коммунизм, и фашизм являют собой альтернативу либеральному пути исторической эволюции христианского мира, который выстраивался в XVIII-XIX веках. В этом отношении коммунизм и фашизм стали ответом на вызов модернизации со стороны наиболее отсталых, косных, наименее способных к либерализации обществ христианского мира.

С общеисторической точки зрения коммунизм и фашизм представляют собой вариант промежуточного социокультурного синтеза. Они фиксируют определенный этап перехода от имманентно статичного, к имманентно динамичному обществу и решают задачи раннего капитализма в странах, которые по разным причинам не могут сформировать устойчивое капиталистическое общество. Промежуточный синтез - сущность неустойчивая (как, например, раннее государство). Срок жизни подобных феноменов ограничен во времени. "Перелопатив" традиционалистский космос и создав инфраструктурные предпосылки для перехода на магистральную линию эволюции, тоталитарные диктатуры развития исчерпывают свою телеологию, и сходят с исторической арены. По своим претензиям коммунизм и фашизм замахиваются на создание собственных цивилизаций, но в исторической реальности обеспечивают лишь краткий всплеск исторической активности. Отчасти это напоминает картину всплеска раннехристианского гностицизма и исторического манихейства (II - V вв.), которые также стремительно развернулись в эпоху цивилизационного перехода, казалось бы, угрожали судьбам христианства, но быстро сгинули, отступив на окраину, или ушли за границу христианской Ойкумены.

Если коммунизм и фашизм есть вырожденные формы цивилизационного синтеза, то в их формировании должны были принимать участие как большая, так и малая традиции. Вклад большой традиции в формирование этих исторических феноменов очевиден и подробно описан. Достаточно подробно описан вклад малой традиции в формировании фашизма, особенно германского. Оккультная компонента германского фашизма имела четко выраженные формы и давно привлекала к себе внимание исследователей. По этому вопросу существует обширная литература. В литературе содержатся указания на вклад малой традиции в генезисе итальянского или румынского фашизма. Данная тема заслуживает специального исследования, но общая логика генезиса фашизма как явления, рождающегося в специфических условиях, в рамках диалектики местных вариантов большой и малой традиции представляется понятной.

Проблема участия малой традиции в идейном и организационном генезисе коммунизма разработана гораздо слабее. Частично, это можно объяснить тем, что крах мирового коммунизма происходит на наших глазах. До сих пор существуют идеологические и политические барьеры на пути беспристрастного исследования данной проблематики. Массив открытых исторических источников, которые могут дать основания для достоверных теоретических построений, не достаточен.

Утверждения о связи февральской и большевистской революции с масонами давно стали штампом традиционалистского антикоммунизма. В конспирологической версии мировой истории масоны, разлагая мир традиционных (то есть подлинно христианских) ценностей, насаждали безбожные либеральные режимы на Западе. В России же они, в силу мало понятных соображений, создали не безбожный либерализм, а богоборческий коммунизм. Соответственно этой доктрине, лидеры Февральской революции почти сплошь объявляются масонами. Масонами оказываются и ведущие лидеры Октябрьской революции. Беда в том, что эти построения ни о чем, кроме уровня мышления их авторов не свидетельствуют.

Оставаясь в пространстве научно достоверного можно выделить идейные связи коммунизма с малой традицией. Прежде всего, это гностико- манихейский идейный комплекс и напряженный эсхатологизм коммунистической мифологии. Механизмы рецепции обозначенных идей в идеологию большевизма из сферы бытования малой традиции в низовой народной культуре исследовались, в том числе, автором этих строк.

С присущими малой традиции магическими практиками советских большевиков роднят эксперименты в области парапсихологии, чтения мыслей, работа с шаманами, медиумами и гипнотезерами. Наконец, по крайней мере, до конца 30-х годов среди большевистской элиты существовал круг людей, система представлений которых предполагала существование эзотерического уровня представлений теософского плана. В этом контексте чаще всего упоминают экспедицию Н. Рериха в Центральную Азию и видного сотрудника НКВД Глеба Бокия. Названные выше проблемы нуждается в дальнейшей разработке. Что же касается общей логики генезиса коммунизма и коммунистического государства, то здесь, по нашему убеждению, также как и в случае с фашизмом, имела место диалектика большой и малой традиции.

Завершение эры великих тоталитарных идеологий закрывает последний большой этап в истории евро-атлантической цивилизации. Реальность 90-х годов, процессы глобализации, выстраивание новых экономических и политических конфигураций, свидетелями которых мы являемся, принадлежат настоящему, и лежит за рамками нашего исследования.

Выше мы проследили развитие идеологически и политически структурированных форм малой традиции в эпоху Нового времени. Однако ведущие ложи и ордена представляли собой лишь верхушку айсберга. Наряду с ними развивались другие потоки малой традиции.

Прежде всего, идеи и настроения, принадлежащие малой традиции, разворачиваются в культуре большого общества. По мере секуляризации, смягчения цензурных ограничений и изменения общей атмосферы в европейской философии, литературе и искусстве начинает складываться новое идейное пространство. Носители этих идей самоорганизуются: развивают соответствующий эпохе малотрадиционный дискурс, выделяют себя из общей массы на уровне стиля и образа жизни, формируют особое культурное пространство, рождают разнообразные структуры, которые объединяют людей разделяющих ценности малой традиции. По настоящему это пространство оформляется, начиная с эпохи Просвещения. Так возникает самостоятельный пласт европейской культуры Нового времени, который характеризуют некоторые сквозные идеи и общность мироощущения. В этой целостности можно выделить уровень текстов выражающих идеи малой традиции, уровень культурных практик и образа жизни и, наконец, уровень организационных форм.

Деятели искусства, работающие в разных жанрах и сферах интеллектуального творчества, принадлежащие различающимся эстетическим школам и идейным течениям, пищущие на разных языках и часто разделенные поколениями, создают мировоззренчески близкие произведения. Эти произведения отвечают на запрос общества, получают широкую аудиторию и постепенно складываются в некоторую мозаику. Описываемый нами пласт культуры имеет своего читателя и почитателя, который безошибочно выделяет близкие ему произведения и ставит на одну полку немецкого философа, французского поэта, шведского теософа и русского оккультиста.

В результате формируется особая субкультура. Эта субкультура достаточно вариативна; имеет как ядро, в котором сущностные признаки явления выражены наиболее четко, так и весьма размытую периферию. Она представлена в разных формах. Наряду с атомарно-дисперсными носителями мироощущения малой традиции присутствуют самые разнообразные формы организации - секты, духовные школы и движения, клубы и общественные организации, псевдосредневековые ордена и т.д.

Можно сформулировать общие идеи или мировоззренческие комплексы, которые объединяют малую традицию. Это:

• Идея тайного знания способного преобразовать мир;
• Идея инициации как способа приобщения к тайному знанию;
• Идея иерархии. Прежде всего, иерархии космической, а также социальной иерархии носителей тайного знания, как отражение космической иерархии;
• Манихео-гностический комплекс;
• Обостренный эсхатологизм;
• Генеральная установка - "мы - другие". Иначе говоря, идея инаковости по отношению к миру большой традиции, содержащая в себе импульс к отторжению этого мира и консолидации по признаку "мы - другие";
• В широком смысле ориентация на альтернативу основаниям ортодоксальной христианской культуры. В этот круг войдет и интерес к некоторым, значимым для малой традиции мифам и легендам (получающим особую, отличающуюся от большой традиции акцентуацию), и к идейным течениям, отринутым в ходе становления христианской цивилизации, и к хорошо известным в Европе внехристианским учениям типа Каббалы, и к чисто восточным доктринам, базовые тексты которых в Новое время переводятся на европейские языки и активно включаются в культурный оборот;
• Активное обращение к наследию малой традиции (образы, символы, мифологемы, персоналии, знаковые события). Авторы этого плана свободно оперируют именами Пифагора и Василида, Джона Ди и Жака де Моле. В этом смысле у них существует своя галерея персоналий, критериальная для малой традиции и четко маркирующая соответствующие тексты.
• В равной степени в малой традиции сложился собственный набор значимых исторических событий, образов и символов, календарных праздников. К примеру, в романах, созданных в рамках малой традиции, начало важного дела скорее совпадет с днем летнего солнцестояния, а умирание - придется на декабрь (месяц смерти по кельтскому календарю). Вообще говоря, малая традиция акцентуирует даты (увязывая их с сакрализованно прочитываемым календарем) и числа (эта нумерология связана с алхимической и каббалистической традицией);
• Аристократизм избранности;
• Склонность к маргинальным культурным практикам, моделям поведения, формам образа жизни; В среде носителей малой традиции скорее можно встретить репрессированные большой традицией сексуальные практики. Здесь наблюдаются поиски стиля поведения и образа жизни, выводящих за рамки общепринятого;
• Интерес к разнообразным духовным/(телесно-духовным) практикам, обеспечивающим вхождение в измененное состояние сознания.

Тексты и произведения, выражающие идеи малой традиции, охватывают практически всю палитру литературы и искусства, присутствуют в публицистике, философии, откровенно доминируют в литературе мистического плана, литературе по оккультизму, теософии. Необозримость материала создает свои трудности. Нам остается в порядке перечисления назвать некоторые знаковые имена и феномены:

• Философия - Маркиз де Сад, Фридрих Ницше;
• Психология - Юнг;
• Живопись - Леонардо да Винчи, Росетти, прерафаэлиты, Малевич и во многом ранний авангардизм;
• Проза - Мери Шелли, Жорж Санд, Гофман, вообще говоря, романтики как направление, Эдгар По, готический роман как направление;
• Поэзия - Гете, Рембо, Рильке, Тениссон, Шиллер;
• Музыка - Моцарт, Глюк; Бортнянский.
• Детская литература - Дефо, Андерсон, Пушкин, Люис Керолл, Антуан де Сент Экзюпери;

Внимательный зритель может обнаружить масонскую или алхимическую символику в зданиях и других памятниках архитектуры. В России в этом отношении примечательна архитектура Баженова.

Заметим, что носители малой традиции часто обращались к проблемам воспитания, теории и практике педагогики, писали сказки и притчи для детей. В этом ряду сразу вспоминается Ян Амос Коменский или, созданная Рудольфом Штайнером, Вальдорфская школа педагогики,

В Новое время складывается самостоятельная богословско-философская традиция, обнимающая целый пласт взаимопереплетающихся направлений - мистика, эзотерика, антропософия, теософия. Здесь сложились свои имена: Сведенборг, Франц Гартман, Рудольф Штайнер, Блаватская, Рерих, А. Белый.

По существу идеологи подобных движений создают самостоятельные религиозно-философские учения, осуществляют свой особый синтез (теоретический, богословский, мифологический), альтернативный синтезу христианской ортодоксии. В этих доктринах в тех или иных пропорциях присутствуют элементы научного знания, положения, почерпнутые из великих религиозных традиций Востока, элементы христианского происхождения. Вокруг новых учителей формируются кружки адептов, складываются школы и направления, возникают организации, печатается литература, делаются попытки создания полноценного религиозного культа. Последователи новых учений, как правило, взаимодействуют друг с другом, обнаруживают хорошую начитанность в литературе близко лежащих движений.

Параллельно с более или менее созерцательными эзотериками, формировался деятельный мир оккультизма Нового времени. Маги и колуны, предсказатели будущего, знаменитые спириты и телепаты обретали соответствующие эпохе символы, ездили по миру, выступали перед почтенной публикой, получали солидные гонорары. Постепенно формировалось движение, имевшее своих теоретиков, практиков, идеологов. В этом ряду мы обнаруживаем - Казанову, Калиостро, Папюса, Гурджиева. Вокруг знаменитых оккультистов формировался круг почитателей, сам этот род деятельности превращался во вполне легитимный элемент культурной жизни образованного общества.

Наконец, как и во все другие эпохи, малая традиция Нового времени опирается на необозримый пласт низовой народной культуры. Культура народных масс сохраняла традиционное ядро, в котором элементы большой и малой традиции сплетались в синкретическом единстве. Реалии нового времени - последовательно охватывавшая Европу система всеобщего образования, формирование национальных рынков, рост промышленного производства, железные дороги - подтачивали устойчивые целостности, но не разрушали их. В результате изменений скорее происходила трансформация форм осознания и трактовки как большой, так и малой традиции - переназывание, переосмысление, включение устойчивых сущностей в изменившуюся картину мира. Общее же соотношение базовых компонент культуры оставалось неизменным.

Гадалки, народные целители, приворотные зелья, приметы и обычаи, элементы народных празднеств и все остальные бесчисленные проявления языческой стихии сохраняются. Теперь они лучше представлены в глубинке и несколько беднее - в городах, но эти изменения не носят качественного характера. С угасанием средневекового города, постепенно иссякает энергия карнавала. Изживает себя, утрачивая связи с пространством идеального бытия, классическая ярмарка. Праздник обжорства и гипертрофированного изобилия перерождается в нормальный бизнес. Эти и другие процессы ведут к сворачиванию устойчивых форм бытования традиционной культуры. На освободившемся месте складывается иная картина, в которой малая традиция обретет свои новые формы. Секуляризация ослабила пресс общекультурной репрессии. Теперь феномены народного язычества и другие формы малой традиции вызывают гневные проповеди в приходских храмах и брезгливую реакцию образованного общества, но не порождают правовых последствий. Это ведет к оживлению низовой альтеративы нормативной модели культуры.

Идет нескончаемый процесс рождения религиозных сект и движений, появляются пророки и ересиархи, странники передают "достоверные" свидетельства скорого конца света. В народной среде рождаются самые фантастические интерпретации христианской доктрины. В низовую культуру спускаются феномены культуры большого общества, которые перетолковываются на свой лад. Идеи мистиков или теософов вплетаются в устойчивые представления о порче, колдовстве, о сотворении мира Богом совместно с Дьяволом, о тайном царевиче, который скрывается до срока, об Опонском царстве и т.д.

Если не особого разговора, то хотя бы самого краткого, суммирующего упоминания заслуживает и современное состояние культуры христианского мира. Сегодня малая традиция представлена в этой культуре как никогда широко. Это и мир идей, и поле самых разнообразных практик, и бесконечное разнообразие структур: от сект, церквей, орденов, до клубов, объединений магов и экстрасенсов, и феноменология молодежных субкультур (типа хиппи), а также духовных/культурных движений типа Нью Эйдж. Как всегда, рядом с, так и или иначе, структурированными формами, существует масса дисперсных носителей малой традиции.

Наряду с чисто восточными культами и школами, на пространствах евроатлантической цивилизации утверждаются синкретические учения, объединяющие элементы христианства и язычества, типа культа Вуду, или исламско-христианские мистические школы. Практики наркотизации ("травка", ЛСД) вошли в образ жизни целых поколений и стали знаменем эпохи. Масса людей по обеим сторонам Атлантики откликается на имя Кастанеды. Приметным явлением последних десятилетий прошлого века стали эсхатологические секты, практикующие массовые самоубийства своих членов.

Сегодня в каждой уважающей себя европейской стране найдутся сатанистские секты, школы и движения. Ведьмы, колдуны и другие практикующие приверженцы местного язычества - чаще всего их называют неоязычниками - объединяются, встречаются на природе, проводят фестивали на лужайках, обмениваются опытом. У этих движений есть и теоретики типа Роберта Грейвса и Алистера Кроули, и практики типа простых адептов Викки, и гарольды-популяризаторы типа Фредди Меркьюри и Гребенщикова. Рядом с более или менее традиционными, возникают совершенно беспрецедентные феномены, на подобии сект, почитающих НЛО как посланцев высшего мира. Палитру дополняют чисто игровые практики типа всевдотамплиеров или псевдомасонов, толкнинистов, поклонников Дюма и т. д.

Молодежная культура вообще и рок-культура, как ее наиболее емкое выражение, пронизаны идеями и символами малой традиции. Здесь перед нами предстает целая галерея групп типа "Айрон Баттерфляй", "Лед Зепеллин", "Дип Перпл", "Нирвана", и созвездие имен от ярого Мерилина Менсона, до умеренного и академичного Фредди Меркьюри.

Принимая серьезные решения, бизнесмены и политики консультируются у практикующих астрологов. Астрологи, гадалки, зкстрасенсы имеют колонки в периодических изданиях, создают школы, разрабатывают ступени посвящения, присваивают дуг другу квалификационные свидетельства.

В странах евроатлантической цивилизации печатается масса специальной литературы, которая охватывает практически все аспекты малой традиции. Монографии, посвященные отдельным феноменам, справочники и энциклопедии, обзорные статьи покрывают большую часть исследуемого пространства. На наших глазах Интернет превратился в еще одну форму представления малой традиции. Вот, к примеру, как структурируется пространство малой традиции на одном из соответствующих сайтов:

Тайные общества и ордена, закрытые элитарные клубы, тайные знания и оккультизм, мистика, магия, эзотерика, астрология, каббала, политический оккультизм, сатанизм, тоталитарные секты, экстрасенсорика, ясновидение.

Эскиз современного состояния исследуемой нами проблемы был бы не полон без упоминания литературного процесса. Магистральная линия литературного развития малой традиции в двадцатом веке, начинавшаяся именами Джойса, Пруста, лидерами русского Серебренного века, переходит к Набокову, Герману Гессе, Томасу Манну. Послевоенная реальность рождает к жизни Керуака, Кастанеду, Энтони Берждеса, Борхеса, Маркеса. Малая традиция формирует ряд культовых писателей - Джона Фаулза, Умберто Эко, Миларада Павича, Паоло Коэльо - которые создают в своих произведениях сложное и многослойное пространство отсылок, намеков и интерпретаций, охватывающее практически весь корпус базовых мифов и представлений малой традиции. Сегодня в этом ключе работают турецкий писатель Орхан Памук и украинец Юрий Андрухович. Обобщая надо признать, что в ХХ веке малая традиция очевидно активизировалась и наступает по всем фронтам.

Итак, история христианского мира раскрывается как нескончаемый процесс взаимодействия большой и малой традиций. Большая и Малая - достаточно разноприродны, чтобы оформляться в самостоятельные сущности, но вырастают из единого источника и существуют во взаимосоотнесении. При осмыслении этих феноменов исследовательская мысль, начинает с того, что фиксирует их позиционное противостояние. Качественные и стилевые различия Большой и Малой наиболее заметны в сопоставлении одного другому. Вместе с тем, за этими различиями, скрывается заложенное глубоко и слабо просматриваемое с поверхности единое основание. Глубинная общность большой и малой традиции делает их взаимодополнительными. Перед нами две стратегии, направленные, казалось бы, в разные стороны, но ведущие в одном направлении. Два стиля покроя одежды, которые позволяют охватить все множество людей. Два зеркала с разной геометрией, которые в совокупности отражают в себе все богатство мира.

В целом малая традиция более пропитана магическим и менее рациональна, нежели современная ей большая традиция. Соответственно, всякое социальное и культурное движение ретроспективное по своему характеру, архаизующее, противопоставляющее себя рациональному потенциально устремлено к малой традиции. Малая традиция, как правило, реализует более архаический вариант культурного синтеза. В широком смысле, истоки малой традиции те же, что и большой, но критерии отбора и процедуры трансформации заимствованного материала в этих альтернативных системах существенно разнятся. Малая традиция в меньшей степени прошла очищение и рационализацию сознания, нежели традиция большая и сохраняет это положение вещей как существенную ценность. Для малой традиции в большей степени характерно мифологическое мышление. Человек малой традиции мыслит образами, персонажами и ситуациями разделяемой им мифологической системы. Примерно так же мыслил средневековый книжник.

Большая и малая традиции не только дают различные ответы на фундаментальные вопрошания человека о Творце и творении, о целях и смысле человеческого бытия, о месте человека во вселенной и т.д. Они по разному ранжируют приоритеты, подробно разрабатывают разные сферы и аспекты универсума. Четкие и однозначные ответы в одной системе соотносятся со сложно неоднозначными ответами на те же вопросы в другой системе координат. Большая и малая традиции предлагают две различающиеся оптики, две системы координат и две картины мира, которые, некоторым образом соотнесены друг с другом.

Наконец, и это очень важно, ни одна из этих парадигм не в состоянии покрыть мир целиком. При всех претензиях как большой, так и малой традиции каждая из них не достаточна для охвата всей целостности бытия. Ни мир как целое, ни человек во всей полноте его проявлений не покрываются большой либо малой традицией. Вселенная и человек шире любой интерпретирующей системы. Эти три фактора - различия, соотнесенность и частичность - делают большую и малую традиции взаимодополнительными. Большая и малая традиции отвечают разным сторонам человеческой души, лучше работают в отличающихся ситуациях, центрированы на различные типы культурного субъекта. Можно утверждать, что каждый человек пребывает одновременно в большой и малой традиции, акцентируя в той или иной ситуации одну из этих систем координат. Применительно к отдельному человеку можно лишь решать вопрос о том, какая из традиций доминирует в его системе сознания.

Среди шедевров мировой культуры поразительно много произведений, пронизанных идеями малой традиции. А среди заурядного потока произведений литературы и искусства их значительно меньше. На наш взгляд это связано с природой гения, стремящегося выразить всю полноту бытия. Это удается ценою выхода за рамки большой традиции и создания произведений, в которых рядоположены два пласта смыслов – эксплицитный, представляющий большую, и имплицитный, несущий в себе традицию малую.

В высшей степени существенна внутренняя связь большой и малой традиции, их погруженность друг в друга. Развернутый анализ показывает, что малая традиция существует в неразрывном единстве с традицией большой, постоянно соотносит себя с ней: противостоит, дополняет, проектирует, предлагает альтернативу. Ровно также ведет себя и большая традиция. Разница состоит в том, что большая традиция эффективнее скрывает эту соотнесенность, отрицая самое существование традиции малой.

В целостности христианского универсума, малая традиция очевидно комплиментарна относительно традиции большой. Те положения богогсловско-мировозренчсеского порядка, которые не могут быть ассимилированы в большую традицию в силу догматических границ христианской доктрины (идеи метампсихоза или другие теософские, масонские, розанкейцерские представления), а также элементы ритуальной практики, которые не вписывались в целое ортодоксального христианства "добираются" малой традицией и входят в не знающий противоречий синкретический мир массовой ментальности. Тем самым культура отвечает на экзистенциально значимые потребности широких масс и решает задачи эффективного интегрирования социокультурного универсума. В этой связи нельзя не отметить, что разделение на синкретические и монотеистические цивилизации обнаруживает свою условность. Граница межу ними лежит скорее в пространстве автомодели мира монотеизма.

В привычных и устойчивых трактовках, существо христианского мира сплошь и рядом сводится к нормативной модели большой традиции. Ее представляют, как ядро христианской цивилизации, на фоне которого могут быть обнаружены некоторые контртенденции или артефакты - ереси, отклонения, пережитки язычества, влияния иных культур и т.д. Межу тем, реальность возникновения, существования и развития этой цивилизации в диалектике большой и малой традиции.

Большая и Малая развиваются параллельно, сосуществуя и взаимопроникая некоторым парадоксальным образом так, что каждая из них обнимает собой другую. И большая и малая традиции находятся в постоянном диалоге с окружающим миров (прежде всего, с миром Востока), с наследием прошлого и друг с другом. Они постоянно отвечают на вызовы времени. В разное время порождают новые синтезы. Синтез малой традиции побуждает большую к ответной реакции. Ответ большой традиции активизирует малую, и так далее. В результате происходит постоянное взаимообновление мира, обнимающего оба эти потока. Напряженная диалектика, на фоне осознанного противостояния и сущностного взаимодополнения двигает мир, к которому мы принадлежим, расширяет его качественные горизонты, позволяет отвечать на вызовы истории.

Интегрирование культурного универсума - одна из фундаментальных функций культуры. Этот род деятельности присутствует постоянно и непременно, являя собой обязательную компоненту существования социокультурного целого. И Большая и Малая постоянно заняты интегрированием универсума культуры. Они параллельно решают задачу социокультурного синтеза, рождая формы, адекватные настоящему моменту, отвечающие на экзистенциальные запросы своих современников. Синтез требует интерпретации и переинтерпретации настоящего, инкорпорирования инноваций, ассимиляции инокультурного материала, постоянного обращения к необозримому культурному наследию (как собственному, так и наследию других культур). Результирующая линия развития нашей цивилизации некоторым образом охватывает результаты частных синтезов большой и малой традиций.

Носители традиционного сознания любят цитировать строки Писания: “Всякое царство разделившееся само в себе опустеет; и всякий город или дом разделившийся сам в себе не устоит”. Эти слова евангелиста воинственно антидиалектичны. Царство, не разделившееся в самом себе, уже мертво. Только разделившись в самой себе, любая социокультурная целостность обретает шанс саморазвития, а значит и выживания. Выделение большой и малой традиции в универсуме христианского мира можно объяснять совокупностью разных обстоятельств и детерминатив. Наше убеждение состоит в том, что самый высший уровень детерминации этих процессов, задает выделение в любом жизнеспособном целом сущностей или полюсов противопоставленных и диалектически связанных друг с другом. Диалектика большой и малой традиции не единственный сюжет взаимодействия внутри европейского целого. Диалектика варваров и цивилизации сменяется однажды диалектикой сельского мира и городов, имперского и национального принципов политического бытия. Германский мир противостоит романскому, центрированность на Северное море и Балтике - центрированности на Средиземноморье, бедные противостоят богатым, профаны – людям высокой культуры, протестанты - католикам и так далее. Диалектика большой и малой традиций - один из срезов, всеобщей диалектики европейского целого.

Впрочем, срез этот далеко не второстепенный. Пронизывая собой буквально все сферы социокультурного универсума, диалектика большой и малой традиции тысячелетия оформляла маршрут разворачивания европейского духа и задавала природу нашего мира.

* * *

Теперь, когда ответы на главные вопросы сформулированы, можно, в порядке приложения, коснуться вопроса, который наверняка должен был возникнуть у читателя: "А как же Россия?"

Малая традиция в России - тема специального и развернутого разговора. Российский сюжет надо было бы начинать с богомильской ереси, проникавшей из Болгарии одновременно с крещением Руси. Следовало говорить о стригольниках, заветных сказаниях, неканонических книгах, об апокрифической апокалиптике, о русских сектантах (скопцах, жидовствующих, хлыстах). Далее, пришлось бы говорить о петровских преобразованиях, положивших начало формированию в России вестернизованной культуры большого общества со всеми присущими ей реалиями малой традиции. Повторяю, это большой и серьезный разговор.

Для того, чтобы сформировать хотя бы образ интересующего нас проблемного пространства, ограничим себя отечественной художественной литературой Нового времени и обозначим на оси времени лишь две точки. От написанной в 1829 г. сказки А.Погорельского "Черная курица" - произведения эталонной чистоты в смысле манифестации масонского мировидения, до романа братьев Стругацких "Град обреченный", написанного в 1972 г. В романе приводится развернутое рассуждение одного из персонажей о храме мировой культуры. "Храм это строится и ничего серьезного, кроме этого, в жизни не происходит, что в жизни у меня только одна задача - храм этот уберегать и богатства его приумножить. Я конечно не Гомер и не Пушкин - кирпич в стену мне не заложить. Но я - Кацман! И храм этот - во мне, а значит и я - часть храма, значит с моим сознанием храм увеличился на одну человеческую душу. И это уже прекрасно. Пусть я даже ни крошки не вложу в стену… Хотя я конечно постараюсь вложить, уж будь уверен. Это будет наверняка очень маленькая крупинка, хуже того, крупинка эта со временем может быть просто отвалится, не пригодится, но в любом случае я знаю: храм во мне был и был крепок и мною тоже …"

Эти вдохновенные слова, выражающие, как нам представляется, нравственную и гражданскую позицию Стругацких, примечательны в одном отношении - храм мировой культуры, о котором говорил Изя Кацман, отсылает нас к храму Соломона. Тому самому храму, который по легенде раскапывали тамплиеры. Это - храм, к строителям которого возводят себя "вольные каменщики", архитектор которого Адонирам лежит в ряду исходных персонажей масонской мифологии. Анализ текста романа, а также других произведений братьев Стругацких свидетельствует об их погруженности в систему символов малой традиции.

А.Погорельский и братья Стругацкие - лишь реперы, выбранные достаточно произвольно и отражающие вкусовые предпочтения автора настоящих строк. Развернутый анализ позволяет обнаружить внутри этого пространства Пушкина и Фонвизина, Кюхельбекера и С.Т.Аксакова, Андрея Белого, Цветаеву и многих других авторов. Русская литература (и русская культура как целое) пронизана малой традицией в гораздо большей степени, нежели это может показаться с первого взгляда. Видение культуры с точки зрения диалектики большой и малой традиций позволяет прозреть реалии, закрытые для восприятия пеленой привычных стереотипов, и продвигаться в понимании нашей собственной природы.