БОГ ТЫ МОЙ

24-07-2011

Хоть и наивными показаться могут все дальнейшие рассуждения, и даже банальными, но подумать ещё разок об этом никому, наверное, не бесполезно, а, значит, и мне тоже. Люди верующие ходят обычно в церковь.

А я в церкви почти не бываю, потому что в Бога на самом деле не верю.

Ведь вера всегда предполагает возможность неверия или хотя бы сомнения, но как же могу я сомневаться, если спокойно и просто знаю, что есть Он?

Ведь ничего нет глупее, чем упорно не замечать очевидного.

Михаил МалахинСуществует этому очевидному великое множество крепких и надёжных свидетельств, причём список их всегда длиннее оказывается, чем у святого Фомы Аквината. И главным из этих свидетельств представляется несомненное присутствие Бога в человеке.

Мне симпатична эта нехитрая и по-детски прозрачная мысль Николая Бердяева, потому что сам имел счастье близко знать людей, одухотворённых таким, вот, чудесным образом и своими глазами видеть иногда этот свет небесный, струящийся из их прекрасных разноцветных глаз. "Божий дар", - так высоким слогом простой талант обычно называют, то есть способность что-то делать гораздо лучше всех прочих. Но это не вполне и не всегда точно: талант ведь и безбожным быть может, и даже дьявольским. Зато всегда один лишь Бог улыбается миру добрыми устами по-настоящему обаятельного человека и, конечно же, беззащитно-доверчивым детским светлым личиком.

Русское слово "обаяние", такое тёплое и вроде бы всем понятное, не совпадает в точности по смыслу ни с одним из европейских языковых аналогов (в отличие, например, от похожего слова "очарование"), зато непременно свидетельствует о сверхъестественном своём и непостижимом значении. Невозможно поэтому внятно разъяснить, что же такое обаяние, его можно только узнать, засвидетельствовать и радостно поприветствовать.

Это, как джаз: либо есть он, либо - наоборот, нет его, и разницу всегда слышно, а в чём она, эта разница - непонятно. Для многих, к сожалению, любителей музыки и даже профессионалов - музыкантов слово "джаз" вообще лишено смысла. Но гораздо больше народу точно так же не понимает, что такое обаяние. Очень жаль как тех, так и других, тем более, что всего чаще - одна и та же это несчастная публика. Они могут много знать про Бога, потому что читали, даже думали про него усердно, но не способны лично почувствовать его присутствие: у них, убогих, просто нет подходящего для того инструмента. И вот ещё кое-что про инструмент: скрипка. Вроде бы совсем небольшая штучка, способная, тем не менее, чудно петь в умелых руках как невероятно нежно, так и невероятно мощно. Никто из теологов никогда, по-моему, не приводил это рукотворное музыкальное чудо в доказательство бытия Божия. А зря, наверное.

Синтезаторы теперь великолепно имитируют почти любой музыкальный инструмент, но никакая изысканная электроника не в состоянии оказывается хотя бы приблизительно воссоздать божественный звук маленькой деревянной скрипки. Сотни лет стоит себе кривая старая сосна в итальянских альпийских горах, ветры лютые терпит, снега терпит и морозы. И крепнет с каждым годом корявое это дерево, и копит понемногу, и копит, а что копит на самом деле суровое северное растение - никому пока не ведомо. Потом вдруг человек приходит с топором, и через несколько лет всё понятным становится, когда звуком ошеломительным неожиданно петь начинает почерневшая и одухотворённая кем-то старая деревяшка. А ещё я точно знаю про Бога, потому что случается в жизни обыкновенное чудо, когда Он о себе вдруг напоминает совершенно невероятными, но почти всегда счастливыми совпадениями, которые с нами, неблагодарными, нередко происходят. Большой, к примеру, самолёт с десятками пассажиров, безнадёжно аварийный и потому обречённый, находит вдруг случайно в бескрайней тайге заброшенную полоску бетона, которую в течение многих лет, как потом оказалось, неизвестно для чего аккуратно и прилежно расчищал местный дед-зануда, и садится прямо в лесу дремучем. С превеликим трудом садится, но вполне благополучно: аэроплан цел, и люди все живы-здоровы, даже за грибами пошли некоторые. Вот уж, воистину, слава Богу! Меня самого пока миловал Он от подобных смертельных угроз. Однако и мне приходилось много раз переживать кое-что невероятное под Его добрым приглядом, начиная, наверное, с выигрыша в детстве не какой-нибудь ненужной глупости для взрослых, вроде машины "Волга", а именно вожделенного велосипеда на единственный билет первой советской "фестивальной" лотереи.

Дальше - больше, и сейчас уже трудно что-то выбрать, но вот ещё три вполне пустячных, но совершенно сверхъестественных случая.

Во-первых, весной семьдесят второго года у меня украли крышку бензобака грузовичка ГАЗ-51, а я работал тогда шофёром в одном "почтовом ящике".

Ну, ладно, украли так украли, невелика потеря. Нашёл похожую крышечку в куче лома в гараже и попробовал приладить: подошла. Цвет не тот, правда, но тут уже не до эстетики, потому как ехать надо немедленно на неблизкий и очень секретный объект. И я поехал в Калужскую область, нашёл этот самый секретный объект, разгрузился и еду себе обратно по совершенно пустой бетонке. Вокруг - лепота: синее небо и нежная салатная зелень позднего апреля. А бетонка, чем она интересна? На вид хорошая дорога и гладкая, но незаметные стыки между плитами не позволяют сильно разогнаться и вытрясают всю душу из водителя, в особенности, если на стареньком грузовике. На одном из таких стыков совсем сильно тряхнуло, и что-то звякнуло. Проехал ещё несколько сотен метров, покуда сообразил: это же новая моя крышечка от бензобака отвалилась. Остановился, вышел, посмотрел - точно, крышки нет. Побрёл назад, не спеша и с удовольствием, потому что вокруг - тишина, ни души, ни машины, только жаворонки невидимые заливаются: так здорово, на всю жизнь запомнил. И крышку я долго не искал, она лежала неподалёку, не в кювете, а прямо на дороге. Но, это была СОВСЕМ ДРУГАЯ КРЫШКА, другой формы, другого цвета, отвалившаяся, точно, не от моего грузовика. Мне вдруг стало страшновато и неуютно: кто-то всемогущий, похоже, по-доброму подшучивает надо мною, и я, кажется, догадываюсь, кто это. Тогда я, совершенно потрясённый, прикрыл-таки, помучавшись изрядно, горловину бака этой неподходящей затычкой и благополучно вернулся в гараж. То потрясение не могу забыть и поныне.

Во-вторых, лет уже через пятнадцать после того случая возмечтал я вдруг о перемене жилья. Мечтание было совершенно праздным и безнадёжным, вроде как о молодой Брижит Бардо в качестве новой близкой подружки. Поэтому я и не пытался. Ведь любой житель советской Москвы всегда знал твёрдо, что удачный обмен квартиры - дело хлопотное, дорогое и, всего чаще, просто невозможное. А я к тому времени успел по собственной дурости тяжело повредить ногу, сделался поэтому профессиональным инвалидом безо всякого права на трудоустройство, и меня бросила жена. Жизнь стала совсем грустной, и только нечастые радости общения с маленьким тогда и довольно забавным сыном придавали ей некоторый родительский смысл. Но жил он с мамашей своей на другом конце города, и мне потому довольно трудно, почти невозможно было видеть ребёнка: далековато выходило на костылях. В один прекрасный день машинально срываю, непонятно зачем только, бумажку с корявыми буквами, сиротливо приклеенную на столбе у подъезда, и вдруг, не веря глазам своим, читаю предложение поменять, причём срочно, квартиру в моём тогдашнем доме на жильё буквально во дворе у сына. Через месяц-другой я уже перебрался, безо всякой причём доплаты, из грязноватой рабочей слободы в престижный и вожделенный Юго-Западный округ, и мальчонка мой смог с тех пор запросто и по-соседски навещать папашу-инвалида. Кто-то скажет: "Москва, дескать, город маленький", но ведь не до такой же степени.

Никто не верит и потому не разделяет восторгов насчёт обмена моего фантастического.

Но и здесь, похоже, не обошлось без доброго пригляда сверху.

А третий совершенно невозможный сюжет вполне сгодился бы под всё тем же названием про маленький город Москву, и начался он через несколько лет уже из этой новой квартиры. К тому времени я отчасти выздоровел и собирался даже в гости к приятелю встречать новый, девяносто третий, по-моему, год. Повязывая нарядный галстук, слушаю вполуха радио: любимое тогда "Эхо Москвы" на средних волнах. А там сразу несколько ведущих наперебой спорят насчёт условий приёма их станции в отдельых районах города. А у меня как раз были с этим проблемы, решил поэтому позвонить к ним в эфир, и на удивление сразу получилось. Поздравил журналистов с наступающим, тут же пожаловался на скверную слышимость у меня на Юго-Западе.

Мой тогдашний собеседник по имени Анатолий Суренович (он представился) почему-то резко возмутился, сказал, что этого быть не может и, намекнув на мою вероятную склонность ко лжи, довольно грубо оборвал разговор. В некотором недоумении, даже в расстройстве я и отправился в гости. За праздничным столом напрочь вылетел из головы дурацкий разговор по радио, и Новый год я встретил вполне беззаботно в тёплой компании славных людей. Через час-другой - звонок в дверь: соседка пришла, Наталья.

У правильных русских жителей ходить по праздникам в гости к соседям - дело привычное, будь оно хоть в деревне, хоть и в подъезде городском. А тут Наталья не одна явилась, а с каким-то лысым дядькой, который и взаправду её дядей оказался, двоюродным, правда. Он себя назвал церемонно: "Анатолий Суренович, прошу любить и жаловать". А вот здесь я и взвился радостно, хоть и был уже не очень трезвым, и расхохотался ото всей души: "Не поверите, Анатолий Суренович, но случаются же в новогоднюю ночь такие невероятные совпадения: часа три тому назад я имел удовольствие разговаривать с ещё одним Анатолием Суреновичем, и, знаете ли, редким он мудаком тогда мне показался, и грубияном, кстати".

Все вокруг почему-то замолкли, потом заговорил незнакомый гость: "Это был я". Познакомились, называется. Здесь любые извинения и оправдания мои выглядели бессмысленно и жалко, и чтобы хоть как-то заглушить чудовищную неловкость, пришлось по-быстрому и крепко напиться и мне, и ему. Скандал всё-таки состоялся, без мордобоя, правда, но с неожиданно-идиотскими проклятьями в мой адрес: сталинистом, видите ли, лютым я вдруг спьяну ему показался(!?).

Возражать сил не было, и расстались мы плохо, не прощаясь.

Тщетно пытался успокоить разобиженного гостя бедный наш и гостеприимный хозяин, покойный уже, к сожалению. Давно нет на свете и самого этого Анатолия Суреновича. Он был музыковедом и музыкальным радиокритиком, довольно известным, кстати, а до того - виолончелистом у самого Баршая.

Видит Бог, обижать его я и не помышлял, хотя ведь первым тогда вдруг начал он хамить по радио неизвестному слушателю, ну и пришлось нам зачем-то тут же встретиться с ним таким вот невероятным образом.

Я потом часто вспоминал эту фантастическую встречу, пытаясь хоть как-то прояснить себе её смысл (а ведь она точно была небессмысленна), но смутным он остаётся и поныне. Бог его знает, наверное, этот смысл.

А ведь и ещё случались у меня иногда вроде неважные, зато подлинно чудесные события поучительного свойства, когда точно так же не обходилось без очевидного Божьего пригляда сверху. Но, как всем известно, Троицу Он любит, и потому - хватит об этом, и воздержусь я от изложения ещё одного, четвёртого уже невероятного житейского сюжета, хоть и служит он всего лишь очередным свидетельством существовании Господа.

Изо всех сил стараюсь поэтому везде и всегда правильно себя вести, прежде всего, когда бываю один. Далеко не всегда получается, к сожалению. Правда, по-настоящему одиноким оставаться ведь невозможно, ощущая рядом Его присутствие. Ну, и слава Богу, и вечная Ему благодарность.

А вот дьявола, мне кажется, вообще нет, просто случается временами отсутствие Бога здесь и сейчас. И ещё смею подозревать: не существует человеческой смерти как совершенно бессмысленного и непостижимого состояния, потому что ни правды нет, ни хотя бы обыкновенного здравого смысла в этом абсурдном и бесконечном "ничто". Так что Бог есть ещё и поэтому.

Комментарии

Добавить изображение