ДУРБАНСКОЕ сексПРИКЛЮЧЕНИЕ

В ЮАР я прилетел в неспокойное время. До отмены апартеида оставалось около лвух лет. Негры вовсю демонстрировали, белые нервничали. [Освоившись в Дурбане, я выходил снимать эти демонстрации. По красивой, засаженной пальмами центральной улице, приговаривая какой-то речитатив и приплясывая полувприсядку, двигались многотысячные толпы чёрных. Полиция наготове стояла по краям. Вторым рядом, не без некоторого напряжения на физиономиях, стояло белое ополчение - включая пятнадцатилетних девчонок - с тяжёлыми карабинами в руках]. В провинциях постреливали, да и городская жизнь была не без проблем: у каждого, даже маленького заведения сидел вооружённый охранник, а войти в универмаг можно было только через металлодетектор. Когда я въезжал на предприятие, приходилось выходить, и нашу машину осматривали с зеркалами до последней железки. Несмотря на это, за месяц моей командировки на заводе, куда я был послан, обезвредили четыре мины.

В проходной были прибиты щиты, похожие на стенды по гражданской обороне в Союзе. Под заголовком — «Оружие террористов» на них висели предметы до боли знакомые: пистолет Макарова, автомат Калашникова, гранаты и мины нашего производства... Я тут же вспомнил моего вежливого чернокожего собеседника тридцатилетней давности. Теперь мы знаем, в каких «школах» и чему их учили.
В этой командировке я был не один. Меня сопровождал Майк, местный инженер, посредничавший для нашей компании. Он был моего возраста, худ и долговяз, англичанин по рождению и по наружности. Мне было интересно познавать местную жизнь из первых рук (Майк жил в ЮАР двадцать лет), Майку — просвящать новичка, так что мы быстро сошлись.

На заводе всё что-то не ладилось, и грешно было упускать возможность посмотреть страну. До этой командировки я ездил только по США и Канаде, и теперь вожделел увидеть нечто, как я надеялся, действительно экзотическое.
Ну, а что же Дурбан? — Он очень хорош. Огромная великолепная набережная с пляжами, канатной дорогой и красивым рядом отелей вдоль моря. Совершенно европеизированный, с массой народа на улицах, центр. И только толпы чернокожих и обилие нищих напоминает, что вы — в Африке.

Мы с неторопливостью курортников пьём пиво на набережной. Ветер треплет кроны пальм, закат подсвечивает окна отелей, ровно шумит море, - нечасто в жизни выпадают такие блаженные минутки. - Великолепный город, - разомлев, вздыхаю я. - «Да, хорош, - откликается Майк, - хотя и не без проблем.» - Ты имеешь в виду расовые? - «Не только. Вот недавно новый феномен появился: белая подростковая проституция.» - Это надо же, - оживляюсь я - и где? - «Здесь, в Дурбане» - Я понимаю. Где именно? - «Не знаю. Пока не встречал.»

Вечерами я любил бродить наугад. Это была моя первая по-настоящему дальняя поездка, и я наслаждался незнакомыми местами. Дурбан, Дурбан... Не он ли навеял Александру Грину его романтический Зурбаган? Нет ли здесь каких-нибудь интересных старых кварталов? Я отправился в портовые районы.

Разочарование оказалось совершенно ошеломляющим. Трудно найти более мрачные места, чем припортовые районы Дурбана. Безжизненные улицы заборов и складов, узкие переулки с редкими полутёмными и грязными барами, заполненными неграми, недоумённо и, как мне показалось, недружелюбно поглядывавшими на чужака.

Я так и не понял, была ли официально разрешена проституция в ЮАР в то время. С одной стороны, как я увидел позже, бордели в Дурбане чувствовали себя вполне уверенно. Это было ясно и по их расположению, и по тому, что получить желаемое можно было не только по вызову на сторону, но и на месте. С другой стороны, их названия были завуалированы, как водится в ханжеской Америке, под "эскорт-сервисы" или всякие там "салоны".

После "наводки" Майка найти эти заведения не составило проблемы. Размещались они прямо в центре. Не могу сказать, что их было много, но с пяток я обнаружил без труда и не слишком далеко друг от друга. Выглядит это так. Входишь с улицы в небольшой зальчик, своего рода гостиную. Вход всегда - через некий лабиринт дверей и загородок, т. е. открыв двери с улицы, зальчик ещё не видишь. В зальчике как правило приглушённый свет, причём степень затемнения, понятно, тем выше, чем хуже качество контингента.

На диванах и в креслах сидят наличествующие дамы. В зависимости от заведения, времени и т. д. их может быть от двух до дюжины. Уж не знаю по какому обычаю, но при всём их разнообразии два элемента одежды почти обязательны: чёрный цвет и "супер-мини" юбки.

У дверей вас встречает хозяйка, приглашает сесть и взять "дринк". И здесь для новичка, пожалуй, начинается самое тягостное. (Дурбан был моим первым опытом, так что все эмоции запомнились до мелочей). Вы сидите и делаете вид, что сосёте свой "дринк", под пристальными взглядами нескольких пар глаз. Бывает, что кроме вас есть ещё клиенты, — это и хорошо и плохо. Если клиентов несколько, вам психологически легче, внимание не концентрируется на вас. Однако есть и крупный минус: в любой момент один из них поднимется и изымет как раз ту, на которую вы уже положили глаз и только собираетесь с духом, чтобы подойти.

Хуже всего, когда кроме вас есть ещё только один визитёр. Идиотская картинка, когда оба гуся делают вид, что не видят друг друга.

Довольно часто, особенно в ранние часы, можно оказаться единственным гостем. Некоторые усилия над собой - и уже не так неудобно. Главное - убедить себя в очевидном факте: из того, что ты сюда зашёл, ровно ничего не следует. Ты не обязан ничем, даже если провёл здесь час. Девицы пялятся на тебя - ну так что ж? Улыбнись каждой, и все дела.

Я не люблю сидеть, и в этом есть свой плюс. Со стаканом в руках начинаю медленно прохаживаться по гостиной. В итоге всех можно увидеть поближе. После этих смотрин - прохаживаний, если никто особенно не привлекает, я обычно громко говорю, что все девушки - само очарование, выбрать очень трудно, поэтому мне надо немножко подумать. И поэтому я пока отбываю. Конечно же, ненадолго.

После этого можно посетить следующее заведение, и так далее. Если в итоге сделаешь выбор - знаешь, что большой ошибки не совершил.

...Одним из вечеров я заглянул в самое большое (и, надо признать, самое качественное) из этих заведений. Было ещё рано, посетителей не было, но большинство дам было уже на месте. Они ещё не были в "приёмном режиме", — ходили, громко болтали между собой. Моё внимание привлекла парочка в центре зала: похоже, одна из местных девушек болтала с забежавшей на минутку подружкой. Сия гипотеза машинально возникла у меня потому, что та, которую я принял за подружку, не только крутила сумочку, словно готовясь уйти, но и заметно отличалась от окружающих. Она была в светлом платье, без потуг на манекенную поджарость, этакая молоденькая домашняя пампушка, круглощёкая и грудастая, со свежей кожей и прекрасными русыми волосами.

Тут, как и полагается, подплыла хозяйка, и после обычных преувеличенно тёплых приветствий предложила сесть и выбирать. - Да я уже, собственно, выбрал - отшутился я. - Мне понравилась вот эта, -указал я на пампушку в полной уверенности, что хозяйка сейчас с вежливой улыбкой объяснит мне, что это - случайная посетительница и она над ней не властна. Однако хозяйка вместо этого обрадованно кивнула и окликнула "посетительницу": - "Эми, подойди, пожалуста! Джентльмен хочет с тобой поговорить!".

Думаю, не надо объяснять мои эмоции в тот момент. Подарок судьбы тем приятнее, чем он неожиданней.

В то время я ещё не имел достаточно уверенности в себе, чтобы получать «услуги» на месте, и назвал свой отель. Ждать пришлось недолго. Когда в дверь постучали, я с удивлением обноружил на пороге не только Эми, но и средних лет крепыша, внимательно оглядевшего меня и мой номер. Как мне было объяснено, даму сопровождают к новому клиенту, чтобы снизить шанс злоупотреблений — садизма, «групповухи» и т. д. И, разумеется, чтобы получить деньги заранее.

Разделавшись с формальностями, мы выпроводили «сопровожденца».

Два часа, отпущенные мне «салоном», начались. Видимо, что-то в моём поведении выдало во мне новичка, и Эми вежливо осведомилась, приходилось ли мне пользоваться такими услугами раньше. Я честно ответил, что нет, и заметил, что ей это понравилось.

Здесь, в спокойной атмосфере и при нормальном освещении я разглядел свою даму как следует и понял, что не ошибся в выборе. Эми слезла с высоченных каблуков, но и без них осталась несколько выше меня ростом. Чистая и ровная кожа оказалась не результатом косметических ухищрений, а естественной свежестью молодого девичьего личика. На ярком свету она оказалась ещё моложе, чем в тенях своего «салона». Она была так молода, что вопрос о возрасте просто не мог её обидеть. Я полюбопытствовал и получил ответ — ей двадцать один. Тот идеальный возраст, который большинству женщин легко сообщать.

Чуть поболтав о пустяках, Эми поднялась, потянулась и начала неторопливо расстёгивать блузку, с усмешкой наблюдая за моей реакцией, после чего, кокетливо поведя плечами, повернулась, чтобы я расстегнул символического размера бюстгальтер. Она явно получала удовольствие от моих — надо заметить, совершенно искренних — восхищённых взглядов и восклицаний.

Юбку мы снимали вдвоём: без мыла это была нелёгкая работа. Оставшись в тоненьких колготках, она важно прошествовала в ванну и недовольно вопросила - почему ванна не налита? Я кинулся исправлять оплошность.

Погрузив в воду свои великолепные формы, Эми с удовольствием попозировала перед моим объективом, изредка притворяясь смущённой и приговаривая: - "Ну, за это надо платить отдельно!"

Наспех приняв душ вслед за ней, я выскочил из ванной и онемел, увидев мою красавицу блаженно разметавшейся нагишом поверх постели. И, должен вам заметить, - было от чего онеметь.

Одни говорят, что никогда не надоедает смотреть на огонь, другие - на море, третьи - на горы. Не спорю, но для меня лично самой ненадоедавшей стихией всегда был живой вид обнажённой молодой женщины. Тут вам, друзья мои, и море, и горы, и все остальные стихии... В особенности если она, как говорится, «вашего» типа.

За свою жизнь в Союзе я немало наслушался о всяких экзотических созданиях: то тебя уверяют, что особенно хороши изящные японки, то - экспансивные латиноамериканки, то - сладострастные индуски, или - игривые негритянки с круглыми попками... (Особенно убедительно эти бредни звучат у тех, кто ничего этого живьём не видел.) Опять же не буду спорить, тем более что милашки есть везде. Делясь, однако, собственным мнением, признаюсь: для меня на свете есть лишь одно настоящее совершенство, чудо природы и её венец, в сравнении с которым остальные типы — лишь суррогат, конкурентоспособный только в своих лучших проявлениях. Это — обычная мало-мальски симпатичная европейская девчёнка, предпочтительно светленькая и с женственной фигуркой. Таков «мой» тип, и именно такова была Эми.

Был ранний вечер, на сегодня я был первый. Мало того, Эми только что вернулась после пятидневного перерыва в своей работе, - ежемесячного перерыва по понятным причинам. В итоге она была, что называется, в настроении. Понизив голос и опустив глазки, она изящным пальчиком подробно показала, где и как ей приятно, когда её трогают. Такого восхитительного урока анатомии я не получал никогда, и, естественно, тут же этим уроком воспользовался.

Получив удовольствие, Эми, похоже, непритворно вытаращила глазки: —«О -о! Мне нравится, как у тебя это получается! Хочу ещё.»

В общем, пришлось потрудиться. Зато - знаете как приятно выслушивать комплименты? И знаете, как приятно быть первым? Даже если твоё первенство — всего недельной давности...

Потом мы просто валялись и болтали. Мои «чаевые» (и, надеюсь, мои старания тоже) убедили Эми, что ей не следует торопиться обратно в «салон», и наши два часа затянулись. Как и любой бы на моём месте, я засыпал мою гостью вопросами, пытаясь понять - какой натурой надо обладать, чтобы смолоду быть в таком «бизнесе», как эта прелестница «дошла до жизни такой»?

Ничего сногосшибательного я не услышал. Ни трагической любовной истории, ни житейских бедствий. — «Учиться неохота... Ленивая я. Не в официантки же идти... Тут у меня хоть деньги копятся.»

Раз в неделю моя знакомая уезжает в другой город, где её ждут двухлетний сынишка и ровестник-приятель. Там у неё - нормальная семейная жизнь. Я не удерживаюсь от каверзного: — А твой приятель знает, где ты работаешь? — Похоже, моя прелестница впервые действительно смущена. Даже, кажется, щёчки порозовели. — «Нет, конечно. Он уверен, что я - секретарша».

Я невольно поёживаюсь, представив себя на его месте. Любопытство, однако, продолжает свербить.

— И как, не трудно тебе с ним? После ТАКОЙ недели? Он ничего не замечает и не подозревает? А у тебя самой - аллергии на мужчин не бывает? — Моя собеседница смеётся. — «На него уж точно не бывает. Я ведь с ним по любви. Он хороший, и он меня любит. За неделю проголодается - такое иногда вытворяет...» — Что-то там вспомнив, моя собеседница снова мечтательно посмеивается. — «Мне, чтобы для него полностью освежиться и проветриться, надо только одну ночь как следует выспаться. И я - снова девственница!»

Вот так, друзья мои. Пойди их пойми. Такая вот житейская ситуация. Для плоских моралистов - всё ясно. Ну а для тех, кто категоричностью не страдает, размышлений о человеческой натуре - на целый том.

Я провожаю свою гостью до вестибюля. Снова в своём коротеньком платьице с сумкой через плечо, изредка встряхивая роскошными русыми кудрями, она вышагивает своими длиннющими крепкими ножками, как счастливая физкультурница на параде. Что до меня, то я выжат до последней степени, но всё равно не могу оторвать взгляд от этой шейки, от этих бёдер - обворожительной помеси юной школьницы и секс-бомбы...

Чмокнув меня в щёку и взяв слово через пару дней вызвать опять, она плюхается в такси и исчезает.

Ф-фухх... Теперь можно пройтись, прийти в себя. Чёрт возьми, до чего хороша... Какой жуткий по силе, неодолимый магнит создала матушка-природа. Так бы и держал, не отпуская, эту свежесть... Какой тут к чёрту здравый рассудок и прочее. Как себя звать - забудешь. И если не оправдаешь, то поймёшь доктора Фауста, а вместе с ним - и всю толпу старых сумасбродов всех времён и народов, бросавших состояния и карьеры, привычный круг и верных жён - только бы иметь такое... Чур меня, чур.

Город затихает. Уличные продавцы нескончаемого базара сувениров на набережной свернули свои одеяла-прилавки и здесь же укладываются на ночлег. В голове сумбур... Я подхожу к оставшейся неубранной кучке товара и вдруг замечаю замечательно сделанную глиняную фигурку старого негра. Он сидит на корточках и смотрит отрешённо, словно сквозь меня. Кто-то несомненно талантливый, лепивший его, хорошо знал тот тоскливый, рассеянный взгляд, каким местные чёрные глядят на белых... Лучшей памятки об этой странной стране не найти.