НЕИЗВЕСТНЫЕ

14-09-2006

Татьяна СмертинаНАЗВАНИЕ СОРВИЖИ. Село расположено на берегу Вятки, окружено лесами. Впервые о Сорвижском погосте на Сорвижских горах упоминается в документах Вятской духовной консистории за 1727 год. А на погосте церковь во имя святого Василия, епископа Савватийского. Значит, первая церковь стояла на Сорвижской горе. И село стало называться по имени горы? Но скорее наоборот: гору стали называть Сорвижской по имени села. Изначальное имя горы – Нагорская, все в округе так и называют до сих пор.

А еще говорят, что жил в этих лесах разбойник по имени Сорви-голова, грабил обозы. А потом, чтобы замолить грехи, выстроил храм, вокруг которого и образовалось село Сорвижи. Разбойники, конечно, были. Недаром соседнее село называется Разбойный бор. И обычай грехи разбойные замаливать постройкой храма дошел до нынешних дней. Не отрицаю и существование Сорви-головы, но не он основатель села.

*************************

Когда цвели бархатцы, зародилась фотопроза “Неизвестные”. Сентиментальное начало? А чтобы совсем разозлить некоторых – писала эти строки с цветком в волосах. И книгой Франца Меринга отгоняла осу от медовой чаши…

Я о неизвестных думала. Неизвестные лица и фамилии. Сколько их по России! Вот и выходит, если в России большинство – неизвестные, то и Россия – вам неизвестна. А ведь так некоторые интересны суждениями, красивы ликами и душою…

Можно обобщать, но зачем? Чем больше бытовых обобщений, тем больше неизвестности, непонятности. Обобщения иногда могут завести в тупик, а частное бытовое никогда. Провинция. Вятское село Сорвижи, где бываю раз в год. Я и вникаю в родное село, чтобы не ошибиться в истине… Они передо мною не прихорашиваются, как обычно перед гостями… И я их не идеализирую …

У них часто беседа начинается с классического вопроса: О чем Путин думает?” Фамилия меняется, а вопрос – нет.

Фиолетовые цветы в кадке, рдяные – на подоконниках. Я такого кабинета-оранжереи нигде не видала. Из мебели и вещей: простецкие стол и стулья, телефон и всё. Наш админ Долгополов (глава Сорвижской администрации, которая из него и состоит) замаялся: “Ты телевизор смотришь? Ты слушаешь их новые законы о земле и прочем? Сумасшедший толковее напишет. А претворять в жизнь – мне, ибо я – последняя инстанция. Таня, мы умираем! Нынче в первый класс – три первышонка…”

Забытое не воскресишь, но вот свежие данные о численности населения села Сорвижи и ближних деревень, я лишь на мгновение глянула в список, так и врезалось в бездонную память:

  • Сорвижи – 972 человека;
  • д.Багаи – 1;
  • Сорвижид.Березины – 0;
  • д.Большие Волки – 15;
  • д.Казань – 0;
  • д.Локтины – 23;
  • д.Нагоряна – 5;
  • д.Назары – 0;
  • д.Пермяки – 0;
  • д.Севастьяне – 0;
  • д.Суслики – 5;
  • д.Холкины – 1; (Витя Таширев там и живет!);
  • д.Чикишата – 0;
  • д.Шишкины – 0;
  • Село Шараница – 231 человек;
  • д.Ваганьково – 0;
  • д.Елсуки – 4;
  • д.Колпаки – 7;
  • д.Тетери – 0;
  • д.Шустово – 8.

Деревни, умершие раньше этих, я и не перечисляю, места не хватит.

Есть призрачные улицы в Сорвижах, я по одной шла, которая к лесу, – сплошь избы заколочены. Нет, в большинстве не уехали жители, тут и померли. Тишина страшная. Бурьян качается… Вот зашла в пустую избу, села за стол. Какая-то тетрадь на окне, полистала, там корявые записи Кто писал? Неизвестно. “1961 год. Козлуха осуягнилась 18 фивраля, та, котору купила в Мысах. Получила пензию за фивраль 3 рубля, Санко принес. А в марте получила пензию сама – опять 3 рубли. Буря началась 8 апреля с двух часов дня, и буянило до 9 апреля. Душу щемит”.

Прочла, подобное давно не новость, но я долго сидела, что каменная, ну так и вырубилась из нашего времени и провалилась, не пойми куда… Так и сидела, пока шмель не ударился башкой в оконное стекло

Всё время зачем-то лазаю в местные архивы. Мертвые души без Гоголя. Уткнулась в бумаги о нынешней переписи крестьянских хозяйств и вдруг поняла: переписываются не только действующие хозяйства, но порою и хозяйства мертвых деревень и ушедших из жизни жителей. Даже нашла свою родственницу, которая умерла 5 лет назад. Но хозяйство – за ней числится в старых бумагах, теперь и в новых бумагах записано... Она же не отказалась от своего участка земли. И кто будет слушать местную бабку, которая говорит: Нет тут ничего и никого, и земля бедствует”. Кто будет ее слушать, если всё это где-то “числится”. Я сделала мгновенный подсчет – сосчитанное (говорю лишь о конкретных деревнях) надо делить на 6, тогда будет точная цифра… А ипостась не моя. Я лишь хожу и страдаю… И ничего не могу сделать.

И главное, я зачем-то – люблю. И тоже – ничего не могу с этим поделать. Вот есть в жизни такие вещи, при осознании которых разум с чувством – вразрез, да еще нечто третье примешивается: Непонятное, Неподвластное.

И вот еще – страшно мне. Зачем у крестьян всё так легко отымают? В это лето прокатилась волна высоко профессиональных (не бомжи!) лютых краж по сельским церквям Кировской обл. Из Сорвижского Троицкого храма похитили 8 ценных (спецы!) икон, невосполнимая утрата. А чем воры решетки (железные и толстенные!) пилили? Таких инструментов здесь и не видали. Да нет, не передергивайте истину, что виною лопухи… Бесполезно стыд лопухами прикрывать.

Впадаю в крайность? Nil medium est, блин!

Директор Сорвижского лесхоза Сластников – молод, трудолюбив, умён и крепок в делах. Одна местная женщина сказала: “Красивый, как Витас! Когда Витас поет песню “Мама”, не могу сдержать слёз. И он поет песни своей мамы!”. (“Н-ниче себе!” - подумала я). Сластников – местный, Сорвижскую школу закончил, как и админ Долгополов. Кстати, оба трезвенники. Совхозы распались, поля опустели… Лишь лесхозом и живёт село. Сластников против, чтобы продать лесные угодья или сдать в аренду иностранцам и всяким там У них, Таня, всё лучше организовано, всю вырубку они делают профессионально, и техникой они снабжены лучше, но… Они – посадкой леса не занимаются, им это ненужно и НЕВЫГОДНО. Мы же, где вырубим, делаем новые посадки У нас все лесхозы, испокон, делали посадки: это был великий труд… Я нынче тайком плантацию кедра посадил и засекретил, чтоб не нашли…”

Сквозь сосны – сонный свет. Чего сельчане больше всего боятся? Приказа сверху о ликвидации крепких лесхозов. А где работать лесным людям? Спасение от сельской безработицы – опять вынужденная миграция населения. Куда? А если всё это в масштабе, по стране? По сути, и каким-то хитрым “пирамидам”, они уже и теперь – не хозяева своего леса. А ведь даже есть местные династии лесников, Нина Либерова из них. У нас даже лес возле села называется Либеровским.

Еще боятся (все 972 жителя Сорвижей) ликвидации единственного аптечного ларька и больницы (ввиду их дурной нерентабельности), за всеми лечебными нуждами надо будет ехать в районный центр, а туда автобус ходит три раза в неделю. Да и то, если бензин выдадут. А если все это в масштабе, по стране? Изведут ведь всех, под корень!

Но кто крестьян слушает? Многие ослеплены предвзятостью выводов, доводов… У нас нынче даже бесплотное – градусником измеряют У-у! А жизни и судьбы людские чем измеряют? И вообще, зачем надо измерять неизмеримое? А есть еще такие – активно уничтожают то, чего измерить не в силах.

О ненависти… А я ненавижу воровство, лохотроны и прочее И когда кто-то измывается над честным и молчаливым трудолюбцем… Наверное, ненависть – грех. Я истинно пробовала молиться за них, врагов, всю себя истерзала и вдруг потеряла сознание… Лучше и не вспоминать, на людях было. Виском своим чувственным шарахнулась об пол… Когда пришла в себя, возникла мысль: да это же не враги, а бесы, не могу я… И вот по-прежнему ненавижу кражи, лохотроны, обманы… Тех, кто этим живет. И понимаю, что это – не новь, это существует века. Зло изначальное любит личины менять…

Скажите, а когда вымрут такие, как сострадательная Валентина, не наполнится ваша душа неизбывной тоскою? А когда помрет последний, самый доверчивый мужик на Руси, вас не охватит чувство подсознательного страха и вечного сиротства? Слышу ответы.

Бархатцы исходят ароматом, а я думаю о Мезенцеве и его крестьянском роде. Он в роду – последний. Его маму я хорошо знала, вместе с ней коров пастушила в лесной поскотине, когда училась в четвертом классе: там, в лесу, я книгу Гегеля потеряла (единственную в Сорвижах!) и плакала в черничнике… А она помогала мне искать и тоже плакала, неграмотная.

— Ты чего, Трофимовна? О чем?

— О мужике ентом… Об егере-твои-ети-твоем…

Эй, Гегель, кто страдал ли о вас ТАК?

последний МезенцевО Мезенцеве расскажу лаконично: его старшая сестра Анна скончалась рано, всю жизнь работала на скотных дворах (ну и память у меня, шпионская!). Сестра Татьяна скончалась в детстве, несчастный случай. Старшего брата Владимира (1944 г.р.) убили в Монголии в 1982, жил 38 лет. Дальнобойщик, перевозил грузы и перегонял машины. По доверчивости попал в жуткую историю и погиб. Брат Николай (1953 г.р.) погиб в армии на Дальнем Востоке (привезли в Сорвижи цинковый гроб). Пошел слух, что ему посоветовали сушить портянки на высоковольтных проводах: полез и погиб. Жил 20 лет. Да так ли с Николаем было? Дело в том, что байку о портянках я слыхала еще до гибели Николая. Брат Василий (1956 г.р.) погиб в армии, отравили. Сослуживцы, ради жестокой шутки над крестьянским парнем, навели в стакане какую-то муть из бытовых химикатов, сказали: “Все уже выпили, оставили тебе, другу хорошему”. Он и выпил весь стакан, с простой души. Но шутка “не удалась” – парень ночью скончался. Привезли в Сорвижи цинковый гроб. Жил 20 лет.

Да любую судьбу возьми – ненаписанная трагедия или роман…

Но вот что: крестьяне (в большинстве своем!) сроду не заражены пессимизмом, а я, грешная, познала его. Витя Таширев (у него, кстати, высшее образование) тоже познал, и еще некоторые… Админ тоже. А Сластников, вроде, не-а-а…

Прошлой осенью мужики лесхозовские напартачили. А ведь хорошие, работящие мужики. Сластников рассказал мне нынче летом: “Выдали им зарплату. Не представляю, как они сумели за 15 минут напиться, не представляю. Глянул – трактора нет, сердце так и ёкнуло. У меня техника – дороже золота. Вижу, след к Вятке. А лёд только-только воду покрыл, тонёхонько, еще полыньи везде. Вижу чудеса – мужики на той стороне Вятки, и трактор там. За-а-чем?! Побежал по льду, ну, выговорил им. Сказал, чтоб завтра утром трактор был на месте. Ну, ясно, утром трактора нет. Мужики есть, а трактора нет. Говорю, гоните трактор. Все боятся. Говорю, мол, а как вперед-то вы ехали, виртуозы? Отвечают: а леший знает! Вот и ждали, когда лёд потолстеет”…

…. — Ну, и как отучить их в русскую рулетку играть? воскликнула я и глаза опустила, помогая фельдшеру Степаниде Новосёловой (44 года фельдшерила в Сорвижах!) грибы обирать.

Она глянула задумчиво:

— Таня, ты че сённи? Да ты в ету игру… с пяти лет, словно в кубики… Да вот на голову нашу… И тверёзая… И без тебя было дел-то полно…

— Значит, ты надеваешь эти грибы на железки ежом и в печь ставишь сушить?

Степанида опять глянула:

— Как будто не знаешь…

Солнце брызнуло сквозь занавеску, и потекла солнечная мысль: “Не суициды это (упаси Боже!), не-а-а… А нечто, обратное им”. (“А мне мона?” - “Низзя никому!!”) Стоп! А то совсем непонятная получаюсь.

Таинственная выдумка – эта наша жизнь. А жизнерадостность что это? Радость существования? Тебе выпала радостная доля – существовать, быть, жить? Иногда понимаю, иногда нет.

Интересует вас матриархальное Сорвижское сообщество? Матриархальное” - это я назвала, и точно назвала, хотя у них название ласковое – “Сударушки”. А это не пустяк… Чтоб долго не объяснять – рассказ Женсовет”.

http://belolibrary.imwerden.de/books/poetry/smertina_prose_1.htm

У них и обычаи свои, “джаз-ансамбль” свой, и праздники они установили свои: день первого наста (ходят за вениками); день первого цветка (поля проверяют); первой птицы (скворечники вешают)… Ну, церковные праздники они в первую очередь соблюдают, потому что и матушка сорвижская с ними. А собрания у них – необычные. Один раз, вечером, собрались они в ДК и решили провинциальную тоску развеять: достали из кладовки старые коробки с маскарадными костюмами и выдумали игру. Запускает женщина руку в коробку и, не глядя, хватает, что попало, все кричат: “Это тебе!” И она надевает. А ей не подходит, всякую новогоднюю дурь на себя напяливает, все хохочут. И вот, волей случая, вырядились все так – что жуть, и все в масках. Решили музыку завести и потанцевать: ну, как женщине в обновах и не потанцевать? В разгар пляски пошел полупьяный муж жену искать, заглянул в ДК и увидел невообразимое…

— Вы кто это?!

— Да это ты с ума сходишь. Никого тут нет.

Вот порой так искренне веселятся, позавидуешь. И счастливы, вроде.

Но так же искренне и плачут. Дуся Спицына перенести не может, когда у кого-то несчастье… А о себе – никогда не плачет.

Да кому какое дело до этих Неизвестных? Но ведь мы ВСЕ, по сути, неизвестные. И место проживания, и время проживания – не спасает. Может, смысл жизни не в хищной суете, а в этой любви к Доброте и высоким началам сердобольности, в детской вере в Святую справедливость и праведный труд? Заглянешь в бесхитростные глаза – возрождается надежда, вера в Светлое. Остановись, прохожий. Всего лишь на мгновение… А бархатцы тоже великолепны. Да и вообще, вся Земля наша – чудное, таинственное и неизвестное создание…

На бархате бархатцев ветер уснул…

Комментарии

Добавить изображение