МЭТР

Не знаю, доводилось ли кому видеть сколь-нибудь заметную общественно-политическую фигуру, которая бы честно призналась, что в советский период своей деятельности она, вполне сознавая, что из себя представляет существующая власть, тем не менее шла на услужение ей, поскольку не видела иного пути делать карьеру и просто хорошо жить. Нет, все они, начиная от пламенных комсомольских работников и корреспондентов провинциальных газет и кончая зубрами Центрального Комитета КПСС, оказывается, до последнего свято верили в «социалистическую идею», но потом одномоментно прозрели, когда власть в стране поменялась, и им популярно объяснили, что к чему. Полагаю, Михаил Горбачев должен быть особенно благодарен всем этим «прозелитам», ведь они своими хватающими за душу признаниями объективно подводят честной народ к мысли, что он и только он (ну, может, еще пара его ближайших сподвижников – о диссидентах не говорим) был настолько гениален, что распознал неизлечимые пороки социалистической системы, в то время, как все остальные, подобно слепым котятам, тыкаясь по сторонам, продолжали упорно искать пути к вратам коммунистического рая.

Эти тошнотворные «признания» особенно противны, когда звучат не из уст политиков (которым просто по роду занятий полагается быть лицемерами), а из уст общественных деятелей, интеллектуалов, имеющих претензию быть, так сказать, «властителями дум», «законодателями мод» и так далее. Познер один из этих.

Я лично никогда не отслеживал работу кого-либо из российских журналистов, а Познера воспринимал, как широко образованного, талантливого профессионала, передачи которого всегда интересно смотреть и слушать. И мнение мое о нем, как о журналисте, к данному моменту я ничуть не изменил, а вот, как о личности...

Первый раз мое ухо резануло его высказывание о том, что он не русский человек, это не его родина, он здесь не вырос, и не чувствует себя в России полностью дома. Правда, тут же добавил, что он от этого очень страдает. Но в России, тем не менее, жить не желает, и связывает его со страной только работа. (Что мешает профессионалу столь высокого уровня найти работу в симпатичных ему странах осталось при этом непонятным. Остается думать, что здесь у него есть какая-то особая миссия.)

Почему меня, тоже не русского человека, так неприятно кольнули эти слова? Не потому, что я считаю Россию самым комфортабельным местом для проживания (было бы так, сам бы не уехал оттуда) и не потому, что лично я высказывался о России только в хвалебных тонах. На самом деле меня покоробило то, что журналист, который еще с советских времен воспринимался всеми нами, как один из наиболее честных (в тех пределах, конечно) профессионалов, искренне болеющий за великую страну и живущий ее радостями и горестями, в действительности был чужаком, он, оказывается, никогда не ощущал себя одним из нас, советских (а затем и российских) людей, а все его «задушевные» разговоры о проблемах России, на самом деле, носили характер высокомерных поучений, а не искренних тяжелых раздумий о судьбе собственного народа. Я уж не говорю о крайней деструктивности идеи, что Россия – это родина только русских и она предназначена только для русских. Такая позиция действительно способна очень далеко завести, сыграть, без преувеличения, катастрофическую роль в судьбе страны. Сейчас впору задуматься, может, провоцирование подобной катастрофы и есть подспудная цель казачка?

После того «этапного», так сказать, интервью я стал внимательнее следить за выступлениями Познера и обнаружил, что он и раньше намекал на свою принадлежность к иной, так сказать, касте. Вот, в интервью «Комсомольской правде» 27.12.2007 он говорит: «Меня трогает появление все большего и большего количества людей, которые занимаются благотворительностью. И это не то, что было раньше, когда воровали деньги разные так называемые детские фонды. То есть появляется ощущение, что, черт возьми, это моя страна!» То есть лишь в 2007 году у него «появляется ощущение». Но держится оно, как видим, недолго, прорывает уже в 2009 в том самом интервью о его «нерусскости» (см. «Московский комсомолец» от 1 апреля 2009 г.). Тем не менее, когда несколько месяцев спустя в том же 2009 году некая желтая газетенка поместила информацию об отъезде метра на ПМЖ во Францию, Познер был возмущен: «Отвечаю совсем коротко: Все, от начала до конца, полнейший бред». Но почему же бред? Так имел право ответить человек, который никогда не заикался о своем остром желании жить в иной стране, о том, что чувствует себя абсолютно счастливым именно во Франции. В его же обстоятельствах честный и последовательный человек должен был ответствовать: «Нет, дорогие мои, пока не еду; пока мне здесь платят хорошие деньги, буду развлекать вас, разоблачая ваши же пороки».

Вообще, при внимательном отслеживании последних его выступлений на личные, так сказать, темы можно заметить существенные нестыковки; видимо, возраст дает о себе знать, и метр уже не помнит где чего наговорил, да и власть нынче не та, что при коммунистах, нет настоятельной необходимости тщательно скрывать свое сокровенное; случись что, всегда можно легко драпануть в милые его сердцу края. Например, в интервью корреспонденту «Комсомольской правды» Дарье Завгородней (КП № 7 от 24 февраля 2011г.) Познер доверительно сообщает, что где-то в 1955 году его четыре часа в гостинице «Урал» пытались завербовать сотрудники КГБ, но он на уговоры не поддался и потому на долгие годы был лишен возможности выезжать за рубежи СССР. А вот в передаче Леонида Парфенова «Какие наши годы!» от 27 феврвля того же года Познер, ничуть не смущаясь, признается, что во время шестого Всемирного фестиваля молодёжи и студентов в Москве в 1957 году он был внедрен в американскую делегацию в качестве агента того самого КГБ, которое его якобы гнобило в течение десятилетий.

Работал он на КГБ, или не работал, в конце концов, не так уж и существенно. Если человек был убежденным сторонником так называемой «социалистической идеи», то его верное служение этой идее не может вызывать каких-либо нареканий (если, конечно, он не совершал при этом преступлений). Особых вопросов не возникает и когда такой персонаж мимикрирует, приспосабливаясь к новой власти: ну, привык человек к хорошей жизни, к черной икре с белым хлебом, есть у него определенный талант и сноровка; не обременяя себя тяжелыми размышлениями над принципами, он служил одной власти, сейчас точно так же служит другой – нехай выступает, коли у него получается развлекать вечно голодный до зрелищ народ. Был бы он клоуном, или даже драматическим артистом не было бы к нему вообще никаких вопросов. Не было бы к нему вопросов и в том случае, если бы он честно признался в истинных мотивах своего поведения: мол, обязан был расплатиться невинностью за съеденную рыбку. Но все дело в том, что такого типа люди (ох, не один только Познер) и рыбку съели, и невинность потеряли, но сегодня хотят нас всех убедить, что невинность они, конечно, потеряли (вот, чего никак не скроешь!), но – не за рыбку! А за что? Оказывается, в законном браке с «социалистической идеей», за высокие цели коммунистического будущего. Потом им всем вдруг чудесным образом раскрылась истина, и это «прозрение», в их представлении, давало им не просто отпущение грехов; оно было, по их убеждению, чем-то вроде операции по восстановлению девственности, после которой с открытым лицом (и другими частями тела) можно снова идти под венец. Что они и сделали с превеликим удовольствием, попеременно венчаясь с «идеями» новых и новых властителей. В своих лукавых «заблуждениях» и «прозрениях» эти «новообращенные» подобны глупой деревенской девчонке, свято верящей, что девственность заключается в сохранности каких-то анатомических кондиций, а не во внутренней чистоте и непорочности. Зрелый человек, однако, должен понимать, что девственность восстановить невозможно, но можно глубоко осмыслить все произошедшее, сделать соответствующие выводы и признания и, не теряя достоинства, с чистыми помыслами идти под новый венец. Но это принципиально невозможно для той не шибко умной «проколотой» девицы, которая тем не менее тщится «продать себя» в качестве невинной девственницы. В ней уже никогда не может быть ни чистоты, ни достоинства. Вот, и Познер, непрерывно путаясь в своих заявлениях, все тщится доказать, что он действительно искренне верил в социалистическую идею и служил ей долгие годы по велению души и от чистого сердца. Но потихонечку прозревал. Но медленно, очень медленно. Самым трудным для него, несомненно, является вопрос, когда же он все-таки прозрел окончательно: тут Познер начинает юлить, приводить какие-то несущественные подробности, умело уходить от прямого ответа.

В упомянутой передаче Леонида Парфенова, например, Познер признавался, что после общения с американской делегацией (напомним – 1957 год), он сам, так сказать, «перевербовался», то есть решил вернуться на благословенный Запад, причем это его желание было настолько сильным, что он подумывал даже о нелегальном переходе через границу с Норвегией, и только встреча с женщиной, которая вскоре стала его женой, удержала его от безрассудного поступка. И тем не менее, он «верил в социализм». Верил так искренне, так нежно, что в 1961 году, после того как его за воровство прогнал с должности секретаря-писаря известный поэт-переводчик Самуил Маршак, он поступил на работу в Агентство Печати «Новости», которое было известно своей тесной связью с КГБ, и куда, надо полагать, просто так не принимали. Впрочем, о тесной связи с «органами» можно сказать относительно почти всех средств массовой информации в СССР, да и вообще о любой сколь-нибудь влиятельной организации, так что работа его в агентстве – дело обычное, житейское. Но ведь у Познера были «сомнения». И он, по собственным заверениям, очень страдал из-за них. (Заметим, что всякого рода «страдания», по-видимому, создают довольно комфортный эмоциональный фон для нашего персонажа в течение всей его жизни.) Сегодня он уже не может не признавать, что постоянно лгал своей аудитории. «Но когда делал – не понимал!», – страстно восклицает он. (см. интервью «Разговор без правил» с Екатериной Тихомировой на телеканале «О2ТВ» от 24 янв. 2011г.) Непонятно, кого он при этом держит за дурака? В этом же интервью он доверительно сообщает, что из-за упомянутых «сомнений» у него очень сложно складывлись отношения с отцом – известным советским разведчиком (и, естественно, принципиальным защитником системы) Владимиром Александровичем Познером (ум. в 1975 году). Самым тяжелым для него, по собственному признанию, был 1968 год, когда Советский Союз ввел войска в Прагу. Но он все еще продолжал сомневаться. И лгать. Еще более двадцати лет, которые вобрали в себя и афганскую войну, и психушки, и репрессии против диссидентов, и сбитый южнокорейский самолет, и многое-многое другое, он все сомневался, пока не сменилась власть. Вот тут он сразу «прозрел». И стал с той же страстью и с тем же мастерством обличать все то, что до того восхвалял. В промежутке была еще горбачевская перестройка и гласность и знаментые телемосты (где, собственно, он по-настоящему и прославился), и на этих телемостах он продолжал так же профессионально защищать родную свою социалистическую идею, в том числе и в эпизоде, связанном с упомянутым южнокорейским пассажирским самолетом, сбитым бестолковой и безжалостной советской военной машиной. Защищал, как всегда, очень умело, талантливо. Когда мы все, вне зависимости от наших убеждений, восхищались его мастерством, один мой знакомый мрачно заметил, что такие, как Познер, самые опасные и неприемлемые именно потому, что талантливы и умеют черное выдавать за белое. Как он был прав, однако!

И вот, сегодня на голубом глазу он задает нам патетический вопрос: «Как вы думаете, мы сильно изменились с тех пор, как хором осуждали Сахараова и Солженицына, или и сегодня готовы поддержать все, что нам предпишет власть?» В контексте его нынешних откровений (я не русский человек, и это не моя родина) местоимение «мы» следует воспринимать, как «вы». То есть он хочет сказать нам: как были быдлом, так им и остались, а я вот, инородная белая кость, попасу вас еще немного и уйду к своим пушистым соплеменникам. Между тем, именно великий демократ и человеколюб Познер поддержал в свое время репрессии в отношении Андрея Дмитриевича Сахарова, а его неуклюжая попытка в своем изворотливом стиле опровергнуть этот хорошо известный факт лишь окончательно и однозначно подтвердила его (см. интервью с главой интерактивного отдела Русской службы Би-би-си Анной Виссенс от 20.03.09). Да и с сегодняшней властью он ладит прекрасно, нет сомнений, что если это будет выгодно ему лично, он всегда сумеет найти своеобразные аргументы, чтобы оправдать любое преступление.

Подводим черту. Академик остается высоким профессионалом, он имеет право рассуждать на любые темы; единственное право, которого он сам лишил себя – это право поучать нас, русских, потому что он перестал ощущать себя одним из нас. Но он этого не понимает. И именно по данному основному отличительному признаку – не видеть собственное отражение в зеркале – он абсолютно наш человек! Что бы он сам ни думал и ни говорил о себе.