РАДЕТЕЛИ-БЛАГОДЕТЕЛИ

Мария посмеивалась над поговоркой "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" , ей ни то, ни другое не грозит, всю жизнь вкалывает, заработала право на пенсию и в Союзе, и в Израиле. Скоро - на заслуженный отдых!

И вдруг насмешница-судьба забросила ее за тридевять земель и море-океан - в Канаду. Сын Вадим, овдовев, внезапно заболел странной болезнью: не может ни одеться без боли, ни сесть без вскрика, шаркает, словно дряхлый старец. Мария осталась в Торонто ухаживать за сыном, пришлось обратиться за статусом. "Вас легко примут, - заверил ее адвокат, из Израиля всех "советских" пропускают. ООН призвала вступаться за обижаемых женщин, а у вас, как я понял, муж - алкоголик и распускает руки.

Лидия обрадовалась, они с Марией знакомы со студенческих времен в Харькове. "Придется немного посидеть на пособии, сказала, поэкономить, да нам не привыкать, выжили даже на стипендии. Получишь статус, найдешь работу, в Канаде - бум, расцвет экономики. Теперь наших понаехало полно, зазывают на фабрики. Уж если укоренилась в Израиле, то и в Торонто обустроишься.

Ее бы устами да мед пить! Там, на Святой земле их встречали как своих, у евреев все за одного, живо был готов и стол, и дом, понадарили вещей, ведь репатрианты прибыли с девяноста долларами на душу. Обучили языку, трудоустроили, пусть не по специальности, но без еды не сидели и детей подняли. Оформили компенсацию из Германии, адвокат сказала:"Сейчас платят тем, кто родился на семь лет раньше вас. Скоро и до вас очередь дойдет!". Уже, конечно же, дошла. "Здесь тоже полно еврее,- заверила Лидия, не оставят в беде".

В самом деле, в телефонной книге - с десяток "джуиш" организаций. Мария звонит, пищат факсы, роботы рапортуют меню, требуют доложить, в чем дело да коротенечко. А у нее все слова вылетают из головы под стрессом. Лопочет: прибыла из Израиля, корнями - из Союза, нуждаюсь в помощи. Повезло-таки: напала на живой голос, обрадовалась. Но что это? Дама строчит, как пулемет, на что-то гневается, Мария разобрала лишь слово"дезертиры". Наверно, не туда попала, еврейские добродетели не такие.

Язык довел до русской "Тройки", магазин забит людьми, звучит родная речь. Полно газет. Рассказала о своей досаде. "Да не ошиблись вы номером, нас тут никто не жалует, - объяснила одна покупательница. - В ихней газете один начальник из евреев заклеймил советских беглецов "подлецами", "лгунами", "выдоившими их страну мошенниками", "предателями", назвал "гоями", то есть неевреями. А русских жен репатриантов православные гонят, мол, осквернились от евреев, и баптисты косятся, "все равно, говорят, убежите к мессианам". А мы понятия об их спорах не имеем. Мне врач посоветовал уехать из-за климата, в жару падала в обморок "Мой сын стал там эпилептиком,- призналась другая,- пришлось ехать во вторую эмиграцию. И так нелегко, силы-то не те". "Нас принимает только "Шотландская миссия, там и оденут, и продуктов подкинут. С велфера не прожить", добавила третья женщина.

Мария воспряла духом, набрала газет, разыскала радетелей-шотландцев, дали одеяло, свитер, консервы. Со страниц газет взирали уверенные лица успешных бизнесменов, они приглашали нуждающихся в совете, куда вложить капитал: Русскоговорящая адвокатша обещала помочь со статусом, но прервала Марию на полслове: "Я помогаю новым русским, извините, время-деньги". Собравшись с духом, Мария набрала номер редакции. "Рады помочь, если вы грамотная, - заверил добродушный бас, - будете вычитывать и набирать,- и, помолчав, добавил: только как волонтер Без оплаты". Наткнувшись на рекламу Института изучения России, Мария встрепенулась: Уж тут, наверняка, помогут. В трубке - знакомый бас редактора: "Институт - это тоже наша редакция. Директор в Тбилиси. Когда вернется - не сообщил". Раввины приглашали осваивать иудаизм, но, известно, "Без хлеба нет Торы". А денег катастрофически не хватало.

"В Канаде не пропадешь - ободряла Лидия. - Полно добродетелей, и языку обучают, и мебелью снабжают, и консультируют от депрессии и травм. А когда получишь статус - помогут с резюме и трудоустроят". Преодолев застенчивость, Мария оставляет на телефоне сообщения: у нее нет матраса, кровати, теплой обуви и пальто, сыну нужны массажист и натуропаты, разболелись зубы под коронками, велфера едва хватает на рент и еду. Не отходит от дома - в любую минуту могут перезвонить, медитирует, старается думать позитивно.

<p
ALIGN="JUSTIFY">Наконец, звонит телефон. "Кто говорит?" - " Джон, - выпаливает мужской фальцет. - Надеюсь, вы окей? - осведомляется. У Марии встрепенулось внутри: наконец-то, напала на гуманных канадцев! - Хорошие новости, - строчит мужчина, - вы удостоены редкой возможности помочь осуществить мечту детям полицейских, погибших, защищая всех нас от преступников. Сироты так мечтали попасть на хоккейный матч! Минимальный взнос - сто долларов, можно разбить сумму на несколько чеков. Формы будут завтра в почтовом ящике, вышлите без задержки,. В конце года мы внесем ваше имя в списки спонзоров, дети благодарят вас за вашу доброту," - неслось в ухо. Хорошо, что зашла соседка, взяла трубку. "Хотят порадовать ребят, объяснила, здесь обожают хоккей. Я им тоже пожертвую. Многие добрые дела стали возможны благодаря доброте таких людей, как мы с вами".

Наутро из щели почтового ящика торчали красочные брошюры, Джон, оказывается, представлял солидную организацию Как не помочь детям, утерявшим отцов? Вот и соседка приложила свой чек. Пришлось затянуть поясок, урезать месячный бюджет на пропитание на четверть.

Почтовый ящик ожил, его распирали иллюстрированные брошюры, каждая затрагивала нежнейшие струны души, призывая не забывать о менее удачливых и больных. То и дело потренькивал телефон; Мария неслась с кухни, надеясь, что отозвались на ее сообщения. Но трубка зловеще помалкивала или сверлили ухо противным писком факсы, трезвонили компьютеры, роботы неразборчиво выпаливали монологи. Мария расстроилась: она оказалась без языка, придется подучить местный английский на курсах. Но Лидия успокоила ее - звонят такие же, как она, иммигранты, подрабатывают у доброхотов, азиатам и африканцам не дается английское произношение.

Шквал звонков нарастал, просили помочь спасти школьные бассейны, купить инвалидам коляски, поддержать иммигранток из Азии, послать в летний лагерь африканских детей, финансировать занятия с алкоголиками, увеличить число коек в хосписе больных СПИДом, оборудовать соседнюю гимназию компьютерами...Оказывается, огромный город переполнен несчастными людьми - бездомными, стариками, больными, нищими и без ее, Марии, сочувствия они обречены на гибель. Покрыть все эти нужды не смог бы и миллионер.

Мария перестала вскрывать незнакомую почту, но телефон-то не отключишь! Гуманисты будили ее на заре, вытаскивали из-под душа, отвлекали вечерами от телесериалов, не уважали уикенды и праздники. Вдобавок ее избрали для всевозможных опросов. Статистики уточняли семейный доход, вложения и сбережения, состав семьи, что планируют приобрести, номера кредиток, в какое время их легче застать, если выиграют поездку на Гаити, есть ли в доме собака и решетки на окнах. Новая родина желала знать, какие алкогольные напитки они предпочитают и в каком количестве, заказывают ли еду из ресторанов, какова их сексуальная ориентация, за какую партию собираются голосовать.

- С трудом пробилась, - посетовала Лидия. - Обзавелась знакомыми, забыла старых друзей.

- Как узнали мой номер - ума не приложу. Пыталась перезванивать - связь не дают, но чаще докучают с засекреченных номеров. Как не ответить? А вдруг это адвокат или врач?

- Ты оставляла кому свой номер?

- Конечно, добродетельным организациям, просила помочь.

Почему-то не перезвонили. Может, мой акцент не поняли.

- Жертвовала кому? Им хоть раз откликнись - замучают. Они торгуют номерами добрых и доверчивых людей

- Я послала чек месяц назад. На детей погибших полицейских.

- Что? Полиция этим не занимается и не раз просила деньги ни на какие "выигрыши" не высылать, никого не впускать в дом, не проверив документы и не позвонив в их офис, никому по телефону не давать данных о себе и членах семьи. Мы не можем уследить за всеми трюками, говорят, не будьте наивными, развелось мошенников - пруд пруди. Погоди, я разузнаю о хоккейном матче.

Лидия перезвонила через полчаса. "Жаль огорчить тебя, но это скорее всего беженцы с Цейлона. Они набирают миллионы обманом и закупают оружие для своих повстанцев - "тигров". Если еще позвонят - а они тебя не оставят в покое, запиши их номер, имя звонящего и адрес. И дай-ка твой текст, оставлю его на нескольким адресам.

Деньги, отложенные на помощь старческому дому, пришлось потратить на блокировку телефона. Излишняя доброта, оказывается, способствует усилению зла. Мария вспомнила о платежке из Германии, разыскала в еврейском центре
некую Фиру, которая занимается подачей прошений. "Приходите, как только получите статус", сказала та с милой улыбкой. Израильтянка почти не выходит из дому, добежит до гастронома - и скорей назад; если потревожат сына, он разволнуется, и так твердит, что поставил мать в зависимое от казны положение.

Через три дня раздалась веселая трель. Милый женский голос пригласил зайти в организацию адвокатской помощи инвалидам. Роскошное лобби с мягким подсветом, от кипы досье поднимает глаза ухоженная сорокалетняя блондинка с широкой улыбкой, демонстрируя радость жизни, прекрасное здоровье и своевременные визиты к дантисту. Она обрадовалась Марии как родной, тепло пожала руку, усадила в закрытой комнате с мягкими креслами, предложила кофе или чай, протянула анкету. Мария заполнила, женщина просила звонить, обещала сделать всё, что в ее силах. Мать вышла в легкие сумерки совершенно обессиленной. Из нее словно откачали всю энергию. Вспоминать и описывать, как посмеялась над ее и сыновьими планами злодейка-судьба , оказалось нелегко.

Отозвались и из Союза защиты журналистов. Поинтересовались, в какой газете сотрудничал сын и кто нанес вред его репутации. "Да он работал на стройке, маляром. Еще не успел влиться в канадскую прессу. Но он успешно публиковался в другой стране", объяснила Maрия. Трубка посочувствовала и продиктовала адрес Cоюза строителей, но сын в нем не состоял - работал у частника.

В местную организацию "Руку - иммигрантам" ее пригласили через две недели.

За барьером, перегородившим прихожую, восседала необъятных размеров чернокожая дама. Протянула посетительнице анкету, велела ждать - все на ланче. Через полтора часа указала на дальнюю дверь. Два здоровенных парня уставились на вошедшую, залопотали между собой, позвонили дежурной, что-то сердито выговаривали. "Так вы из Израиля? Противная страна. И что вы от нас хотите?" - удивился один. Посетительница растеряла все знакомые слова. "Мы помогаем только африканцам, - буркнул другой. - У ваших полно денег." Мария попятилась, бормоча что-то приятное об их чуткости и презирая себя за подхалимаж.

Из организации союза сиделок позвонили после третьего сообщения Марии. "Вам сколько платит ваш канадец? - поинтересовались. Узнав, что она ухаживает за сыном, посочувствовали и пояснили: "Родителей мы не защищаем и не опекаем". "А кто занимается такими, как я?" - спросила расстроенная мать. "Это ваш сын. Так о каких правах вы говорите? Если всем приезжим помогать..." этот господин еще был тактичен, другие попрекали велфером и возмущались, что приезжая чем-то недовольна. Ведь и ее сын не родился на канадской земле. Должны быть благодарны, что попали в эти края". Мария краснела и чувствовала себя ужасно.

Женская клиника откликнулась через месяц, оператор расспросила, в чем дело, велела повторить то же самое поподробнее консультанту, та перевела Марию к начальнице, но той на месте не оказалось, пришлось, объясняться с автоответчиком. Оказывается, в клинике был ремонт, ждут фондов, группы поддержки людей, "обойденных удачей", начнут заниматься через три месяца. Начальница клиники перезвонила через несколько дней, Мария уже описывала свои трудности без эмоций. "Вам тоже необходима помощь. Приезжайте, заполните анкеты. От их числа зависит, сколько грантов нам даст либеральное правительство; может, и от Оттавы получим. Она настаивала на встрече с Вадимом, мол, частная жизнь канадца - свята, негоже обсуждать ее с матерью.

А Вадим лежал, безучастно отвернувшись к стенке. О чем думает? На что может решиться? Мария теперь боялась крепко спать, реже выходила в магазины, закупала продукты впрок. От бесконечного нырянья в прошлое она казалась самой себе нескладехой, а жизнь - незадавшейся. Изболелось сердце за Вадима. А тут еще адвокатша-блондинка пояснила, что их контора перегружена делами, вынуждены браться только за выигрышные. "Вот если б ваш сын упал на ступеньках госпиталя в гололед и сломал шею, компенсация была вы обеспечена". "Да он и не просит. Нам только бы приобрести самое необходимое, ему без коляски не выйти из дому и лендлорд допекает, а снять квартиру по нынешним ценам нам не по карману" "Обратитесь в социальные службы. Есть добровольцы, помогают выбить льготное жилье". Но и этот совет не сработал. "Вот если бы вы жили в убежище бездомных или ваш сын был смертельно болен - другое дело. Быстрее всего получить голостячный апартамент, через год - два, а площадь побольше ждут по десять лет и дольше".

Через
два года адвокат заверил, что вот-вот решат насчет статуса. Фира велела написать в Международный Красный Крест, чтобы подтвердили, где их семью застала первая бомбежка. Взяла за адвокатские услуги тридцать пять долларов. "Да мне все оформили десять лет назад в Тель-Авиве!" - воскликнула Мария. Но прoтив правил не попрешь. Подняла на ноги престарелых родственников, собрала свидетельствo сестры о рождении в Крыму, попросила прислать довоенные фотографии семьи и наведаться в московский офис Международного креста. "Они никому не отвечают, - успокоила ее Фира,- но у вас всe доказано, дело в шляпе" - и отослала досье почему-то в Нью-Йорк. Позвонила через три месяца. "Сожалею,- сказала огорченно, - вам отказано, у матери - русская фамилия, ее бы немцы не убили".

" Она вышла замуж за русского. Многие евреи тогда брали русские фамилии, нацистов это не останавливало... наш город смели с лица земли, мама заболела, - пытается объяснить Мария грозной даме, подключившейся к беседе из Америки. "Значит, если б маму нацисты убили, мне бы дали компенсацию?". Спорить бесполезно, решение окончательное.

Может, обратиться к России? - думает Мария.- Все-таки отработала там право на пенсию, оставила всё нажитое и пенсию за мужа. Сегодня жилье в центре столицы и дача в Подмосковье стоят немало. Чтобы власти не передумали, поспешила с выездом. Мебель, пианино оставила соседям за гроши. А займы, доля в национальном богатстве? На нее отчисляли девяноста процентов зарплаты, платили так мало, что ребенка не могла прокормить. Почему евреи не требуют с России компенсации? Она сегодня богатеет за счет природных богатств , они - наследие и наше, и наших предков.

Еврейская газета не откликнулась. Мария написала в ДЖИЯС, эта организация помогала сионистам прорываться сквозь железный занавес, поймет, каково ходить в бедных, отработав сорок с лишним лет на две страны. И в самом деле, через три дня пришел сочувственный ответ. Понимаем, попросите помощи в нашем центре на Спадайне, там есть кружок йоги и бассейн. Может, научат держаться на плаву, усмехнулась Мария.

Она всегда находила выход, куда делась ее оптимистичность? Немного щиплет душу обида: на работу не берут: ее поезд уплыл, но судьба, наверняка, приготовила что-то лучшее за углом. И в самом деле, как-то во время медитации, Марию осенило: все ее неудачи были не зря, в них - какой-то намек и урок. Но какой? Люди , в основном, неплохие. Они не хотят приучить ее к побираловке. Ну да, по ней сразу видно: человек не привык к нищете и безделью. Почему бы не поучиться уму-разуму у тех, кто успешно врастает в здешнее общество? "Эврика! Я поняла: нужно создать добровольческую организацию, - радостно сообщила она Лидии. - Только вот какую? И как назвать?".

Подруга пришла в восторг. "Ветераны двух эмиграций"? - предложила.

- Слишком расплывчато. Лучше "Культурный мост: Канада - Россия"?"

- Такое общество есть.

- Россияне - друзья Израиля?

- Разве наших объединишь? И бизнесменов-россиян в Канаде пока маловато, а еврейские охвачены.

- А как тебе "На пути к счастью"? Сватовское бюро. В Израиле я работала у одной свахи...Вадик будет снимать клиентов видеокамерой...можно приглашать одиноких эмигрантов в поездки, на вечера танцев, просмотры фильмов и концертов... - размечталась Мария.

- Или создать курсы "Новая профессия"? Обучим, как убирать дома богачей, ты их можешь ввести в компьютерную бухгалтерию, а я - обучать вождению машины, хороший приварок к зарплате...Ты будешь президент, а я - ответственный менеджер! - воскликнула Лидия. - Обратимся за фондами и в муниципалитет, и к провинциалам, и к евреям. Сегодня же набросаю письма и зачитаю тебе, госпожа президент! Можно пробовать сразу две-три идеи, на какую откликнуться правители, ту и продолжим.

Марию снова мучает бессонница, но теперь уже не от тоски; мыслей полна голова, кипят, сталкиваются. Дать рекламу дороговато, она сочиняет очерк, как их усилия помогли разводке с двумя малышами обрести уверенность в себе, доходную профессию и надежного спутника. "Внизу укажи мой телефон,- решает. Лидия,- сестра и тетя пошлют отзывы в муниципалитет, рекомендуя выделить нашей организации фонд на работу с новыми канадцами".

Всю следующую неделю Мария не чувствует усталости, она обходит магазины Северного Йорка, вкрапляет в свою речь ивритские слова, хозяева магазинов улыбаются, трое выписали чеки, десяток других взяли формы и рекламу, обещали помочь ближе к финансовому отчету( оказывается, правительство списывает пожертвования с дохода, а как не порадеть родному человечку). "Радеют, Лида, Радеют! Я такая счастливая. Дима хочет подключиться, обзванивать по телефонной книге, он не забыл разговорный иврит. Настроение чудесное! Хватит сидеть в четырех стенах и нищете! Теперь могу смело сказать, что я - полезный член общества и меня не будет жечь позор за мелочное прошлое. Спасибо радетелям - благодетелям: преподнесли полезный урок: не спешили накормить рыбкой, научили, как ее ловить... Приятно сознавать - вся моя жизнь отдана служению человечеству!"