НОВЫЕ ПЕСНИ О НЕГЛАВНОМ

Господин Горбатов,

Отвечаю Вам потому, что не обладаю широтой и размашистостью души, а потому привык соблюдать некоторые нормы вежливости. Они, в частности, призывают не оставлять письма без ответа, даже не открытые. А открытые – тем более.

Читая мои статьи, Вы, вероятно, заметили, что я люблю цитаты и эпиграфы: всегда найдется кто-нибудь, кто уже высказал подобную мысль гораздо лучше. Так вот, собравшись Вам ответить, я опять пытался найти какой-нибудь достойный эпиграф. Сначала, как водится, искал у Тютчева, но не нашел. А потом вспомнилось вот что:

...Когда ж закончил я рассказ, -
Спросили: Как? И это - всё?
Ты говорил тут целый час, -
А рассказал ни то, ни сё!..
(А. Милн, «Винни-Пух и все-все-все» Пересказ Б.Заходера)

В самом деле, разбирая груду нелепостей, которую Вы нагромозидили в своем открытом письме, мне так и не удалось обнаружить никакого жемчужного зерна. И это даже жаль, потому что, будь в Вашем письме логика, у меня могла бы возникнуть мания величия.

Еще бы! Оказывается, мои «Подкованные блохи», опубликованные 8 месяцев назад, до сих пор не дают покоя читателям! Ай да Браиловский, ай да... можете не продолжать.

Во-вторых, в своей статье, посвященной, если не ошибаюсь, годовщине смерти А.И.Солженицына, Вы, довольно неожиданно, уделяете мне несоразмерно много внимания и места и делаете из меня чуть ли не основного оппонента и противника покойного писателя. Не думаю, что Солженицыну это доставило бы удовольствие, или что он почувствовал бы себя польщенным. Вы посвятили множество возмущенных фраз доказательству того, что я якобы извратил мысль Солженицына. Вы утверждали, что Солженицын призывал жить не по лжи, то есть хотя бы не участвовать в той лживой жизни, которую навязывало стране и народу гнусное правительство. Позвольте, но разве я утверждал что-нибудь противоположное? В «Стране подкованных блох» я написал фразу: «...Жить не по лжи», как призывал А.И.Солженицын». И все. То есть, просто воспользовался солженицынской формулой, честно сослался на ее автора и больше ни словом о Солженицыне, о его творчестве и о его идеях не обмолвился. Вот если бы я написал, что Солженицын НЕ призывал «жить не по лжи», тут был бы повод для спора, но в моей статье ничего похожего нет.

В ответ на мое утверждение «В стране, где всё хорошо (курсив – Ваш! А.Б.), революций не бывает», Вы разражаетесь следующей тирадой: «Ни в одной из стран Африки революции до сих пор не было: максимум, на что они способны (пока), — это свергнуть диктатора в столице и учинить геноцид на окраинах, одновременно доведя страну до голода (парадоксального в тех широтах) и полного безвластия. Вы и вправду полагаете, что в Африке везде «всё так хорошо»? Нет, я не думаю, что в странах Африки все хорошо, только потому, что там не было революций. Но я также не думаю, что россияне будут Вам благодарны за подобное сравнение. Впрочем, когда-то Россию уже называли, учитывая ее экономическое развитие, «Верхней Вольтой с ракетами»... Но тут Вы, по крайней мере, возражаете на то, что я написал.

Гораздо чаще Вы оспариваете аргументы, которых я не выдвигал. «Из Вашей позиции напрашивается вывод, с которым не согласится ни один здравомыслящий человек: Россия хуже Европы — потому что моложе.» - пишете Вы. Но разве я где-нибудь упоминал об историческом возрасте России? Это Вы почему-то стали утверждать, что, если подходить к делу не хронологически, а исторически, то Иван Грозный – современник не Екатерины Медичи, а какого-нибудь Каролинга, - мне бы и в голову такое не пришло. Поэтому при чтении Вашего письма зачастую возникает ощущение, что Вы все время спорите сами с собой. Лучше бы Вы со мной поспорили. А то обещали возразить по существу, а сами занялись какой-то ерундой.

Позволю себе немного половить блох в Вашем опусе, коль скоро я так неосторожно связал свое имя с этим резвым насекомым. Придется несколько раз Вас процитировать, а то ведь мне не поверят, что Вы такое написали...

Итак: по-вашему, европейцы называют Грозного «Ужасным» только потому, что в их бедных языках нет эквивалента слову «грозный». Во французском – есть: « redoutable », например, и французские историки это знают и объясняют в своих книгах. Вы пишете: «От него (Ивана Грозного – А.Б.), Европа без малейших поблажек требовала во всём соответствовать облику монарха эпохи Валуа! Он и «соответствовал»: всё насилие опричнины по совокупным результатам оказалось сопоставимо с насилием одной только Варфоломеевской недели («ночь» — это фигура речи). Почему же для вас, русофобов, Иван Четвёртый — Грозный, а Генрих Второй — совсем не Terrible? Видимо, потому, что насилие в Париже, Лионе и Руане кажется вам более цивилизованным, чем насилие в Москве, Твери и Новгороде. Нам же, патриотам России (но не патриотам царя Ивана Васильевича), оно представляется всего лишь более организованным — а здесь от Европы наша страна действительно отставала всегда.

Во-первых, я не очень представляю, кто из европейцев и чего именно мог, да еще и «без малейших поблажек», требовать от Ивана Грозного. У меня таких сведений нет. Вы утверждаете, что Запад всегда подталкивал Россию и не давал ей опомниться, требуя, чтобы она походила на него. Скажите, а кто конкретно вынудил Петра Первого «европеизировать» Россию? Тоже Запад? Насколько мне известно, Петр сам этого захотел. И никто на Западе никогда не заставлял русскую интеллигенцию и аристократию читать и писать по-французски и по-немецки. Пушкин почти все свои письма писал по-французски. Хотя вовсе не с иностранцами переписывался...

Во-вторых, Вы спрашиваете, почему же «мы, русофобы», не называем Генриха Второго «ужасным» за Варфоломеевскую резню, - отвечу: вероятно, потому, что он погиб на рыцарском турнире за 13 лет до этого события. (И кстати о Варфоломеевской ночи: я знаю, что этот жуткий погром протестантов длился не одну ночь, но историки употребляют такой термин. Хотите называть ее «Варфоломеевской неделей» - пожалуйста, неделя - это все равно меньше, чем длилась опричнина, и уж тем более не тридцать лет сталинского террора, столь милого сердцу Вашего народа. И, в отличие от русских, по сей день массово любящих Сталина, французы никогда массово не гордились Екатериной Медичи и Карлом Девятым, не сумевшими избежать этой трагедии, а отдавали свои симпатии Генриху Четвертому с его Нантским эдиктом.

Ну, а в-третьих, утверждая, что вы – «патриоты России, а не Ивана Грозного», - считаете французскую резню всего лишь более организованной, то тут Вы явно скромничаете: можно было только диву даваться, куда девалось обычное русское разгильдяйство всякий раз, когда надо было переселить в Сибирь какой-нибудь народ или отправить в лагеря несколько миллионов людей, которые вовсе не были преступниками, - тут-то как раз все было в высшей степени толково организовано, в отличие от производства товаров народного потребления...

...Ваша трактовка Гончаровского «Обломова» по сути не отличается от моей, я охотно соглашусь с Вами в том, что Обломов символизирует Россию, а Штольц – Европу, но я нигде не утверждал, что автор симпатизирует Штольцу и осуждает Обломова, тут Вы опять спорите с собственными измышлениями. Другое дело, что Вам ближе Обломов, а мне – Штольц, но это дело вкуса. Противопоставление их – очевидно. Но Вы пишете: «Обломов — начало творческое, Штольц — всего лишь инструментальное». Вот если бы Вы еще и объяснили, в чем состоит творчество Обломова…

Не стану вступать в глубокомысленные споры о чувстве родины у перелетных птиц, о биологии и этологии, о том, как важно в тютчевском четверостишии писать слово «верить» именно курсивом, - мне-то не нужен был курсив, чтобы понять это слово именно так, как его трактуете Вы, то есть верить в Россию как в Бога. Понять – да, соглашаться – не обязан. И с какой буквы – строчной или прописной писать слово «победа» в том или ином контексте, мне, по большому счету, безразлично: я имею право говорить о том, какой ценой эта победа досталась и по чьей вине это произошло, потому что мой дед Иосиф Абрамович Браиловский воевал под Сталинградом, - надеюсь, Вы не станете ерничать, вопрошая – на чьей стороне, а то с вас станется...

То, что вы написали про Финляндию, тоже совершенно не противоречит моим выводам: да, Финляндия даже в составе Российской империи жила лучше, чем другие российские регионы, но отколовшись от России, она стала жить еще лучше, чего о России сказать никак нельзя, зато, оставшись в составе империи, переименованной в СССР, жила бы наверняка гораздо хуже, о чем я и написал в «Стране подкованных блох». А против этого Вам возразить нечего.

Вы постоянно обвиняете меня в лукавстве, в неискренности, в поисках какой-то выгоды. Еще немного, и Вы, как многие другие читатели моей статьи, назовете меня «наймитом империализма». Между тем я оказываюсь перед неприятным выбором – заподозрить Вас в том, что Вы сами намеренно плутуете, искажая мои мысли (причем весьма неуклюже, как в случае с Солженицыным, например), или в том, что вы пишете свое открытое письмо мне примерно так же, как в песне Высоцкого рабочие Тамбовского завода пишут китайским руководителям. Ей-Богу, очень похоже. Хотя статью мою Вы вроде бы читали, - раз так обильно ее цитируете. Тогда, значит, не поняли, потому что пытаясь мне возражать, Вы почти все время подтверждаете мои умозаключения, а опровергаете именно те, которые придумали сами и почему-то приписали мне.

Но по существу Вы мне ТАК И НЕ ВОЗРАЗИЛИ. Вы очень много раз, как заклинание, повторяете в своем письме слова «русофоб», «русофобский» и «русофобство». И даже пытаетесь объяснить, откуда происходит мое личное русофобство, исходя из моего ответа г-ну Шпигельману. И вот тут уж позвольте мне, по слову Маяковского, которого Вы называете «бретером и циником», «самому рассказать о времени и о себе». Как же я люблю цитировать чужие строки!..

В общем, - «профессор, снимите очки-велосипед». Не привлекайте Фрейда, он здесь не при чем.

Видите ли, я уже писал о том, что удобнее всего заклеймить меня русофобом и все мои нападки объяснить тем, что я «такую личную неприязнь испытываю» к России, «что кушать не могу» (снова цитата – из фильма «Мимино»). Если бы это было так, все, что я говорю, можно было бы спокойно проигнорировать. Мало ли у кого какие фобии, - у кого-то, скажем, аллергия на тополиный пух, так что ж теперь, тополя вырубать?..

Пытаясь объяснить мое «русофобство» и ссылаясь на мое письмо к г-ну Шпигельману, Вы пишете: «Для русских я никогда не был своим, потому что я еврей», — делаете Вы свой вывод. Но здесь Вы путаете причину и следствие: на самом деле, для русских Вы еврей, потому что никогда не были своим. Вы уже родились иностранцем — и для большинства русских, обычно не чутких к «национальному вопросу», определить Вас «евреем» было проще всего.

И далее: «... когда Вы утверждаете, будто «принадлежность или непринадлежность к народу — вопрос сложный», пожалуйста, не забывайте: это ощущение принадлежит Вам как иностранцу, ибо подавляющее большинство людей, родившихся и выросших в России, — абсолютно вне всякой зависимости от их так называемой «национальности» — никогда не сказали бы, что для них это хоть сколько-нибудь «сложный вопрос»!

Интересно, Вы сами верите в то, что пишете? Например, про «большинство русских, обычно не чутких к национальному вопросу»? Если Вы и в самом деле так думаете, – Вы и Ваш круг общения, - я Вам аплодирую, но на память приходит еще одна цитата из известного автора: «Узок круг этих людей, страшно далеки они от народа...». Впрочем, неудивительно, что человеку по имени Дмитрий Горбатов в России не приходилось сталкиваться с некоторыми аспектами национального вопроса. Спросите, что думают об этом люди, живущие в России с фамилиями Рабинович, Саркисян, Мамедов, - вероятно, именно в силу этого врожденного равнодушия большинства русских к национальному происхождению, «инородцы» в России так часто стремились обзавестить русской фамилией или псевдонимом...

Вы утверждаете, что я «родился иностранцем» и поэтому, дескать, стал русофобом? Нетушки! Вам и Вашим единомышленникам просто приятнее думать, что моя неприязнь к России не имеет под собой объективных оснований.

Однако это совсем не так: моя нелюбовь к российскому образу жизни вовсе не является иррациональной или патологической. Я не люблю хамства, цинизма, грубости, воровства, жестокости и презрения к человеческой жизни и личности, – где бы они ни водились. Я не люблю Сталина, где бы он ни правил. Поэтому я не могу любить страну, в которой все перечисленные явления преобладают и большая часть населения считает Сталина самым подходящим для себя руководителем. Если бы такой страной была Франция, – я бы не любил Францию. Так что это именно Вы меняете местами причину и следствие, а не я, и с логикой проблемы тоже скорее у Вас, нежели у меня.

Далее.

Вы утверждаете, что «СССР ненадолго оказался союзником Германии — Россия не была им никогда! Пакт Молотова—Риббентропа был ловким политическим манёвром для СССР — для России же это был удар «под дых»... Поэтому пока Россия гнала фашистов до Берлина, она внутренне как бы перестала быть СССР. (Именно здесь кроется причина буйного всплеска сталинских репрессий после войны.)».- Ну ладно, а ДО войны? До этого пресловутого пакта – репрессий не было? Вы противопоставляете Россию и СССР, но почему же тогда Россия и ныне, когда СССР больше нет, не хочет расставаться со сталинизмом? Не потому ли, что сталинизм – явление скорее национальное, а не политическое?

На это Вы мне и НЕ возражаете, а главное в моей статье – именно это, а не подкованная Левшой блоха...

Все, мне надоело. В конце концов, пусть люди, которых волнует эта тема и которые готовы задуматься всерьез, прочтут то, что написали Вы, и то, что написал я, и пусть они сами решают, где больше логики и здравого смысла. Но есть еще три пункта, на которые я считаю нужным ответить. Первый: «Вообще-то, я пока не видел ни одного российского учебника истории, в котором сталинские репрессии оправдывались бы государственной необходимостью: если Вы знаете конкретный пример, то я попрошу его привести». Привожу: "История России. 1945-2007", авторы: Александр Филиппов, Александр Данилов и Анатолий Рыбкин. Глава "Споры о роли Сталина в истории".

(А Вы действительно ни о чем подобном не слыхивали, да? А о том, как в российских СМИ отнеслись к фильму Анджея Вайды «Катынь», - тоже не слышали?..)

Второй: «...Все эти Ваши призывы звучали бы просто отлично, если бы не одно «но»: Вы не даёте никакого рецепта. Как можно это сделать? С чего начинать — и по какому маршруту к этой благородной цели идти?» Вы, кстати, далеко не первый, кто упрекает меня в этом.

Рецепт, по-моему, один: просвещение и воспитание. Маршрут это долгий, трудный, но другого я не вижу. Надо учить детей, воспитывать в них уважение к своему ближнему (любить его не заставишь, сердцу, как известно, не прикажешь, а вот уважению научить можно, хотя и нелегко, особенно с российским опытом за плечами). Чтобы уважали справедливость, а не силу, чтобы понимали, что это сила должна стоять на страже справедливости, а не справедливость – подлаживаться к силе; чтобы знали «что такое хорошо и что такое плохо» (опять «бретер и циник» Маяковский). А для этого родители и учителя должны, как минимум, прекратить выдавать черное за белое и сами должны усвоить, что жизнь и достоинство человека есть непреложная ценность, что врать, красть и убивать – плохо, что жить нужно по правде и по закону и, раз уж русский народ считает себя христианским, то не худо бы объяснять, что христианство не имеет ничего общего с ненавистью к другим людям. И вообще, объяснять, кто такой Иисус Христос и в чем суть Его учения. Потому что мне, экскурсоводу, работающему в Париже с русскими туристами, постоянно приходится выслушивать от них вопросы типа: «А Собор Парижской богоматери – это христианская церковь?» - и сдерживаться из последних сил, чтобы не ответить: «Нет, господа, - мечеть! Или нет, - синагога, раз уж Богородица была еврейкой!»

(Черт, опять скажут – набор штампов, а г-н Горбатов напишет, что русский народ – не какой-нибудь там малохольный европеец, ему нужен именно грозный государь, потому что гроза, мол, - это сила природы, и очень очищает атмосферу, и опять оперу какую-нибудь патриотическую процитирует...)

Третий: «Россия — не то, чего от неё кто-то хочет, кто бы это ни был. Россия не такова, какой она должна или не должна была бы быть, — Россия такова, какова она есть. Кто бы и в чём бы ни обвинял Россию вчера и сегодня, кто бы и какие бы прогнозы ни строил в её отношении завтра, — Россия всегда будет такой и только такой, какой она может быть. Россию нельзя переделать — её можно только принять. Или не принять......

Отсутствие тоски по России — глубоко неестественное состояние для русского человека. Но настолько же естественное для него состояние — любить Россию и жить в ней, всё видя, всё зная и сознательно принимая всё это.»

Никто никогда не требовал, чтобы Россия была похожа на какую-нибудь другую страну, как никто никогда не требовал, чтобы Франция походила на Германию, Италия – на Норвегию, а Греция – на Англию. Просто есть некие общечеловеческие ценности, признавая которые, люди пытаются мирно уживаться друг с другом на одной планете. Не всегда успешно, надо признать. Но все–таки пытаются.

А Вы, господин Горбатов, то утверждаете, что я плутую и злокозненно описываю Россию не такой, какая она есть, то – что Россия еще слишком молода, и потому к ней нельзя предъявлять те же требования, что к странам с более древней историей, а заканчиваете тем, что Россия – такова, какова она есть, и любить ее надо именно такой. В общем, «не пойду я с вами на сеновал, - во-первых, я еще девица, а во-вторых, у меня после этого голова болит...»

...Заканчиваете Вы свое послание мне следующим образом:

«…И я, как весну человечества,
рождённую в трудах и в бою,

пою моё отечество,
республику мою!

Это не просто переход с тактовика на ямб — это тот самый момент истины, в котором Разум вида («весна человечества») рифмуется с Инстинктом индивида («моё отечество»), возводя его от этологии до этики. В сущности, и Тютчев, и Лесков, и Набоков, и Маяковский творят единое произведение — подлинный гимн России.

И мы, господин Браиловский, поём России этот Гимн — а не тот, который по утрам открывает наше телевещание!»

Про ямб и курсив не буду. А вот про гимн – пойте, господин Горбатов, пойте. Пойте громче. Пение гимнов – любых, всегда и везде – есть самый верный способ заглушить голоса разума и совести, и без того не слишком многочисленные и громкие в Вашей специфической стране.

К чему Вы, очевидно, и стремитесь.