ЧЕРЕЗ АЛЬПЫ НА ЛЫЖАХ

26-01-2007


Перевод с английского Александра Логинова

Швейцария, 1894 год: Сэр Артур Конан Дойл открывает в себе талант горнолыжника.

Мало кто знает, что еще сотню лет тому назад жители ныне всемирно известного горнолыжного курорта – швейцарского города Давос – не имели ни малейшего представления о том, что такое горные лыжи. С горнолыжным спортом альпийских швейцарцев познакомил никто иной как сэр Артур Конан Дойл, вынужденный надолго обосноваться в Давосе по причине ослабевших легких жены. В Швейцарию Конан Дойл захватил пару лыж, которые он до этого приобрел в Норвегии. В Давосе он решил опробовать свое норвежское приобретение а заодно продемонстрировать местным жителям его чудесные свойства. В 1894 году в английском журнале “Стрэнд” появилась статья за подписью знаменитого писателя-шерлоковеда, в которой тот делился с читателями опытом своей первой лыжной пробежки по Альпам.

Вот эта статья.

На первый взгляд в паре обычных лыж нет ничего такого, чего можно было бы всерьез опасаться. Ведь это всего лишь - две деревянных дощечки, выструганные из вяза. Каждая планочка – длиной в восемь футов и шириной в четыре дюйма, с острым курносым носом и квадратно обрубленной пяткой. Посередине – хомутик для закрепления стопы. Глядя на эти дощечки, нелегко догадаться, какие возможности они в себе лукаво таят. Но вот вы вставляете ноги в крепления, гордо оглядываетесь, чтобы удостовериться, что за вами наблюдают друзья, и вдруг – хлоп! – врезаетесь головой в снежный сугроб и нелепо сучите взметнувшимися в воздух ногами. Разумеется, вы предпринимаете отчаянные усилия для того, чтобы встать, и вам это почти удается, однако в самый последний момент вновь теряете равновесие и врезаетесь в снег. Но на этот раз не головой, а, простите за выражение, задницей. Среди ваших друзей царит веселое оживление: они и ведать не ведали, что вы способны доставить им столько восторга и удовольствия.

Вот такое вот хорошенькое начало.

Естественно, после этого вы ждете новых подвохов, и, уверяю вас, вряд ли обманетесь в своих ожиданиях. По мере дальнейшего сближения с лыжами возникают всё новые и новые поводы для раздражения. Лыжи – самая капризная в мире вещь. Порой всё идет как по маслу, а порой, при той же самой погоде и на том же самом снегу, то и дело возникают заторы. Причем проблемы случаются именно тогда, когда вы меньше всего этого ждете. К примеру, вы стоите на вершине горы, изготовившись к пьянящему душу спуску, затем резко толкаетесь, но лыжи наотрез отказываются скользить - будто кто-то приклеил их к снегу - и вы шмякаетесь носом в сугроб. А бывает и по-другому. Вы стоите на ровной площадке – плоской и гладкой как гигантский бильярдный стол. И вдруг, без причины и предупреждения, лыжи буквально выпрыгивают из-под вас, а вы сами, лежа на спине, философически созерцаете небеса. Катание на изобретенных норвежцами “снегоходах” способно произвести неизгладимое впечатление на человека, который чрезмерно печется о том, чтобы не уронить в грязь (или в снег) свое драгоценное достоинство.

Если вы морально готовы к тому, что вот-вот упадете, то этого ни за что не случится. А вот если чувствуете себя абсолютно уверенно, то непременно плюхнетесь. Зигзагами вы взбираетесь на облитую льдом крутую возвышенность, цепляясь ребрами лыж за ледяную коросту и сознавая, что при малейшей оплошности полетите вверх тормашками вниз. Но ничего страшного не происходит, и вы беспрепятственно достигаете макушки холма. На вершине вы останавливаетесь, чтобы разделить радость победы с товарищем. Но лишь только успеваете вы воскликнуть: “Какая же вокруг красотища!”, как оказываетесь на лопатках, а коварные лыжи зажимают вашу шею в тугие тиски. А вот другой характерный случай. Вы совершаете многомильную лыжную вылазку без малейших подножек со стороны провидения и на обратном пути, завидев родной отель, лихо скользите к веранде и притормаживаете на секунду, чтобы известить собравшихся там туристов о том, как чудесно вы прокатились на лыжах. И тут случается нечто странное – собравшиеся на веранде туристы внезапно осознают, что их ответные возгласы обращены к стоящей торчком паре лыж. Если ваш рот не забит до отказа снегом, то для того чтобы хоть как-то смягчить неловкость, вы начинаете наспех перечислять встретившиеся вам на пути швейцарские деревушки. Так, например, упоминание о Рагаце представляется очень удачным ходом, способным замять досадный конфуз.

Но всё это – лишь начальная стадия постижения горнолыжного спорта. Вы должны отработать особый лыжный шаг, научиться петлять как заяц, взбираться на горки, двигаясь боком и елочкой, нестись во весь дух по склонам, не боясь потерять равновесия. Однако прежде всего вы должны в совершенстве владеть техникой поворота. Когда вы впервые попытаетесь повернуть, ваши друзья наверняка подумают, что вы просто дурачитесь. Оглушительная чечетка (дробное хлопанье лыжей по снегу) производит на окружающих странное впечатление, которое можно сравнить с впечатлением от исполнения экзотических танцев. Тем не менее, овладение этим лихим маневром крайне необходимо для того, чтобы уметь разворачиваться на склоне горы, не рискуя скатиться кубарем вниз. При этом никогда не пытайтесь совершить поворот, если ваша спина обращена к подножью холма.

В принципе, зимой гораздо легче, чем летом взбираться на горы или совершать походы через горные перевалы. Разумеется, при условии приличной погоды. Летом вы должны сначала взобраться на гору, а потом с нее спуститься. При этом как подъем, так и спуск являются одинаково утомительными. Зимой же эта задача упрощается наполовину, поскольку спуск с горы по большей части представляет собой беззаботное скольжение. Если снег не превратился в ледяную коросту, то взбираться по нему на гору гораздо легче, нежели карабкаться по валунам…

Наш замысел заключался в том, чтобы совершить переход из Давоса в Арозу через перевал Фурка, расположенный на высоте около девяти тысяч футов.

Мы встали очень рано - часовая стрелка еще только подбиралась к цифре “4” - и уже спустя полчаса шагали в сторону деревушки Фрауэнкирх, где намеревались начать восхождение. Огромная бледная луна висела в лиловом небе, а такие большие звезды можно было увидеть лишь в тропиках или на альпийском высокогорье. В половину шестого утра мы свернули с дороги и начали медленно подниматься в гору - по заснеженным склонам с прогалинами жухлой прошлогодней травы. Лыжи мы несли на плечах, а лыжные ботинки висели у нас на шеях. По жесткому снегу, подтопленному там и сям лучами вчерашнего солнца, было идти довольно легко. И хотя время от времени мы проваливались по пояс в занесенные снегом рытвины, в целом прогулка доставляла нам удовольствие. Правда, воспользоваться лыжами мы пока не могли, поскольку почти всю дорогу брели по еловому лесу. Около половины седьмого мы, наконец, вышли из леса и вскоре увидели невдалеке деревянный коровник. Это сооружение было последним напоминаньем о людях, которых мы снова увидели только тогда, когда добрались до Арозы.

Снег был по-прежнему достаточно тверд для комфортной ходьбы. Мы быстро продвигались по снежным барханам, забираясь, с переменным успехом, все выше и выше. Примерно в половину восьмого из-за заснеженных пиков за нашими спинами выглянуло солнце. Девственно белый снежный покров так заискрился, что нам пришлось сощурить глаза от нестерпимо яркого света. Мы шли по пологой впадине к снежной горе типично скандинавского облика. Снег был пушистым как пух и настолько глубоким, что даже при помощи лыжных палок мы не могли нащупать твердую землю. Вот здесь-то мы и нацепили свои снегоходы и, петляя из стороны в сторону по ослепительно белому скату холма, добрались до его вершины, где решили немного передохнуть. До чего же полезная вещь – эти лыжи! Убедившись в том, что наст достаточно прочен, чтобы выдержать наши тела, мы мигом соорудили из лыж скамейку и, разместившись на ней поудобнее, принялись созерцать длинную вереницу горных вершин. Но спешу успокоить читателей: названия этих пиков я совершенно забыл.

Под солнечными лучами снег стремительно превращался в рыхлую вязкую массу, так что, не будь у нас лыж, мы бы наверняка пропали. Мы двигались по краю довольно крутого обрыва (с уклоном в 50-60 градусов), и уже могли видеть на дне долины устье перевала Фурка. С обрыва срывались снежные комья и уносились в бездонную пропасть. Ввиду крутизны той поверхности, по которой мы с опаской скользили, любая наша оплошность была чревата серьезными неприятностями. Два моих более опытных компаньона страховали меня, двигаясь чуть ниже. Пройдя по опасной трассе около полумили, мы, наконец, ступили на более благонравный склон, по крайней мере, позволяющий безнаказанно падать. А потом началось то, что можно назвать истинным горнолыжным спортом. Если раньше мы просто шагали, как путники (пусть даже и там, где не прошел бы ни один пешеход), то теперь нам предстояло испытать недоступный пешеходу восторг. Примерно треть мили мы мягко скользили по склону, выписывая плавные повороты, неслись во весь дух в долину, буквально не чуя под собой ног. Это было похоже на чудо - ветер задорно посвистывал в наших ушах, когда мы стремительно мчались по безжизненной и нехоженой пустоши (если не считать лисьих и оленьих следов). В девять тридцать утра, после короткого разворота у подножья холма, мы достигли устья искомого перевала. Вдали, в тысячах футах под нами, виднелись крошечные, словно игрушечные, отели Арозы в обрамленье хвойного леса.

Мы лихо промчались еще примерно полмили с лыжными палками наперевес. Казалось, что все тяготы путешествия уже позади и что лыжи сами доставят нас к цели. Однако впереди нас поджидала коварная западня. Склон становился все круче и круче, пока, наконец, не достиг крутизны почти отвесного обрыва. Но несмотря на это успокоительное “почти” нам, тем не менее, пришлось изменить тактику, вновь прибегнув к скрытым достоинствам уникальных дощечек. Мои компаньоны - братья Брангеры - согласились, что с такого склона на лыжах не скатишься. Я же придерживался еще более радикального мнения, полагая, что единственным средством для спуска в данном случае является парашют. Тем не менее, я последовал примеру своих компаньонов, которые сняли с ног лыжи и, попарно связав их, превратили в громоздкие сани. Затем мы в эти сани уселись и, расставив пошире ноги и зажав лыжные палки под мышками, поползли к краю пропасти. Мне почему-то кажется, что настрой братьев Брангеров было отнюдь не самым оптимистичным. Во время спуска они походили на изваяния из белого мрамора. Но, честно говоря, в этот критический миг мне было совсем не до братьев. При спуске я старался хоть немного гасить скорость движения, используя в качестве тормоза лыжные палки. В результате санки то и дело мотало из стороны в сторону, однако я успешно двигался вниз. Но когда я слишком рьяно уперся в снег каблуками, меня дико тряхнуло, сани выскользнули из-под меня, полетели вниз выпущенной из лука стрелой, стремглав пронеслись мимо моих компаньонов и исчезли за ближайшим бугром, оставив их хозяина в весьма щекотливом положении.

Если бы сей инцидент приключился на верхней части холма, где высота сугробов достигала двадцати а то и тридцати футов, то дело могло принять крайне дурной оборот. Но в том месте, где я находился в момент дезертирства санок, крутизна служила мне только подспорьем, поскольку именно благодаря ей здесь не было крупных снежных заносов. Я довольно оригинально вышел из затруднительного положения: бросился ногами вперед и завершил спуск на пятой точке. Мой портной уверял меня, что штаны из твида не протираются и не рвутся. Однако практика напрочь опровергла эту теорию. Портной может убедиться в этом и сам, если удосужится взобраться на горный склон между Арозой и Фуркой и обозреть разбросанные там и сям клочковатые образцы своего портняжного искусства. Какое громадное счастье испытывал я в этот день в те минуты, когда, уже находясь в Арузе, мог разговаривать с собеседниками, прижавшись спиной к стене.

Если не считать того, что один из Брангеров растянул при спуске лодыжку, наш переход завершился успешно. Мы прибыли в Арозу в половине двенадцатого, то есть спустя ровно семь часов после начала похода. По прогнозам жителей городка, знавших о нашей затее, мы должны были достичь Арозы никак не ранее часа дня. Поэтому они вышли встречать нас к подножью обрыва только тогда, когда мы уже завершали ланч в отеле Зехофф”. С одной стороны, я был бы вовсе не прочь доставить арозцам хоть какое-то невинное развлечение, однако, с другой стороны, я был очень доволен и тем, что успел завершить свою роль еще до того, как они пришли поглазеть на спектакль с театральными биноклями в руках.

Комментарии

Добавить изображение