ИСТОРИКИ И СМЕРТЬ СТАЛИНА

30-03-2007

Литература по теме “Смерть Сталина” включает десятки работ, и те с которыми я ознакомился, имеют общий недостаток – неполнота в использовании материалов и в описании событий. Понятно, что при таком подходе убедительную аргументацию своей позиции получить невозможно. Я не претендую ни на полноту охвата источников, ни на конечную правильность выводов, но смею надеяться, что настоящая статья осветит этот важный эпизод истории достаточно широко.

Немного было в прошлом более важных событий, чем смерть Сталина 5 марта 1953 года. Более полувека историки спорят – была ли эта смерть насильственной или нет. Те, кто знали это наверняка, давно ушли из жизни. Бесполезно искать в архивах, дневниках и мемуарах следы переговоров, указаний, соглашений, которыми можно было доказать что-либо, убедившее всех. Но события в СССР происходили, люди в высших этажах власти встречались, получали новые назначения или отставку, арестовывались, исчезали. Изменялась внутренняя и внешняя политика. Звучали декларации. Скрыть такие события невозможно. Если всё это выстраивается во взаимосвязанную цепь событий, то можно придти к выводу – да, Сталин был умерщвлён, а за две недели до этого – лишен власти. Те, кому события, по которым сделаны эти заключения, представляются совпадениями, останутся, конечно, при своем мнении, противоположном.

Работы отечественных авторов по сталинской теме часто до крайности тенденциозны. Апологет Сталина Карпов говорит о его необыкновенной чуткости”, ненавистник его Антонов-Овсеенко называет “жестоким диктатором”. Ж. Медведев, считающий себя высокопрофессиональным, объективным историком, допускает необъяснимые ошибки. Мелких ляпсусов в таких трудах пересчитать невозможно. Часто они далеки от академичности: “Хрущев сморозил чушь” (Ю. Жуков, см. список использованной литературы). Работ, основанных на самостоятельных архивных исследованиях и на строго доказательной базе, подобных книгам Г. Костырченко, единицы.

Самый странный рассказ, исходящий как будто от Эренбурга и напечатанный в годы “оттепели” на Западе, повествует о демарше членов ПБ против Сталина в связи с делом врачей и наибольшей активности в нем Кагановича. Он якобы даже порвал свой партбилет в клочки и бросил его в лицо Сталину. Несмотря на беспредельную нелепость этой версии, она интересна тем, что за ней просматривается заказ Хрущева – так он хотел “своих” показать смелыми оппозиционерами. Авторханов же оспаривает этот рассказ вполне серьезно. Есть, впрочем, еще более абсурдные, буквально анекдотические версии - с одним, двумя, даже тремя двойниками вождя (Добрюха).

Совершенно неприемлемы те работы, авторы которых, для подтверждения своих выводов, приводят верные факты, но выборочно. Тот же Юрий Жуков рассказывает, что в 1951 году приостановилось издание собрания сочинений Сталина и было решено вместо его статуи, как намечалось ранее, на здании Московского университета поставить шпиль. Историк делает вывод Сталин был фактически лишен власти. Как будто тогда все поголовно не изучали “Экономические проблемы социализма в СССР” и не были расстреляны члены Еврейского антифашистского комитета. Неужели это происходило не в угоду Сталину или не по его воле?

Но, независимо от уровня таких работ, почти в каждой из них можно найти важные факты, которые могут считаться достоверными при условии должной проверки.

Эти наблюдения заставили меня, отнюдь не историка, взяться за настоящую статью. В меру своих сил я стремился избежать указанных недостатков. Понятно, что некоторые мои выводы являются гипотетическими. Повторяю - я не охватил всю литературу по теме и не привел все факты, связанные с концом сталинской эпохи, но думаю, что важнейшие не опустил.

Труды историков и мемуаристов полны противоречий, о мелких я рассказывать не буду, на других, имеющих принципиальное значение, остановлюсь.

Любую статью по истории следует начинать с характеристики общей политической обстановки в стране. Недавно закончилась великая война, и память о ней жила в каждом. Несмотря на определенные успехи в экономике, народ жил скудно. При полной внешней стабильности скрытая борьба в высших этажах власти было напряженнейшей. Главные советские, партийные и военные руководители хорошо знали о закрытых послевоенных процессах – летчиков, моряков, ленинградском,
о расстреле 13 членов ЕАК. Отдельно следует сказать об открытых кампаниях - против космополитов, антиеврейской по сути, о нападках на интеллигенцию.

Хотя воля Сталина в послевоенные годы была сильна, его физическое и психическое здоровье, как и интеллект, пошли на убыль. Он пережил 2 инсульта. Речь стала затрудненной. Его выступление на XIX съезде продолжалась всего 8 минут. Бывало, что он до полугода не появлялся в Кремле (Медведевы, Ю. Жуков). Его приспешники хорошо всё это видели, но инерция подчинения, память о грозных 30-х и суровых годах войны парализовала волю окружавших Сталина. Активность их состояла только в борьбе за влияние на генсека и за его благосклонность.

Не следует думать, что советские политические лидеры были преданы Сталину безоглядно. Почти каждый из них имел основание таить на него обиду – кто за себя, кто за жену, за другого близкого человека, за страх, за усталость. Не все в прошлом были твердыми ленинцами (Хрущев, например, поддерживал троцкистов, Андреев и Вышинский были меньшевиками), у некоторых в семьях были евреи. Не во всём они были единодушны в оценке положения в стране и о пути ее развития (Авторханов). Но взаимное недоверие не позволяло им объединиться, проявить решимость. Самым смелым оказался Берия.

Одряхление вождя прямо связано с его зловещим вниманием к медикам. Первой жертвой среди них стал крупнейший терапевт академик Виноградов (Костырченко, Торчинов). Именно он в январе 1952 года констатировал ухудшение здоровья Сталина и посоветовал уменьшить рабочие нагрузки и даже уйти на покой. Высокий пациент воспринял этот диагноз как диверсию. В начале ноября академик был арестован, а с ним еще 5 человек. Всего в последующие 3 месяца было арестовано 28 врачей и 9 членов из семей. И хотя евреев из них было около трети, “дело врачей” в декабре приобрело антиеврейскую направленность (Костырченко). Можно согласиться с теми, кто объясняет это антисемитизмом Сталина, и с теми, кто смотрит глубже, видит политическую причину или новый вал репрессий. Важно подчеркнуть, что все арестованные были лучшими специалистами столицы, лечащими врачами или консультантами кремлевской больницы.

В последние пять лет жизни Сталина его политика приобрела вполне видимую антиеврейскую направленность. Это обстоятельство, наряду с другими, ухудшило отношение Запада к Советскому Союзу и лично к Сталину. Наследники Сталина” хорошо понимали, что продолжение такой политики ни стране, ни им самим нечего хорошего не несёт. К тому же, никто из них самих не был уверен в завтрашнем дне. Прежде всего, это касалось Берии. Дело, конечно, не в том, что у него были “родственники за границей” или темное прошлое, а в его больших амбициях. Мингрельское дело было зловещим для него сигналом, как для остальных членов ПБ – ленинградское. Вызревало решение – со Сталиным пора кончать. Последовавший после 5 марта раздел власти вождя показал, что государственная, политическая, военная и тайная силовая власть оказались в руках заговорщиков – Маленкова, Хрущева, Булганина и Берия, т.е. ближайшей четверки. Другие члены ПБ из числа старых соратников (Молотов, Микоян, Каганович, Ворошилов) в последние месяцы были отдалены от большой политики и от вождя лично, но в заговоре не участвовали. Молотов и Микоян на октябрьском 1952 г. пленуме ЦК были подвергнуты политическим обвинениям.

Действовал Берия осторожно, вместе с тем – решительно и коварно. Можно не сомневаться, что без него не обошлось, когда арестовывали ноябрьскую” группу врачей (именно они были собственно “кремлевские”). К “декабрьским” арестам, т.е. евреям (в той группе были в основном консультанты), он, скорее всего, не имел отношения. Его задачей было сделать Сталина беззащитным. В последний год жизни возле Сталина не было ни одного врача, он не проходил никакого медицинского обследования. К тому же его медицинская карта бесследно исчезла при аресте Виноградова.

Тонкой интригой Берия 15 декабря 1952 года удалил от Сталина самого близкого и преданного ему человека, служившего генсеку более 20 лет – его секретаря Поскребышева. Он был обвинен в утере важных документов. Поскребышев потерял свою огромной важности должность. Это место занял Малин, “человек” Берия и Маленкова, их цели в тот момент совпадали. На следующий день на новом (с мая 1952 г.) месте службы – на Урале, был арестован Власик. Причина – не упущение по службе, а бытовое разложение (!). После Власика охраной Сталина начал руководить начальник комендатуры Кремля Косынкин (Антонов). Его срок на этом ответственейшем посту, как мы это увидим, будет недолгим. В январе 1953 года арестовали еще 5 человек из ближайшего окружения Сталина.

Об этих событиях страна, конечно, не знала, но последовавшее 13 января 1953 года недоброй памяти “Сообщение ТАСС”, прозвучало сильнее грома. Впервые в прессе заговорили о евреях, как о вредителях, изменниках, отравителях. Хотя речь шла не о всех евреях, а о врачах и буржуазных националистах, соответствующее настроение в стране складывалось. Эта акция (арест врачей) была осуществлена министром ГБ Игнатьевым по прямому указанию Сталина (Авторханов). Через месяц с небольшим Игнатьев “сдаст” хозяина заговорщикам.

Больше месяца страна жила в напряжении, а больше всех – евреи. В этих условиях смерть генерала Косынкина прошла почти незамеченной. Некролога не было, а только сообщение 17 февраля в “рамочке”, т.е. о смерти. При этом - не в “Правде” и не в “Красной Звезде”, а в “Известиях”, ранг этой газеты тогда был немногим выше “Труда”. Лет этому генералу было чуть больше 50-ти, в таком боевом возрасте военные в мирные дни сами собой редко умирают. Умер он после сердечного приступа. Обратим на это внимание. Началась атака на ближний рубеж обороны.

В итоге, Сталин оказался без преданных охранников, без помощников, без медицинского наблюдения.

Последнее сообщение о Сталине как действующем руководителе государства относится к 17 февраля 1953 года - прием посла Индии Кришны Менона (Журнал). 17 февраля примечательно еще двумя обстоятельствами – после этой даты “вождь” в Кремле уже не появлялся в своем кремлевском рабочем кабинете . До последнего часа местом его пребывания стала “Ближняя дача” в Кунцево. А имя его на столбцах газетах стало упоминаться гораздо реже, громкие эпитеты исчезли совсем. Это наблюдение могут правильно оценить только современники той эпохи. Масштаб культа Сталина, говоря языком следующего этапа истории, принял уродливые формы. Ежедневное славословие Сталина в каждой советской газете имени было обязательным.

Последнее упоминание о врачах можно было прочесть в “Комсомольской правде” и в “Труде” 18 февраля (очевидно, не успели снять). После этой даты полностью прекратились публикации в центральных газетах о врачах-убийцах, которых и раньше было немного, а именно – 8. Все, кроме 2-3, в виде коротких упоминаний (Пинкус,им просмотрено 56 изданий). Включая карикатуру в “Крокодиле”. Никаких “писем трудящихся” с призывами сурового покарания врачей-убийц газеты не печатали. Это мифы позднего времени.

Самым важным показателем произошедшей перемены в руководстве страны является статья Ольги Чечеткиной в “Правде” 20 февраля 1953 года “Почта Лидии Тимашук”. Тогда этого никто не заметил, а сейчас следует подчеркнуть, что в указанной статье нет ни слова ни о сионистах, ни о евреях, ни о шпионской организации “Джойнт”, не приведены даже фамилии “врачей-убийц”. О недосмотре в такой газете речи быть не может.

В статье “Почта Лидии Тимашук” ничего не сказано о “неизбежном возмездии врачам-убийцам”. А всего 5-ю днями раньше такие слова прозвучали в редакционной статье “Труда”.

Весь пафос статьи Чечеткиной направлен на разоблачение американских поджигателей войны, призывы к бдительности и патриотизму. И, наконец, самое главное - Сталин упоминается в ней только один раз, и самом ее конце. И как - не “великий”, а просто – “товарищ Сталин”, после слов “сплотимся вокруг партии”. Перед нами важная примета политических перемен, происшедших к 20-му февраля. Примечательно, что в книге Пинкуса статья Чечеткиной не отмечена.

Есть еще три интересных обстоятельства, которые можно заметить при чтении газет за январь-февраль 1953 г. В передовых и других политических статьях ненавязчиво упоминается имя Маленкова (указал, напомнил...). Полное впечатление, что советских людей заставляют привыкнуть к новому руководителю. При этом - ни слова других членах ПБ, кроме ... Кагановича (при заводе его имени). В какой газете? В “Правде”. Когда? 19 февраля, т.е. через пару дней после того, как, по моему мнению, произошли изменения в руководстве, а дело врачей фактически было прекращено. Перестали появляться статьи о “классических трудах т. Сталина” (собственные наблюдения по центральным газетам 1953 года). В деловой переписке Кремля произошли изменения. Доклады, которые раньше писал Михайлов (руководитель Агитпропа) Маленкову для утверждения Сталиным теперь пишет Шепилов (редактор “Правды”) Михайлову для утверждения Маленковым (собственное наблюдение по статье Г. Костырченко “Реприза на арене истории”). Следовательно, Шепилов, Михайлов и Маленков поднялись на одну ступеньку выше. Последний - теперь “хозяин”. Все не формально, но фактически.

Чем занимался Сталин во второй половине февраля 1953 года, подписывал ли какие-нибудь документы - сведений нет. Неужели в продолжение двух недель руководитель крупнейшей державы не подписал ни одного распоряжения, не получил ни одного донесения, секретарь или помощник не зарегистрировал ни одного звонка? Это может быть только в одном случае – Сталин был полностью изолирован.

Правда, 20 февраля (по другим данным -21 февр.) он вызвал к себе Министра ГБ Игнатьева и одного из руководителей разведки Судоплатова (Судоплатов). Сталин тогда неосторожно высказался: "Не люблю я Берию, он не умеет подбирать кадры, старается повсюду ставить своих людей" (Столяров). Из этих слов видно, что диктатор почувствовал опасность, и не в его характере было оставаться в бездействии. Он в тот день распорядился также готовить ликвидацию Тито. Ни более, ни менее. Да еще способом воздушного заражения бубонной чумой. Психика вождя была явно не в порядке.

Игнатьев всерьез заволновался – ведь он был тем самым “кадром”. Он не чувствовал себя уверенным на посту министра ГБ. Будучи типичным партчиновником, Игнатьев во всем полагался на Маленкова (Авторханов). Последний, а затем и Берия были немедленно оповещены об этих словах Сталина. Решимость Лаврентия Павловича окрепла.

Далее в дело включается Маршал Жуков. По одним данным (Пиманов) Сталин вызвал его в Москву 21 февраля. По другим (Камша) – вызвал Президиум ЦК “в конце февраля”. Вполне возможно, что обе версии не исключают друг друга, тогда из этого следует, что и Генералиссимус и Президиум, т. е. заговорщики, искали поддержку у великого полководца. Но слишком уж много крови ему испортил Верховный, чтобы Георгий Константинович стал на его сторону. А с членом Президиума Берией у него отношения просто враждебные. Но ввиду предстоящего дела оба не дали ходу своим чувствам. До поры. Во всяком случае, Жуков прибыл в Москву только 27 или 28 февраля. То, что через неделю он стал 1-м заместителем Министра Обороны, ясно говорит, на чьей он был стороне.

Другим шагом Сталина был прием главного инквизитора Советского Союза, председателя Комитета партийного контроля, многолетнего специалиста по проверке и чистке М. Ф. Шкирятова. Встреча состоялась 27 февраля (Дроздов). Для ближайшего круга вождя, знавших, для чего нужен Шкирятов, это был тревожный знак. Действовать следовало немедленно.

(Возможные оппоненты могут указать, что упомянутый прием Шкирятова Сталиным противоречит моему заключению, что последний был изолирован. Замечание веское. Это единственное противоречие, которое я не смог разрешить. Требуются дополнительные розыски. Одно из предположений может быть таким. Источник “Дроздов” пишет - Сталин “принял”, но не указывает где именно, возможно, встреча состоялась в Москве, куда Сталин приезжал именно в этот день на спектакль “Лебединое озеро” в Большом театре.

28 февраля 1953 года Сталин опять был в Москве. В Кремле он со своей четверкой смотрел фильм – американский боевик “Возмездие”. Это, между прочим, говорит, что в те дни чувствовал он себя неплохо. В Кунцево приехали около 12 часов ночи. Было застолье – без излишеств. В доме находились, кроме кастелянши, 3 охранника, все в офицерских чинах. Среди них – полковник Иван Хрусталев.

Гости покинули дачу в пятом часу. Сталин и Хрусталев проводили их, а затем оба прошли в одну из спальных комнат. Хрусталев скоро вернулся и сказал двум другим охранникам (Тукову и Лозгачеву) слова, которые можно назвать ключевыми для разгадки тайны смерти Сталина. Они таковы: “Хозяин сказал: “Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь”.

Никогда ранее охрана такого разрешения от хозяина не получала. Все трое разошлись. Это было грубое нарушение порядка.

Внутренние покои сталинской дачи в ночь на 1 марта впервые остались без дежурных и, главное, без их взаимного наблюдения. Любой человек мог бесконтрольно войти к спящему Cталину и выполнить то, что ему поручено и что привело к роковому исходу. Сделать это мог только тот, кто обманом удалил охранников, передав им непроизнесенные Сталиным слова. Это Хрусталев. А поручил ему это Берия, что будет видно из дальнейшего изложения. Считать же, что вождь в ту ночь был “добрее”, чем обычно, нет оснований.

Достоверность слов Хрусталева необходимо тщательно проанализировать. Сам он вскоре умер, об этом речь впереди. Он, естественно, как и Туков, не оставили об этом свидетельств. А с Лозгачевым в 80-х годах успел побеседовать писатель Э. Радзинский, записал его рассказ на магнитофон и включил его в свою книгу “Сталин”. Многие считают Радзинского несолидной фигурой в исторической науке, но он не виноват, что никто из историков не удосужился побеседовать с таким свидетелем. Я слышал в телепередаче Радзинского эту запись, ни малейших признаков фальсификации в ней нет. Даже голос Лозгачева звучит по старому, с военной ясностью, сейчас так уже не говорят ни дикторы, ни офицеры. Во всяком случае, Радзинского никто из профессионалов-историков не опроверг. А недоверие высказывают, это правда.

Еще одно упоминание с эпизодом “Ложитесь спать” и Хрусталевым дает охранник Сталина 30-х годов Рыбин. Оно не весьма подробное, но отметим, что оно независимое от Радзинского.

Дальнейшие события обрисуем коротко. Они описаны многократно, хоть с некоторыми отклонениями.

1 марта, 10 часов утра. Хрусталев кончает смену, приходит Старшинов. 11 часов - в комнатах Сталина “движения нет”. Охрана особого волнения не проявляет. Это обычный режим. 12, 2, 4 часа – беспокойство растет. Но движения нет и среди охранников. Войти в “святая святых” без вызова они не имеют права, хотя дверь изнутри не заперта. Наконец, в 11 часов вечера под предлогом доставки почты Лозгачев входит к Сталину и видит его лежащим на полу в полубессознательном состоянии. Рядом – разбитые карманные часы, показывающие 6 ч. 30 мин. часов, именно тогда вечером, в комнатах зажегся свет. Далее следовали звонки к руководителям, их ночные приезды и отъезды, и, наконец, в 7 часов утра 2 марта появление медиков. Сталин без медицинской помощи после инсульта, который был диагностирован немедленно, был не менее 15 часов.

Главный вывод из сказанного – четверка не проявила никаких усилий, чтобы вернуть Сталина к жизни. Их задача была – распределение власти, подготовка страны к великой новости. Для этого смерть, которая, они были уверены, стала неотвратимой, требовалось оттянуть на 3-4 дня, что и было выполнено.

Требуется отвлечение. Из всех описаний событий можно сделать вывод, что 1 марта на даче вообще жизни не было. Никто не звонит (а есть ли узел связи?). Не упоминаются технические секретари, стенографисты. Впрочем, отсутствие последних – лишнее доказательство тому, что Сталин был тогда бездеятелен, т.е. изолирован.

Не лишено интереса обстоятельство, что 28 февраля 1953 года Светлане Иосифовне Аллилуевой исполнилось 27 лет. Нет никаких данных, что отец поздравил ее или хоть бы вспомнил о ней. А ведь он в тот день был в Москве, поехал смотреть кино. Неужели в Кунцево не было кинозала? 1 марта дочь несколько раз звонила отцу, но не дозвонилась (?!). Сообщение единичное, подтверждения нет. Впрочем, другие заявляют – дозвонилась, но получила знакомый нам ответ – “движения нет”. Я привожу эти сведения только как пример противоречивой информации.

С утра 2 марта до вечера 5 марта врачи находились у постели обреченного. В эти дни и часы четверка не знала покоя. 3 марта Хрущев вызвал без объяснения причины всех членов и кандидатов ЦК в Москву. 4 и 5 марта четверка (плюс “старые кадры”) разрывались между Кунцево и Кремлем. 5 марта в 20 часов началось совместное заседание ЦК, Президиума ВС и Совмина. Отсутствовал только Булганин, наблюдавший за событиями на даче (Захаров). В 20 час. 40 мин. решение о новых назначениях было принято. Стенограмма не велась, но протокол сохранился. Наследовавшие власть помчались в Кунцево. Через полчаса, после того, когда все собрались, в 21 час. 50 мин. врачи объявили – Сталин скончался. Всё произошло, или разыграно, как по нотам. Или такая последовательность – опять случайное совпадение?

Я не утверждаю, что Сталин умер в один из предыдущих дней – медицинские записи наблюдений сохранились и были представлены в оригиналах на выставке Федеральной архивной службы РФ в 2003 г. Врачи зафиксировали и судороги, и кровавую рвоту, и увеличенную печень, что типично не для инсульта, а как раз для отравления. Но что за его жизнь перестали бороться именно в 21.50 – весьма похоже. И то сказать – сколько можно мучить больного и томить окружающих? Еще одну ночь волнений?

Присутствовали, кроме четверки, из членов “старого политбюро” Ворошилов, Каганович и Микоян. Молотов был нездоров и бывал наездами. Еще 2 марта были вызваны сын и дочь, Василий был пьян и пробыл недолго, а Светлана оставалась до конца.

Берия был настолько возбужден важностью момента и нетерпелив, что его немедленной реакцией было решение ехать в кремлевский кабинет Сталина. Прозвучала его историческая фраза: “Хрусталев (!), машину!” Одним словом, точнее фамилией, он себя выдал. Берия-то хорошо знал, кто быстрее выполнит его команду.

Необходимо остановиться на совпадении (здесь такое слово к месту), которое запутало не одного историка. Дело в том, у Берии был шофер А. Хрусталев, однофамилец (брат?) охранника Ивана Хрусталева (Рыбин – полное имя шофера не указано). Некоторые считают, что команда “Машину!” относилась к нему. Но в помещении дачи, находился именно Иван (но не в комнате, где умирал Сталин, а в смежной или в коридоре, ибо Берия “вышел”) (Радзинский, Добрюха – источники информации указаны). Остальные члены ПБ, выдержав несколько минут приличия и дав распоряжение об отправке тела в Москву, покинули Кунцево

Отвлечемся также на медицинский аспект проблемы. Еще с 1921 г. в системе ВЧК-ОГПУ-НКВД… и т. д. работала токсикологическая лаборатория, имевшая на своем счету немало успешных тайных дел. Одним из его направлений была ликвидация (термин официальный) неугодных власть имущим при полной симптоматике сердечно-сосудистых заболеваний. Экспертиза при этом была бессильна. Берия был прямой куратор указанной лаборатории. Еще один след к нему. Итак, Косынкина и Сталина мы можем отнести к жертвам этой лаборатории. И это не всё.

Жизнь Хрусталева еще раз пересечется с судьбой Сталина, уже посмертной. Он присутствовал на вскрытии тела усопшего вождя. Хочется сказать – наблюдал за этой операцией. Но как тайну смерти, так и тайну вскрытия ему не пришлось долго хранить. Он тоже скончался, и тоже после сердечного приступа. Через 20 дней. Успев побывать перед этим под арестом (Добрюха). Патологоанатом Русаков, делавший вскрытие Сталину, увы, тоже умер. В том же году (Авторханов).

По распоряжению Берии все присутствовавшие при кончине Сталина (охрана, врачи, даже хозяйственные работники) были разосланы после его похорон “по дальним гарнизонам”.

Настоящая статья о смерти Сталина не открывает ничего нового, просто я сгруппировал события последовательно и наглядно, следовательно, я надеюсь, доказательно. Я постарался также связать события последних дней с политической обстановкой в стране, с “противосталинскими” настроениями в правящей верхушке и ее действиями, направленными на отстранение Сталина от руководства.

В заключение – о репликах двух кремлевцев. Поэт Феликс Чуев спросил старого уже Молотова о возможности “устранения Берией” Сталина. Молотов эту версию не стал опровергать.

19 июля 1964 на приёме в честь Яноша Кадара Хрущёв произнес: “Сталин стрелял по своим… Вот за этот произвол мы его осуждаем... В истории человечества было немало тиранов жестоких, но все они погибли так же от топора, как сами свою власть поддерживали топором”. В советские газеты эти слова не попали, а по Всесоюзному радио прошли только в режиме прямого эфира, при повторных передачах они были вырезаны, Запад их повторял много раз.

Использованная литература.

  1. А. Авторханов, “Загадка смерти Сталина”.
  2. Л. Балаян, “Тайна смерти Сталина”.
  3. Н. Добрюха, “Последняя ночь Сталина”, “Как убивали Сталина”.
  4. Ю. Жуков, “Сталин. Иной взгляд”.
  5. А. Захаров, “У последней черты”.
  6. “Журнал приема посетителей кремлевского кабинета Сталина”
  7. В. Камша, “Ночь, которая потрясла мир”.
  8. В. Карпов, “Генералиссимус”.
  9. Г. Костырченко, “В плену у красного фараона”, “Тайная политика Сталина”.
  10. А. Пиманов, “Охота на маршала”.
  11. В. Пинкус, “Советская пресса о евреях. 1948-1953 гг.”.
  12. Ж. и Р. Медведевы, “Есть ли тайна смерти Сталина?”
  13. Э. Радзинский, “Сталин”.
  14. А. Рыбин, “Рядом со Сталиным”.
  15. К. Столяров, “Палачи и жертвы”.
  16. П. Судоплатов, “Разведка и Кремль”.
  17. В. Торчинов, “Вокруг Сталина”.
  18. Ф. Чуев, “Сто сорок бесед с Молотовым”.
Комментарии

Добавить изображение