СТРАХУ 30 ЛЕТ

Владимир Семенович Батшев родился в 1947 году в Москве.
В 1965 вместе с Леонидом Губановым организовал первое неформальное литературное общество СМОГ (Смелость, мысль, образ, глубина или Самое молодое общество гениев), за что 26 апреля 1966 приговорен к 5 годам ссылки.
Ссылку отбывал в Красноярском крае. Работал на лесоповале.
Под воздействием западного общественного мнения, организованного русским зарубежным издательством “Посев” и редакцией журнала “Грани”, был амнистирован в марте 1968 года.
После возвращения участвовал в диссидентском движении. Закончил сценарный факультет ВГИК и несколько лет работал по специальности. 23 года фамилия Батшева находилась в цензурных списках и он публиковался только под псевдонимом.
Во время перестройки возглавлял московское представительство издательства Посев” (1989-1991), потом работал первым заместителем главного редактора ежедекадника “Литературные новости” (1991-93).
В 1993 организовал собственное издательство “Мосты”, в котором за два годы вышло 25 книг современных российских и русских зарубежных писателей.
В начале 1995 года эмигрировал в Германию.
С 1998 редактор единственного ежемесячного литературного журнала “Литературный европеец” и с 2004 ежеквартального журнала “Мосты”.
Автор 14 изданных книг. Среди них: “Вещие сны”, “Записки тунеядца”, “Инстанция”, Хроника дня “Z”, “Сети шпионажа” и другие.

Недавно первая (государственная) программа немецкого ТВ показала двухсерийный телевизионный фильм “СМЕРТЕЛЬНАЯ ИГРА (Todesspiel).

По жанру фильм - документально-художественный триллер.

Сюжет.

Он прост: 5 сентября 1977 года террористы из организации RAF ( Фракция Красной Армии) похитили в Кельне президента Германского объединения промышленников Ганса-Мартина Шлайера. Они требовали в обмен на него освобождения из тюрьмы своих руководителей - Андреаса Баадера, Гудрун Энсслин и других. 6 недель шли поиски похищенного Шлайера. 6 недель похитители выдвигали различные требования, присылали фотографии и видеозаписи захваченного Шлайера.

13 октября начался новый виток трагедии. Члены палестинской бригады РАФ захватили рейсовый самолет “Люфтганза”, который вез туристов с Мальорки во Франкфурт. Объявив пассажиров заложниками, палестинцы повторили требование своих германских коллег: освобождение из тюрьмы Андреаса Баадера. В ответ на требования, был произведен штурм самолета и заложники освобождены. Узнав об этом, террористы покончили с собой в тюрьме ( ( так в фильме). Как было на самом деле до сих пор неизвестно. Поняв, что переговоры ведутся для проформы, террористы застрелили Шлайера недалеко от французской границы.

Фильм

Будучи в кино человеком не посторонним, по профессии кинодраматургом и сценаристом нескольких кинокартин, могу сказать, что фильм сделан отлично. Немецкое кино - увы - плохое кино по сравнению с американским или английским. Оно лучше, правда, российского, но поскольку большинство его деятелей выросло в том же институте, что и я, или же училось у людей, окончивших тот же институт (Конрад Вольф, к примеру), то восприняло все недостатки советского кинематографа - затянутость, заговоренность, театральщину, отсутствие динамики. Но разговор о немецком кинематографе - не вопрос данной статьи (Надеюсь, что редакция предоставит мне возможность поговорить и рассказать о немецком кино, которое я очень люблю).

“СМЕРТЕЛЬНАЯ ИГРА” - счастливое исключение из правил.

С первого до последних кадров фильм держит в напряжении, что и требуется от фильмов подобного жанра. Но мало того - режиссер Хайнрих Брелоер (режиссер известный, лауреат и участник международных кинофестивалей) монтирует игровые сцены с хроникой. Скажите было? Нет, дорогие мои всезнайки, не было такого, чтобы канцлер Шмидт ( в хронике) шел по коридорам бундестага, открывал дверь в зал, дверь закрывалась, а в зал входил канцлер Шмидт (актер Манфред Запатка).

И этого мало

Тут же, в следующих кадрах, постаревший на 20 лет экс-канцлер Шмидт (реальный, а не актер) рассказывает о тех днях. волнуется, нервничает. Как и другие участники трагедии, через 20 лет переживает заново. Видно, что болит до сих пор. Что страх двадцатилетней давности нахлынул вновь.

Ассоциации

Глядя
фильм, сразу же вспоминается русская история с ее революционным террором, и большевики с его красным и ленинско-сталинским террором, и вообще террористический режим, существовавший в СССР в той или иной форме все годы его существования.

Но если террор народовольцев, даже эсеров и большевиков в эпоху революции 1905 года до принятия манифеста 17 октября, еще как-то можно оправдать, то террор советской власти против собственного народа, жертвами которого стали 50 миллионов человек - невозможно.

Здесь идет разговор уже не о людях, не об организации, а о режиме. Его отличие от социальной рыночной экономики Германии (в первую очередь ) в том, что он никогда не был демократическим. Если бы аналогичное произошло в СССР, то встретило бы поддержку населения, ибо ЛЮБЫЕ террористы боролись против коммунистического тоталитарного государства, а не против демократии. Но такое в реальности не произошло. В литературе - да, но не в жизни.

Литература

Еще при советской власти подобные аналогии меня очень интересовали. В декабре 1990 года я пришел в Мюнхене на Радио “Свобода и рассказал тогдашнему руководителю тематических программ моему старому другу Евгению Кушеву сюжет радиопьесы.

Представь себе, дорогой друг, что в Москве появляется некая антикоммунистическая организация. которая захватывает в качестве заложников сессию Моссовета. И дочь нынешнего президента и генсека Горбачева - в придачу, а? Освободить они согласны заложников при условии освобождения арестованных и находящихся в лагерях и тюрьмах их сторонников. И дальше - развивается трагедия.

- Прекрасно, - сказал Кушев,- мы с тобой о таких штуках размышляли 20 лет назад в Москве, когда узнали о деятельности “левых в Германии. Пиши пьесу

Через месяц, сидя в маленькой полуподвальной квартире напротив издательства “Посев” во Франкфурте, смотря на медленно падающий, словно непонимающий, что он делает в Германии - снег, я закончил пьесу и повез ее, пользуясь Mitfahrcentrale в Мюнхен.

Главный режиссер Юлиан Панич и редактор Сергей Юрьенен прочитали пьесу и сказали почти слово в слово:

- Пьеса понравилась. Все хорошо, но Горбачева быть не должно, не надо нам Горбачева, пусть будет просто - Президент.

- Нет, - сказал я,- дочь просто президента никакие советские террористы захватывать не будут, именно Горбачева. В том-то и изюминка, в том-то и смысл триллера

Но Панич и Юрьенен не согласились и пьеса не пошла в эфир. Я недолго горевал, потому что в тот же день сел за стол в том же Мюнхене и стал писать роман, положив в его основу радиопьесу. Через несколько месяцев он был написан, вычищен, перепечатан, выглажен, но не приглажен и остался лежать до времени в столе. До времени издателей.

Они наступили через два года, книга вышла под названием Хроника дня “Z”, имела несколько изданий и стала бестселлером. Один из рецензентов писал (кажется, в “Литгазете”), “хорошо, что это все – литература, а не жизнь”. На дворе был 1992 год.

Жизнь, а не литература

Левацкая группировка, известная как “группа Баадер - Майнхоф” по имени ее лидеров Андреаса Баадера и Ульрихи Майнхоф начала свою деятельность под анархо-троцкистскими лозунгами после студенческих волнений 1968 года в Европе. Что ж, одним веха - студенческие волнения, другим - оккупация Чехословакии странами Варшавского пакта.

Расшатать политическую систему ФРГ, как краеугольного камня в НАТО, вызвать в ней беспорядки, нестабильность, неуверенность населения в завтрашнем дне - давняя задача советской и восточно- германской внешней политики. С этой целью активно работали с РАФ агенты КГБ и восточногерманская разведки.

Правительство ФРГ стояло перед дилеммой: ее конституция требует любой ценой обеспечить сохранность жизни граждан, как высшей ценности государства. С другой стороны - пойти на обмен означает не только подвергнуть в будущем опасности жизни многих граждан, но и вызвать кризис правового государства, поскольку уступка покажет неспособность справиться с небольшой террористической организацией, которая не пользуется никакой поддержкой в народе. Да и выпущенные на свободу террористы обязательно вернуться в страну и продолжат свое дело

Почему террористы требовали освобождения именно Баадера, Энсслин, Малера?

Потому что это были знамена.

О знаменах

Андреас Баадер в 23 года поджог огромный универмаг в Брюсселе, таким образом протестуя против ненавистного ему “общества потребления”. Типичная анархистская выходка? Да, но через год вместе с Гудрун Энсслин он поджог другой огромный универмаг “Kaufhof” во Франкфурте на Майне, и снова невинные люди гибли в пламени.

А террористы провозглашали: ожесточить народ против капиталистов, владельцев универмагов. Чем хуже - тем лучше. Грабь награбленное.

Следуя этим лозунгам террористы стали нападать на банки.

Но вот дальше...

А дальше террористами занялись компетентные органы. Так, кажется. на новоязе назывался в те годы КГБ и его верный помощники ГДРовские “штази” и разведка генерала Манфреда Вольфа (брата кинорежиссера, которого я вспоминал).

Западные специалисты очень быстро установили, что денег, полученных в результате налетов на банки, террористам никогда бы не хватило на проведение дальнейших акций совсем иного плана. Смотрите сами.

11 мая 1972 взорвались бомбы в ставке 5-го армейского корпуса американской оккупационной армии и в здании бывшего химического концерна “ИГ-Фарбенидустри”.

12 мая бомбы рвутся одновременно в здании полицай-президиума в Аугсбурге и в баварском уголовном суде в Мюнхене.

19 мая 1972 года взорван газетно-журнальный антикоммунистический концерн Шпрингера.

24 мая - ставка командования американских войск в ФРГ в университетском Гейдельберге.

Террористы послали во все газеты письма, в которых брали ответственность на себя объявляли беспощадную войну существующей в ФРГ государственной системе и политическому строю. Свое кредо они изложили в брошюре “О вооруженной борьбе в Западной Европе”, где говорилось: “соответствующими действиями доказать, что они выступают принципиально не только против всех институтов классового врага, против государственных инстанций и полицейской службы, против центров по руководству концернами - но также против всех официальных учреждений и организаций, против высших чиновников, судей, директоров и т.п. Война должна быть перенесена в кварталы города”.

Но отсюда совсем не получается, что надо взрывать американские штабы и казармы. И тем более газетный антикоммунистический концерн

Собачка зарыта была именно здесь.

Денежки счет любят

Следуя данной аксиоме специалисты, как я уже писал, подсчитали в какие суммы обошлась террористам их деятельность.

Сообщение МВД Германии гласило, что деньги, награбленные РАФ в банках, покрывали лишь 10% расходов террористов.

Откуда же взялись средства?

Из КГБ и его восточногерманского подручного.

Финансирование шло через посредников, в частности, через Сирию, где члены группы прошли курс военно-террористической подготовки, а также через Ливию, Южный Йемен и палестинскую организацию Арафата.

Ударом на удар

В конце 1972 года лидеры группировки оказались за решеткой. Их захват произвел впечатление на западногерманское общество - крупные соединения полиции на бронемашинах окружали и вылавливали террористов.

На скамье подсудимых оказались не политические борцы, а бандиты. Общество и карательный аппарат, которые два года пребывали в напряжении и растерянности, стряхнули с себя оцепенение. Несмотря на то, что судебный процесс оттягивался, осенью 1976 он начался.

Коммунистическая и леворадикальная пресса во всем мире старалась представить его, как повод “для охоты на прогрессивные силы”. Давление шло со всех сторон. (Работая над этой статьей, я перечитал советскую прессу тех лет - впечатление грустное).

Около 500 свидетелей прошло в зале суда.

Закон и кулак

Германская конституция либеральна, как и законы ФРГ.

Все попытки усилить строгость режима заключения вызывали резкие протесты симпатизирующих: они организовывали протесты, мобилизовали мировое общественное мнение, обвиняли власти в применении к политическим заключенным “пытки изоляцией”. В тюрьме террористов посетил Жан-Поль Сартр, который беседовал с ними и после того заявил, что “цвет тюремных стен вызывает у заключенных депрессию”.

По сравнению с заключенными-диссидентами в России, условия содержания арестованных были прекрасными: телевизоры, магнитофоны, радиоприемники в каждой камере, библиотеки, включая собрания сочинений классиков марксизма (да-да), пишущие машинки, возможность ежедневно общаться друг с другом.

Тем не менее арестованные террористы снова и снова объявляли голодовки, в том числе и “сухие” (без воды). Они вели борьбу не на жизнь, а на смерть: во время одной из голодовок умер Хольгер Майнс. В мае 1976 Ульриху Майнхоф обнаружили повесившейся в камере. Смерть ее загадочна до сих пор.

Новый удар

После ареста первых руководителей, РАФ перестроил свои ряды, переформировался и во главе организации оказался адвокат Зигфрид Хааг, ранее защищавший террористов. Хорош адвокат, не правда ли?

В 1974 году был убит председатель окружного суда Западного Берлина Диркман.

В феврале 1975 террористы захватили заложником лидера фракции ХДС в парламенте Западного Берлина Лоренца. Акция удалась: его обменяли на 5 террористов, отбывающих наказание (шестой, адвокат Маалер, выйти из тюрьмы отказался).Террористов отправили на самолете в Южный Йемен. Там они прошли новый курс обучения и скоро появились в Германии, где продолжили террористическую деятельностью.

24 апреля 1975 года члены РАФ захватили посольство ФРГ в Стокгольме и взяла его служащих заложниками. Они требовали от шведского правительства - несколько миллионов крон, а от германского - освобождения членов группы Баадер - Майнхоф. Чтобы показать, что они не шутят, террористы застрелили у открытого окна военного атташе посольства. Немецкое правительство от уступок отказалось и террористов тогда схватили. Их выдали властям ФРГ. Приказ о выдаче отдала министр Анна-Грета Лейон.

Через два года 1 апреля 1977 в Стокгольме была арестована группа РАФ, которая готовила похищение госпожи Лейон.

Я не отступаю в сторону, а лишь показываю, что деятельность РАФ носила международный характер. Одним из союзников и помощников организации был знаменитый Карлос Ильич Рамирес, выпускник московского университета имени Лумумбы, агент КГБ, террорист мирового класса. Это он похитил 11 министров стран ОПЕК, потребовав за них выкуп (и получил). Сейчас террорист с символическим именем Ильич сидит в подземном этаже парижской тюрьмы и самоубийством заканчивать свои дни не собирается.

Несмотря на то, что новый руководитель организации Хааг был арестован, РАФ продолжал свою деятельность.

Летом 1977 был расстрелян на улице генеральный прокурор ФРГ Зигфрид Бубак. В этом покушении участвовали и некоторые освобожденные террористы.

В августе были произведен неудачный обстрел из самодельной “катюши” здания центральной прокуратуры ФРГ в Карлсруэ.

Затем во Франкфурте-на-Майне был убит при попытке похищения председатель правления “Дрезден банка” Юрген Понто.

Это вызвало особое возмущение общественности, поскольку в убийстве участвовала крестница жертвы.

Зачем?

Даже сейчас понятно, что целью террористов было разрушить германский правопорядок, расшатать социальную рыночную экономику, отнять у граждан веру в эффективность демократического строя и его институтов. В своей пропаганде РАФ и ее симпатизанты цинично заявляли, что их цель - “заставить капиталистов показать свое истинное лицо” и вернуться к нацистскому государству. Они откровенно говорили, что в таком государстве якобы легче поднять граждан на социалистическую революцию.

Попросту, леваки предлагали топить человечиной, подбрасывая невинные жертвы в костер своих социальных амбиций. Подлый лозунг “ чем хуже - тем лучше”пропагандировали во всю.

Германию лихорадило: одни граждане начали проявлять страх за будущее, другие - громко требовать покончить с терроризмом любой ценой, не считаясь с конституцией и законами.

В такой обстановке 5 сентября 1977 года произошло похищение Шлайера. Почему именно его? Потому что РАФ считал: “Бонн танцует под дудку монополий”. А монополии ассоциировались с председателем Объединения немецких промышленников Шлайером.

Неожиданный эффект

Похищение Шлайера вызвало в стране волну возмущения. Шли демонстрации и митинги с требованием введения смертной казни. Власти пытались успокоить общественность и не разжигать страсти. Хотя в разговорах слышались голоса обывателей, что “надо просто перевешать террористов в их камерах”.

Запомним это деловое предложение.

В политических кругах снова раздались требования любой ценой изменить конституцию в сторону ограничения прав граждан и расширения прерогатив полиции.

Ряд левых деятелей, симпатизантов, как их называют, до тех пор в какой-то степени поддерживающих террористов морально, которые объясняли их деятельность “нетерпимыми” условиями в стране, толкающими ”убежденную социалистическую молодежь на преступления”, выступили с заявлениями, в которых отрицались симпатии к террористам. Некоторые даже призывали РАФ прекратить бессмысленные преступления, напоминая, что трудящиеся не с ними, а против них.

Правда, делали они странные выводы .

Так, общественная деятельница, член “Немецкого союза мира” Рената Римек писала в те дни: “Ваша группа обречена играть роль гангстерской банды, которая создает алиби для реакционных сил в их непрестанных усилиях оживить и раздуть антикоммунистическую истерию”.

Не отставали и германские коммунисты, во время предавшие своих левых союзников.

Финал кровавой драмы

Пока велись переговоры с захватчиками, дальнейшие события показали международный характер терроризма и его связь с коммунистическими странами.

28 сентября 1977 пятеро японцев из “Фракции Красной армии” захватили в Дакке (Бангладеш) японский самолет с 156 пассажирами и членами экипажа. Под угрозой уничтожения заложников они потребовали освободить из японских тюрем 6 террористов и выдать 5 миллионов долларов. Японское правительство уступило и даже просило Алжир принять самолет.

Приняв 11 преступников, Бумедьен не только не выдал их японским властям, как в таких случаях предписывают международные правила, но направил японцев в один из лагерей военно-террористической подготовки “Организации освобождения Палестины”.

13 октября 1977 четверо палестинцев захватили самолет “Люфтганзы” с 87 туристами, которые возвращались из Мальорки в Германию. Угрожая взорвать самолет, они потребовали освобождения Баадера, Энсслин, других девяти террористов и двух палестинцев, приговоренных к пожизненному заключению в Турции за убийство пассажиров израильского самолета.

Палестинцы и РАФ демонстративно действовали по общему плану, усиливая нажим на правительство ФРГ.

Ни Вьетнам, ни Южный Йемен, верные пристанища международных террористов, не решились дать им убежища и отказались принять самолет.

Но неожиданно правительство ГДР - главный вдохновитель и финансист РАФ - предложило ФРГ посредничество в переговорах с Южным Йеменом, где самолет совершил вынужденную посадку и где террористы на глазах пассажиров застрели первого пилота.

Террористы перегнали самолет в Могадишио (Сомали). Тамошний диктатор Мухаммед Саид Барре разрешил спецгруппе погранвойск ФРГ, обученной для борьбы с террористами, штурмовать самолет. У диктатора не было выхода - он получал помощь от ФРГ и надеялся на дальнейшую поддержку Запада в борьбе с эфиопской хунтой, за спиной которой стояла Москва.

В ночь с 17 на 18 октября спецгруппа ворвалась в самолет и убила троих террористов (одна женщина была тяжело ранена). Несмотря на то, что террористы сопротивлялись и даже кинули две гранаты, всего пятеро заложников и один солдат оказались легко ранеными.

Узнав об этой блестящей акции, Баадер, Распе, Меллер и Энсслин покончили с собой.

Правда, до сих пор убедительных доказательств, как в руках заключенных оказалось оружие, немецкие власти не представили. Вспомним крики обывателей о том, что “террористов надо перевешать в камерах”.

Смерть или самоубийство устраивали тогдашний кабинет Шмидта - отпадал жупел. Исчезал тотем, знамя, символ. У террористов из рук выбивалось сильнейшее оружие - требовать освобождения заключенных.

Но задачи данной статьи не расследовать обстоятельства смерти Баадера и его друзей. Этим занимались немецкие журналисты, не верящие официальной версии о самоубийстве.

В те же дни РАФовцы убили Шлайера, поняв, что в переговорах их водят за нос.

Результат

Радость и облегчение вызвало в ФРГ освобождение 87 заложников. Восторг населения можно сравнить с восторгом израильтян после освобождения их десантниками еврейских заложников в Энтеббе в 1976 году. Играл свою роль и тот факт, что это была первая боевая германская операция с 1945 года - на этот раз за демократию, против сил тоталитаризма.

Все это лишний раз показывает, что демократическое государство, поставленное в тяжелое положение, хотя действует и недостаточно быстро, но способно надежно обороняться от посягательств на его институты.

В государстве же тоталитарного или авторитарного типа, террористические выступления всегда воспринимаются населением и общественностью положительно, поддерживаются населением и часто имеют успех. Достаточно вспомнить недавние события в Чечне.

Литература

В тот день, когда “День “Z” вышел на испанском языке, я включил телевизор. Кидая взгляд то в экран, то на стол, с лежавшей на нем собственной книгой на незнаком языке, не сразу понял о чем талдычит диктор - тщеславие сильно давило на мозговые извилины.

И лишь когда я понял, что на экране не Германия, а Москва, и не боевик идет, а прямой репортаж об “Норд-Осте”, я удивился параллелям – и литературным, и историческим.

Где-то они пересеклись.