ОТВЕТЫ ПИСАТЕЛЯ НА ДВА БОЛЬНЫХ ВОПРОСА

27-01-2007

Интервью франкфуртскому журналу “ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЕВРОПЕЕЦ”

1. Как Вы оцениваете состояние русской культуры в эмиграции?

Юрий ДружниковВопрос больной, как мозоль, и очень, я бы сказал, многоответный. Можно рассмотреть его в позитивном духе, можно в резко отрицательном. В 1992 году его задал себе и мне всемирно известный Вольфганг Казак, которого, увы, теперь не спросить.

Года два профессор Казак собирал материал и опубликовал в московском журнале зыбкую (потому что ситуация все время меняется) статистику в статье с символическим названием: “Конец эмиграции?”. Однако же, в частности, я ему объяснял, что сам я как малая часть эмигрантской культуры, никогда не вернусь. А без меня, как выразился Андрей Платонов, “народ неполон”.

Отвечая на вопрос о состоянии русской культурной традиции за пределами России сейчас, можно написать книгу, и не одну, в зависимости от угла зрения: отсюда или оттуда. Я тоже отвечал на этот вопрос тут и там публично несколько раз. Тут просматриваются два подвопроса. Первый: зачем мы сюда приехали? И второй: как нас рассматривают в микроскоп на первой родине?

На вопрос “зачем” разумно ответила в начале семидесятых совершенно необразованная, патриархальная русская женщина: “Да потому, что выпускают”. И вот в начале XXI века на прием в клинику к моей жене (она давно стала американским врачом) пришла такая же простая женщина, и оказалось (вы не поверите), что она не знает, что живет в Америке. Целая баптистская деревня тронулась из Сибири в Новый Свет, и она вместе с другими, даже не спросив, куда.

Относятся ли эти случаи к состоянию русской культуры в эмиграции? Признаемся, что да. А выше — многослойный миллионный политико-экономический пирог с маком, все маковки которого и есть все мы. Три волны эмиграции, обогатившие культуру Запада и до обидного урезавшие культуру постсоветского пространства.

После разложения трупа Змея-Горыныча Россия открыла людям доступ к зарубежной русской литературе, а Запад открыл кое-что в российских архивах. Решив, что со старым покончено, те, кто первыми сумели бежать в Америку, Германию, Англию и занять позиции на “русских” радио и в газетах, первыми же заспешили вернуться, чтобы не опоздать к дележу пирога там. Кто проворней, даже госпремии прихватили. При этом для большинства то было сидение на двух стульях, ибо кормить их пособиями и пенсиями продолжает без обиды и претензий вторая родина, которую они теперь поругивают. Говорю это безо всякого осуждения, просто констатируя факт. Мой друг Георгий Владимов годами ездил туда-сюда из Франкфурта в Переделкино и обратно. Тут сытное пособие, там ему премия и даже квартирку выделили в “хрущобе для прислуги Дома творчества. Умер Владимов за рулем, ожидая в многочасовой очереди перед Калининградской таможней, чтобы попасть на шмон.

Без обид многие покупают в русских консульствах родное гражданство, которого их раньше, тоже за деньги, лишили. Приобретают квартиры в Москве и Питере, кое-что подкритиковывают как “бывшие иностранцы”, а в целом стали “за”, чтобы их печатали и показывали по телевидению. Некоторые, особо выдающиеся, даже были включены в команду президента Путина для визита к президенту Франции. Выше чести в российском табеле о рангах для сочинителей не придумаешь. Для сравнения: Фолкнер, когда его пригласил в Белый Дом президент Кеннеди, ответил: “Зачем же ехать обедать так далеко?”

Сегодня, при все еще значительной словесной свободе в России, гаечки затягиваются. Интерес к эмигрантской культуре на первой родине уже опять искусственно сжимают. Современная эмигрантская русская культура больше интересует университетскую публику не в Московии, а в Польше, Болгарии, Хорватии. В “Литературной газете” принято к действию негласное правило: об уехавших (читайте: невозвратившихся) не писать. Толстые журналы уже давно замкнулись на своих, только членах их “Cosa Nostra”. А вот если бранить меня, причем с ярлыками на уровне 37-го года на это место находится. Все это означает, культура эмиграции воленес-неволенс опять обособляется. Как и раньше, не по своей воле. Бегут-то, как и раньше, в одну сторону (даже в Мексике работают тысячи российских ученых, не сумевших пробиться в США), что Кремль нервирует. Глядишь, коли зажмут сильней, то четвертая волна помчится куда глаза глядят.

Сказать по правде, меня это не огорчает и не радует. Российская публика занимается этим видом спорта, начиная с Ивана Грозного. Любить первую родину естественно и добровольно возвращаться — тоже. Я, однако, отношусь к тем, кого обратно и пряниками не заманишь. Томас Манн, который тоже был в эмиграции в Калифорнии, сказал: “Где я, там немецкая культура”. Заменив, слово “немецкая” на “русская” я продолжаю писать, читать лекции по русской литературе, выступать, выпускать книги. В том числе, если находятся заинтересованные и отважные издатели, выпускать и в России. Но душа и тело мои одомашнились в Калифорнии. Чем больше в Москве ругают, тем веселее издаваться мне в Лондоне, Варшаве, Париже и Риме.

2. Как Вы расцениваете русскую печать в эмиграции? Считаете ли Вы, что она испытывает давление (если — да, то откуда)?

Насчет давления я бы сразу сказал так: кто хочет, тот испытывает. Новые русские деньги (источники обогащения известны) проникли за рубежи. Покупаются русские газеты, чтобы делать бабки на рекламе. Но издание-то все равно надо делать интересным. Как только в дело втираются российские спецслужбы с целью расширения сферы влияния, читатель, почувствовав это, выключает штепсель подписки. Например, парижскую газету “Русская мысль” стало стыдно читать, и пора уже ей менять название на “Русское недомыслие”.

Замечу в связи с этим, что «осуществлять влияние» на русскую публику за рубежом в советском стиле тридцатых годов для бдящих органов сегодня неэффективно, а то и просто глупо. Пропаганда достижений путинской верхушки тупая, а часто просто глупая, напоминающая пародии. Лучше бы — для привития любви к первой родине — тратили государственные деньги на гастроли у нас действительно значительных, талантливых театральных трупп, зарабатывающих в Москве копейки актеров, музыкантов, выставки художников, которые пока что могут надеяться только на щедрость западных организаторов, продающих билеты.

Вал дешевого чтива из России залил здешние русские магазины. Книги тут выпускать стало трудней, и они, к сожалению, не всегда на “профессиональной литературной высоте”. Но в России книжного мусора еще больше, хотя много хороших книг выпущено за либеральный период. Что будет дальше, осторожно поглядим.

Очевидный факт сегодняшней русской эмиграции состоит в том, что в США и Канаде, в Германии и Англии, в Австралии и Турции (получил недавно из Стамбула письмо) многие пишут стихи, прозу, воспоминания, публицистику на русском и стремятся опубликоваться. Кто бы ни были по профессии эти наши соотечественники, они чаще, чем натуральные американцы или, скажем, немцы, хотят выразить свои мысли и чувства на бумаге. В Америке действуют русские самодеятельные театры, клубы, много русских библиотек. Стало быть, слухи о конце русской эмигрантской культуры сильно преувеличены.

Толстый литературный журнал «Мосты» во Франкфурте, конкурент скучным московским, — явление примечательное и значительное по размаху (редактор Владимир Батшев). Выходит журнал «Чайка» в Балтиморе, предназначенный для массового эмигрантского читателя (редактор Геннадий Крочик). Кто не знает во всемирной паутине электронный журнал «Лебедь», вылетающий из Бостона? В нем, как в старые времена, звучат, иногда под псевдонимами, яростные голоса из Москвы и глубинки, зажимаемые в российских изданиях, но тут, в «Лебеде», и западных авторов хватает (редактор Валерий Лебедев). Нью-Йоркская газета «Русская Америка» частично распространается в Москве (редактор Аркадий Мар), несколько газет, в том числе «Континент» и «Обзор» выпускает в разных штатах Америки Чикагский синидикат (издатель Игорь Цесарский).

Кстати, об Интернете: по независимой мировой статистике английский — самый популярный в мире язык, и это понятно. Но мой родной великий и могучий” вошел в первую десятку популярных языков (а их на земле 2500, не считая диалектов).

В Сакраменто (я живу рядом) выходит целый веер русских газет, больших и маленьких, даже есть “Вечерний Сакраменто”. Работают несколько русских радиостанций и телевидение. Казалось бы, достаточно, но сравнительно недавно начала выходить большая новая оригинальная газета Калифорния” на пятидесяти шести полосах (редактор Александр Валуйский). Значит, читателей хватает, хотя ежу понятно, что хотелось бы больше, особенно молодых, и особенно “книжников”, чтобы значительные книги эмигранты покупали для домашних библиотек, ибо не размером дома измеряется культура семьи, а длиной полок с книгами.

Однако же побывайте на фестивалях бардовской песни в Америке. Тысячи энтузиастов за рулем и с гитарой на заднем сиденье съезжаются в горах или в пустыне, как по мановению волшебной палочки. Слушателей до горизонта. Поют русские песни, старые и только что сочиненные — я, бывший раб советской системы, завидую их юной всемирной мобильности.

Свобода жить, как хочется, свобода петь, что хочется вот для чего эмиграция. Конец ее, по-моему, не предвидится. Ну а если хочется назад к товарищу волку, который знает, кого кушать, — это тоже неотъемлемая и гарантированная часть западной свободы.

Дейвис, Калифорния, Декабрь, 2006.

Комментарии

Добавить изображение