БОЛЕЗНЬ И ИСЦЕЛЕНИЕ ИГОРЯ ЕФИМОВА

[по следам "Грядущего Аттилы" Лебедь №541-548]

Этой страсти [состязаться и выделяться] мы обязаны тем лучшим и тем худшим, что в нас есть, нашими добродетелями и нашими пороками, нашими знаниями и нашими заблуждениями, нашими завоевателями и нашими философами.
(Жан-Жак Руссо Рассуждение о происхождении неравенства)

Вот и подошла к концу величественная эпопея "Грядущего Аттилы" и перед читателем развернулась вся макиавелическая антреприза ее автора: террористы будут поливать нас огнем, а мы будем поливать их грязью, и в этом и будет состоять наш интеллектуальный контр-террор. И будем поливать не столько самих террористов, сколько те отвратительные отсталые народы, которые их породили, и даже не столько все отсталые народы, а прежде всего отсталые мусульманские народы - самые отвратительные из отвратительных.

Вообще говоря, миллионы граждан мыслят в унисон с И.Е. и давно уже принимают участие в вышеозначенном мероприятии. Но пусть, "пусть миллионы вас, нас тьмы, и тьмы, и тьмы" с остатками совести, или политкорректности, как хотите (или же, наоборот, злорадства), которые трактуют идеи И.Ефимова как некую церебральную болезнь. Посему мне показалась интеллектуально интересной такая задача: определить источники болезни И.Е., произвести инвентаризацию его научного багаже и, если окажется, что овчинка стоит выделки, подчистить мысли, подкорректировать теорию и тем вернуть И.Ефимова обратно в строй ценных борцов без страха и упрека за наше правое дело.

ИСТОРИЯ БОЛЕЗНИ

Во-первых, Ефимов хроник: уже с десяток лет он упорно проталкивает свою нездоровую идею-фикс о том, что нашим индустриально передовым народам черной завистью завидуют народы доиндустриальные, второсортные, прямо скажем, народы, и мечтают нас извести терроризмом и всякими прочими подсобными средствами. И вот, размышляя, с чего это у хорошего человека в голове такие тараканы, я вспомнил советские 70-ые и интеллигентские споры на кухне за чаем с бутербродами. И ведь имела там хождение такая мысль, что если демократизация когда и настанет, то первым делом пролы примутся громить все и вся (евреев в первую очередь, конечно, думали одни с тревогой, а другие с предвкушением). В другом варианте сходные настроения выражались популярной фразой: "За что боролись, на то и напоролись" - мол, вот хотели быдлу равенство дать, так оно и село вам на шею в виде советской власти. Когда-то дворянская интеллигенция "ходила в народ" в великодушной и наивной попытке помочь ему. Нынче же советская интеллигенция с презрением и опаской шарахалась от низов. Как видно большевикам удалось испоганить почти все, даже то симпатичное и трогательное явление, которым была и отчасти остается русская интеллигенция. Возвращаясь к нашему пациенту, не логично ли заподозрить, что смолоду пропитавшись этим ядом, и оказавшись за рубежом и обнаружив, что с такими взглядами тут на трибуну не лезут, И.Е. перестроился и перенес свое презрение, подозрение и ненависть с отсталых народных низов на отсталые, но несмотря на это наглые иностранные народы.

ИНВЕНТАРИЗАЦИЯ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОГО НАСЛЕДИЯ И.ЕФИМОВА

Если говорить об "Аттиле", то И.Е. выступает как ученый эрудированный, свои выводы старается основывать на фактах или цитатах, как и полагается, а не все выводить из головы, как любят некоторые. Даже, может быть, слишком эрудированный - тогда появляется желание тащить в книжку все что попало, чтоб не пропало. Так, например, мы совершенно ни к чему узнаем, что одного заслуженного террориста, получившего пожизненное, лишили сладкого до конца своих лет по медицинской надобности. Впрочем, если задуматься, ведь это сообщение тоже может пригодиться какой-нибудь мамаше в воспитательных целях: вот не будешь слушаться, сынок, попадешь в террористы и тебя лишат мороженного на всю жизнь. И потом, на мой вкус, уж очень много у И.Е. Фермопил: куда ни отправится И.Е., обязательно попадет обратно в милые сердцу Фермопилы, как незабвенный Веничка Ерофеев на Курский вокзал. Ведь учит же нас Юлий Андреев в "Лебеде" № 521: "История подобна зеркалу заднего вида в автомобиле. В него стоит время от времени поглядывать, но смотреть вперед следует постоянно".

Итак, "Вперед, читатель!", как говаривал Майкл Булгаков, когда чувствовал, что топчется на одном месте - не будем зацикливаться на Аттиле. С присущей мне от природы дотошностью ознакомился я с совокупностью мысли И.Е., отраженной на страницах "Лебедя", и наткнулся на весьма приятные для себя сюрпризы:

Сюрприз первый: мы с И.Е. оба марксисты…

- Хорошенькая новость, - подумает читатель, - охота человеку мараться еще и в этом.
А я вот сижу себе и ретроспектирую - как все-таки меняются времена! Давно ли еще признаться в приличном интеллигентном обществе (я не скажу за всю Одессу, а скажу за Францию), что ты за капитализм, было ну никак невозможно. С виноватой миной и делая так ручками, как бы извиняясь, не могу, мол, никак преодолеть свой отсталый менталитет, можно было признаться, что ты за либеральную, то бишь рыночную экономику. Ну что ж, думала вслух присутствующая французская интеллигенция (свобода, равенство, братство и свобода слова в придачу) - с передовым мировоззрением ведь не рождаются, это надо заслужить - придется нам его пока потерпеть. Но вот рухнул соцлагерь и, скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, а рассеянную по всем университетам и прочим подобным заведениям многочисленную когорту философов-марксистов, которые к этому времени сочиняли уже полную невнятицу, изъясняясь на только им одним внятном тарабарском языке, словно ветром сдуло. И вот на сегодняшний день дела продвинулись настолько, что теперь можно признаться, правда, лучше бы как-то неуверенно, что ты за капитализм - и ничего тебе за это не сделают.

Зато теперь вот ведь какая незадача - сегодня произнести вслух, что ты марксист, язык прямо-таки сам собою заплетается. Но не спешите и вы меня клеймить, граждане, ведь какой же я, на самом деле, марксист? Ведь я же был бы доподлинно убежден, что весь этот марксизм с его социализмом, профсоюзами и борьбой классов, равно как и тот факт, что Маркс неоднократно и безвозмездно поимел свою верную служанку, а незаконного сына, произошедшего от этой эксплуатации пролетариата с дополнительной стороны, отрицал и на порог дома не пускал - все это суть ложная теория и гнусная практика…

… если бы не так называемый "исторический материализм", один из основных элементов марксизма. Вообще, чем была история до Маркса? Одним живописанием жизни королей и их баталий. Маркс предположил, что за этим внешним хаосом есть все же внутренние закономерности: медленное подспудное развитие экономики постепенно перестраивает общество и отражается на политике. Это так называемое материалистическое объяснение истории. Сегодня оно представляется почти самоочевидным, но 150 лет назад это действительно означало интеллектуальную революцию. Нужно ли продолжать сегодня приделывать к "историческому материализму" имя Маркса - я не знаю. Вообще-то и без Маркса очевидно, что обществу всегда приходилось приспосабливаться к своей кормушке - если кормушка изменилась, что-то должно перестроиться и в обществе. Вот и вся премудрость. Но в западной социологии наименование "исторический материализм" не привилось (очевидно, считалось не вполне приличным словом, как, впрочем, и "фрейдизм"), кроме, конечно, марксистского направления, но то куда-то теперь подевалось. В России "истмат", конечно, учили, но за всеми передрягами и перестройками подзатеряли. Так и случилось, что учение, вроде бы, есть, а наименования к нему никакого не приделано. А скажешь, что ты марксист - так на тебя потом все пальцами тыкать станут.

Хотя, если взглянуть с другой стороны, то получается, что хоть Маркс и умер, а дело его живет. Потому что нынче все (почти) у нас граждане суть не что иное, как стихийные марксисты. Например, на вопрос, зачем американцы полезли в Ирак, народ от мала до велика отвечает - как зачем, там нефть, за профитом, конечно. С виду ответ вполне марксистский, но вот подписался ли бы под ним сам Маркс - я не знаю. Маркс ведь писал о другом: он писал о медленной, подспудной, многовековой эволюции общества вслед за эволюцией общественной кормушки. Бросался ли бы он объяснять всякое действие, в политическом батальном пылу предпринятое, одними прямыми денежными расчетами, я не уверен: при всем при том человек он был умный, да и талантливый.

После такого вступления непредвзятому читателю должно быть ясно, что И. Ефимов, если и не марксист (зачем дурные слова к хорошему человеку зря приставлять?), то, во всяком случае, исторический материалист, ибо справедливо предполагает, что подоплека конфронтации, с применением терроризма, между Западом - мусульманским Востоком суть не духовного (религиозного) происхождения, как думают многие, а материального, экономического. В самом деле, И.Е. предполагает, что нашим индустриально передовым народам, черной завистью завидуют народы индустриально отсталые и мечтают нас извести, если не мытьем, так катаньем. А из сего непреложно следует, что если мы с ними индустриально сравняемся, то конфликт меж нами отпадет сам собой. "И если это не" чистой воды исторический материализм, "то, как сказал бы поэт (в данном случае Пушкин), что же это?". Вообще-то в других работах И.Е. популяризирует "истмат" и прямым текстом, нигде этого термина, впрочем, не упоминая, может стесняется произносить имя Маркса, как и черта, всуе…

Второй сюрприз - Ефимов свой мужик, в доску, но…

Читая далее, я пришел в полный восторг: да он же свой мужик, в доску, он же совершенно правильный человек! Убежденный рыночник, твердый правый, но не упертый какой-нибудь - по вопросу демократии, например, допускает недогматический подход (совсем как я). В общем, из наших, из настоящих, из правофланговых. Одна меня мысль грызет - не слишком ли правофланговый? Ведь если дать волю воображению: родись он лет на 20 раньше и, не дай Бог, немцем, ведь записался бы сгоряча в гитлерюгенд и погиб под Сталинградом. И кому, спрашивается, это нужно? У нас и так кадров не хватает.

Третий, самый главный сюрприз: Ефимов - стихийный состязатель!

Впрочем, что это слово обозначает, И.Е. не знает и не может знать - я его только что выдумал (или лучше было бы сказать "состяжитель", как вы думаете?), короче, сторонник теории состязания. Впрочем, что это такое, Ефимов равным образом не представляет. Не станем его за это упрекать - про эту теорию ничего и нигде не напечатано. Но он ее употребляет, он ее строит! - и это лишний раз доказывает, что перед нами стихийный самородок!

Поясню для читателя, который, может быть, тоже еще не в курсе: теория состязания, это когда ученый предполагает, что, кроме инстинкта состязания, человеком не руководят никакие другие инстинкты, и изучает мир именно в таком разрезе, в таком ракурсе, в таком, так сказать, рентгеновском освещении. Это, конечно, грубое упрощение, но оно позволяет хотя бы вытащить одну ногу из того болота, в котором завязла намертво нынешняя социология. Подобный метод, подобное упрощение упоминает и И.Е. и очень удачно называет его упрощением "физика", потому физики так всегда и поступают: работая с главным фактором, отбрасывают второстепенные. Но такой подход И.Е. почему-то не одобряет, а зря: сравните физику с ее головокружительными успехами и социологию, которую и наукой-то сегодня назвать неловко.

Еще в 2000 году (Закат Америки в 21 веке, Лебедь №150), этот с виду скромный человек, отчеканил свою знаменитую формулу "состязательный ум", известную нынче всем вплоть до дошкольников. Вам я сознаюсь по секрету, я пишу биографию этого замечательного человека, хотя лично с ним не знаком. И вот вспоминается мне, как в одном интервью я спросил его на этот счет в упор, и он ответил мне так доверительно: "- Ах, да, да! Состязательный ум, припоминаю это время... Ах, ах! Это был, знаете ли, такой момент чистого озарения, даже экстаза. Я понял, что наш ум настроен на состязание еще больше чем на то, что путается между ног. Даже в каждом простом и пустом разговоре мы постоянно состязаемся друг с другом, стараемся доказать свое превосходство над собеседником во всем в чем угодно. И это постоянно, понимаете, постоянно!" Я вижу, дорогой читатель, что вы что-то ерзаете, прямо-таки подпрыгиваете на стуле, что вам не терпится возразить. Лучше помолчите, это в ваших же интересах, потому что своим поведением вы только доказываете, что у вас именно и есть состязательный ум.

Пронеслось всего пять быстртеных лет, и наш самородок выдает очередной шедевр: "Щаранский и тысячи других революционеров впадают в иллюзию, будто власть - главная угроза и помеха благоденствию человека. Они упускают из вида угрозу, которую представляет для каждого гражданина его соотечественник, его сосед, ненавидящий его за преуспеяние, за цвет кожи, за новенький автомобиль, за красивую жену, за здоровых детей." (Лебедь № 431) Позвольте мне, маэстро И.Е., сделать маленькое замечание к этой классической фразе, как бы огранить самородный алмаз. "Ненавидящий" - слишком сильно сказано, маэстро. Я обращусь к вам, читатель, затем чтоб вы нас рассудили. Я не стану задавать вам вопроса, ненавидите ли вы ваших соседей, чтоб избежать возмущенного: "Как можно! За кого вы меня принимаете?" Я лучше спрошу, ненавидят ли вас ваши соседи? И, подумавши, вы мне, вероятно, ответите: "Да, возможно. В отдельных случаях. Когда меня сильно достанут, то я, знаете ли, умею дать сдачи, да так, чтоб запомнили". Так и запишем: соседи, действительно, могут порою нас ненавидеть, но не во всех случаях, не все и не всегда. Так что классический ваш постулат, маэстро, вошедший теперь уже во все учебники, следовало бы несколько смягчить и читать его так: "… его сосед, состязающийся с ним за преуспеяние, за… и т.д." Прошу разослать поправку во все редакции.

Вообще соседология - это захватывающая наука. Морально озабоченные англосаксы давно уже занимаются этим вопросом и выдали на гора свое знаменитое Keep up with the Joneses, что я бы перевел, как мог, как "Не отставайте от Ивановых (ваших соседей)". Кстати, соседей необязательно ненавидеть за их успех, с такой же или даже большей силой их можно ненавидеть и за их слишком низкий статус, за бедность. Своей близостью они вынуждают нас вступать в контакт с низшей кастой, чем унижают нас.

Да ну их, соседей - давайте лучше воспарим, читатель, воспарим вслед за великой фразой. Вообразим себе, что вооруженный этой формулой предстал Игорь Ефимов пред Карлом Марксом. И упал бы ниц Карл Маркс перед Игорем Ефимовым и его фразой и запричитал бы: "Ну, где ж ты был, где ж ты пропадал, Игореша, когда я писал "Капитал". Только ты мог остановить мою руку! А теперь-то уж поздно, поздно! Сколько напрасной крови пролито зря. Теперь мне в геенне огненной жариться навсегда!"

Не зря Карлуша так всполохнулся от этой фразы, ой не зря! В ней ведь и заключена великая сермяжная правда, великая и горькая истина, что близкие сражаются между собой ожесточеннее, чем далекие. Это вам и всякий ботаник подтвердит: внутривидовая борьба ожесточеннее межвидовой. Потому что разновидовые индивиды сражаются, вероятно, за разные ресурсы, а одновидовые уж точно за одни и те же. Или наприклад, мужик эксплуатирует свою лошадь. Положим. Но ведь мужик кушает мясо, а лошадь овес, так какая же, на фиг, может быть между ними классовая борьба? Равно, как и рабочий питается, как известно, хлебом, а капиталист - икрой, так разве станут они меж собой ссориться за чечевичную похлебку? Поймите, люди: рабочий не может жить без капиталиста, как и наоборот, зато капиталист очень прекрасно может обойтись без другого капиталиста-конкурента. Равно как и рабочий без другого рабочего. Истинная мечта всякого истинного рабочего вообще остаться единственным рабочим на свете - вот когда капиталисты бы его всего обцеловали-то! А если завалялся еще где на свете один последний марксист-коммунист, то против сего могикана выдернет сейчас маэстро свою любимую карту.

А дело было так. Сидим мы как-то с Игорь Марковичем за бутербродами, а он и говорит мне так доверительно: "- Ах, да, да! Припоминаю то златое время, когда мы писали вместе с Витенькой Пелевиным его знаменитый роман "Поколение "Ы""... Ах, ах! Это был, знаете ли, такой момент чистого озарения, даже экстаза! Я до сих пор, отходя к Морфею, имею привычку перечитывать потрясающие места оттуда, знаете ли, страница 246, а потом 249-250, издательство, вслушайтесь, какие звуки, Ва-а-агриус! Ах, ах! Но упрям, Витек, ох упрям! Сколько раз ему выговаривал: фуй, Витек, ну зачем ты, вставляешь такие слова непотребные? Ты пойми, не все же такие широковзглядные, как я! Ну, вот и не попал в классики… Да, а цитатку-то возьмите, употребите, я вот только поясню что к чему. Значит, едет себе инженер Татарский на работу на своем "мерседесе" и думу думает. А Бло - это такой же гусь, только рангом повыше. Что касается "вау", то это, если кто сам не допер, суть Wow!, что по-английски означает удивление напополам с восхищением.

"Часто бывает - проезжаешь в белом "мерседесе" мимо автобусной остановки, видишь людей, Бог знает сколько времени остервенело ждущих своего автобуса, и вдруг замечаешь, что кто-то из них мутно и вроде бы даже с завистью глядит на тебя. И на секунду веришь, что этот украденный у неведомого бюргера аппарат, еще до конца не растаможенный в братской Белоруссии, но уже подозрительно стучащий мотором с перебитыми номерами, и правда трофей, свидетельствующий о полной и окончательной победе над жизнью. И волна горячей дрожи проходит по телу, гордо отворачиваешь лицо от стоящих на остановке и решаешь в своем сердце, что не зря прошел через известно что и жизнь удалась. Так действует в наших душах анальный вау-фактор
Когда он припарковался во дворе Межбанковского комитета, рядом с его машиной затормозил красный "рейнджровер" последней модели с немыслимыми фарами над крышей и веселым рисунком на двери: восход солнца над прерией и голова индейца в уборе из перьев, "Кто это интересно на таких ездит?" - подумал Татарский,
Из "рейнджровера" вылез Саша Бло…
- Твоя?
Вопрос относился к машине Татарского.
- Ну, моя, - с достоинством ответил он.
- Понятно, - сказал Саша Бло, запирая дверь "рейнджровера". Сорок минут позора и ты на работе. Да ты не комплексуй. Все еще впереди.
Татарский проводил его долгим взглядом, потом вынул записную книжку.
Главное зло в том, - записал он на последней странице, что люди строят свое общение друг с другом на бессмысленно отвлекающей болтовне, в которую они жадно, хитро и бесчеловечно вставляют свой анальный импульс в надежде, что для кого-то он станет оральным, Если это случается, человек приходит в оргиастическое содрогание и несколько секунд ощущает так называемое "биение жизни""

Вот так, дорогие господа и товарищи, в таком ужасе проживаем мы дни свои, и ночи тоже (во снах наших). И кто еще мог бы с такой же выразительной силой выразить это? Гоголь? Пожалуй, не потянет. Салтыков-Щедрин? Тем более.
И.Е. тем временем продолжал:
- Между прочим, "гламур и дискурс" из другого евоного романа "Ампир В", тоже моя идея, все на ту же тему. Но тут Витек меня подвел. Плетет и плетет, плетет и плетет, как всегда. "Гламур - это дискурс. Но дискурс - это не гламур…" Сам запутался и всех запутал. Но упрям, Витек, ох упрям! Сколько раз ему выговаривал: ну зачем ты, Витя все всегда запутываешь? Пиши просто, чтоб лопухам ясно было. Ты пойми, не все такие умные, как я! Ну, вот и не попал в классики…

Да, а если вдуматься, то какой все-таки удивительный этот состязательный инстинкт! О свирепости состязания между близкими по рангу нам только что поведали два вышеозначенные корифея. Но чем дальше друг от друга стоят два индивида на лестнице социальной иерархии, тем слабее срабатывает состязательный рефлекс между ними, особенно со стороны нижестоящего. И на каком-то уж окончательно головокружительном расстоянии этот инстинкт окончательно выключается и превращается в свою противоположность: в безмерное обожание кумира - абсолютного победителя: звезды экрана, спорта, моды, искусства, героя революции, короля государства. Так автоматически у человека один инстинкт меняется на другой, противоположный, которому научного названия я не знаю, хотя он несомненно существует, назовем его условно "королевским" инстинктом. Королем хочется восхищаться, подчиняться ему, с радостью исполнять любую его волю, если такой счастливый случай подвернется.

Все это не случайно, все это по делу. Вернемся мыслию в первобытное племя, из которого мы когда-то произошли. Мужчины там постоянно состязаются друг с другом, кто лучший охотник, воин и так далее. Благодаря этому племя динамично, активно, сильно: оно в состоянии прокормиться и отбиться от врагов. Но ведь этим племенем нужно еще и руководить. Если каждый будет вступать в состязание с вождем и оспаривать его решения, получится "лебедь, рак да щука". Поэтому было устроено так, что если найдется какой-то самый-самый, например, самый умный, или самый хитрый, или самый близкий к племенным духам-защитникам, будучи притом отменным охотником, или воином, или еще кем-либо полезным, то состязание с ним у всех прочих отключается на уровне инстинкта. Включается инстинкт обожания и стремления подчиняться. Все это происходит не на уровне головы, не на уровне сознания, не согласно "общественному договору" Руссо: природа не доверяет голове - голове неизвестно какие фантазии могут придти в голову. Все идет на уровне инстинктов. Получается, что первобытное племя идет в значительной степени на автопилоте, без участия разума. Можно только добавить, что мы гораздо меньше ушли в этом отношении от первобытных, чем воображаем.

Извлечем еще одну, последнюю, фразу из бесценного наследия маэстро Ефимова:
"Если природа человека осталась неизменной за прошедшие три тысячи лет, то это значит, что сегодняшний житель отсталого государства при виде сверкающих городов цветущего Запада должен испытывать те же чувства, которые испытывал древний гот при виде роскошных римских вилл на другом берегу Дуная или гунн - при виде китайских пагод за неприступной стеной. И его реакция, его поведение в отношении народов, ушедших вперёд, должны быть такими же, как и в те далёкие времена. А реакция эта, как правило, представляла собой смесь завистливого восхищения с презрением и ненавистью."

Тут все правильно, но нуждается в комментарии. Насчет восхищения перед победителем И.Е. тоже в курсе, как мы видим. Насчет презрения дело сложнее. Презирать победителя мы не можем - это запрещают нам наши инстинкты. Тут другие механизмы вступают в силу. Например, тот, который исламисты используют сегодня против нас. Попробуем представить, что сегодня может быть на душе у мусульманина, особенно араба. "Западники бесконечно сильнее нас, они колонизуют нас, потом деколонизуют, когда им это надоест, они подстраивают нам унизительные поражения в войнах на Ближнем Востоке, у них есть все, а у нас нет ничего, а если даже у нас что-то и есть, нефть, то как-то так получается, что тоже не впрок, потому что как были мы отсталыми, такими и остаемся. Погодите, погодите-ка, как это у нас ничего нет? А наш Бог? У нас Бог правильный, а у них Бог неправильный. А ведь для истинно верующего всякий народ, который поклоняется не Всевышнему, а неведомо чему, ценится лишь чуть выше навоза, каких бы там высот он ни достигал. Этот народ, стало быть, можно законно презирать. Сегодняшний успех исламского движения, воспаленная религиозность мусульманского мира не объясняются ни чем иным, как этим фактором. Это не снимает горечь поражения, но ослабляет ее. Бальзам на раны. Мы видим таким образом, что экстатическая религиозность может вызываться технической отсталостью народа - да здравствует истмат! И что "передаточным механизмом" от технической отсталости к повышенной религиозности служит состязание между народами - да здравствует теория состязания!

Наконец, ненависть, в изучаемой фразе И.Е.. Ну, ненависть у И.Е. мы уже проходили, она у него везде, это его bete noire. Не беспокойтесь, граждане, я его уже взял на заметку, он под контролем. No pasaran !

Выводы

Ревизия научного наследия И.Ефимова установила, что оно содержит ряд ценнейших элементов в неотшлифованном виде, засим подлежит всяческому изучению и развитию, зловредные же идеи И.Е. подлежат сдаче в спецхран.

РЕМОНТ ТЕОРИИ ЕФИМОВА

Основная идея Ефимова, которая коричневой нитью проходит через все его произведения, о неправедной атаке навечно отсталых наций против навеки передовых, все это на почве состязания, не является совершенно неверной, но является совершенно неточной. Впрочем, правильный ответ И.Е. упоминает и сам: первоисточником вражды служат многочисленные обиды, причиненные западным миром миру мусульманскому, в особенности арабскому, что еще хуже - эти обиды воспринимаются последним как оскорбления, как позор. Только И.Е. над объяснениями такими негодует и насмехается, ибо объяснения эти происходят от европейских либералов-интеллектуалов и иже с ними на всех континентах. А я скажу так: не смейтесь, да не высмеяны будете. И еще: эта либеральная публика, действительно, особого уважения не заслуживает за свою недееспособность: ей и гадюку неподсилу раздавить, поскольку, с одной стороны, Божье создание, с другой, борьба за права животных. Тем не менее, как кое-как беспристрастный судья они сойдут, просто потому что на мировой арене нет никакой другой более нейтральной, неэкстремистской и благожелательно настроенной интеллектуальной идеологической силы. Все остальные идееизготовительные группировки, еще хуже. Кстати, насколько я могу судить, в палестинском конфликте эти особи действительно нейтральны. Посему я вот как поступаю. Я пишу челобитную в Верховный трибунал по святоземельным делам, который, чую я, зреет где-то в эфирной высоте. Оная будет звучать так:

"Ваша честь!
Нижайше прошу ни мусульман, ни иудеев на порог вверенного вами высокого судилища не допускать, бо и те, и другие по причине смуты и беспредела имеющих место быть в Земле Обетованной, текущей млеком и медом, давно потеряли голову, какой бы умной означенная часть тела у них допреж ни была.
Засим подписуюсь."

Покончив с этими разборками, приступим к ремонту Ефимова.
Техническое задание: действовать, руководствуясь историческим прецедентом - ремонту Гегеля, осуществленному Марксом, перевернувшим Гегеля на голову, но без последовавших за марксовым ремонтом катастрофических последствий.
Арбитражная межведомственна комиссия приступает к опросу свидетелей:
Свидетель первый:
Полковник Муамар Кадафи, время: несколько лет тому назад, источник: передача Би-Би-Си, показание: "Мне стыдно быть арабом" (очевидно потому, что те не смогли выручить своих палестинских братьев)
Свидетель второй:
Шейх (звание, вероятно, незаконное) Усама бен Ладен, время: конец 2001 (когда шейх выскользнул из-под американских бомбардировок горного массива Тора-Бора в Афганистане, похоже, в слегка помятом виде и подавленном настроении), источник: "Грядущий Аттила", так называемое "Завещание Бен Ладена", показание:
"Если мусульманин спросит себя, почему наши братья по вере достигли такой степени унижения и разгрома…"
Свидетель третий:
Исламист, бывший офицер египетской разведки у Насера, время: вскоре после поражения в Шестидневной израило-арабской войне, источник: Peter Bergen " The Osama bin Laden I know ", показание:
"… речь шла не о военном поражении, это было поражение цивилизации. Мы не представляли, настолько мы были отсталыми. Этот шок встряхнул арабо-мусульманское сознание не только в Египте, но и во всем арабском мире."
Подобный опрос можно продолжать еще долго, но читатель устал и писатель тоже, поэтому комиссия переходит к составлению заключения:

Версию европейских интеллектуалов-либералов и иже с ними считать истинной, а версию г. Ефимова полагать ложной.
Комиссия считает также необходимым сделать следующие замечания:

1. Г. Ефимов совершает грубейшую ошибку, смешивая классическую войну между странами и партизанскую народную войну. В действительности, Бен Ладена с его исламистами арабские правительства опасаются гораздо больше, чем президента Буша с его ракетами. За Бен Ладеном и его смертниками стоит арабская улица, а не арабский эстаблишмент. Именно дыхание огромной нации гонит на смерть этих мотыльков, иначе никакое обещание немедленного рая не соблазнило бы их. Идет народная война чести, война мести за потерю чести.
2. Вопреки инсинуациям г. Ефимова, конфликты между передовыми и отсталыми странами, являются скорее исключением, нежели правилом. Они возникают тогда, когда первые настолько достанут последних своими неосторожными и ненужными оплеухами, что у тех возникнет срочный и иррациональный позыв поквитаться с обидчиком любыми средствами.
3. Вопреки инсинуациям г. Ефимова, ситуация может быть и обратной: оскорбленной может чувствовать себя и передовая страна. По грустной иронии судьбы американцы тоже спасали свою честь (вторая война в Ираке). Их могуществу, чести и чувству безопасности 11 сентября была нанесена пощечина, и у них попросту возникло непреодолимое желание ответить ударом на удар, хоть по кому, кто попадется под горячую руку, чтоб смыть оскорбление. Буш лишь исполнял желание народа (хоть и подсознательное), как, впрочем, и положено президенту.
4. Особое постановление, касающееся лично г. Ефимова. Будучи хорошо подкованным в истории, г. Ефимов несомненно в курсе того, как гуси Рим спасли, а также как колокол звал к топору. Посему квалифицировать желание г. Ефимова стать гусем, как похвальное, однако преждевременное.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Завлекательности ради я слукавил насчет возможного излечения Ефимова. В редких случаях, действительно, бывает, что люди меняют свои взгляды, но если человек 10 лет повторяет одно и тоже, то ему потребуется, по крайней мере, лет 30, чтоб приняться говорить нечто противоположное. Остается только молить, чтобы у И.Е. достало жизненного пробега, чтоб увидеть свет. Но 30 лет - немалый срок. За это время будет видно, как разливанная глобализация за волосья вытягивает отсталые народы одного за другим из мерзости запустения и ставит их в строй, марширующий вперед к всеобщему счастью. В одном Игоря Ефимов прав: к счастию надлежит шагать всем вместе, отдельного счастья не получится, а выйдет конфликт. (Если, конечно, таковое счастие вообще существует).