БЕЛЫЕ НОЧИ И ЧЁРНЫЕ МЫСЛИ

Была чудная ночь, такая ночь, которая разве только и может быть тогда,
когда мы молоды, любезный мой читатель.
Ф.М. Достоевский БЕЛЫЕ НОЧИ

Нет, нет, любезный мой читатель, мы не станем говорить о белых ночах, достаточно о них сказано и без нас, тем более, что и автор рассказа "Белые Ночи " Валерий Суси, не особо распространяется на эту тему, разве что мельком в финале, но к этому мы вернёмся позже.

Литература пытается нагнать личную жизнь бывших советских граждан, неожиданно рванувшую вперёд, после более чем полувекового топтания в очередях, на танцплощадках, за билетами на отечественные фильмы, в которых невинный поцелуй героев стыдливо прятался за экранным наплывом. Наступило время других реалий.

Нынче, заведённая наркотиком концертных рок- децибелов, многотысячная толпа молодёжи не стесняет себя никакими условностями и откровенные объятия и срывание всех и всяческих одежд далеко не самое шокирующее, что мог бы увидать посторонний наблюдатель, каким либо невероятным образом там оказавшийся. Сексуальная революция, о которой столько лет молчали большевики, свершилась!

Могла ли русская литература , всегда державшаяся на пике общественных явлений, остаться в стороне.?

А интернет? Та самая свобода самовыражения. о котрой отцы не только не "мечтали", но даже и не подозревали о её существовании, ограничена теперь только свободным временем пишущего. Насколько велика была депрессия можно судить по признанию Булата Шалвовича Окуджавы, что голубой (в хорошем смысле) его мечтой было попасть за границу только для того, чтобы приобрести порнографический журнал. Нынче же надо предпринимать специальные меры, чтобы оградить свой почтовый ящик от сексспама, и рекламы извращений невероятных разновидностей от педофилии до скотоложества.

И всё же решусь высказать более чем заурядную мысль, которая, однако, может показаться некоторым чересчур экстремистской и даже полностью неприемлемой. Порнография не случайное и не бесполезное явление общественной жизни. И.Бродский говорил, что к порнографии относится всё, что вызывает эрекцию.

А наличие эрекции, любезный мой читатель, значительно полезнее, чем её отсутствие.

Впрочем, мы кажется, заговорились, но, уверяю вас, вовсе не отклонились от темы. Дело в том. что рассказ В.Суси, несмотря на то, что в нём практически всё называется своими именами, к порнографии отнесён никак быть не может. Казалось бы, куда уж больше, - весь сюжет, "избражает половой акт пожилого самурая и гейши", но автор, презрительно отвергая какие бы то ни было эвфемизмы в описании поведения своего "члена", и даже не дичась некоторых (впрочем теперь широко известных, благодаря сексуальному просвещению) деталей женской анатомии, с поразительным целомудрием ухитряется избежать "грязных технологий". Да иначе и быть не может, потому, что модный материал повествования не более чем, увы, далеко не стерильная почва, из которой растёт беспредельное человеческое отчаяние "не ведая стыда". И здесь ничего не изменилось с прошлого и позапрошлого века, с тех "бесед" что вели многочисленные писатели с проститутками на страницах своих произведений. Разве, что герой и его временная партнёрша ,- выходцы из одной социальной среды и придерживаются не слишком различающихся понятий. Пошедшая кувырком жизнь, не только мгновенно слизнула годы их юности. но и заставила их обоих , в качестве объектов, обслуживать нужды запутавшегося в своих ценностях общества. Одну, - сексуальные, другого гуманитарные. И не случайно они мгновенно находят тему "поучительных этих рассуждений", как замечает автор "по неуместному поводу". И всё таки, в чем отчаяние, с такой безапеляционностю усмотренное в рассказе автором этого критического наброска. Ведь герой рассказа не знает серьёзной материальной нужды, не чужд, хотя и скромно им самим оцениваемого, литературного дарования, он ещё вполне ничего себе мужчина, (как говорил незабвенный бабелевский Арье-Лейб: - "Вы можете переспать с русской женщиной и русская женщина останется вами довольна). В чём же дело? Мы оборвали фразу мудрого Арье-Лейба, а дальше он говорит:-"Вам двадцать пять лет".

Настоящая сила этого немудрящего повествования в том, в чём состоит "фокус" любой настоящей литературы. Дать почувствовать то, о чём не сказано. О невероятной, нечеловеческой безжалостности этой бесконечно загадочной жизни, которая сколь много бы тебе ни дала, отнимет всё, не утрудив себя даже иронической ухмылкой.

Завершающий абзац рассказа, говорит о неслабом литературном потенциале автора. И я считаю привилегией процитировать его в конце своего наброска.

"Бледный безучастный свет напомнил, что в Питере стояли Белые ночи, и что у меня было намерение провести ночь на улице и встретить рассвет на Невском, как это было однажды тридцать лет тому назад. Пришибленый и опустошённый я вернулся к столу и начал методично напиваться ."